Александр Тамоников
Последний бой комбата
Личному составу 137-го гвардейского парашютно-десантного полка посвящается
Глава 1
В результате умело спланированной, а главное, профессионально проведенной операции по захвату департамента госбезопасности самопровозглашенной Ичкерии, ровно в 17.00 18 января 1995 года усиленный третий батальон рязанского 137-го гвардейского парашютно-десантного полка, не понеся потерь ни убитыми, ни ранеными, овладел зданием. Это был один из основных, сильно укрепленных опорных пунктов противника. В ночь с 18 на 19 января батальоны тульского и наро-фоминского полков захватили гостиницу «Кавказ» и здание МВД, что в итоге привело к падению дома правительства. Однако Дудаеву и его ближайшим помощникам удалось уйти из Грозного. Каким образом? Об этом история умалчивает, существуют лишь предположения. Либо этому поспособствовали предательские действия руководства российской группировки войск, либо, что наиболее вероятно, Дудаев и его штаб покинули свою резиденцию сразу после того, как стало известно о взятии десантниками подполковника Голубятникова департамента госбезопасности. Как человек военный, Дудаев просчитал, что после его падения дальше оборонять центр города не имеет смысла, и ушел вместе со своим ближайшим окружением в неизвестном направлении. Но как бы то ни было, с потерей центра города война не закончилась. Общая оборона Грозного вооруженными отрядами сепаратистов продолжалась. Наступил переломный момент, российские войска перешли в общее наступление.
20 января 1995 года, четверг
После взятия департамента батальон Голубятникова, оставаясь на расширенном плацдарме, был временно переведен в резерв армейской группировки, находясь в тридцатиминутной готовности к выполнению любых задач командования. Штурмовые группы оставались в департаменте, восьмая рота и часть седьмой, зачистив подвал здания, вернулись на исходные позиции в поликлинику. Подразделения огневого прикрытия и тылового обеспечения занимали прежние позиции. Штаб батальона перешел на командный пункт, оборудованный в здании вокзала. Бойцы отдыхали после боев, приводили себя в порядок.
Обстановка 19-го и 20-го числа оставалась спокойной. Это объяснялось тем, что боевики, уцелевшие в ходе штурма, отошли на восток. И лишь северо-западный сектор до сих пор оставался нейтральной территорией. Российские войска его не контролировали. Но и угроза из «зеленки» никак себя не проявляла. То ли отряды боевиков покинули и этот сектор, то ли до времени затаились, выжидая, либо уйти, либо вновь решиться на боевые действия против федералов. От дудаевцев можно было ожидать всего, чего угодно. Вражеские снайперы продолжали обстреливать позиции батальона, но с дальних позиций. Существенного ущерба этот обстрел десантникам не наносил, но, как и прежде, заставлял соблюдать повышенные меры безопасности. День проходил спокойно. Командир батальона, начальник штаба, заместители по воспитательной работе и вооружению находились на командно-наблюдательном пункте. Офицеры наконец-то выспались, повеселели.
После обеда явился старший лейтенант Гротов. Поприветствовав заместителей, он козырнул комбату:
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться?
– Обращайся, коль пришел, – ответил Голубятников. – Ты, наверное, по поводу Оксаны?
– Да! Из Рязани никаких новостей нет? Уже неделя прошла, как она уехала.
– У меня новостей нет. Но ты за девушку свою не волнуйся. Не пропадет.
– Как же не волноваться! А если до Рязани не доехала? Узнать бы…
– Хорошо! При первой возможности попытаюсь связаться с женой.
Во время обороны привокзальной площади в Грозном командир второго взвода седьмой парашютно-десантной роты старший лейтенант Гротов познакомился с местной девушкой, чья семья погибла еще до войны в результате несчастного случая – автокатастрофы. И с ходу влюбился. Оксане тоже приглянулся рослый, решительный парень. Она вместе с сотней других беженцев, потерявших кров над головой, пряталась от ужасов войны в подвале вокзала. Там ее и приметил Гротов. Понимая, что батальон долго не будет стоять на одном месте, Андрей переживал за девушку. Он уйдет дальше, а она, совершенно беспомощная и беззащитная, останется одна в разрушенном городе… Боялась этого и Оксана. Тогда Гротов обратился к командиру батальона с просьбой устроить ее в какую-нибудь тыловую часть российской военной группировки, в тот же госпиталь на любую должность. Но это оказалось невозможным. Однако Голубятников нашел выход из создавшейся ситуации. Он предложил отправить девушку в Рязань к своей супруге. Предложение было с радостью принято, и Оксану вывезли из города. С того времени прошла неделя.
Голубятников похлопал старшего лейтенанта по плечу.
– Не волнуйся, Андрей, все будет хорошо. Как свяжусь, все узнаю, сообщу тебе. А пока занимайся взводом. Отдых отдыхом, но люди пусть не расслабляются. Долго нам бездельничать не дадут.
Отправив взводного в роту, Голубятников сказал связисту:
– Надо с Рязанью связаться.
– Это возможно лишь по радиорелейной станции полка. Да и то с разрешения Бортнова.
– Придумаю что-нибудь.
Но ничего придумывать не пришлось. В двадцать ноль-ноль, перед ужином, позвонил командир полка. Голубятников взял протянутую штабным связистом трубку.
– Аркан на связи!
– Гранит! Завтра в девять ноль-ноль к тебе должны прибыть сотрудники ФСБ со своим спецподразделением. Твоя задача – передать им здание и архив, обнаруженный в подвале департамента. Своих людей оттуда и из поликлиники убрать, самому к десяти ноль-ноль прибыть на КП полка на совещание. Эфэсбэшников предупреди о мерах безопасности – чтобы на крышу не лезли и в окна не высовывались.
– Вас понял, – ответил Голубятников. – С ФСБ будет работать начальник штаба батальона. Я встречу их старшего, введу в курс дела и передам заместителю.
Вернув трубку сержанту Выдрину, Голубятников бросил через плечо начальнику штаба майору Кувшинину:
– Завтра прибудут эфэсбэшники. Займешься ими. Передашь здание департамента и поликлинику, а главное, архив, который Стрельцов обнаружил в ходе штурма. Ну, и поможешь обустроиться, введешь в обстановку, предупредишь о мерах безопасности, чтобы под снайперов не попали. В общем, поработаешь с ними.
– А куда штурмовые группы? – спросил Кувшинин.
– Завтра в десять на КП полка Бортнов собирает совещание. Думаю, на нем батальону будет поставлена новая задача. Потом и решим, куда кого перемещать. И еще. Старшего подразделения ФСБ я встречу сам, а уж потом ими займешься ты. А после совещания попробую связаться с Рязанью. Ты не знаешь, кто командует радиорелейной станцией?
– Точно нет, но наверняка кто-нибудь знакомый из батальона связи дивизии.
– Ладно, посмотрим.
После ужина комбат, приняв доклады командиров рот и проведя короткий инструктаж по телефону на предстоящую ночь, отправился отдыхать.
21 января, пятница
Ровно в девять ноль-ноль на связь вышел заместитель командира батальона по вооружению майор Корсаров. Он доложил, что к западному посту подошло подразделение ФСБ на двух «КамАЗах», человек сорок. Техника с личным составом встала на дороге «коридора», старший подразделения – полковник, с ним помощник.
– Понял тебя, Виктор, встречаю гостей!
Голубятников окликнул Кувшинина, вышедшего в коридор:
– Сергей, эфэсбэшники прибыли.
– Иду!
Вскоре в помещение командно-наблюдательного пункта батальона вошли три офицера: полковник Зимин Игорь Николаевич, майор Воркунов Павел Алексеевич и подполковник Талин Сергей Сергеевич. Последний служил в оперативном отделении штаба дивизии, и его Голубятников хорошо знал. Представившись, сотрудники ФСБ показали удостоверения личности.
– Вы готовы передать нам архивы и здание бывшего департамента госбезопасности? – спросил Зимин.
– Да, конечно, – ответил Голубятников. – Вот мой начальник штаба, – комбат указал на Кувшинина, – он будет с вами работать. Проведет по объектам, все покажет, организует отвод штурмовых групп, передаст что требуется, обеспечит при необходимости охранение.
– Хорошо! Если мне потребуетесь лично вы, где вас найти?
– В десять ноль-ноль командир полка проводит совещание на КП сводной части. Сколько оно продлится, не знаю. Так что обращайтесь к начальнику штаба. Надо будет, он по связи меня найдет.
Зимин взглянул на Кувшинина:
– Вы готовы, майор?
– Как юный пионер, товарищ полковник, – улыбнулся начальник штаба.
– Это хорошо, что у вас приподнятое настроение. Но давайте без лишних слов.
– Ну да, конечно. Извините. Как-то вылетело из головы, что вы представляете столь серьезную службу, как ФСБ, – не без скрытой иронии ответил Кувшинин.
– Ну, все, – видя негативную реакцию эфэсбэшника, сказал Голубятников. – Займись, Сергей Станиславович, делом.
Тот взглянул на Зимина и кивком головы показал на дверь:
– Прошу на выход, товарищ полковник!
Офицеры ушли. Проводив их и собрав необходимые документы, комбат с сержантом Выдриным и небольшой группой охраны пошел на КП полка. Тот размещался на территории бывшего автопредприятия, метрах в пятистах от плацдарма, который занимал батальон. В 9.50 Голубятников миновал контрольно-пропускной пункт, прошел в двухэтажную контору, где обосновался штаб полка, и поднялся на второй этаж, в приемную. Там находились связисты со своей аппаратурой. Старший лейтенант, козырнув, сказал:
– Вам, товарищ подполковник, надо пройти в актовый зал, там собираются все вызванные на совещание офицеры.
– И где этот актовый зал? – спросил Голубятников.
– Из приемной налево, до фойе, там увидите, – объяснил офицер-связист.
Голубятников прошел в актовый зал. Тот был подготовлен по-военному: ряды кресел убраны, трибуна и столы на импровизированной сцене сдвинуты в угол; посередине бойцы установили большой стол размером примерно пять на два метра, рядом скамейки, кресла, стулья. В зале находились начальник штаба сводного полка полковник Левин, офицеры управления, человек десять – среди них и начальник инженерной службы, командиры тульского и наро-фоминского парашютно-десантных батальонов, комбат 501-го мотострелкового полка, танкисты, артиллеристы. Голубятников подошел к Левину. Поздоровался, доложил о прибытии. Затем прошел к стоявшему у сцены начальнику инженерной службы полка.
– Что не в настроении, Валера? Остальные вон смеются, переговариваются, а ты в стороне… Или вторую УР[1] тоже не туда запустил?
– Комбат, тебе очень весело, как я посмотрю? Так ступай с коллегами-комбатами веселись, у них настроение превосходное…
– Да что произошло?
– Ничего! Просто достали меня уже с тем пуском установки разминирования по твоему департаменту госбезопасности. Как будто я виноват в том, что бойцы, работая в сложнейших условиях, в нештатной ситуации не смогли провести прицельный пуск…
– И кто ж тебя достал?
– Да все кому не лень. Подходят, интересуются, как это УР чуть твою роту не уничтожила.
– И ты оправдываешься?
– А что бы ты на моем месте делал? Объясняю, как и почему не удался пуск.
– Вот это напрасно. Надо было сказать, что целью пуска и являлся удар по пространству между плацдармом и южным крылом, детонация минных заграждений, уничтожение забора, чтобы мы могли к дому подойти.
– Сказал бы, не вздрючь меня Бортнов до этого при всех за неудачный пуск.
– Не переживай. И посылай всех сам знаешь куда, кто будет подкалывать.
– И тебя? – Кислов улыбнулся. – Ты же тоже ерничаешь…
– И меня!
– Всё, командир пришел…
Командир полка, бегло осмотрев подчиненных, ответил:
– Товарищи офицеры! Прошу к столу! Присаживайтесь, начнем работу.
Бортнов сел в кресло с торца стола, у сцены. За ним стоял штатив, на нем закреплена карта или, точнее, план города.
– Итак! Начнем с подведения итогов действий батальонов полка за последние дни. Первое, что хотел бы отметить, так это подготовку и штурм здания департамента государственной безопасности батальоном подполковника Голубятникова.
Бортнов выглядел довольным, спокойным, уверенным в себе. Даже улыбнулся, что бывало редко:
– Хоть и спорили мы частенько с Голубятниковым, и действовал он нестандартно, все время стараясь подкинуть мне вводные, но задачу выполнил на «отлично». Взял такую махину без потерь, в точно установленное время! Успешно действовали и подразделения подполковников Островского и Реброва. В целом полк выполнил поставленную задачу. Наши действия признаны вышестоящим командованием успешными, за что я хочу всех поблагодарить. По итогам штурма департамента, гостиницы «Кавказ» и здания МВД представить завтра до восемнадцати ноль-ноль к наградам отличившихся в боях офицеров, прапорщиков и солдат. Повторяю, до восемнадцати ноль-ноль, иначе останемся ни с чем. Как говорится, куй железо, пока горячо.
– Разрешите вопрос по ходу, товарищ полковник? – поднялся Голубятников.
– Давай свой вопрос.
– Я хотел бы уточнить: тех, кого за вокзал представляли, можно второй раз к наградам за департамент представить? У меня почти все представлены, надо бы человек тридцать и за департамент наградить. Повторно.
Командир полка кивнул:
– Представляй! Никаких ограничений. Я подпишу все наградные листы; ну, а как дальше будет, посмотрим. Сам знаешь, как у нас с наградами в вышестоящих штабах решают…
– Спасибо – сдержанно поблагодарил Голубятников, присев на прежнее место.
Бортнов продолжил:
– Завтра к тем же восемнадцати ноль-ноль сюда, в штаб, подать заявки на пополнение подразделений личным составом, расписав по должностям, на вооружение, снаряжение, боеприпасы, имущество. Батальоны должны быть полностью укомплектованы всем необходимым для продолжения боевых действий. Все трофейное оружие сдать. Срок – до 24-го числа включительно. Ответственный – заместитель по вооружению. По трофеям вопросы есть? Нет! Повторяю, трофейное оружие сдать всё!
– Что, и пару ПКМов[2] оставить нельзя? – подал голос Ребров. – Нам они по штату не положены, а в бою незаменимы.
– Я сказал, сдать всё! – ответил Бортнов. – А это значит – по списку. Списки составлять будете вы сами. Надеюсь, я ясно изложил суть вопроса?
Офицеры удовлетворенно улыбнулись, поняв, что подразумевал Бортнов.
– Ясно, товарищ полковник! Сдадим по спискам!
– Особенно это касается Голубятникова. У него трофеев много. Не так ли, Святослав Николаевич?
– Да, есть. Сдадим!
– Ты с оружием поаккуратнее. Хотя не тебя мне учить. Так! Далее… – Командир полка взглянул в ежедневник. – Задачи на данный момент. Голубятникову: батальон 501-го мотострелкового полка уходит, принять позиции, включая «коридор», до четырнадцати ноль-ноль 22-го числа. Начнете с рассветом. Девятая рота капитана Уханина тоже уходит, как и отдельная разведывательная рота. До четырнадцати ноль-ноль 22-го принять и их позиции. Также уходят танки, включая трофейный; остается «семьдесят двойка», что была придана батальону ранее. Сегодня все согласовать, организовать. Далее. С 23 по 25 января третьему батальону 137-го парашютно-десантного полка занять северо-западный частный сектор, взять его под ответственность, выставить блокпосты, организовать патрулирование в «зеленке». С 26 января обеспечить охрану при эвакуации разбитой, сожженной техники и с площади, и из проулков и улиц. Эвакуацию будет осуществлять ремонтный батальон. Решение на овладение «зеленкой» доложить в двадцать один ноль-ноль 22-го числа, то есть завтра. Здесь, на КП полка. Вопросы ко мне, подполковник Голубятников?
– Пока вопросов нет, – ответил комбат. – Возможно, возникнут в ходе выполнения мероприятий, а пока мне все понятно.
Следом комполка поставил боевые задачи командирам тульского и наро-фоминского батальонов и снова вернулся к рязанскому батальону, потребовав от Голубятникова в первую очередь принять позиции батальона 501-го мотострелкового полка.
На этом полковник Бортнов объявил совещание закрытым. Командиры подразделений покинули актовый зал и штаб сводного полка. Кто-то сразу отправился к себе, на позиции, кто-то остался решать вопросы боевого обеспечения или просто пообщаться со старыми знакомыми. Голубятников же прошел к радиорелейной станции батальона связи тульской дивизии, стоявшей под маскировочной сетью у боксов ремонтных мастерских метрах в тридцати от здания штаба полка.
У станции он встретил старшего лейтенанта Станислава Волина, которого знал по многочисленным учениям. Волин, увидев Голубятникова, приветливо улыбнулся:
– Товарищ подполковник! Рад вас видеть. Наслышан о действиях подчиненного вам батальона.
– Здравствуй, Стас! Я тоже рад видеть тебя живым и невредимым.
– Да что мне будет! Это вы воюете, а мы тут сидим под боком у Бортнова…
– Каждому, как говорится, свое.
– Да… Скажите, Святослав Николаевич, как это вам удалось без потерь, малыми силами взять такой мощный опорный пункт дудаевцев?
– Это гораздо проще, Стас, чем овладеть плацдармом. Главное в нашем деле что? Подготовка. Все рассчитали, согласовали по времени и силам и взяли их «госбезопасность», век бы это здание не видать… Надоело оно хуже пареной репы.
– Вы и на учениях всегда отличались. Помните учебный центр Тесницкий? Площадку приземления у деревни Хомяково?
– Ты имеешь в виду показные учения перед Ельциным в декабре 1993-го?
– Да! Вас тогда, по-моему, президент часами наградил?
– Было дело. Вот они, часы, до сих пор ношу.
– Часы-то дорогие?
– Обычные, «Командирские», только с гербом на лицевой части и надписью на корпусе «От Президента России».
– Когда-то раритетом станут…
– Имеешь в виду, что можно будет продать за хорошую сумму? – не без ехидства заметил комбат.
– Такие вещи для потомков беречь надо… Ну, ладно, вы ко мне по делу или так, мимоходом?
Голубятников прикурил сигарету.
– По делу, Стас! Мне связь с Рязанью нужна.
– С полком?
– Да. Я уже связывался с женой через станцию псковской дивизии, связь обеспечили без проблем. Вот и сейчас с супругой поговорить надо. Если требуется разрешение Бортнова или Левина, я его организую.
– Не надо никаких разрешений. Мы сейчас практически без работы сидим. Пойдемте, попробуем выйти на рязанский полк.
Святослав затоптал окурок. Офицеры поднялись по металлической лестнице в кунг[3], а попросту – закрытый фургон, где размещалось оборудование станции. Старший лейтенант приказал подчиненным связистам:
– Дайте связь с рязанским полком.
И через несколько минут протянул трубку телефона Голубятникову:
– Дежурный по полку, товарищ подполковник!
– Оперативно!
Комбат прижал трубку к уху.
– Алло! Это Голубятников.
– О?! Старший лейтенант Блохин, дежурный по части, здравия желаю, товарищ подполковник. Вас с командиром полка соединить?
– Нет, Володя, мне бы супругу услышать.
– Понял! Сейчас пошлю за ней посыльного.
– Только быстрей, Вова, сам понимаешь, времени в обрез.
– Боец уже побежал. Ну как вы там, в Грозном?
– Нормально!
– Слышал, департамент госбезопасности взяли, и «духи» сразу разбежались…
– Взяли. А о том, что капитан Соколенко перед штурмом погиб, в полку известно?
– Так точно! Серебрянников на построении объявлял. Жаль капитана…
– И Шабалин Валерий Петрович погиб.
– Да, и об этом известно. Говорили, они практически одно и то же ранение получили?
– В печень. Смертельное ранение.
– Да-а, война… – протянул старший лейтенант. – А вот и ваша супруга! Передаю трубку…
– Галя? Здравствуй, родная!
– Здравствуй, Слава! Что-нибудь случилось?
– Ну, почему сразу случилось? Выпала возможность, позвонил…
– Если бы ты знал, в каком напряжении мы тут живем! Просыпаешься утром и думаешь, что день наступивший принесет. От каждого вызова, звонка вздрагиваю.
– Ты не волнуйся, Галя, – попытался успокоить жену Голубятников, – у меня все нормально. Воюем потихоньку. И сейчас уже не та обстановка, что была в начале месяца, сейчас мы наступаем.
– Быстрее бы кончилась твоя командировка…
– Закончится. Всему свое время. Я вот о чем хотел тебя спросить …
– Можешь не продолжать, – прервала Галина мужа. – Тебя интересует Оксана, подруга Гротова? С ней порядок. Приехала, если не изменяет память, 14-го числа под вечер. Пришла сразу ко мне. Приняла ее как следует. Поговорили. Хорошая девочка, только испуганная сильно. Никак не может привыкнуть к нормальной, мирной жизни, к тому, что не стреляют, не бомбят.
– Она у нас живет?
– Ну не отдам же я ее в общагу? Командир предлагал место, я отказалась. Пусть со мной живет. Познакомила ее с женой Стрельцова. Часто вечером собираемся. Ну а разговор, сам понимаешь, только о вас, о войне. Но после таких вот посиделок немного легче становится.
– Я все понял. Держись. Все там, в Рязани, держитесь, мы вернемся.
– Вернетесь… Вон Шабалин вернулся, похоронили с почестями; сейчас тело Соколенко ждем… Как Костя-то погиб?
– Так же, как и Шабалин, от выстрела снайпера. Думали, выживет. В госпиталь отправили, я с ним перед отправкой разговаривал, в сознании Костя был. А потом, после штурма департамента, нам сообщили, что он умер в вертолете, при эвакуации в другой госпиталь. Никто не ожидал. Вот так!
– Прошу, Слава, береги себя! Хотя о чем я прошу тебя… Как будто не знаю, что всегда лезешь на рожон! По крайней мере, в Афгане.
– Чечня – не Афган. Я вернусь. Ну все, родная, у меня не осталось времени. Люблю, целую, до свидания – надеюсь, до скорого.
– До свидания, родной! Я тоже люблю тебя и жду!
Голубятников положил трубку на рычаги аппарата и повернулся к начальнику станции, курившему у двери кунга.
– Спасибо, Стас! Поговорил.
В тринадцать ноль-ноль Голубятников вернулся в батальон. Не заходя на командно-наблюдательный пункт, решил зайти в департамент госбезопасности. Сержант Выдрин предложил сфотографироваться на фоне здания, но на подходе, у забора, их остановили спецназовцы ФСБ.
– Сюда нельзя, товарищ подполковник! Приказ полковника Зимина.
– Как это нельзя? – возмутился комбат. – Мы брали этот объект – и нам нельзя?
– Ничего не знаем! Туда, – старший показал рукой за плечо, – нельзя!
Святослав сплюнул на землю:
– Твою мать, что за хрень?
Но часовые были непоколебимы.
– Туда нельзя. Не пропустим. Ваши подразделения отведены, и у нас приказ никого не пропускать к зданию!
– Ну и идиотизм… – Комбат повернулся к Выдрину: – Вот и сфотографировались, Сережа!
– Дурдом, – ответил сержант. – Но можно и отсюда снимки сделать.
Отойдя от часовых на пару шагов, Голубятников увидел, как с внутреннего двора отъехал груженый «КамАЗ».
– Документы архива вывозят… Хрен с ними, пойдем, Сережа, с чистой совестью на наш КНП.
Комбат со связистом и охраной прошел на командно-наблюдательный пункт батальона. Войдя в помещение, спросил у начальника штаба:
– Ну, что тут с департаментом?
– Да ничего особенного, провел эфэсбэшников в здание. Зимин потребовал убрать штурмовые группы. Наши часов в десять-одиннадцать отошли на прежние позиции, а «безопасность», выставив караул, начала шмонать дом. Ходили, бродили туда-сюда… Но основную работу делали в подвале. Занимались, да и продолжают заниматься вывозом архива. Уже четвертый «КамАЗ», загруженный документами, отправили.
– Ладно, пусть вывозят. И сами охраняют этот департамент. Давай быстро пообедаем и начнем планировать наши действия исходя из поставленных Бортновым задач.
– А что за задачи, командир?
Голубятников рассказал о том, что предстояло сделать батальону с 22 по 26 января. Кувшинин, выслушав комбата, невесело произнес:
– Да, нагрузил нас Бортнов… Особенно с «зеленкой». Взять ее под контроль будет непросто.
– Поэтому мы и должны все спланировать. Но «зеленка» хоть и опасна, а все же это не департамент.
– Кто бы спорил! Однако и к ее захвату придется готовиться основательно. Технику используем?
– Да! Без БМД нам северо-западный сектор не прикрыть. Но об этом позже, сейчас – обед.
На 15.30 Голубятников вызвал всех командиров подразделений, включая мотострелков, – надо было спланировать их отход с позиций. Комбат постарался быть кратким, но вместе с тем не упускал ни малейших подробностей.
– Все четыре дома квартала переходят под ответственность девятой парашютно-десантной роты. Двор вместе со зданием вокзала, выходы к путям, все здания у площади и подходы к ним контролирует восьмая рота. Обеспечение безопасного передвижения по «коридору» возлагается на седьмую роту. В здание, которое занимала отдельная разведывательная рота мотострелков, перемещается наша разведрота. Непосредственно у КНП остаются: взвод связи, саперы, зенитная батарея, противотанкисты, взвод материального обеспечения и медпункт батальона. Позже подойдет взвод ремонтной роты. Эти подразделения осуществляют охрану КНП. Командирам подразделений вместе с мотострелками засветло провести рекогносцировку, определить взаимодействие, чтобы завтра с 8.00 начать постепенную смену на позициях. С 13.00 мотострелков не задействовать: им необходимо сняться, выстроить колонну. Работу начать сразу после окончания совещания. В девять вечера всем командирам подразделений вновь прибыть на КНП. Подведем итоги работы, спланируем, как будем выполнять остальные задачи, поставленные перед батальоном. Вопросы?
Вопросов ни у кого не было. Голубятников добавил:
– Майор Холодов возвращается к исполнению своих прямых обязанностей заместителя по воспитательной работе. На взвод, которым он командовал, поставить наиболее подготовленного сержанта.
– Есть! – отозвался капитан Боревич
Совещание растянулось на сорок минут. Указания комбат давал под запись. В начале пятого он объявил совещание законченным и отпустил офицеров. Вышел во двор, где его уже поджидал старший лейтенант Гротов.
– Извините, товарищ подполковник, за навязчивость… про Оксану что-нибудь удалось узнать?
Святослав улыбнулся, похлопал офицера по плечу.
– Удалось! У меня дома твоя невеста. С 14 января. Добралась без проблем. Сейчас приходит в себя после пережитого ужаса и… ждет с войны своего спасителя.
– Большое вам спасибо, товарищ подполковник! – повеселел Гротов.
– Не за что. Ступай, занимайся работой, а о невесте не беспокойся. С ней моя Галя.
Гротов скрылся за углом КНП. К комбату подошел командир взвода материального обеспечения.
– Мы тут с Боголюбовым для офицеров приятный сюрприз подготовили…
– Не можешь ты обходиться без сюрпризов, Витя! – покачал Голубятников головой. – Давай, докладывай, что вы там с техником взвода на этот раз выкинули.
– Так об этом не докладывать надо. Это надо смотреть.
Прапорщик Белов провел комбата через левый подъезд здания КНП на первый этаж. Голубятников присвистнул, когда увидел помещение полноценной офицерской столовой. На полу, стенах – ковры, занавески в проемах окон, столы, стулья.
– Вот это да! Что это, Белов? Столовая?
– Так точно! Здесь офицеры смогут теперь в приличной обстановке поесть, отдохнуть, а не шариться по развалинам.
– И где же ты, любезный, ковры взял? Столы? Стулья? Мародерничаешь потихоньку?
– Так пока вы штурмовали департамент, мы на месте не сидели, – обиделся Белов. – Сделали вслед за ротой Уханина вылазку в «зеленку». Там и ковры нашли, и столы. Стулья сами соорудили. Занавески в полку достали, посуду тоже. По-моему, неплохо получилось.
– Неплохо. Но вылазка твоих людей напоминает сравнительно честный грабеж местного населения, тебе не кажется?
– Какой грабеж? – возмутился Белов. – Мы брали только то, что бросили хозяева, то, что валялось. Большинство вещей было повреждено, починили, как смогли…
– Ну, ладно. Помещение ты действительно сделал приличное. Здесь и пообедать можно, и совещание нормально провести.
– А я о чем? – довольно улыбнулся Белов.
Вечером того же дня организовали коллективный ужин. Офицерам понравилось. Там же в 21.00 провели запланированное совещание. Голубятников довел до подчиненных последнюю информацию, поступившую из штаба полка. Центр города, за исключением отдельных небольших участков и районов, в состав которых входил и северо-западный частный сектор, уже очистили от боевиков. Противник отходил преимущественно в юго-восточном направлении. Преследовать его полк не планирует, этим занимаются другие части. Также комбат отметил, что действия батальона при захвате департамента госбезопасности признаны успешными. Приказано представить отличившихся во время штурма военнослужащих к наградам. Он повернулся к заместителю по воспитательной работе:
– Этим займется майор Холодов. Ротным составить списки отличившихся, Холодову после согласования со мной передать их в штаб полка завтра до восемнадцати ноль-ноль. Командирам подразделений составить заявки на доукомплектование личным составом, вооружением, боеприпасами, всем необходимым для продолжения боевых действий. Заявки передать начальнику штаба. Корсарову – заявки на запчасти.
Комбат пристально посмотрел подчиненных и перешел к самой больной теме:
– Нам приказано сдать все трофейное оружие. Этим также займется заместитель по вооружению. Надо уточнить, куда что сдавать; прибудут ли машины из полка или нам самим везти трофеи? Как складировать вооружение – в ящики или так, навалом? Этот вопрос, – Голубятников взглянул на зампотеха, – на тебе, Виктор Алексеевич. Согласуй с заместителем командира полка по вооружению.
– Что, все сдадим? – поднялся Стрельцов. – Себе ничего не оставим?
Другие командиры поддержали исполняющего обязанности командира восьмой парашютно-десантной роты.
– ПКМы нужны, подствольники, «СВД» не помешают – они же нам, кроме разведроты, по штату не положены. А насколько они эффективны в бою, все убедились. Бесшумники тоже оставить бы надо.
В результате споров было решено из трофейного вооружения забрать себе все подствольники ГП-25[4] – двадцать штук, из шестнадцати снайперских винтовок «СВД» – девять единиц, из пятнадцати пулеметов ПКМ – тоже девять штук, по три пулемета на роту, и девять гранатометов РПГ-7 из двадцати пяти отбитых у боевиков. Выпросили ротные и три единицы автомата «АКМ» с ПБС[5], по одному на подразделение. Голубятников разрешил оставить и бинокли, лазерные дальномеры, радиостанции, при необходимости – кое-какое вещевое имущество.
– По приему позиций, представлению к наградам, сдаче трофеев – все понятно? Или есть вопросы? – спросил Голубятников подчиненных офицеров.
Вопросов не было.
– Главное для нас – овладеть «зеленкой» и всем северо-западным частным сектором, – продолжил комбат. – С 23 по 25 января мы должны установить над ним полный контроль. Сегодня-завтра спланируем операцию. Задача на самом деле сложная – в «зеленке», не считая отдельных рейдов, батальон еще не действовал. В секторе наверняка окажутся разрозненные, а возможно, и крупные группы боевиков, сохранивших боеготовность и управление. Не исключены боестолкновения. В общем, «духи» в «зеленке» наверняка засели. Днем будут под мирных жителей маскироваться, а ночью, сбившись в стаю, стрелять по нашим бойцам. После штурма департамента терять там людей мы не вправе. Поэтому будем планировать операцию тщательно, с отработкой всех возможных вариантов действий противника. Вы, – Голубятников обратился к командирам боевых рот, – завтра, когда будете менять приданные подразделения, определитесь с личным составом, который можно привлечь для овладения «зеленкой». Технику из укрытий вывести. В частном секторе и на плацдарме в целом, который после овладения «зеленкой» становится зоной ответственности батальона, без БМД нам уже не обойтись. При планировании будем выдергивать ротных и привлекать к работе. Будьте готовы и к этому. Постановка окончательной задачи или завтра вечером, в районе 21.00, или рано утром 23-го числа. И сразу выход. С 26 января обеспечиваем эвакуацию подбитой техники. На нас охранение, а кто будет эвакуировать технику из района, каким образом, сколько времени на это понадобится, – не важно. Не наше это дело. Для нас главное – как следует зачистить «зеленку». Итак, по срокам и планам работы я вас сориентировал, готовьтесь! Если вопросов нет, свободны!
