Александр Тамоников
По свежему следу
Галдин посмотрел на девицу и спросил:
– У тебя есть дети?
– Нет. Такого счастья мне не надо. Для меня главное – свобода, независимость и секс.
– Ну что ж, каждому, как говорится, свое. Ладно, пойду я.
– Мне с тобой? – Вика кокетливо наклонила голову, уронила пучок волос на плечо и приняла позу, подчеркивающую всю привлекательность ее миниатюрной фигуры. – Разве тебе не нужна нежная, ласковая, полностью доступная молодая женщина? Я воплощу в жизнь все твои фантазии. Люблю экспериментировать.
Галдин замялся.
«А почему бы и нет? – подумал он. – У меня уже недели две не было женщины. Мужик я крепкий, а секс для здоровья полезен, тем более с такой нимфой».
– Ладно, пойдем ко мне да расслабимся. Но учти, до утра. Ты сегодня лишишься дохода.
– Завтра заработаю, да и не в деньгах счастье.
– Ну, смотри.
Тут Лора, которая сама была не прочь развлечься с Вадимом, проговорила:
– Жорик с утра бабки потребует. Чем платить будешь?
– О Жорике не беспокойтесь, – проговорил Галдин, повернулся к бармену и заявил: – Эдик, если что, скажешь, я забрал Вику.
– Угу.
Галдин наткнулся на разочарованный взгляд официантки. Наверное, сейчас она жалела о том, что не оказалась на месте этой девицы.
– Сколько я должен? – спросил Галдин.
Эдик махнул рукой.
– Сегодня за счет заведения. Те отморозки не заплатили бы, если бы не ты, а после взбучки оставили вдвое больше положенного. Так что не надо никаких денег.
– Мне нужна бутылка водки. – Вадим взглянул на Вику и осведомился: – Тебе что взять?
– У меня все свое всегда при себе. Я только в номер сбегаю, да?
– Давай!
Барышня побежала на второй этаж. Там у нее были куртка и сумка с целой кучей всяческих мелочей, необходимых в ее трудной творческой работе.
Эдик выставил на стойку бутылку водки и заявил:
– Вообще-то мы не продаем, но сегодня особый случай, верно?
– Верно. – Старший лейтенант бросил на стойку пятисотенную купюру.
– Не надо.
– Бери. А то без штанов останешься в этом заведении.
К Галдину подошел парень, который сидел по соседству вместе со своей девушкой.
– Вы поступили благородно. Позвольте…
– Я поступил так, как должен был. А вот почему ты не попытался защитить девушку?
– Они меня на куски порвали бы. Я, знаете ли, совершенно не умею драться.
– Учись, студент. Уверенней будешь себя чувствовать.
– Нет, не получится. Но я хочу вас…
– Не надо. Ступай к своей красавице. Я все понял.
– Извините.
Прибежала Вика. Она была в спортивной утепленной курточке поверх своей школьной формы.
– Я готова.
– Пошли. Всем до свидания и спокойной ночи.
– Пока, Вадим, заходи.
Тетя Вера осуждающе посмотрела на Галдина, когда тот подошел к гардеробу вместе с девицей. Она молча взяла у него жетон, подала куртку.
– Вам не здесь, тетя Вера, работать надо, – сказал старший лейтенант.
– А вот это уже мое дело.
– До свидания.
– Счастливо.
– Пока, бабуля. – Вика скорчила ей физиономию.
– Ступай, непутевая. Посмотрю я на тебя лет через десять.
– Вы? Через десять лет? Разве люди так долго живут?
– Тьфу на тебя!
– Какая вы вежливая, тетя Вера.
– Рот закрой! – осадил Вику Галдин.
– Конечно, дорогой. Для тебя все, что угодно.
– Не поняла?
– Молчу-молчу.
Перед дверью старший лейтенант остановился, повернулся к барышне и заявил:
– Я пойду первым и осмотрюсь. Выйдешь, как позову.
– А чего?
– А ничего. Делай что говорят.
– Да эти отморозки уже в другом кафе сидят!
– Я сейчас отправлю тебя назад!
– Все, Вадим, извини.
Старший лейтенант распахнул дверь и быстро вышел на площадку перед баром, держа в руке пистолет. Страховка оказалась напрасной. Он только женщину с собачкой так напугал, что она завалилась на кусты и затянула туда своего питомца.
– Простите, мадам.
Ни внедорожника, ни отморозков видно не было.
– Вика!
– Тут я. – Барышня выбежала из бара.
– Идем.
– Может, такси вызовем?
– Тут ходьбы десять минут.
Они пошли из двора на проспект и вскоре были у Вадима.
Галдин старался поддерживать в своей берлоге порядок, но все же было заметно, что здесь жил одинокий мужчина. Впрочем, ни он, ни его подружка не обратили на это ни малейшего внимания. Они посидели на кухне, выпили, затем приняли душ. Вика надела чулки, короткую открытую черную майку, туфельки на каблуках, извлеченные из сумки.
Вадиму это не понравилось. Он привык спать с голыми женщинами и намекнул Вике, что надо бы раздеться.
Потом старший лейтенант наконец-то узнал, что такое настоящий секс. Вика набросилась на него как тигрица. Что она вытворяла в постели, даже описать невозможно, да и не нужно. Лишь благодаря допингу в виде водки старший лейтенант продержался три часа. Потом Вика улеглась рядом с ним, вся измотанная, потная, но жутко довольная.
– А ты силен в сексе, Вадим. Признаюсь, что так хорошо мне еще ни с кем не было, а мужиков я перевидала немало.
– Мне тоже хорошо. Но каждый день так заниматься любовью невозможно.
– А я была бы не против.
– Ты чертовка.
– Да, я такая!
– Иди в душ, я за тобой.
Вика прошла в ванную, а Вадим – на кухню. У него еще было в запасе граммов двести спирта. Это добро он по случаю взял у начальника склада ГСМ войсковой части, дислоцирующейся рядом с учебным центром МЧС. Старший лейтенант из горла выпил половину, не разбавляя. Только после этого дрожь в теле пропала. Да, эта красотка могла довести до инфаркта. Но хороша, слов нет.
После душа они уснули.
А когда Вадим проснулся в шесть часов, Вики уже след простыл. Только записка на журнальном столике: «Захочешь, позвони – приеду!» И номер мобильника.
Старший лейтенант хотел выкинуть бумажку, но, подумав, засунул ее между книг, стоявших на полке. Глядишь и пригодится. По крайней мере, не надо будет искать женщину для удовлетворения естественного желания.
Он принял душ, снова завалился на постель и отметил чистоплотность своей гостьи. Она не оставила за собой ни единого следа, тщательно прибралась в квартире. Если бы не запах, то можно было подумать, что ночной сексуальный фейерверк ему всего лишь приснился.
Все бы хорошо, если бы не болела голова. Зря он догонялся спиртом после водки. Вадим мог бы и поправить здоровье. В бутылке осталось сто граммов спирта, а очень даже неплохая доза. Но старший лейтенант никогда не похмелялся. Знал, что часа через два все пройдет само собой. А выпьешь, только хуже потом будет.
Он лежал на постели, кутаясь в одеяло, единственную вещь, которая сохранила память о присутствии в доме ночной гостьи, впитала в себя запах ее молодого ненасытного тела. Галдин ни о чем не думал, просто смотрел в потолок, с которого давно следовало бы смести паутину.
Он задремал и едва не подскочил, когда раздался звонок служебного телефона.
«Какого черта, сегодня же выходной? Но ответить я просто обязан», – подумал Вадим.
– Старший лейтенант Галдин.
– Привет! Это Пахомов.
– Доброе утро, товарищ капитан. Вам что, сейчас заняться больше нечем?
– Что за недовольный тон, старший лейтенант?
– По-моему, у нас сегодня выходной.
– Я тоже так считал, пока мне не позвонил Серданов.
– У нас проблемы?
– Проблемы у других, но разбираться с ними, скорее всего, придется нам. Короче, дружище, у тебя десять минут на сборы. Выезжаем в центр. Автобус будет ждать на проспекте у остановки через двадцать минут. Подробности на месте от Серданова и Адаксина.
– Что, и генерал там будет?
– Да. Ты рад?
– Не представляешь, до какой степени. Если и генерал, то дело серьезное. Сирия?
– Ты, Вадим, собирайся, не теряй времени! До встречи!
– Давай! – Старший лейтенант отключил телефон и подумал: «Вот и отдохнули. Хорошо, что Вику вчера забрал из бара. А то вышел бы полный облом».
Вадим встал, заправил постель, достал из шкафа тревожную сумку. Он, как и Пахомов, засунул в нее тропическую форму. Только в отличие от капитана постиранную и поглаженную не женой, а им самим.
Старший лейтенант посмотрел на часы. У него еще было время на то, чтобы выпить чашку крепкого кофе. Он направился на кухню, включил кофемашину, подаренную друзьями на день рождения.
Освежившись крепким ароматным напитком, старший лейтенант забрал сумку, надел кожаную осеннюю куртку, проверил пистолет и вышел из квартиры.
Вскоре он был у остановки на проспекте.
Подъехал автобус. Открылась дверь. Галдин вошел в салон, сел лицом к друзьям.
– Да, Вадим, погулял ты знатно, – заявил Пахомов, сидевший напротив.
– Что такое?
– Да от тебя перегаром садит за версту и морда лица не того.
– Что не того?
– Ты сам-то на себя в зеркало смотрел?
– Смотрел. Нормальная физиономия.
– Ну, если ты так думаешь, то я не знаю, какая ненормальная.
Когда Галдин брился, он, конечно же, видел, что личико у него, мягко говоря, не совсем комильфо. Но он думал, что со временем опухлость сойдет, морщинки разгладятся. Видимо, прошло слишком мало времени.
– Ну и что, даже если и так? Перегар, помятая физиономия? Нам вчера что объявили? Выходной. Следовательно, я имел полное право расслабиться.
Снегирев улыбнулся и заявил:
– Судя по всему, расслаблялся ты часов так до четырех. И не один.
– А вот это, Сеня, не твое дело.
– Да я же по-дружески.
– Заметно.
– Мог бы рассказать товарищам, как развлекался.
– Товарищам этого не понять, потому как все обремененные узами семейной жизни. А я человек вольный.
– Не хочешь, не надо.
– Вот именно.
В 8.20 микроавтобус въехал на территорию центра и остановился у двухэтажного небольшого здания, где располагалось управление.
Из него вышел помощник полковника Серданова, капитан Холин.
Офицеры поприветствовали друг друга, и Пахомов спросил:
– Начальство уже на месте?
– Полковник Серданов, – ответил Холин. – Генерал Адаксин в пути. К девяти часам будет, если не застрянет в пробках.
– Так у него спецсигнал и мигалка. Встречка относительно свободна, успеет, – сказал Снегирев.
Галдин прикурил сигарету, и тут Холин окликнул его:
– Вадим, бросай свою соску и бегом к Серданову!
– С чего бы это?
– Таков приказ. По приезде группы старшего лейтенанта Галдина к полковнику.
– Не понял.
– Ты ступай, там, в кабинете, все поймешь.
– Но хоть с чем связан вызов, не скажешь?
Холин улыбнулся и ответил:
– С поведением некоторых офицеров специального отряда во внеслужебное время.
– Вообще ни хрена не понял.
– Иди, пока Адаксина нет, а то еще и перед генералом объясняться придется.
Галдин понял, что вызов связан со вчерашним происшествием в баре, но не мог понять, откуда о нем известно командиру отряда.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Входи, Галдин!
Вадим шагнул в кабинет и доложил как положено:
– Товарищ полковник, старший лейтенант Галдин по вашему приказанию прибыл.
Серданов поморщился и заявил:
– Ты леденцы какие-нибудь купил бы. Перегар еще тот. Бормотуху, что ли, пил?
– Между прочим, имел право.
– Употреблять спиртное в баре «Весна» ты, конечно, имел право, так как получил освобождение на сутки, а вот бить подростков, да еще и стрелять из табельного оружия, тем более внутри бара, никакого права у тебя не было.
– Кто слил, товарищ полковник?
– Не слил, Вадим. На тебя заявление в полиции лежит. К нему привлечено повышенное внимание.
– Что в заявлении?
– То, что ты пьяный избил молодого человека, который с друзьями спокойно и мирно отдыхал в баре. Этого тебе показалось мало, и ты решил выставить парней из заведения. Уж что там у тебя замкнуло в голове, никто не знает, но ты достал боевой «ПМ» и выстрелил по столу, за которым сидели друзья избитого парня.
Галдин качнул головой и заявил:
– Понятно. Один из отморозков или все они кучей имеют высокопоставленных папаш и мамаш.
– Не сами же они заработали на «Рендж Ровер», который ты, кстати говоря, угрожал взорвать.
– Это указано в заяве?
– Да, Галдин. Тебе что-нибудь говорит фамилия Гарданов?
– По-моему, какая-то шишка в мэрии.
– Бери выше! В федеральном правительстве.
– Это не первый заместитель какого-то министра?
– Он самый. Гарданов Анатолий Николаевич. Один из юношей, перенесший стресс из-за твоих агрессивных действий, Рудольф Анатольевич, его сын. Ему же принадлежит и внедорожник.
– Да мало ли что написали эти придурки.
– Если бы только они одни. Против тебя дали свидетельские показания бармен, официантка и две девушки, которые отдыхали в кафе, когда ты пьяный дебоширил.
– Ясно. Подсуетился адвокат чиновника?
– Само собой. А ты ждал чего-то иного?
– Но вы-то понимаете, что без причины, причем очень веской, я не стал бы бить, кстати, защищаясь от одного подонка, и делать предупредительный выстрел против двух других? Не знаете, оружие у них полиция не обнаружила, хотя бы травматическое?
– Какое оружие, Вадим? У мальчиков, прилежных студентов престижного вуза, никакого оружия не имелось. Они даже пьяными не были и, естественно, ни на кого не нападали, никого не оскорбляли.
– Ладно. Мне все ясно. Дальше что?
Серданов посмотрел на часы.
– Думаю, минут десять у тебя есть.
– На что?
Полковник достал из папки чистый лист бумаги, положил на стол, рядом опустил свой «Паркер».
– Присаживайся и быстро, но подробно изложи то, что реально произошло вчера в баре «Весна». Включая и то, что ты увел из бара молодую, возможно, несовершеннолетнюю девушку.
– О роде занятий этой девушки писать?
– Все писать.
– Никакой девушки не было. Ни молодой, ни старой.
– Пиши, старший лейтенант. У тебя всего десять минут.
– А что это даст?
– Больше, чем ты представляешь. Давай расписывай все, я к офицерам на улицу, заодно и генерала встречу. Тебе написать объяснительную и находиться здесь.
– Понял. Есть один вопрос.
– Давай.
– Вы-то откуда узнали о заяве?
– Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей, – ответил полковник и вышел.
Галдин принялся писать объяснительную. Управился он с этим быстро. Опыта у старшего лейтенанта хватало. Стряпать подобные бумаги ему приходилось часто.
На улице зашумел и замолк двигатель авто.
Старший лейтенант подошел к окну, поднял жалюзи, увидел у входа «БМВ» генерала Адаксина. Тот стоял у крыльца, рядом – полковник Серданов и офицеры отряда, вызванные на беседу. Его товарищи направились в штаб, скорее всего, в зал совещаний.
Генерал же с полковником зашли в кабинет.
– Вот Георгий Борисович, наш герой!
Галдин принял положение «смирно».
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор.
– Здравствуй, старший лейтенант. Погусарил, значит, вчера?
– Никак нет. Действовал в строгом соответствии с законом. Ладно, почти в строгом, однако иначе не мог.
– Да что ты? Объяснительную написал?
– Так точно!
– Давай. – Генерал взял лист бумаги, присел в кресло, прочитал, поднял глаза на Галдина и осведомился: – Это правда?
– Слово офицера.
– Я, конечно, и прежде не доверял показаниям этих представителей «золотой молодежи». Судя по твоим объяснениям, они подпадают под серьезные статьи.
Серданов вздохнул и заявил:
– Пока под серьезную статью, Георгий Борисович, подпадает старший лейтенант Галдин.
– Это пока. – Генерал достал сотовый телефон, нашел в памяти нужный номер, включил громкую связь и нажал на кнопку вызова. – Михаил Андреевич, приветствую, генерал Адаксин.
– Доброе утро, Георгий Борисович.
– Я по предстоящей работе группы гуманитарного разминирования и противоправным действиям одного высокопоставленного чиновника правительства, точнее сказать, его сыночка.
– Слушаю.
Адаксин коротко изложил собеседнику суть дела, зачитал объяснительную старшего лейтенанта Галдина и добавил:
– Таким образом, Михаил Андреевич, «золотая молодежь» продолжает творить беспредел, а люди, пытающиеся их остановить, заносятся в разряд обвиняемых. Мне интересно, сколько данное безобразие будет продолжаться? Помнится, на совещании у президента ясно было дано понять, что надо выявлять и жестко пресекать этот беспредел. Но ничего не происходит. Более того, детишки наших чиновников начинают представлять угрозу офицерам спецподразделений и проведению запланированных спецмероприятий. Чиновники же, вместо того чтобы образумить своих чад, прикрывают их, используя свое служебное положение. В итоге на данный момент я не могу гарантировать выполнение задачи, поставленной центром. Из-за вседозволенности некоторых лиц.
– Я все записал. Значит, господин Гарданов?
– Его сын с товарищами. В полиции есть данные о них и искаженная, даже клеветническая информация об этом происшествии.
– Разберусь лично с Гардановым и сотрудниками органов правопорядка, которые прикрывают незаконные действия названных вами лиц. Ваш офицер может продолжать службу. Никто не будет мешать решению поставленной задачи.
– Благодарю, Михаил Андреевич.
– Вы сбросьте мне объяснения старшего лейтенанта по закрытому каналу правительственной связи.
– Хорошо. Сделаю. Вам мало устного доклада?
– Нет, не в этом дело. Просто есть мнение, что господин Гарданов засиделся на занимаемой должности. Он нередко игнорирует законы и использует служебное положение в корыстных целях. Это коррупция, с которой мы должны бороться бескомпромиссно и жестко.
– Понял. Объяснение будет передано немедленно.
– Жду, как и предварительный план работы в Сирии.
– Сейчас отправлю, Михаил Андреевич.
– Удачи!
– До свидания. – Адаксин отключил телефон, взглянул на Галдина и приказал: – Спуститесь в зал совещаний, товарищ старший лейтенант!
– Есть, товарищ генерал-майор!
Глава 3
Разведчики Адамсона передохнули и в 3.05 продолжили перемещение к первому открытому участку дороги. До перекрестка, за которым он начинался, было всего метров сто.
Впереди шагал Язид Фарес, за ним, как и прежде, держались Давуд Наги и Карим Игбал, в замыкании – лейтенант Бреун и сержант Лаурье.
Спустя несколько минут Фарес вызвал на связь Бреуна:
– Эльф, я Пятый!
– Слушаю.
– Прошел кучу мусора.
– Что?
– Прошел кучу мусора.
– Ты не принял наркоты?
– Нет.
– Тогда какого черта докладываешь о пустяках?
– Это не пустяки. Тут куча обломков бетонных плит, во все стороны торчит арматура, в досках большие гвозди. Можно и без всяких мин остаться калекой. Будьте осторожней.
– Ты за обстановкой следи. С мусором как-нибудь разберемся.
– До связи!
– И только по делу!
– Да.
Бреун чертыхнулся, вложил рацию в чехол и пробурчал:
– Как мне надоели эти идиоты!
– Что такое, Райан? – спросил Лаурье.
– Да дозорный открытым текстом выдал в эфир, что прошел через кучу мусора, насыщенную арматурой и гвоздями. Чтобы мы случайно не поранились. Не придурок ли?
– Он же предупредить хотел, Райан.
– Открытым текстом?
– Ты же знаешь, мы работаем на частоте, которую ни русские, ни сирийцы не используют. В настоящий момент все станции переведены в режим импульсной связи. Переговоры перехватить невозможно.
– Но запеленговать станцию вполне реально.
– Ты думаешь, что русские подтянули к Эль-Нугуру аппаратуру РЭБ?
Бреун поправил бейсболку и ответил:
– Это, конечно, вряд ли, но наш ливиец все равно придурок. Все они таковы.
– Тогда почему мы с ними?
– Так надо.
– Кому?
– Стефан, не задавай глупых вопросов. Давай прекратим базар. Впереди самое опасное.
Напрасно Бреун не придал должного значения предупреждению дозорного. Сирийцы беспрепятственно прошли через кучу строительного мусора, перегородившую улицу на всю ширину, а вот европейцы получили проблему. И не одну. На ровном месте.
Лаурье пошел вперед, через метр завалился на бок и вскрикнул от боли.
– Что такое?
– Правую ногу распорол арматурой. А ведь дозорный предупреждал!..
– Сильно распорол?
– Сейчас посмотрю. Кровь идет, но вена, по-моему, не задета. Черт, больно-то как!
– Погоди, помогу.
– Смотри, сам не напорись.
Бреун вызвал Фареса и приказал:
– Пятый, стой, укройся!
– Принял. Что-то случилось?
– Ждать, смотреть!
– Есть!
Лейтенант добрался до сержанта, увидел кровоточащую рану снизу на правой ноге.
– Мышцу порвал?
– А черт его знает. Арматура ржавая, может заразу внести.
– Сейчас. – Лейтенант достал из рюкзака санитарный пакет, обработал рану. Она оказалась широкой, но не глубокой.
Он перевязал место повреждения и сказал:
– А ну-ка попробуй встать.
– Ох, твою мать!
– Что?
– Сзади!
Бреун обернулся.
Из-за бетонных плит высунулась морда большого пса. Глаза его горели, из пасти стекала пена. Он подбирался к людям.
– Черт! Почуял запах крови.
Пес бросился на Бреуна. Раздался выстрел, второй. Большая тощая черная собака завалилась на бок и задергала лапами.
Бреун оглянулся.
Лаурье держал в руке «беретту».
– Зачем стрелял?
– Этот пес обезумел от голода. Он порвал бы тебя.
Лейтенант показал нож.
Сержант отрицательно покачал головой и заявил:
– Не помог бы.
– Но выстрел был слышен далеко. Впереди наверняка есть блокпост. Теперь асадовцы предупреждены о том, что рядом кто-то есть. Они быстро выяснят, что стреляли не свои.
Тут же ухнули два взрыва где-то севернее.
– Ого! – проговорил Бреун. – Похоже, кто-то налетел на растяжки.
– Асадовцы.
– Не нравится мне эта канонада.
– А кому она нравится? Надо быть внимательнее. Ты постарайся встать.
Сержант поднялся.
– Как?.. – спросил Бреун.
– Нормально, мышца не повреждена. Больно, но идти можно.
– Вколоть обезболивающее?
– Я сам! – Сержант достал из боевой аптечки шприц-тюбик, воткнул иглу рядом с раной прямо через брюки, выдавил содержимое. Пустой шприц-тюбик он выбросил в кучу мусора.
– Готов? – спросил Бреун.
– Да.
Лейтенант вызвал дозорного и приказал:
– Пятый, вперед!
– Принял.
Разведгруппа Адамсона двинулась к перекрестку.
Старший лейтенант Герасин, находившийся рядом с капитаном Тайфуром, воскликнул:
– Два выстрела. Похоже на «беретту».
Тайфур посмотрел на российского советника и спросил:
– Ты можешь определить вид и марку оружия по двум далеким выстрелам?
– Это в любом случае пистолет. У меня была «беретта». У нее выстрел именно такой, хлесткий. У кого могут быть эти стволы?
– Банда игиловцев?
– Группа или один боевик, пробивающийся из города.
– Зачем стрелял? Ведь этим выстрелом он выдал себя.
– Значит, у него не было другого выхода.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, кто-то налетел на свору собак или на безумца, который готов убить человека за крошку хлеба. В подобных местах нередко встречаются такие личности. Просто так никто стрелять бы не стал.
На связь вышел Валиев.
– Выстрелы!
– Слышали.
– Недалеко. Скорей всего, к нам идут гости.
– Для этого мы здесь и находимся. Готовность полная!
– Да, Латар.
Не успел российский капитан отключиться, как прогремели два взрыва в северной части города.
– А это что за дела? – воскликнул Валиев. – Подрыв гранат?
– Не знаю. Свяжусь с комбатом, проясню обстановку и сообщу.
– Давай.
Капитан Тайфур переключился на командира батальона майора Дахара.
– Тигр, ответь Латару.
– Тигр на связи, – тут же отозвался комбат.
– Слышал взрывы. Что это?
– Потери! Отделение второго взвода первой роты осматривало многоквартирный дом. Во дворе бойцы налетели на растяжки. В итоге четверо «двухсотых», трое «трехсотых», двое из них тяжелые. На растяжках были установлены по две осколочные гранаты, а бойцы шли кучно.
– Странно, что в доме сюрпризов не было, только во дворе. Почему бойцы не увидели проволоку или леску?
– Боевики умеют ставить растяжки. Это были подарки обратного действия с резинкой, прижатой к земле камнями. Бойцы не могли видеть проволоку или леску. Кто-то случайно задел один из камней.
– Ясно. Я сожалею.
– У вас что?
– У нас тоже обстановка изменилась. Минуты три назад слышали два выстрела примерно метрах в ста или чуть больше, предположительно из «беретты».
– Кто по кому стрелял, неизвестно?
– Нет. Советник считает, что кто-то продвигался по улице к выходу из города и встретился с собаками, обезумевшими от голода.
– Это реально. Готовы встретить противника?
– Так точно!
– Задачу помнишь?
– Само собой. Попытки прорыва противника пресекать огнем на поражение. Мелким группам, до пяти человек, предложить сдаться, в случае отказа уничтожить, стараясь при этом взять живым хотя бы одного боевика.
– Все верно. Связь со мной держи постоянно. Боевики выйдут именно на вас.
– Мы с ними разберемся.
– До связи!
– До связи!
Разведчики прошли первый чистый участок улицы, и Бреун спросил француза:
– Как ты?
– Нормально.
– Через семьдесят метров кварталы обрываются, дальше холмы. Это уже за городом. Там спасение. Будем делать привал?
– Не стоит. Надо идти. Сейчас асадовцы наверняка ослабили наблюдение, разбираются со своими людьми, погибшими при взрывах.
– Но они могли слышать твои выстрелы.
– Да мало ли кто мог выстрелить в городе? Местные не разберут, из чего стреляли, а русские?.. Откуда им тут быть? Блокировать город – не их дело. Потом работать внутри, это да, а сейчас тут действуют подразделения правительственных войск.
– Хорошо. Продолжим движение, прижимаясь к правой стороне.
– Расходиться не будем?
– Нет. Тебе в любой момент может понадобиться помощь.
– Спасибо, Райан.
Бреун бросил в эфир:
– Внимание всем! Выходим на второй и последний чистый участок. Преодолеваем его в прежнем порядке. Осталось совсем немного. Не спешить, соблюдать дистанцию в двадцать метров. Как поняли?
Боевики доложили, что все поняли.
Потом Язид Фарес вышел на открытый участок. Он поглядывал на черные проемы окон жилых домов, по два на каждой стороне улицы. Они выглядели безжизненными. Он двинулся вперед, держа наготове «АКС».
Бойцы сирийского спецназа и российские советники заметили его. Пошли доклады.
Первым на связь с командиром группы вышел старший лейтенант Стуров:
– Латар, я Заслон!
– Да!
– Вижу боевика.
– Мы тоже видим. Продолжайте наблюдение до команды.
– Принял.
Следующим с Тайфуром связался капитан Валиев:
– Латар, здесь Бархан!
– Слушаю.
– На улице боевик!
– Да.
– Похоже на передовой дозор.
– То, что это одиночка, исключаешь?
– Одиночка не шел бы посреди улицы. Он бежал бы сломя голову, прикрываясь домами, скорее всего, перемещался бы дворами. А вот, кстати, и доказательство моей правоты.
Следом за дозорным двигались еще двое вооруженных боевиков. Они вышли на относительно чистый участок и прижались к домам.
Дождь в этот момент внезапно прекратился.
– Авангард? – спросил у Валиева Тайфур.
– Нет, это уже основные силы. Идут по двое. Плохо, что держат дистанцию в двадцать метров. Если их рыл десять, то все они не втянутся на открытый участок.
– Значит, прихлопнем тех, которые втянутся. Остальных отработаем при дневной зачистке, когда и сил у нас будет больше. Пока смотрим.
Давуд Наги шел в двух метрах от правого дома и вдруг почувствовал опасность. Интуиция никогда его не подводила.
«Сообщить об этом американскому лейтенанту? – подумал боец. – Но тот наверняка обзовет меня безмозглым ослом. Ведь он профи из США, а не какой-то дерьмовый араб, которого неделю назад мочиться стоя научили. Высокомерная скотина».
Наги осмотрел дом. Проемы окон низко. В любой из них можно запрыгнуть, если вдруг что.
Его напарник Карим Игбал опасности не чувствовал, но соблюдал все меры предосторожности. Он шел метрах в пяти от здания и смотрел вперед.
Наги сбросил накидку. Она будет только мешать, если придется прыгать. А если опять пойдет дождь, то он не сахарный, не растает.
Вышли на открытый участок и Бреун с Лаурье.
Француз указал вперед и проговорил:
– Смотри, лейтенант, Наги жмется вплотную к дому. Там сложнее идти из-за битого кирпича.
– Боится. Трусливый шакал. Когда они полностью контролировали восточную часть Алеппо, такие персонажи, как этот Наги, были героями. Они грабили своих соотечественников, убивали мужчин, насиловали женщин. А сейчас он испугался.
– А ты не боишься? – неожиданно спросил Лаурье.
– Ты это о чем? И кому? Мне, прошедшему Ливию и Ирак?
– Извини.
Бреун притормозил, поднял ночной бинокль, осмотрел проемы окон ближайших домов.
– Что?.. – спросил Лаурье.
– Вроде тихо.
– Увеличим темп?
– Нет. Идем в прежнем режиме.
Когда пятеро боевиков оказались на открытом участке, Тайфура вызвал Валиев:
– Латар, ответь Бархану!
– На связи!
– Это вся банда.
– Уверен?
– Ты видишь, кто идет в замыкании?
– Европейцы.
– Это советники. Они могут быть в замыкании только в том случае, если все местные бойцы высланы вперед. Наемники дорого ценят свою жизнь. Да и на первом открытом участке никого нет. Я смотрел через оптику.
– Значит, работаем по этим?
– Да. Дозорные уже в десяти метрах от позиции пулеметчика.
– Кого берем?
– Естественно, европейцев. Я подстрелю одного из них, того, который слева по ходу. Ты возьми второго. Остальных в минус!
– Да, действуем так. Внимание, группа! – Тайфур переключился на всех бойцов. – Замыкание не трогать, остальных взять на прицел. Ждать команды!
Бойцы спецназа приготовились. Тайфур взял в прицел Бреуна, Валиев – Лаурье.
Командир группы передал в микрофон:
– Группа, огонь!
Вспыхнули черные проемы и куча мусора перед улицей, до которой Язид Фарес не дошел считаные метры. Его порвали очереди пулемета.
Игбала нашпиговали свинцом сразу двое, старший лейтенант Герасин и сержант Пирани. А вот подгруппа Валиева слегка запоздала, открыла огонь на миг позже. Наги успел нырнуть в пролет окна среди фонтанов, поднятых пулями.
Выстрелил Валиев. Пуля пробила Лаурье левую ногу. Француз охнул и начал падать.
Бреун понял, что группа попала в засаду, подхватил француза и поднял его.
– Брось! – крикнул Лаурье.
– Нет, сержант, я вытащу тебя.
На самом деле прикрылся телом сержанта.
Тайфур видел, что не поразит боевика. Но и дать ему уйти он тоже не мог.
Сработала рация.
– Да, – выкрикнул Тайфур.
– Латар, я Бархан! Не стреляй. Пусть зайдут в дом, там оприходуем их. Только выставь еще одного бойца на контроль двора. Твоим оставаться на месте. По укрывшимся будем работать мы. Латар, это не обсуждается! – Валиев переключился на Герасина. – Второй, ответь!
– Я!
– Бегом в соседний дом, где укрылся боевик. В крайнюю торцевую квартиру первого этажа. Там ждать!
– Принял. Выполняю. – Старший лейтенант Герасин оставил позицию, кивнул Тайфуру, выскочил из помещения на лестничную площадку и побежал вниз.
– Удачи! – крикнул ему вслед сирийский капитан.
Валиев тем временем говорил со старшим лейтенантом Стуровым:
– Третий, вперед, в торцевую квартиру первого этажа второго дома слева.
– Где скрылись «духи»?
– Да.
– Принял, выполняю!
Отдав команды, Валиев отошел от проема, подозвал к себе лейтенанта Мобуда и распорядился:
– Акиф, прикрывай мой проход во второй дом противоположной стороны. Сержанта оставь с собой. Карими пусть пасет двор и не расслабляется.
– Может быть прорыв и там?
– А черт его знает, лейтенант.
Спускаясь по лестнице, Валиев вновь вызвал Тайфура:
– Латар, ответь!
– На связи!
– Задача твоих бойцов такова: не выпустить из дома боевиков. Вести заградительный огонь.
– Да, Бархан!
– Мы работаем!
Валиев быстро пробежал улицу и у разрушенного торца едва не столкнулся со Стуровым.
– Черт возьми! Так можно было и подстрелить друг друга.
– Ерунда. Куда идем, командир?
– Через подъезд в уцелевшую квартиру. Там должен быть Герасин.
