Александр Ведров
Жизнь рядом с нами
© Александр Ведров, 2021
© Интернациональный Союз писателей, 2021
Об авторе
Александр Ведров – уроженец Свердловской области. После окончания Уральского политехнического института в 1963 году по распределению был направлен на работу на Ангарский атомный комбинат.
Литературной деятельностью занялся в 1999 году. Автор десяти изданных книг, регулярно проводит творческие встречи с читателями, печатается в иркутских газетах. Член Российского союза писателей (РСП), лауреат национальной литературной премии «Писатель года России – 2015». А. Ведров публиковался в «Антологии русской прозы» за 2018–2021 гг. Награжден медалями им. Пушкина и им. Чехова. Финалист ряда премий РСП. Дипломант конкурса Русского Императорского Дома «Наследие». Председатель Иркутского отделения РСП. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей.
От автора
Человек ищет разумную жизнь на далеких планетах, а она здесь, рядом с нами, только ее надо увидеть, понять и оценить. Многие землежители отдают себе отчет в том, что они не одиноки на третьем спутнике Солнца, и открывают души и дома для верных и честных четвероногих обитателей планеты, находят в них бескорыстных и преданных друзей, испытывают радость общения и дружбы с меньшими собратьями. Человек тянется к миру животных и видит в нем возвышающее начало, поскольку не может найти в людском сообществе таких же чистых и неподкупных отношений. Особые отношения складываются между человеком и миром диких животных, наделенных высокой организацией психической и рассудочной деятельности и нуждающихся в защите новоявленного царя природы. Наука все более утверждается во мнении о существовании умственных способностей у высших животных, жизнь которых, полная повседневных забот и забавных приключений, нередко обрывается трагически.
Рассказы о животных вызывают сотни восторженных и прочувственных откликов в интернете («Проза, ру»), на презентациях и встречах с читателями, в региональных средствах массовой информации. Тема отношений с нашими ближайшими земными сожителями оказалась настолько близкой для читателей, что буквально захватила их воображение, и поток читательских отзывов не ослабевает на протяжении
двух десятилетий. Начало положила статья члена Союза писателей России поэта Ростислава Филиппова о моей «Повести о сибирском коте» под названием «О кошках и человечестве» (газета «Восточно-Сибирская правда», сентябрь 2001 года). В статье он, в частности, писал: «Кажется, впервые в литературе кот становится главной целью художественного внимания, а неожиданна повесть по тому умению, с которым автор приподнимает кошачью судьбу до философских высот… и связывает кошачье племя с человечеством». Текст заканчивается патетическим воззванием: «…горюю искренне, что “Повесть о сибирском коте” издана ничтожным количеством экземпляров, и надеюсь, что найдутся средства, чтобы переиздать достойным тиражом эту удивительно полезную книжку». О том же писал народный артист России Сергей Юрский: «…книгу о сибирском коте надо издать большим тиражом, постараться, чтобы очень много молодых и старых людей прочли эту книгу». Повесть получила высокие оценки академиков Е. М. Примакова и С. И. Колесникова.
Эстафету лестных отзывов о «Повести о сибирском коте» подхватили три великолепные Натальи – народные артистки России Белохвостикова, Фатеева и заслуженная артистка РФ Варлей. Из отзыва Натальи Фатеевой: «Пишите, Александр Петрович, новые рассказы и повести! Ваше замечательное творчество несет прекрасные мгновения, побуждает прислушаться к негромкому голосу совести и добродетели». Наталье Белохвостиковой через призму образа кошки видится миссия человека на земле: «Автор в ярком
художественном изложении призывает человека открыть заданное свыше божественное предназначение и подать руку помощи меньшим собратьям». Наталье Варлей в книге открылся «ранее скрытый смысл давней и нежной дружбы с мурлыкающими существами».
«Повесть о сибирском коте» надолго вошла в умы иркутян. Газета «Иркутская неделя» целиком перепечатала ее на своих страницах тиражом пятнадцать тысяч экземпляров. Преподаватель Иркутского медицинского госуниверситета к. м. н. Л. Б. Куклина отозвалась о повести как об особом произведении в потоке художественной литературы: «Поражает понимание автором натуры домашнего демона, умение передавать мысли и чувства животного, словно он сам вошел в мягкую кошачью шкурку. Красота слога и стиля изложения завораживает. Считаю, что повесть достойна самой высокой литературной награды».
Тот же успех сопутствует другим рассказам, вошедшим в книгу «Жизнь рядом с нами». В ноябре 2014 года газета «Мои года» (№ 46) опубликовала статью «Преданность», вызвавшую среди жителей Приангарья лавину откликов, обсуждений и даже коллективных чтений в школах, библиотеках и по месту работы. На одном из обсуждений Виталий Комин, филолог, член Союза журналистов с полувековым стажем и ведущий евтушенковед, заявил, что со времен Джека Лондона и Михаила Пришвина не видно писателей, ярко освещающих жизнь природы и ее живого мира. Слава богу, заключил маститый знаток литературы, даже с появлением одной статьи стало ясно, что ныне к читателям пришел такой автор.
После обсуждения рассказа «Преданность» ученики 3-го «Б» класса школы № 46 передали мне свои отзывы. Вот отрывок из отзыва Ярослава Офертаса: «Я очень полюбил верную собаку. И плакал, когда она умерла, не дождавшись хозяина. Подвиг собачьей души великолепен. Остается надежда, что и человек когда-нибудь станет таким же верным и преданным своим близким». Поучительна история о том, как в некоем детском коллективе одну из девочек обличали в неблаговидном поступке. За нее заступилась подружка, твердо заявившая, что та не могла совершить предосудительное дело: «Эта девочка по-настоящему дружит с собакой, а все собаки – честные!»
Тема животных любима и волнующа для читательских групп всех поколений и возрастов таинственностью внутреннего мира молчаливых компаньонов, волшебной манией продвижения и приобщения к истокам земного разума. Короткая повесть «Волчица», полная мистики и тайн великого Севера, посвящена истории дружбы дикой волчицы с якутской девочкой, вскормленной ею. Удивительно, но читатели дружно заверяли меня как автора в том, что верят в мистическую историю со всеми ее фантастическими событиями, настолько велика сила воздействия сюжетной линии. В потоке полученных впечатлений кто-то сравнивал якутскую историю с Маугли, другие ставили ее не ниже «Северных рассказов» Джека Лондона, третьи не могли подобрать слов, чтобы выразить охватившие их оторопь и изумление. Такие произведения живут в веках и украшают собой любые книжные фонды.
В литературе ограничен круг авторов, освещавших тему живой природы. К их числу относятся Дж. Лондон (повесть «Белый клык»), А. Чехов (рассказ «Каштанка»), М. Пришвин («Рассказы»), А. Куприн (рассказ «Белый пудель»), Ф. Залтен (роман о косуле «Бемби») и другие. Знаменитая повесть советского писателя Г. Троепольского «Белый Бим Черное ухо» переведена на двадцать языков. В начале прошлого века американский писатель и натуралист Э. Сетон-Томпсон издал серию рассказов, в которых «животные ведут себя как люди, переодетые в шкуры зверей». Его герои выступают как яркие личности, они благородны и великодушны, горячо привязаны к своим благодетелям. В условиях жестокой борьбы за существование и истребления человеком животных подстерегают горькие и трагические истории, с болью и состраданием описываемые на страницах произведений Э. Сетон-Томпсона. В ряде рассказов книги «Жизнь рядом с нами» имеется сходство со злой участью, настигающей американских сородичей, но все же в сборнике преобладают позитивный настрой и занимательные истории с благополучным исходом. Автор надеется, что новая книга о жизни животного мира всколыхнет сознание читателя, раздвинет границы познания и поможет найти свое место в деле охраны природы и защиты животных.
С пожеланиями увлекательного чтения,
Александр Ведров
Часть 1
Люди и звери
Волчица
Нет сказок лучше тех,
которые создала сама жизнь.
X. К. Андерсен
Ваня Петров, якут по материнской линии, к охоте пристрастился лет с двенадцати, как и многие его сверстники. Он рос сиротой и знал только, что когда-то его родители, оба геологи, погибли в авиакатастрофе. Чем же еще заняться подросткам в якутских стойбищах, как не охотой? К восемнадцати годам ему выделили постоянный охотничий участок, богатый соболем и белкой, где молодой охотник выполнял за сезон не один отпущенный план. Как-то в охотничьих похождениях он решил навестить стойбище Булчута, своего дяди, участок которого располагался по соседству. Когда они днями раньше встретились на стыке охотничьих угодий, у ручья, дядя жаловался на сильные боли в области живота, вот и надумал племянник справиться о его здоровье.
Только вот понятие соседства в Якутии – целой стране, по площади сопоставимой с Индией, – было относительным. В этом нетронутом краю, где численность населения не добирала и миллиона человек, царствовали горные хребты, плоскогорья и нескончаемая тайга, привольно раскинувшая хвойные покровы по горам и по долам. Якутия – это полюс холода в Оймяконе. Могучая сибирская красавица Лена-река, этакое текущее море воды, – тоже Якутия, примкнувшая к Северному Ледовитому океану. Здесь все грандиозно, все настоящее и серьезное: природа, люди и их отношения. Путь был не ближний; солнце уже опускалось к вершине пологой горы, когда показалась юрта, дверь которой была распахнута настежь. Что-то неладное! Ускорив шаг, Иван подошел к юрте, но его встретил не хозяин, а крупный волк серой масти! Он стоял в пяти шагах от двери. На фоне чистого белого снега волчья шерсть отливала серебристым инеем.
Сорвав с плеча винтовку, Иван навел ствол на зверя, готовый спустить курок, но что-то помешало ему послать пулю в неподвижную мишень. Почему он застыл на месте? Ни малейшей попытки сорваться с места, уйти от верной смерти – напротив, стоявший вполоборота волк подчеркнуто спокойно, без тени страха или злобы смотрел на него, прямо в глаза. В этом взгляде читались смирение, понимание чего-то более важного, чем встреча извечных врагов, какая-то глубокая мудрость, исходящая из высшей истины: «Да, я под прицелом, и твоя пуля быстрее моих ног. Я ждал тебя и готов принять смерть, но ты должен понять, почему я здесь». Почему же он не ушел, хотя чует человека за версту? Мозг охотника работал лихорадочно. Он что-то знает! Знает такое, что выше его жизни… Наваждение какое-то…
Когда человек встретился взглядом с волком, он отчетливо понял: стрелять нельзя. Нельзя тревожить Дух Великого Севера, будь он Злой или Добрый, вселившийся в этого волка, который застыл в неподвижной позе. Если Дух окажется Добрым, то никогда уже не будет помогать святотатцу, но если – Злой, то не простит стрелка и накажет его. Во взгляде волка, уловившего внутреннюю борьбу охотника, прежняя настороженность сменилась добром. Подчинившись действию неведомой силы, человек опустил оружие. Зверь принял отпущенный ему знак примирения и исчез в кустах. Только тогда пришелец ощутил холод на спине, который, впрочем, запоздало сменился жаром, охватившим его от волнения и непонимания случившегося.
* * *
Неожиданно раздался слабый детский голосок. Плач ребенка! Что за наваждения, одно за другим, преследуют его в брошенном стойбище? Снова мороз по спине, снова человек бросает по сторонам испуганные взгляды, а руки крепче сжимают ружье. Что-то темное виднелось в небольшом сугробе, где только что стоял волк; оттуда и доносился детский зовущий плач. Этого еще не хватало!
Медленно переставляя ставшие ватными ноги, юноша, уже набравшийся опыта в суровых северных условиях, подошел ближе и увидел ребенка, укутанного в меховое одеяние. Оно было совсем маленьким, личико ангелочка, оказавшегося в безмолвной снежной пустыне по чьей-то воле, доброй или недоброй. И только одинокий волк в холодном пустынном пространстве был ему хранителем. Так вот в чем причина необъяснимого поведения волка! Он стоял под защитой ребенка, чада человеческого! Иван знал, что в волчьих семьях забота родителей о детенышах беспредельна, но то, что произошло на глазах, не укладывалось в сознании. Волк перенес родительскую любовь на человеческого младенца! Смятение охватило молодого охотника. Первым неосознанным порывом было стремление бежать от этой магии, которая, по всему видать, горазда преподнести еще не одно колдовство, только ноги не слушались хозяина, смотревшего на маленькое личико, пока рассудительность не вернулась к нему.
Иван нагнулся над находкой. Сколько ребенку было от роду? Каких-то несколько дней. Как он здесь оказался? Почему не в юрте? Снег был примят, вокруг волчьи следы, вот и лежанка зверя, который пристраивался к ребенку вплотную, согревая его своим телом. Сколько времени они находились вместе, волк и ребенок? Следы убежавшего волка вели только в сторону леса, значит, с последнего снегопада волк не покидал дитя, охранял его как мог. Но ведь снег шел два дня назад, не позже…
Теперь вопрос: что делать с ребенком? И как с ним обращаться, если подобных навыков у Ивана не имелось ничуть? Солнце уже коснулось лучами линии горизонта, скоро наступит полная темнота, как это бывает на бескрайней ровной местности, и медлить было нельзя. Иван взял на руки ребенка, который сразу перестал плакать и смотрел ему в глаза, изучая нового попечителя, явившегося взамен мохнатому зверю. Кто-то завернул его в теплую меховую одежду.
Конечно, это были родители, которых почему-то нет рядом. Надо идти в юрту и как-то заняться маленьким беспомощным человечком.
Новоявленный воспитатель с живой поклажей на руках повернулся к двери жилища и только сделал пару шагов к нему, как новое ужасное зрелище предстало ему. Иван едва не выронил ребенка из ослабевших рук. Чуть правее от юрты, привалившись спиной к стволу ветвистого кедра, сидел Булчут. Тело было под снегом, и только непокрытая голова, возвышаясь над белым покровом, строго смотрела побелевшим лицом в сторону чада, оставшегося без помощи и заботы. Остекленевшие глаза были открыты и следили в беспокойстве за оставленным ребенком, подчеркивая трагичность страшной картины. Около дядиных ног под продолговатым сугробом угадывалось тело его жены, родительницы крохотульки, находившейся на Ивановых руках. Что же с ними случилось: отравление, убийство?!
А крохотулька требовала заботы и внимания. Надо все-таки идти в юрту, развести огонь, хотя страх сковывал охотника. Что там, за дверью? Какие напасти его еще ждут? Внимательно огляделся вокруг. Ровный ковер снега повсюду и никаких следов борьбы. Где же собаки Булчута и куда запропастился его собственный пес, сопровождавший хозяина еще недавно? Это еще одна загадка дня. Только белая пустыня вокруг и двое покойных под снегом. Навалившиеся проблемы сходились одна к другой. Осторожно вошел в юрту. В ней ничего подозрительного, только холод казался сильнее, чем снаружи. В котелке замерзшая вода, у выхода к стене приставлено охотничье ружье.
Уже разведен огонь, зажжена свечка, в жилище стало теплее. За слюдяным оконцем темнота, ребенок молчал, словно понимая, что сейчас не время капризничать, и лишь временами напоминал о себе легкими шевелениями. Чем кормить грудного младенца, оставшегося без материнского молока? Но вот он начал издавать жалобные звуки, причмокивать в ожидании питания и заплакал.
* * *
Иван готов был впасть в отчаяние, когда в дверь снаружи кто-то начал скрести. Ребенок умолк. Иван прислушался, взял ружье и подошел к двери. Снова раздалось поскребывание, уже требовательное. Что за духи явились из темноты? Не мертвецы же пришли наводить порядок в доме? Иван зажег еще одну свечу. Скребки не утихали.
С оружием наизготове охотник подошел к двери, толкнул ее ногой и отскочил назад. Дверь распахнулась, и в метре от порога Иван увидел того же волка, что и раньше. В лунном свете он был хорошо виден, но снова, как и при первой встрече, неземные силы не позволили охотнику нажать на спусковой крючок. Волк не шевелился, стоял как изваяние, как добрый призрак, явившийся с визитом дружбы и приязни. Человек тоже стоял в оцепенении. Что ему еще надо? Однажды он был отпущен восвояси, так зачем рваться в человеческое жилище?
Снова зверь стоял под прицелом, рискуя жизнью и добиваясь своей потаенной цели. Какой? Если он пришел с добром, то чем мог быть полезен? Но если со злом, тогда только пуля могла разрешить конфликт. Они стояли неопределенно долго, пока не заплакал потерявший терпение ребенок. Волк бросил взгляд в его сторону и опять неотрывно смотрел на вооруженного человека, склонив голову. Он просился к плачущему ребенку, о котором заботился до прихода человека. Возможно, он знал, что делать. Иван опустил оружие и сделал два шага в сторону, пропуская настойчивого гостя. Ему почудилась в ответ легкая волчья улыбка. День мистики и чудес! Охотник знал манеры и повадки волков, знал, насколько они умны, хитры и осторожны, но чтобы волк улыбался – это уже чересчур! Или в мире что-то нарушилось, или у него, Ивана, исказилось восприятие этого мира?
Волк осторожно перешагнул через порог, мягкой поступью подошел к лежанке и, вскочив на нее, лизнул лицо малыша. Тот мгновенно затих. Иван находился в неимоверном напряжении, готовый выпустить в зверя огневой заряд, но не видел в его действиях ничего угрожающего для ребенка. Вот он аккуратно переступил передними лапами через дитя и припал животом к его лицу. Раздалось энергичное причмокивание.
Волк оказался волчицей, кормящей человеческого детеныша! Иван, получивший на стойбище столько впечатлений, что их хватило бы не на один год, отказывался верить своим глазам. Уж не пятый ли сон он досматривает, где события мелькают, одно невероятнее другого? Тем временем волчица, то ли во сне, то ли наяву, слегка приподнялась и, сместившись немного в сторону, припала к детенышу другим соском.
Закончив кормление, она спрыгнула с лежанки, мельком взглянула на охранника и покинула помещение.
Только тогда Иван закрыл дверь и подбросил в огонь дрова. Ребенок безмятежно спал, вызывая прилив нежности и умиления. Иван прилег рядом в тревожных раздумьях о предстоящем дне. Как одолеть путь до поселка, до которого более тридцати километров по тайге? Ведь нести придется поклажу, ружье и живую ношу в придачу. Чем кормить ребенка в пути? И что произошло с погибшими хозяевами? Но вскоре путника, утомленного затяжным переходом, переживаниями и впечатлениями от невероятных событий, одолел глубокий сон.
Его разбудили плач ребенка и тихий шорох за дверью. Через невзрачное оконце в юрту пробивался утренний свет. Петров встал, взял ружье и открыл дверь. Как он и ожидал, за дверью стояла вчерашняя кормилица. Иван сразу же отошел вглубь помещения, пропуская волчицу, но на этот раз закрыл за ней дверь, сохраняя тепло в юрте, к чему волчица отнеслась спокойно. И снова охотнику померещилась едва заметная волчья улыбка. Процедура кормления повторилась, как это было накануне, после чего волчица подошла к двери, толкнула ее лапой и покинула жилище.
* * *
Иван приступил к подготовке похода. Нагрел в котле воду и развернул беспокойно ворочавшегося ребенка. Это была девочка, значит, двоюродная сестренка. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы протереть ее влажными тряпками, перепеленать в чистые и завернуть, после чего девочка уснула. Для походной экипировки сестренки из рысьей шкуры изготовил что-то наподобие котомки, подвешиваемой с помощью ружейного ремня через плечо. Заглянул в хозяйский лабаз, где, к своей радости, обнаружил запас кедрового ореха. Вот что подойдет для детского питания, если растолочь и приготовить кедровое молоко! Этим и занялся молодой и неопытный нянь. Затем собрал необходимое снаряжение в заплечный мешок. К полудню приготовления были завершены. Оставалось затащить в юрту окоченевшие тела покойных родителей осиротевшей сестренки, оставить на снегу, где волчица выкармливала девочку, продуктовые запасы, закрыть плотнее дверь и – в поход.
Иван Петров шел к поселку, где можно было пристроить сироту и сообщить о странной гибели ее родителей. Скорость передвижения была невелика, пришлось устроить несколько привалов и провести наступившую ночь у костра. Питание для ребенка оказалось вполне сносным. Иван обмакивал тряпочку в подогретую кедровую жижицу и давал ее обсосать девочке. Орех и для него был хорошим подспорьем. Наступило время ночевки. Под ровным подсветом луны, зависшей над лесом круглым желтым фонарем, путнику надо было быть настороже, охраняя одному, без собаки, покой ребенка, но и растраченные силы требовали восстановления. Путник сидел, откинувшись на ворох веток, с ребенком на коленях и перебирал в полудреме картины минувшего дня. Причину смерти Булчута с женой будут устанавливать следователи, но почему девочка оказалась вынесенной из юрты? Кому бы это понадобилось?
И снова он видел перед собой волчицу, неподвижно стоявшую над темным свертком. Да-да! Это она, волчица, движимая вековым материнским инстинктом, вынесла маленькое беспомощное существо на снежную полянку. Для чего? Но как представить себе дикого зверя, разместившегося в людском жилище? Ведь в тесной юрте лишенная обзора волчица находилась бы в постоянной опасности. Достаточно было захлопнуть снаружи дверь – и она в ловушке! Да и людское жилище само по себе для дикого зверя – строгое табу. Леса и просторы – вот ее родной дом. Что-то еще мерещилось Ивану, пока тяжелые веки с характерным якутским разрезом не сомкнулись в беспокойном сне.
Он очнулся под утро, когда стало подмораживать. Выпил кружку теплой талой воды и бодро двинулся в путь. День, за который было сделано несколько привалов, прошел без приключений. Девочка вела себя на удивление спокойно, и ко второй ночи, когда мгла уже опускалась на землю, Ваня вошел в поселок.
* * *
На следующий день в отделении милиции следственная группа приступила к изучению невероятного происшествия на стойбище Булчута. Присутствовали участковый милиционер и председатель коопзверопромхоза Степан Захарович. Иван видел, что в ходе допроса недоверие к нему лишь возрастало, следователи ощупывали его недоверчивыми взглядами и смотрели как на привидение, явившееся из потустороннего мира. Степан Захарович, знавший Ивана с малолетства, пытался его защищать, но без особого успеха. Иван никак не ожидал, что окажется подозреваемым в убийстве с целью ограбления своего дяди и его жены. Следователи с чего-то решили, что у Булчута было припрятано золотишко, о котором прознал племянник и завладел им, а после принялся «заметать следы» небывалыми россказнями, которые невозможно проверить. Добровольное прибытие Петрова в поселок оформили явкой с повинной и на время расследования дела его поместили в камеру предварительного заключения. В стойбище направили группу следователей, проводником к которым вызвался Степан Захарович.
Через две недели, убедившись в невиновности Петрова, следователи освободили его из заключения. Степан Захарович, принявший близко к сердцу судьбу рано осиротевшего Ивана, советовал ему уехать из здешних мест, где пошла худая слава о человеке, который завел дружбу с волком, а тот по ночам приводит к нему целую стаю, и они вместе воют на круглую луну, утверждая торжество Злых Духов. Поползли слухи о том, что и сам Петров был когда-то волком, потому, дескать, хищники и принимают его за своего.
– Подумай, Ваня, да уезжай подобру-поздорову, а то и на пулю можешь ненароком нарваться, – увещевал Степан Захарович.
– Куда же податься, дядя Степан? Я ведь, кроме наших мест, ничего не видел и не знаю, – недоумевал Ваня.
Впрочем, вопрос решился сам собой. По повестке воинского призыва Иван Петров был мобилизован и распределен для прохождения службы на Дальний Восток. Установить обстоятельства гибели Булчута и его жены следствию не удалось. Сохранялась версия, что их отравили, чтобы завладеть припрятанным золотом и камешками, но и она не была доказана. Осиротевшую девочку определили в детский дом, каких во множестве было разбросано по стране в послевоенные годы. До мобилизации Иван при каждой возможности навещал сестричку, названную Вероникой, и она, чуть подросшая, каждый раз просила забрать ее из детдома, считая брата своим отцом. Ведь она слышала от детей и воспитателей едва ли не сказочные истории о родителях, о матерях и об отцах, которые имеют семьи и живут в них дружно и весело со своими, такими же малыми, детишками. Малышка еще не знала, что глубинные устои, определяющие прочность семьи, слишком призрачны и ненадежны. Она не знала, что люди нередко предают забвению данные друг другу клятвы верности, что любвеобильный человек едва ли не по природе своей склонен к непостоянству. Вот и собирали органы попечительства детишек из распавшихся семей наравне с осиротевшими.
Больше ее никто из родственников не навещал. Может быть, она была не нужна, а может быть, их и не было. Но Иван, тоже выросший в детском доме, не имел возможности хоть как-то разместить и воспитывать сестренку. Не в охотничьем же чуме, да еще без присмотра, жить девочке. А вскоре он был призван в армию.
* * *
Четыре года Вероника росла детдомовкой. Воспитательница Марфа Вениаминовна, приветливая и заботливая, старалась делать все для того, чтобы ее детки не чувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Вероника помнила, что самым близким ей человеком был дядя Ваня, который приходился ей не иначе как отцом. Но он уже два года не приходил к ней, не раскачивал на ноге, когда садился на лавку и складывал одну ногу на другую; не подбрасывал высоко под потолок, а потом ловил ее над самым полом. Как же было радостно и весело ощущать себя легкой пушинкой в его больших и сильных руках! Давно уже не было рядом дяди Вани, который служил далеко в какой-то армии.
А в четыре годика с ней произошел случай необычайный, который ни в то время, ни позже, до самого совершеннолетия, ей никто не мог хоть как-то объяснить. Тем днем детишки, по обыкновению, играли на площадке, отгороженной от прилегающей поселковой территории довольно высоким забором. Вдруг откуда ни возьмись на площадке появился крупный волк, который вел себя мирно и даже благопристойно. Никто не видел, как он перепрыгнул через ограждение детдома, тихо и незаметно объявившись среди играющих детей. Испугавшись, дети с криками бросились к Марфе Вениаминовне, находившейся там же, на лавке под грибком, и на площадке осталась только Вероничка, одна наедине с волком.
Удивительно то, вспоминала Вероника Ивановна, что страха у нее совсем не было. Она и через много лет отчетливо помнила те короткие удивительные мгновения, словно все было вчера. Волк стоял прямо перед девочкой, но не подходил вплотную, лишь в его взгляде чудилось что-то родное, близкое и сокровенное, такое, что ей не приходилось видеть ни у кого за всю ее короткую жизнь. От этого проникновенного взгляда Веронике было тепло и хорошо. А еще ей показалось, что волк улыбается!
И девочка непроизвольно пошла навстречу приветливому взгляду и доброжелательной улыбке. Пошла, несмотря на отчаянные призывы Марфы Вениаминовны спасаться и немедленно бежать от волка. Собственно, Вероника даже не принимала такое смелое решение, просто ноги сами повели ее к этому громадному и мощному, но одновременно и доброму зверю. Они стояли совсем рядом, голова к голове, только волчья была выше, и девочке надо было потянуться рукой, чтобы погладить эту большую голову. Волк опустил ее, и Вероничка в каком-то необыкновенном воодушевлении гладила это сильное и смирное животное, ощущая тонкой кожей ладошки прямые жесткие волчьи волосы, а сама не отрываясь смотрела в бездонные черные глаза, поглощенная их необъяснимой лаской, той лаской, которой была лишена с первых дней жизни.
А на площадке поднялась паника, и крики детей и воспитательницы нарушали единение сблизившихся душ волчицы – а это была, конечно, она – и вскормленной ею девочки. На шум поспешил завхоз с собакой на поводке, рвавшейся в безудержном лае и стремлении навести должный порядок на вверенной территории. Завхоз, несущий ответственность за безопасность детской колонии, спустил с поводка сторожевого пса Серко. Тот ринулся в схватку, но волчица спокойно повернулась к собаке, встретив ее взглядом, и та неожиданно завиляла хвостом, дружелюбно закрутившись в эпицентре горячих событий. Не иначе как пес осознал во взгляде гостя превосходящую моральную силу, а то и общую их принадлежность к собачьему роду. Глядя на предательское примирение сторон, завхоз плюнул с досады и высказал что-то не для детского восприятия.
Волчица не стала ждать дополнительных действий по ее выдворению с запретной территории. Неожиданно для девочки, она лизнула ее в щеку, затем, набрав короткое ускорение, легко взмыла над забором и скрылась из вида. Серко кинулся следом, но, оказавшись перед непреодолимой преградой, облаял нарушителя заведенного порядка: то ли от досады расставания с гостьей, то ли для показного исполнения своего служебного долга. Завхоз тоже проявил прыть в спасательной операции от нападения дикого зверя. Он подбежал к освобожденной воспитаннице, осмотрел ее, озабоченно выспрашивая о каких-то волчьих укусах. Подбежала и Марфа Вениаминовна с теми же вопросами и потащила «пострадавшую» за руку к медсестре.
День ото дня масштаб начавшегося в детском доме переполоха нарастал. Газеты писали о волчьем визите дружбы на детскую площадку. Привлекаемые к расследованию «дикого происшествия» официальные лица отказывались признавать правдивыми «бредни о дружбе волка и ребенка». Один из охотников факт отказа сторожевого пса от нападения на волка объяснял тем, что волк, скорее всего, был не волком, а волчицей, но ему тоже не верили. Позже Вероника Ивановна сама задумывалась о той магической силе, что была заложена природой в волчицу-спасительницу. Откуда эта способность безошибочно оценивать обстановку, входить в безмолвный контакт с человеком, устанавливая с ним доверие и понимание? Эту способность она могла объяснить только тем, что волчица относилась к их волчьим колдуньям. Бывают же такие у людей.
* * *
Не успела взбудораженная общественность обсудить животрепещущие новости о пребывании волка в детском коллективе, как волчица провела в том же детдоме новую блестящую операцию. На этот раз она осуществила ночную вылазку с выходом на давнюю подопечную, с которой намедни прилюдно и среди бела дня восстановила доверительные отношения. Время операции было рассчитано исключительно точно. Дети уже засыпали, когда Вероника услышала за окном еле слышимое поскуливание. Каким-то чутьем девочка уловила, что этот сигнал посылается ей.
