Александр Амфитеатров
Старые страницы
Одна изъ причинъ, порождающихъ несчастные браки – спеціально, съ женской стороны:
– Въ бракѣ скучно.
Скучно и для мужчины, и для женщины, но для перваго – съ меньшею интенсивностью.
Источникъ скуки – именно, что мы оставили женщину пассажжиромъ второго класса, тогда какъ сами пошли въ первый. У насъ – наука, искусства, общественная и политическая дѣятельность. У женщинъ – только «мужъ». Слово короткое, но тѣмъ не менѣе – съ большою претензіей вмѣстить въ себя невмѣстимое и объять необъятное.
Наши мужья и жены, обыкновенно, раздѣлены между собою образовательною дистанціей огромнаго размѣра, которую скрываетъ только природный женщинѣ здравый смыслъ, инстинктивный тактъ, да самолюбіе, выработавшее для нея цѣлую систему безобиднаго примѣненія къ мужскому превосходству. Да и то скрываетъ лишь на первый взглядъ. Говорятъ, что восемнадцатилѣтняя дѣвушка старше, по характеру, двадцатипятилѣтняго мужчины. Это – только въ области чувства. Когда чувство насыщено, a тѣмъ болѣе пресыщено, девять десятыхъ мужей остаются въ великомъ затрудненіи:
– Что имъ, собственно, дѣлать дальше со своими женами?
A дальше – это, excusez du peu, цѣлая жизнь. Послать въ дѣтскую, въ кладовую, на кухню, – тамъ, молъ, твое мѣсто? Неловко: цивилизація мѣшаетъ, передъ народами Европы совѣстно. Зачѣмъ-нибудь да переводили же мы женщинъ изъ третьяго класса, – отъ теремовъ, – во второй-то классъ. Онѣ – не бабы, a дамы. Онѣ – хоть и отстали отъ насъ – образованныя. Или, вѣрнѣе сказать, полуобразованныя. Мужъ – кандидатъ правъ; жена – гимназистка. Учатъ нашихъ гимназистокъ плохо: по программѣ Sainte Nitouche – «немножко ариѳметики, немножко географіи» и, въ отличіе отъ этой программы, даже не очень много иностранныхъ языковъ. Сошлась эта пара. Она – ангелъ, онъ – божество. Ангелъ и божество цѣлуются, пока выдерживаютъ губы, но и долготерпѣнію послѣднихъ бываетъ предѣлъ. Въ одинъ прекрасный день зѣвнуло божество, завтра зазѣвалъ ангелъ. Жизнь стучитъ въ окно и зоветъ къ своей поденщинѣ. И, прислушиваясь къ зову, и ангелъ, и божество убѣждаются, что поденщина-то имъ на долю выпадаетъ совсѣмъ разная – y мужа она интересная и живая, потому что въ ней и наука, и политика, и общественная дѣятельность, a y жены: дѣти и хозяйство. Но, если такъ, – то деревенскія бабы легче рожаютъ, чѣмъ городскія жительницы, и ихъ же приходится приглашать мамками въ помощь сосцамъ образованныхъ, изсушеннымъ, въ періодъ сдачъ экзаменовъ на право сидѣть во второмъ классѣ; замоскворѣцкія купчихи и волжскія старообрядки пекутъ пироги вкуснѣе дипломированныхъ барышенъ съ кулинарныхъ курсовъ. Словомъ и слѣдовательно, отъ примитивныхъ своихъ грубыхъ функцій – наша дама ушла, a заполнить пустоту, созданную ихъ сокращеніемъ, мы ей ничѣмъ не даемъ.
Мнѣ всегда противно слышать, когда мужъ говоритъ скучающей отъ праздности женѣ:
– Что ты все лѣнтяйничаешь? Займись хоть чѣмъ-нибудь!
И я, не безъ злобнаго удовольствія, наблюдаю, какъ – на унылый вопросъ жены:
– Скажи чѣмъ? – дѣятельный супругъ никогда не находитъ толкомъ, что отвѣтить, и, потоптавшись малую толику въ безсильномъ недоумѣніи, непремѣнно придетъ къ традиціонному совѣту:
– Ну, книжку прочла бы…
– Какую?!
A за «какую» – если послѣдуетъ рекомендація – раздается и «зачѣмъ»!? И раздаетсл резонно.
Именно – «какую» и «зачѣмъ». Читать Бурже – не дѣло, a читать Милля и Спенсера – не подъ силу для ума, вмѣстившаго въ себя лишь немножко ариѳметики, немножко географіи и очень немного иностранныхъ языковъ.
Въ періодъ жениховства, мужчины невѣроятно щедры на совершенно неисполнимыя обѣщанія. Къ чести жеищинъ, надо сказать, что большинство ихъ прекрасно сознаетъ свою образовательную приниженность сравнительно съ мужчиною. Кто не слыхалъ отъ своей невѣсты:
– Я такая глупенькая… Меня дурно учили… Ты не будешь смѣяться надо мною за это? Ты поможешь мнѣ стать такою же умною, какъ ты?
И кто не отвѣчалъ съ паѳосомъ, рука на сердцѣ, ноги циркулемъ!
– О, да, моя дорогая! мы докончимъ твое образованіе… я подниму твой умственный уровень, и мы будемъ трудиться вмѣстѣ…
И кто не лгалъ въ эту минуту? Когда «доканчивать образованіе жены», если то и дѣло являются маленькія существа, въ свою очередь требующія образованія? Мыслимо ли «работать вмѣстѣ» надъ интегралами съ сотрудниковъ, который не совсѣмъ твердо увѣренъ, чѣмъ питается коэффиціентъ, и не есть ли онъ насѣкомое изъ разряда жесткокрылыхъ? A «поднимать умственный уровень женѣ» – исполинское самохвальство: самому чуть не сорокъ профессоровъ четыре года создавали этотъ уровень и, все-таки, создали его только съ грѣхомъ пополамъ, a тутъ на поди – какой молодецъ: одинъ одинешенекъ, прочелъ дамочкѣ вслухъ двѣ популяризаціи, топнулъ, свистнулъ, и по щучьему велѣнью, по моему прошенью, выросла изъ земли образованная женщина!
Нѣтъ, такъ не дѣлается. Бракъ – не школа, бракъ – уже жизнь. И, чтобы жизнь не была тяжела, пуста и скучна, надо войти въ нее уже послѣ школы. Надо, чтобы школа была подготовительною ступенью къ ней, – и школа основательная.
Мы плохо учимъ женщинъ – и онѣ мстятъ намъ, осужденныя невѣжествомъ на праздность, скукою жизни переливающейся въ семейный разладъ.
– Какъ Анна Сидоровна не умѣетъ жить, – слышишь часто, – хандритъ, скучаетъ, влюбляется безъ толку, травилась раза два… съ жиру бѣсится!.. a вѣдь не безъ способностей женщина: играетъ, поетъ, рисуетъ… пріятные таланты имѣетъ.
Почти всѣ женщины имѣютъ «пріятные таланты». Въ этомъ еще ихъ спасеніе. Талантъ, хотя бы и небольшой, только «пріятный», – очень большая сила, огромное житейское подспорье, могучій противовѣсъ именно той скукѣ жизни, о которой шла рѣчь, потому что талантъ – самъ по себѣ уже дѣло, самъ по себѣ можетъ заполнить жизнь. Къ сожалѣнію, наша воспитательная система, и въ области пріятныхъ талантовъ, не согласна вести женщину дальше второго класса. Наши барышни не играютъ, a «бренчатъ», не рисуютъ, a «мазюкаютъ», не поютъ, a исполняютъ аріи изъ оперы «Завой-завой, собаченька завой, сѣренькій волчокъ». Умѣть все это надо, – требуютъ заимствованныя изъ Европы условія второго класса, – но умѣть не серьезно, a такъ себѣ – кое-какъ и между прочимъ. Захотѣла заняться искусствомъ по-настоящему, – ступай въ консерваторію, въ академію художествъ, въ спеціальное учрежденіе и дѣлайся артисткою, художницей par excellence. Въ системѣ общеобразовательныхъ учебныхъ заведеній эстетическое воспитаніе совсѣмъ забито, преподаваніе искусствъ шаблонно, вяло, скучно и – безъ всякаго разбора слушательницъ, всѣмъ въ одной программѣ, всѣмъ по одному образцу. Была бы соблюдена форма, – и дѣлу конецъ. «Молитва дѣвы» да «Головка неаполитанской дѣвочки», «pas de châle», да La jeune captive, – и все обстоитъ благополучно: трафаретъ заполненъ, педагогическій подрядъ на дѣвицу съ искусствами сданъ въ аккуратѣ.
