Александр Амфитеатров
Вербы на Западе
– За это Я повелю Моим ангелам перенести одну из твоих ветвей в рай Моего Отца; а на земле ты будешь, в знак Моего благословения, служить венцом для всех мучеников и воителей за веру. Им будет сказано: Вы заслужили пальму победы!»
В Риме предпасхальные торжества начинаются раздачею пальмовых ветвей в храме св. Петра. Монахи возлагают ветви, разукрашенные позолотою, лентами, билетиками с текстами из св. Писания, на алтарь св. Петра; затем, в великолепных корзинах, подносят их папе. Он восседает в нише на троне, окружённый кардиналами, прелатами, принцами, посланниками. Папа благословляет пальмы и раздаёт их свите. Затем папу несут в торжественной процессии, под балдахином, с тиарою на голове и пальмовою ветвью в руке, к главному входу собора; он стучит своим посохом в двери, – attollite portas principes vestras! Когда папа возвращается, в своих носилках, к алтарю, церковь наполняется резкими и протяжными звуками длинных библейских труб, гремящих с высоты. Хор гласит: tu es Petrus, ecce sacerdos magnus etc. Эффект поразительный, необычайный даже в богатой эффектами католической церкви. Потом свершается месса, мрачное пение Страстей Господних; народу открываются мощи – часть Животворящего Креста, плащаница, подлинное копьё, коим было прободено Тело Спасителя, и т. д.
В средневековом Париже, по многочисленности в нём монастырей и монашеских орденов, свершалось в Вербное воскресенье не мало процессий всякого рода. Самая популярная – процессия св. Женевьевы – описана современником в таком порядке:
«В этот день, после утренней службы, в сопровождении большой и нарядной толпы, процессия от всех коллегий, подчинённых парижскому архиепископу, идут крёстным ходом, без пения, в церковь Sainte Geneviève du Mont; у входа в сию церковь архиепископ благословляет вербы (les rameaux), произнося установленные молитвы. Потом спускаются, по улице св. Иакова, к воротам Petit-Châtelet, близ которых дома украшены плющом и зеленью и по обе стороны улицы устроены скамейки для господ каноников. Поётся антифон (Gloria, laus et honor), после чего господин архиепископ, одетый в праздничные ризы, стучит в двери тюрьмы, возглашая attollite portas. Смотритель тюрьмы отмыкает затворы, и архиепископ, войдя в темницу, освобождает одного из узников, который затем следует с процессией до собора Notre Dame, неся шлейф мантии архиепископа, pro gratiarum actione».
Так начиналась Страстная неделя, средневековая la semaine d'angoisse. В церквах, после литургий, представлялись мистерии: «Плач трёх Марий», воспеваемый канониками в женских костюмах древней Иудеи; моление о чаше; масличный сад с пещерою; «служба путников» или явление в Эммаусе, тоже с костюмами и декорациями; Тайная Вечеря и Иуда-предатель; сошествие во ад; воскресение Лазаря; «представление Пасхальной ночи» и т. д. Духовенство каждый день занимало толпу новыми зрелищами на темы священных воспоминаний, то трогательными, то страшными, угрожающими. Эти мистерии производили сильное впечатление и не мало способствовали обаянию и могуществу духовенства в старом Париже.
В знак траура, колокола и даже маленькие колокольчики у алтарей безмолвствовали. На звонарне Notre Dame, начиная с полудня чистого четверга до пасхальной заутрени, стучали в знаменитое деревянное било, время службы возвещалось прихожанам детьми, которые бегали по улицам с трещотками. В северных департаментах Франции и в Лотарингии обычай детской беготни сохранился до девятнадцатого века; по крайней мере в шестидесятых годах он ещё существовал.
Некоторые странные обычаи, сопряжённые в средние века с Вербным воскресением, имели, вообще, очень долгий век. Так – жители Chaumont около пятисот лет справляли весьма дикий обряд, именуемый «Шомонскою чертовщиною» («La Diablerie de Chaumont»). В Вербное воскресенье, двенадцать граждан Шомона, по предварительному избранию, определялись… в черти! Их одевали дьяволами: в страшные маски с рогами, в широкое платье из чёрной материи, испещрённой огненными языками. Черти следовали за вербною процессиею, в числе других молящихся, и пели гимн: qui est iste rex gloria? Когда отверзались церковные врата, черти в храм не входили, а расходились по городу и деревням, чтобы взимать налог с иногородних обывателей, приехавших в Chaumont на праздники. Этот насильственный сбор поступал в пользу чертей – на поправку их обстоятельств. Многие, запутавшись в долгах, домогались «попасть в черти», как особой чести. Обычай возник в XIII веке, а уничтожен был в 1760 году, при чём были сожжены на костре и нелепые костюмы шомонских чертей. «Шомонская чертовщина» пользовалась в Шампани такою популярностью, что любопытные посмотреть на это дурачество съезжались из окружности за тридцать, за сорок лье.
