Александр Тенгриханов
Режиссер Советского Союза – 6
Глава 7
– Стоп! – ору как оглашённый.
Бедная Леночка аж подскочила от неожиданности. Опять этот Киндинов! Ведь всё хорошо до этого было, и мы отработали две недели без особых сбоев. Сегодня у нас последняя батальная сцена, далее можно отпускать массовку и переходить к работе в особняке. Будут ещё кадры боёв, более связанные с обстрелами и взрывами, но это больше техническая часть, где актёры почти не нужны. Остальное всё отшлифуем в павильоне, особенно несколько кровавых моментов рукопашной и зачистки вражеских окопов.
Скорее всего, Евгений просто поддался канону и обыгрывает эдакого советского командира, ведущего людей в атаку с верной идеологической точки зрения. В советском кинематографе ранее часто грешили, показывая подобные сцены.
– Так, «мертвецы» встаём и дружно идём на обед, – произношу под дружный гогот всей съёмочной группы, – И только попробуйте мне нарушить грим! Евгений, давай к нам.
Массовка, изображавшая, лежащие вперевалку труппы начала подниматься. Раздались смешки, а курящий народ моментально задымил. Но никто особо не задерживался, так как главреж произнёс сакральное слово «обед». А он у нас по расписанию, сытный и очень вкусный. Я и сам поражаюсь нашим поварам, умудрявшимся в полевых условиях готовить такую вкуснотищу. Ещё и хлеб собственной выпечки! Чувствую, что у меня скоро потекут слюни, но мне до еды ещё далеко.
Вместе с Киндиновым подошёл Лапиков, который по сюжету должен умереть одним из первых в отчаянной атаке, и молодой Щербаков. Борис играет прапорщика, добровольно ушедшего на фронт и, по сюжету, спасшего главного героя. Изначально роль была написана под Крамарова, и он должен был играть бывалого солдата, правда, немного шебутного и где-то недалёкого. Только в итоге его герой должен был продемонстрировать чудеса бесстрашия и отваги. Но Савелий отказался, посчитав подобное предложение немного оскорбительным. Мол, он уже устал играть всяких полудурачков. Странное решение, ведь за подобный образ, который постоянно востребован среди режиссёров, многие актёры продадут душу дьяволу и даже Сигуранце. Да и в нашем случае, всё планировалось снять по-доброму, без педалирования разных скоморошеств. Но то дела давно минувших дней.
Пока же надо успокоиться и постараться всё верно объяснить актёру. Что-то меня несёт в последнее время, и с трудом удаётся сдерживать накапливающееся раздражение. Наверное, общий стресс, ещё и недавний фортель молодых балбесов даёт о себе знать. Или бабы давно не было? Я согласен даже на приезд стихийного бедствия под названием Светлана Капитонова, хотя, это и может стать проблемой, раскрыв наши отношения. Можно затащить в койку кого-нибудь из ассистенток или студенток из массовки, тем более они явно не против, судя по некоторым намёкам. Но после достопамятных съёмок «Битвы над Кубанью» и короткого романа с Вероникой, я решил не смешивать работу с личной жизнью. Ха-ха! Кого я обманываю? Ну, по крайней мере, мне пока удаётся сдерживаться. Тем временем актёры подошли к моему месту, Лапиков сразу закурил свой жутко воняющий самосад. От его папирос одна польза – комары и мухи облетают съёмочную площадку стороной.
– Евгений, попробуй абстрагироваться от клише, довлеющее над подобными сценами, – начинаю объяснять, – Здесь не должно быть никакой идеологической составляющей, даже Родины сейчас нет. Просто ты ведёшь людей в последнюю атаку, и вы хотите отомстить за подло убитых товарищей. У твоих подчинённых только одно желание – добраться до противника и перегрызть ему глотку. Пойми, вы все уже умерли, но желание отомстить превалирует над всеми остальными чувствами. Здесь даже немчуры нет, а просто образ врага, на уничтожении которого сконцентрированы все ваши мысли. Ты же снова перебарщиваешь с пафосом. Представь, что ты мертвец и ведёшь за собой ходячие трупы. Вся ваша жизнь осталась в прошлом, и мир сузился до этих двухсот метров, которые необходимо дойти до германских солдат.
Смотрю, вроде немного дошло. Советские режиссёры часто пытались показать героическую смерть наших солдат и офицеров, снимая фильмы про ВОВ. Кто-то даже пытался изобразить это красиво, если такое возможно. Я же хочу показать смерть, как обычную попутчицу войны. Нет в ней ничего героического и прекрасного, она ужасна и страшна. Хотя последнюю атаку обречённых, придётся подать именно в таком контексте. Вернее, будет просто излишне реалистичная и детализированная батальная сцена с жутким месиловом. В общем, я сам немного запутался, ещё и от актёра требую чего-то невозможного.
Пока же я отпустил актёров в столовую. Может, переговорят между собой и добавят к сценке чего-нибудь интересного.
– Ладно, отдохнули, пора и честь знать, – отрываюсь от блокнота и зову Леночку.
Примерно минут за сорок, я набросал новую раскадровку, с которой ознакомил оператора, схватившегося за голову.
Ничего страшного в этом нет. Просто придётся сделать дополнительные кадры с некоторыми персонажами. Может, завтра мы ещё оставим часть людей, если сегодня не успеем. Вообще, сами съёмки идут ударными темпами – вот что значит грамотная организация. Я давно работаю двумя камерами, и часть эпизодов поручил даже ассистенту. Всё-таки общие панорамные кадры, передвижение войск, вид на госпиталь и много подобных мелочей необязательно снимать самому. А ещё мы привезли с собой монтажное оборудование, и после окончания съёмок я сажусь с техниками за следующий этап работы. Прямо какой-то конвейер в лучших традициях Генри Форда!
– Лена, зови этих бездельников – пусть ложатся на прежние места, – кричу помощнице.
– Мотор! Начали!
– Дубль три, эпизод четырнадцать, – произносит Леночка через некоторое время и снова щёлкает хлопушкой.
* * *
– Приятный город, я про Минск, – произнёс ди Марко, когда мы вышли на прогулку по лесу, – Синьора Пузик устроила мне познавательную экскурсию. А ещё я проникся героическим прошлым этого города. Оксана рекомендовала посетить Брестскую крепость, но боюсь, у меня нет времени, и местные власти могут не дать разрешения.
Итальянец прилетел из Москвы, задержался пару дней в столице Белоруссии, и вот он уже в Гродно. Хорошо, что по всем документам он проходит как мой заграничный агент и имеет тесные связи с «Госкино». В противном случае никакое ГРУ не помогло бы гражданину страны, члена НАТО, свободно перемещаться по СССР. Понятно, что какие-то агенты должны вести ди Марко, но я пока никого не обнаружил. Касаемо самой встречи, то Андрей Геннадьевич разрешил пообщаться нам тета-тет, с условием, что Франческо примет новые правила игры. А куда он денется с подводной лодки?
Прогуливаясь по деревенской грунтовке и наслаждаясь июньскими пейзажами, я постепенно посвятил своего компаньона в нынешние расклады. Судя по отсутствию особого удивления, итальянец предполагал что-то подобное.
– Ты же понимаешь, что швейцарцев насторожит транш из нового банка? Предложи своим друзьям перечислить деньги на наш счёт в банке Виргинских островов, а далее мы начнём спокойно оперировать общей суммой. Ну, потеряют они какие-то копейки, только в таком деле нельзя экономить, – ответил итальянец, обдумав мои слова, – Мы лишний раз засветимся, так как переводы в любом случае контролируются. Только это уже сложности твоих новых друзей. Странно, что они не хотят работать напрямую через банк сеньора Карнауха.
– Это деньги совершенно разных структур. Не путай советское правительство и разведку. И ещё. Надеюсь, ты понимаешь, что даже намёк об уходе информации в чужие руки, поставит крест на нашей деятельности? – останавливаюсь и внимательно смотрю в печальные глаза импресарио.
– Алекс, если товарищи разрешили ввести меня в курс дела, то они всё просчитали. И я прекрасно понимаю, что теперь являюсь смертником. Вот только хотелось бы понять, какого чёрта я ввязался в это дурно пахнущее дело?
– Деньги, Франческо! Огромные суммы, которых хватит даже твоим правнукам! – отвечаю с усмешкой, – И не переживай, мне пообещали, что с нами будут играть честно. Хотя, полностью согласен, мы с тобой сейчас, как два сапёра без права на ошибку. Только не считай всё это работой на иностранную разведку. У тебя точно не будут требовать добывать секреты твоей Италии. Считай, что мы сотрудничаем с обычной корпорацией. Кстати, многие западные компании спокойно работают совместно с ЦРУ или МИ-6. Так что обычная ситуация для тех, кто в курсе.
– Давай сменим тему, – предложил итальянец, – Насколько я понял, инструкции поступят напрямую ко мне в Милан? Тогда я и начну переживать. У нас нарисовалась большая проблема. Компании, с которыми мы заключили контракты на рекламу, требуют новые ролики. Как мы это будем решать – не знаю. Никто не хочет работать с твоими помощниками, да и двое из них уже уволились. Наша парижская студия фактически простаивает, благо ребята снимают всякую мелочёвку. Но серьёзным воротилам нужны твои работы. Как бы не получить иск на немалую сумму.
Да, с рекламным бизнесом получилась очередная засада. И если «LV» готов немного подождать, то остальные партнёры начинают нервничать. В принципе, я уже начал решать создавшуюся проблему. Но не факт, что на мои условия пойдут заказчики.
– Я недавно начал строить фактически собственную киностудию, – Франческо аж рот открыл от удивления, услышав подобную новость, – Мне выделили землю на севере Москвы, недалеко от киностудии им. Горького. Но речь сейчас не об этом, ибо это долгий процесс. Пока нам приходится использовать старые павильоны, в которых нет недостатка. И я не вижу проблемы, почему не снять часть рекламных роликов в Москве? Нам же не обязательны натурные съёмки европейских городов – можно обойтись декорациями. В конце концов, часть клипа можно смонтировать, добавив нужные виды уже в Париже. Главное – договориться с местными, жутко жадными до валюты, чиновниками. Будем считать расходы на отчисление в советский бюджет обыкновенными налогами. Просто мы их не заплатим во Франции. Заказчики переведут деньги на наш счёт в Швейцарии, оттуда мы сделаем транш «Внешэкономбанку» или иному получателю. Вдруг наши доблестные руководители захотят поставить новую партию верблюжьих одеял в Экваториальную Гвинею или партию книг по ядерной физике для талантливых детишек Заира.
Ди Марко сначала не понял шутки, но потом звонко рассмеялся.
– Алекс, но ты ведь понимаешь, что мы полностью увязли? – серьёзным тоном спросил импресарио, – Ни о какой независимости более не может идти речи. Ты сам говоришь, что нас могут использовать в переводе денег на специфические нужды. Боюсь, что всё это закончится очень плохо.
– А у нас нет иного выхода, друг мой. Хорошо, что никто не покушается на наши личные капиталы. Это уже отличная новость, – стараюсь успокоить итальянца, хотя сам не особо верю, что подобные договорённости будут соблюдаться постоянно.
Уж слишком большой кусок мы отхватили, я так вообще сейчас весьма состоятельный человек. С учётом спекуляций с золотом и будущей операции с нефтью, есть вариант стать мультимиллионером. А это значит, что прятать деньги станет всё сложнее. Думаю, американских налоговиков уже интересует, куда уходят миллионы долларов отчислений от проката моих фильмов. Англичане тоже очень любят совать свой нос в чужие дела. Одна надежда на швейцарцев, которые пока ещё не прогнулись под новые реалии. И всё это на фоне того, что я не могу выехать за рубеж и получать информацию в онлайн режиме.
– Она передавала привет и написала тебе, – вдруг сменил тему ди Марко и вытащил из внутреннего кармана конверт, – Понимаю, что лезу не в своё дело, но не отталкивай её. Хотя бы ответь на письмо, прошу тебя как друга.
Франческо именно лезет в чужое дело и мою заметавшуюся душу. Я думал, что мне удалось погасить все чувства к Аните, но увидев конверт, сердце бешено забилось. При этом мне известны перипетии её жизни, правда, исключительно из глянцевых журналов. Что творится на душе моей бывшей любви, я не знаю. И если бы не этот чёртов итальянец, то я и дальше продолжал оставаться в счастливом неведении. Зачем это ей? Прошлого не вернуть, да и особо будущего у нас никогда не было. Первым порывом было разорвать письмо, но я прекрасно понимаю, что хочу его прочитать. Лёша, ты совсем запутался, и людей за собой тянешь.
* * *
Франческо переночевал в Гродно, предварительно проведя целый день на съёмках, и остался весьма довольным увиденным. Проводив итальянца, я ещё сутки не прикасался к письму. Наконец, вечером, доделав все дела, открываю бутылку вина и далее вскрываю конверт. Вообще-то, у нас сухой закон, но я здесь начальник и мне сегодня можно. Пытаюсь достать само письмо, но первыми пальцы нащупали глянцевую бумагу, оказавшуюся фотографией.
На снимке изображена всё ещё красивая, я бы сказал роскошная блондинка, и забавный мальчик лет трёх. Анита одета в закрытое платье с короткими рукавами, а Алессио форсит в детской версии морского костюма. Только вместо бескозырки, у мальчика на голове забавный берет с помпончиком. Понятно, что я знаю имя мальчика, хотя шведка усиленно скрывает сына от журналистов, и его снимков в журналах не найти. И прекрасно понимаю, в честь кого его назвали, только на итальянский манер.
Письмо, кстати, было достаточно кратким и практически без эмоций. Просто меня поблагодарили за счастливые деньки и сына. Далее, Анита перечисляла свои бизнес-планы и текущие дела. Судя по описанию, всё идёт замечательно, и она весьма состоятельная особа. Ещё она, оказывается, знает о моём сложном положении и готова вступить в борьбу с советской системой, дабы меня отпустили.
Хотя, мотивация Аниты мне понятна. Они там, на Западе все малость малахольные, и считают СССР тюрьмой народов. Наверняка шведка решила, что Лёшу заслали, чуть ли не в Сибирь и его срочно надо спасать. Мол, тебе есть куда ехать, и не беспокойся о финансовой стороне вопроса. А ещё тебя ждёт сын, и вообще всё будет в шоколаде. Если она думает, что так выражается поддержка, то глубоко заблуждается, но всё равно приятно. Только на душе стало ещё хуже. У меня в Москве фактически не разрубаемый Гордиев узел, тут ещё старая любовь дала о себе знать. В прошлой жизни всегда старался следовать правилу: уходя – уходи. Но здесь система дала сбой. Короче, запутался Алексей Анатольевич, и чем дальше, тем хуже. Ещё и фактическое рабство, в которое меня загнало ГРУ.
Ладно, буду реагировать на проблемы по мере их поступления. Пока у меня по плану фильм и его надо сделать настолько качественно, чтобы все склоки со скандалами, были не напрасны. А ответное письмо шведке я передам через куратора, для них доставить его по адресату будет несложно. И надо срочно загрузить себя работой, чтобы вообще ни о чём не думать.
* * *
– Мамочка, ты не понимаешь – я люблю его и не вижу свою жизнь рядом с другим человеком! Почему мне необходимо соблюдать какие-то глупые условности и сословные ограничения?
– Конечно, твоя мама никогда не была молодой и ничего не понимает, – грустно отвечает Серова, – А условности как раз существуют, чтобы молодые влюблённые дурочки не наделали непоправимых ошибок.
Беседу дочери и матери мы снимаем в гостиной особняка Друцких-Любецких, находящегося в небольшом городке Щучин. Сейчас здесь распложён Дом офицеров, при этом, к чести военных, интерьер дворца особо не переделывали. Нам, правда пришлось добывать мебель и прочие предметы обстановки, соответствующие эпохе начала 20 века. Каплан и его девочки неплохо поработали, распотрошив хранилища «Беларусьфильма». Неожиданную помощь группе оказала завхоз Дома офицеров. Оказывается, у неё на балансе достаточно старинной мебели, статуэток и даже есть несколько портретов бывших хозяев дворца. Пожилая энтузиастка с гордостью похвасталась, что выбила бюджет для реставрации уникальных вещей и части интерьера. Именно на таких неравнодушных людях и держится страна. Мне так кажется.
А ещё забавным совпадением стала фамилия – Друцкие, которые носят наши героини Серова и Азер, пересекающиеся с бывшим названием дворца.
– Стоп! Отлично! – после моих слов народ зашевелился и радостно зашептался.
Последние дни я особенно свирепствовал, так как мы начали выбиваться из графика. Тут ещё заболел Альгимантас Масюлис, исполняющий роль немецкого гауптмана. Придётся переснимать часть эпизодов и опять приглашать массовку, от которой меня уже тошнит. Но пока у нас съёмки семейного конфликта, где Наталья Друцкая порывает с семьёй и уезжает на фронт в качестве сестры милосердия. Я считаю, что любовная линия крайне важна, ибо в ином случае фильм неинтересен. Да, батальные сцены и сама трагичность ситуации должна поразить зрителя, но нужно разбавлять насилие чем-то светлым. Иначе получается сплошная мясорубка, боль и страдания.
– Ещё дубль, и после обеда готовим площадку в саду, – народ возмущённо заворчал.
– Я всё понимаю, – объясняю недоумевающей Серовой, которой единственной позволено спорить со мной на съёмочной площадке, – Но лишних кадров не бывает. Изменим угол съёмок, может, чего-то придумаем по тексту. Какой-то он излишне картонный.
– Картон у тебя в голове, а в сердце камень, – под смешки группы произносит Валентина Васильевна, – Зачем людей мучить? Сам похож на отощавшего вурдалака, скоро глаза в темноте гореть начнут. Ещё и всех вокруг загонял. Перфекционизм – хорошее качество, но всё хорошо в меру.
Это у нас такая игра в хорошего и плохого полицейского. Серова тонко чувствует настроения в коллективе и, таким образом, даёт народу возможность посмеяться над режиссёром-тираном. Кстати, отличный способ выпустить пар и избежать лишних конфликтов. Люди ещё и бегают к актрисе, жалуясь на меня-злобного, и просто делятся своими жизненными проблемами. Именно Валентина Васильевна придумала эту схему, которая пока не даёт сбоев. Золотая женщина! А ведь какие-то скунсы имеют наглость упрекать меня в кумовстве и продвижении своих актёров! Кроме Серовой, у меня ни разу не повторился актёрский состав. Я даже Терентьеву забраковал, так как Азер гораздо естественнее вписалась в образ аристократки Друцкой.
Главное – выдержать нужный темп и не сорваться. Надо завтра дать людям выходной, а то совсем я их заморил. Сам тоже заброшу все дела и схожу на рыбалку. Михаил, наш работник сцены и страстный рыбак, обещал хороший клёв. Удочки он приволок с собой, и при первой возможности сбегает на ближайшую речку.
Ещё один рывок – и можно перемещаться в павильоны Горького. Затем у актёров будет небольшой отпуск. А Лёша Мещерский засядет в монтажной, и начнёт лепить из отснятого материала что-то удобоваримое. Далее – озвучка, которая иногда отнимает больше сил, нежели сам процесс съёмок. И уже затем самое главное – приёмная комиссия, где меня с нетерпением ждут ответственные товарищи. Чур меня от подобных мыслей! Таким макаром можно впасть в очередную эмоциональную яму. Сегодня съёмки, завтра рыбалка, а до всяких паразитов ещё далеко. И кто им сказал, что я сдамся без боя?
Глава 8
Как же меня всё достало! Прямо не фильм, а сплошное испытание режиссёрских нервов. Всякое я встречал, но подобный каприз актрисы впервые.
Азер перед одной из сцен вдруг огорошила меня, что не будет целоваться с Киндиновым. Мол, он ей неинтересен как мужчина, и вообще, от него невыносимо пахнет табаком. Хорошо, что хоть про неприятный запах изо рта ничего не сказала. А то, знаете, бывали инциденты, даже в Голливуде. Кто-то даже жаловался, что тело Мэрилин Монро неприятно пахнет, типа у неё какие-то проблемы с потовыми железами.
Сам факт демарша оказался для меня удивительным, ибо до этого мы уже сняли сцену с обнимашками и небольшим поцелуем. Только сейчас надо изобразить вполне себе чувственный поцелуй, и не только. У нас запланирована полноценная постельная сцена, но в рамках советской морали. По сценарию главная героиня отдаётся поручику, который фактически идёт на смерть. В том числе, по сценарию есть несколько поцелуев, но самого изображения секса, конечно, нет. Так, немного эротики, немного оголённое бедро, голая спина и подобные приёмчики. При этом Ирина согласилась на откровенную сцену, а вот целоваться – ни в какую.
Вот сижу – и не понимаю, как разрешить эту проблему. Глянул на наших ассистенток и задумался. В принципе, со спины Лена чем-то похожа на Азер, надо только подогнать причёску. Заодно можно снять губы крупным планом, без лица. Далее уже дело техники. Хотя, дублёрша сильно снижает пространство для манёвра. Как же они мне все надоели! А ведь скоро начнётся озвучивание, и там тоже придётся мучиться.
– Евгений, – подхожу к Киндинову, который сегодня приехал пораньше и готовился к нанесению грима, – Большая просьба – не кури до окончания съёмок. И вот, держи.
Предаю удивлённому актёру упаковку «Wrigley’s Spearmint» – кстати, большой дефицит в нынешнем СССР. Объяснил в общих чертах капризы его партнёрши. Хорошо, что актёр отреагировал нормально, мы даже посмеялись над ситуацией.
Далее дождался Азер и уже переговорил с ней. Выделил также упаковку жвачки, объяснив ситуацию про дублёршу. Попросил попробовать сыграть один дубль. Мол, если не получится, то насиловать никого не буду. Заодно в качестве бонуса хотел подарить ей сумочку «LV», которую мне недавно привезли из Парижа вместе с сапогами для девиц. Только, если моя жена узнает, что я отдал столь ценный артефакт какой-то актрисе, отказавшейся выполнять работу, то она меня убьёт. Да и по нынешним временам подобный подарок – явный перебор. В итоге остановился на забавном брелочке для ключей, несколько видов которых валялось у меня в столе. Думаю, что за сумку Ирина, или другая актриса, согласились бы пойти ко мне в сексуальное рабство месяца эдак на три. Я же помню, как Галактионова и девушки-музыканты возбудились от вида сапог. А ведь Нина отнюдь не нищая, скорее, наоборот. Сумка же – это совершенно иной уровень!
Не знаю, что сыграло свою роль – жвачка или брелок, при виде которого у Азер алчно блеснули глаза, но всё прошло отлично. Мы даже второй дубль сняли на всякий случай, если вдруг произойдут какие-либо накладки. Иногда не замечаешь, что в объектив попал микрофон или на тумбе стоит вещь, которой не было в предыдущем эпизоде. Киноляпы никто не отменял, поэтому я стараюсь перестраховываться. Только съёмочная группа реагирует на это немного иначе, и периодически начинает ненавидеть товарища Мещерского за постоянные придирки. Вот так вот и живём.
* * *
– Где ты нашёл это чудо?
Гена задавал вопрос уже в десятый раз и, не ожидая ответа, продолжал наматывать круги вокруг роскошной машины. Ясный ещё раз аккуратно провёл рукой по крылу автомобиля и улыбнулся, как ребёнок. А чудо называлось ГАЗ-13 1959 года выпуска, в народе называемое «Чайка-кабриолет». Наш вариант был ещё ярко-красного цвета, что придавало аппарату дополнительный шик. Рядом стоял донельзя довольный владелец авто, являющийся сынком какого-то старого большевика. Но товарищ, которого нашёл вездесущий Каплан, оказался мировым мужиком. За использование машины не попросил и рубля, даже бензин за его счёт. Дядя поставил только одно условие – он сам будет водить автомобиль и не прочь попасть в кадр при съёмке клипа. Для нас это не проблема, так даже лучше.
Да, Гена довёл до ума музыку, и мы позавчера сделали пробную запись. Получилось неплохо, но нам предстоит долгая работа в студии «Прогресса». А ещё, пока я находился в Белоруссии, Ясный нашёл двух эффектных девиц. Но главное их достоинство – не длинные ноги, а умение играть на аккордеоне и саксофоне. Красавиц звали Жанна и Маша. И вот с последней, я бы точно сходил в разведку, и желательно на долгий срок. Но можно захватить и первую, так сказать, для разнообразия. Что-то меня опять несёт не в те дебри. С женой сейчас сексом не займёшься, а тело требует бабу, и желательно почаще. Приходится гасить подобные порывы в стиле Челентано, только я по утрам и вечерам тягаю свои гири, вместо рубки дров.
Большую часть клипа предполагалось снять на улицах летней Москвы. Ключевая сцена, где я еду на заднем сиденье кабриолета, а по бокам пританцовывают две симпатичные девицы, играющие на аккордеоне и саксофоне. Примерно такую картинку предполагалось снять на Новом Арбате, а остальное в парке Горького и ВДНХ. С товарищем Гришиным мы в замечательных отношениях, поэтому разрешение на съёмку было получено моментально. Есть у меня ещё кое-какие идеи, но основная мысль – это красивые места моего любимого города. Запланирована также сценка в павильоне, где мы будем изображать концерт со зрителями. Забавно, что Гена и Нина согласились исполнить роль бэк-вокалистов. Подобного в СССР точно не снимали, вот и почувствуем себя первопроходцами.
Галактионова, правда, весьма ревниво разглядывала обеих девушек. Мало того, что мы подобрали им наряды в Доме моделей одежды, так я ещё привёз из Парижа умопомрачительные сапоги выше колен. Как известно, за хорошую обувь советская женщина отдаст всё что угодно, кроме чести и партбилета. Хотя, может и подумать насчёт первого пункта.
– Нина, – обращаюсь к немного хмурой поп-диве, – У тебя же тридцать восьмой? Я на всякий случай заказал шесть пар сапожек. Так что есть ещё четыре, и ты можешь подобрать себе подходящую модель.
Галактионова сразу преобразилась и расцвела. Судя по алчному блеску, одной парой я не отделаюсь. Хорошо, что умный и опытный мальчик Лёша, заказал сапог немного больше. Надо учитывать, что супруга и Капитонова тоже увидят мою провокационную работу. И вот здесь уже возможны самые настоящие боевые действия, со стороны якобы обманутых дамочек. Поэтому специальные подарки ждут обеих красавиц, но получат они их только после просмотра клипа и, естественно, зададут себе вопрос, а почему нас обделили. Должен же и я их немного потроллить и повредничать.
– Ты уверен, что не стоит дать заднюю? – вдруг спросил Гена, глядя на поджидающий автобус съёмочной группы и специальный открытый автомобиль, где располагается камера, – Уж очень провокационной получается песня. А ещё на фоне такого клипа!
– Даже не думал об этом, – отвечаю певцу и машу рукой, выбирающимся из автобуса технарям, – Но вас с Ниной никто не заставляет.
– Да ты что! Мы, наоборот, хотим принять участие в чём-то таком неординарном! – эмоционально воскликнул Ясный, – А то всё какое-то однообразное и пресное. Здесь же можно войти в историю!
Ага. Или получить полный бан от властей, и уйти в забвение. Только фигуру такого масштаба, как Гена, просто так в угол не задвинешь. ВИА «Рассвет» на «Песне 1970 года» занял первое место по количеству голосов телезрителей. А в финал вышли сразу три песни моих друзей. Могло быть и больше, но здесь уже вмешались чиновники, науськиваемые завистливыми конкурентами. Ведь советская эстрада за последние три – четыре года кардинально изменилась, плюс ещё наши хит-парады на радио с телевидением. Всякие Львы Лещенко и прочие Кобзоны сейчас стремительно сдают позиции, вернее, они их уже потеряли. Но при помощи административного ресурса вся эта тусовка, кормящаяся на идеологически правильных песнях и выполняющая госзаказ, зубами и когтями цепляется за музыкальный Олимп. Вернее, уже за подходы к нему, так как на вершине совершенно иные люди. Думаю и на следующем ежегодном конкурсе, Ясный выступит не менее ярко, добавив головной боли своим недоброжелателям и завистникам.
– Ну что? Всё по плану? – к нам подошёл Клушанцев, который вдруг воспылал жаждой снять клип с моим участием.
Я Павла Владимировича долго отговаривал, ведь в процессе не планируются спецэффекты. Просто обычные съёмки и желание немножко подурачиться. Но коллега не сдавался и настоял на своём. Есть у меня мысль, что он тоже хочет поучаствовать в показе фиги нашим чиновникам.
– Если всё в порядке, то давай пока пробежимся по основным сценам. Ребятам ещё минут сорок аппаратуру устанавливать. Затем быстро наносим грим и вперёд! И надо потом работать строго по графику, нас ведь уже ждут в парке Горького и на ВДНХ, – начал распоряжаться Клушанцев, – Зови своих девиц, давай пока посмотрим, удобно ли вам будет расположиться на заднем сидении. А то получишь по морде аккордеоном или в печень саксофоном.
Гена с Павлов дружно заржали, а я потёр скулу, в которую получил от простого белорусского колхозника, когда мы дружно били местных на съёмках.
– Милицию привлекать будем, или ограничимся своими силами? – режиссёр задаёт вопрос, внимательно разглядывая подходящих девушек.
– Справимся сами. День будний и праздношатающейся публики не очень много, разве что мамочки с детьми и пенсионеры. После инцидента в Белоруссии я малость накрутил хвосты товарищам, отвечающим у нас за безопасность. Ну и не дикари же наши люди, должны войти в положение.
* * *
Этот день москвичи и гости столицы запомнят надолго. Конечно, только те, кто увидел красочное шоу, которое мы изобразили. Только представьте: съёмочная машина с камерой, а за ней роскошная красная «Чайка-кабриолет», где я подтанцовываю и произношу текст, в сопровождении двух аппетитных девиц, наяривающих на аккордеоне и саксофоне. Так мы несколько раз прокатились по Новому Арбату и затем переместились на Садовое кольцо, чтобы в кадр попали все сталинские высотки. Затем был парк Горького и небольшая зарисовка у Большого театра. Основное зрелище развернулось в ВДНХ, где мы оттянулись на славу. Особенно радостно собравшийся народ приветствовал наши полудикарские пляски. Представляете, впереди пританцовываю я, затем девушки с инструментами, далее весь состав «Рассвета» и часть съёмочной группы. На самом деле это был экспромт, так как снятые до этого кадры показались Клушанцеву излишне академичными. Кстати, надо попробовать привлечь Павла к съёмкам рекламных роликов. Человек он разносторонний, может, придумает какой-то неожиданный и оригинальный ход.
Вымотались мы капитально, но за световой день успели всё, что задумали. Через неделю будет продолжение уже в павильоне, где мы изобразим моё выступление перед публикой, и ещё несколько оригинальных задумок. Понравилось, что в процессе съёмок народ предлагал разные идеи, которые мы тут же пытались воплотить. Несмотря на усталость, все получили просто массу удовольствия и нахохотались на год вперёд.
Под вечер все начали разъезжаться по домам, а мы с Клушанцевым проследовали на киностудию. Павел хочет просмотреть отснятый материал, а мне надо работать. Завтра продолжение съёмок фильма, и приходится ещё раз продумать все моменты. Сегодня у нас был выходной, который я использовал в личных целях. Как бы опять бдительные коллеги не накатали очередную жалобу. Только придраться, по идее, не к чему. Съёмки шли официально по документам «Прогресса», это тот случай, когда я использовал объединение в личных целях. В принципе, можно было заплатить людям из своего кармана, но подобный процесс не вписывается в нынешнее законодательство. Здесь главное, чтобы никто из власть имущих вовремя не очухался, догадавшись, о чём песня. Я её и протолкну аккуратно в один из утренних блоков, которые идут в кинотеатрах страны. Мы там показываем не только сериалы, но и музыку с телепередачами. С учётом нынешнего уровня телевизионной картинки, народ просто штурмует кинотеатры, чтобы посмотреть всё на большом экране и в цвете.
