Александр Верещагин
Война
Пролог
1995 год. Россия обделена и обескровлена, преступной волей руководства страны. Противоречия, внутренние конфликты, экономический упадок. Страна была слаба как никогда. США и страны НАТО не преминули воспользоваться ситуацией и захватить территории и природные богатства великого государства. Создание установки ХАРП, способной сжигать в стратосфере любые объекты, содержащие металл, обеспечило агрессорам защиту от ядерного оружия России. Подобные установки были в Европе и в Китае. Летом 1995 Регулярные войска высадились в районе Владивостока. Части Российской Армии и Военно-Морского Флота героически сдерживали натиск захватчиков, но были преданы, лишены снабжения. В стране провели срочную мобилизацию, вновь укомплектованные подразделения направили к театру военных действий на Дальний Восток и на Запад, в район Калининграда.
Глава 1. эйфория
В городе полная суматоха и неразбериха, батальоны в пятнистой форме заполнили улицы. Вместо привычных троллейбусов и легковушек – колонны армейских грузовиков, танки, самоходки и другая военная техника, названия которой я не знал. Настроение с утра отличное, выменяли целую коробку патронов от «калаша» за литр бабушкиного самогона у солдат вспомогательной роты 2-го мотострелкового батальона. Вечером будем взрывать их в костре на пустыре.
Я уже знал, где какое подразделение расквартировано: в центре, во Дворце Культуры – штаб, там генералы и высший командный состав. Везде комендантские патрули и «краснопогонники», так называли внутренние войска. «Шакалы» рангом пониже расположились в школах и ремесленном училище (занятия, естественно не проводились, какая уж тут учёба!)
Вообще-то я успел отходить почти целый месяц в школу, когда по телику объявили, что янки ввели свои войска на Дальний Восток. Надо зайти к Рыжему, у него мамку мобилизовали как медработника, теперь она в мобильном госпитале работает. Рыжий помогает ей на дежурствах, помыть там чего, поднести. Рыжий, сонный, взлохмаченный после ночного дежурства, открыл дверь:
– Принёс?!– с порога спросил я.
– Да,– Рыжий достал из куртки использованные капельницы.
– На двух чертиков хватит или рыбку…слушай, Рыжий, пойдем вечером на сопки, будем с пацанами патроны от калаша взрывать!
– Зайдешь за мной.
– Хорошо.
Вечером, поднявшись на сопку, я поразился: до чего изменился мир вокруг меня: городских огней почти не видно, светомаскировка, за небольшой речушкой – армейские палатки до самого горизонта; там, где были колхозные поля – стоянка военной техники (говорят, даже ракеты есть!), правда колючка везде и патрули – не подберёшься.
Глава 2. разгром
Военные готовились к войне. Мне тогда казалось это так весело. Солдаты в новенькой камуфляжной форме были такими непобедимыми. Сомнений не было в том, что мы быстро выбьем "америкашек", с Восточных рубежей.
Я не мог знать, что боевые действия сведутся к сплошным и многократным ковровым бомбардировкам и ударами точечных ракет. Американское телевидение во всем мире трубило о «гуманности» армии США: «…Боевые действия прошли с минимальными потерями среди мирного населения. »
Просто в один прекрасный день началась отправка войск. «Передислокация »,– говорили солдаты. Вереницы танков и бронетранспортеров грузились на железнодорожные вагоны, за грузовые платформы цепляли теплушки и плацкартные вагоны для личного состава.
До сих пор воображение рисует страшные картины гибели наших парней под натиском вражеской авиации и ракетных обстрелов. На всем протяжении Транссиба – сгоревшие составы, пути, развороченные взрывами, и трупы, трупы, трупы…
…В течение недели у России не стало армии. Глупо теперь спрашивать: кто виноват? Куда делась наша авиация? Почему позволили "америкашкам" подавить наши средства ПВО в самом начале военной кампании??? Хотя…преимущество США в военно-техническом плане – очевидно.
Глава 3. оккупация
Город, как-то странно опустевший, давил тяжестью серых переулков; холодный ветер гонял последние жёлтые листья, кое-где пробрасывал снег.
Продукты выдавали по карточкам. Электроэнергия и тепло в домах были, телевизор и радио не работали – американцы глушили сигналы помехами со спутников.
В воздухе витало чувство тревожного ожидания и неопределенности. Все понимали, что янки неизбежно придут, но смутно надеялись на чудо. По слухам, крупные города за Уралом уже захватили без серьёзного сопротивления. Оно и понятно: сопротивляться было некому. И вот произошло: добрались и до нас…
Холодным воскресным утром рокот моторов расколол осеннюю тишину, в город входили вражеские войска. Я вышел на центральную площадь вместе с немногочисленными зеваками поглазеть на янки. Как странно – лица солдат на броне танков совсем не похожи на страшные полузвериные морды, которые мне рисовало воображение, подстегиваемое агитационными плакатами. Самым удивительным были взгляды – в них был страх. Агрессоры, завоевавшие полмира, – боялись! Я не понимал этого, мне было любопытно: незнакомое вооружение, форма, смешной говор, который сильно отличался от английского, преподаваемого в школе. Как – то не чувствовалась страшная угроза, которую несли с собой оккупационные гости. До обидного буднично происходил захват власти в городе. Янки заняли административные здания, телефонную связь, ключевые объекты жизнеобеспечения. Разоружили и распустили гарнизон милиции. Правда, через неделю возобновило работу местное телевидение. Американцы « сняли » помехи с теперь уже своих территорий.
Меня тогда взбесила обыденность всего происходящего. Нас ведь несколько десятков тысяч русских только в нашем городе, да мы бы могли этих чёртовых «пиндосов» хоть голыми руками! А теперь этот самодовольный бригадный генерал Барне через молодого очкастого переводчика вещает с экранов наших телевизоров что, правительство США несёт народам освобождённых территорий идеалы подлинной демократии, свободы и прочую дребедень. Как же так, они же наших на железнодорожных и автотрассах с воздуха как в тире расстреливали! В общем, я решил: лучше умру, как герой, чем жить в американском рабстве, тем более, у меня кое – что было для диверсионной акции, точнее, у Рыжего. Его предприимчивый дед Иосиф Иннокентьевич приобрёл у военных во время всеобщих сборов целый ящик тротила с целью браконьерской рыбалки.
Под покровом ночи, с тяжёлым ящиком в руках, мы с Рыжим прокрадывались к блокпосту янки. Вдруг мою ногу что – то крепко обхватило, в следующую секунду сильная мужская рука зажала мне рот. « Всё, спалили! », – была первая мысль. В голове проносились образы моего теперь совершенно неизбежного расстрела: американцы ведут нас с Рыжим под конвоем к « стенке ». Измученные пытками, но не сломленные, с гордо поднятой головой, без тени страха, мы идём на смерть. « Щенки безмозглые», – почему – то по-русски прошипел янки. Рыжий от страха сознание потерял, лежит на земле, не шевелится….В общем, это были наши. Оказывается, они наблюдали за позициями американцев и засекли нас. Наблюдатели отвели нас в штаб партизанского отряда или что-то в этом роде. Так мы с Рыжим стали бойцами сопротивления. Взрывчатку у нас реквизировали, позже она сыграла свою роковую роль. Нас отправили домой до особого распоряжения.
Между тем, события в городе бурно развивались. Американское командование взяло под свой контроль все продовольственные склады, ввело жестокий контроль снабжения населения продуктами, так же они пытались восстановить правоохранительные органы, но немногие пошли служить в армию. Хуже было то, что янки мобилизовали способных работать горожан – и мужчин, и женщин «на производство работ по восстановлению железных и автомобильных дорог» – как они говорили. Были попытки восстановить производство на местных заводах, но сообщение с внешним миром было только по воздуху.
В общем, к весне янки согнали более десяти тысяч человек для отправки на работу. Это уже пахло «гитлеровщиной». Даже зарплату обещали платить, но все же под дулом автомата. В отряде мы получили первое задание – наблюдать за Рабочим поселком (так янки называли концентрационный лагерь, где содержались рабочие). Праздно шатающиеся подростки не вызывали подозрений. Отслеживать передвижения охранников, партии рабочих не слишком обременительное занятие, целыми днями мы крутились недалеко от двойных рядов колючей проволоки, за которыми стояли наспех сколоченные бараки (так, наверное, выглядели гитлеровские лагеря).
Больше всего людей пугала неизвестность. Что в голове у проклятых янки, может, они хотят просто уничтожить все работоспособное население города, как уничтожили наших солдат? Население в лагере и в городе роптало, ходили разные слухи, один ужаснее другого. К середине мая все говорили о том, что вот-вот начнется отправка. К лагерю подтягивали грузовики и автобусы, охраны стало значительно больше. Последнюю неделю на пост наблюдения я ходил один – Рыжий заболел. Я и сам еле ноги таскал, припасов в нашем гараже почти не было, картошка осталась только на семена.
Глава 4. марш
Я смутно догадывался, что «сопротивление» готовит какую-то акцию по освобождению горожан. Но так, как мои контакты с отрядом ограничивались визитом в менную лавку к связному, достоверной информацией я не располагал.
Как-то утром, придя, как обычно, к лагерному периметру, я обнаружил, что он опустел. Горькая обида поселилась в моей душе: как же так, без меня, ведь столько месяцев мы с Рыжим как на работу ходили к лагерю, а сейчас, когда партизаны атакуют ненавистных американцев, я оказался не нужен. Ну нет, я просто обязан отомстить янки за погибших под бомбами российских парней, за истощенного Рыжего, за измученную маму, – за всех! Ну и что, что мне всего четырнадцать лет, я такой же борец сопротивления, как и другие. Короче, погрузив в багажник старенького мопеда нехитрый скарб, я отправился догонять колонну. Янки не могли разместить всех рабочих на автотранспорт, большая часть колонны двигалась пешком. У меня были хорошие шансы догнать их. Без оружия (его я должен был добыть в бою), плохо представляя драку с американцами, я мчался по Федеральной трассе на Восток навстречу славе, как мне тогда казалось.
Примерно через 60 км. мой мопед наотрез отказался вести меня. Бросив на обочине негодную технику, я побрел пешком. Вернутся назад, тогда мне казалось немыслимым. На удивление, пройдя еще несколько километров я столкнулся с колонной, но рабочие шли назад в сторону города. Когда расстояние между нами значительно сократилось, я смог разглядеть что многие мужчины несли в руках американское оружие, предметы обмундирования американских солдат… Короче, выяснилось, что горстка бойцов сопротивления умудрилась взорвать головной танк янки, обстреляли колонну, что послужило сигналом к организованному заранее восстанию рабочих. Почти всех американцев убили. Вероятно, нескольким удалось убежать в тайгу. Но главная неприятность в том, что охрана колонны смогла передать сообщение о нападении, по рации.
В общем, очень скоро нужно было ожидать подкрепления американских солдат. Руководители сопротивления понимали, пощады от янки ждать не приходится. Решено было уводить людей через лес охотничьими тропками. Многие мужчины, из рабочих, изъявили желание примкнуть к сопротивлению. Я тоже, разыскал вербовочный пункт. На счастье, среди тех, кто записывал новобранцев был Сергей Иванович, тот самый мужик, что поймал меня за ногу у американского блокпоста.
-Щенок! А ты-то как здесь нарисовался?– несколько удивился Сергей Иванович.
Вид у него был чрезвычайно важный, чувствовалось, что он здесь начальник.
-Да я, да мы… Возьмите меня воевать с янки. У меня мопед сломался до дома все равно не доберусь. – Я готов был разрыдаться.
-Тротильчик то ваш нам очень пригодился, толковые парни, а где второй тот, что с канапушками? – Сергей Иванович поскреб шевелюру грязной ладонью.
– Рыжий то?! Да он заболел, а я крепкий. Я до сюда 60 километров на мопеде гнал, пока мопед не сломался. Я с вами хочу.
-Ладно, не бросать же тебя в тайге. Иди сюда, в список внесу. Говори фамилию, имя и отчество, год рождения.
-Лакудин Денис Иванович, с 1979 года я.
– Шестнадцать лет уже, боец. Прямо как Гайдар. Тока выглядишь на четырнадцать.– ухмыльнулся Сергей Иванович, но записал меня в общий, длинный список.
Так я стал солдатом второй роты сводного отряда Сопротивления. Командир роты, парень, чуть старше меня, в мирное время был курсантом Танкового училища. Звали его Костя, но нам, подчиненным, а это главным образом работяги из колонны, велел обращаться: «Товарищ командир». А другие начальники, выше рангом, называли его: «ротный Глумов».
Глава 5. первая зимовка
Всю следующую осень и зиму главной и единственной задачей нашего отделения было обеспечение собственного пропитания. семь мужиков и я в том числе, ютились в маленьком охотничьем зимовье. Рыбалка, охота, заготовка кедрового ореха и таежных ягод, худо-бедно, но мы не голодали. Раз в неделю, иногда реже Глум наведывался к нам и приносил новости с большой земли. Главной новостью было то, что в городе почти совсем не осталось народа. После нашей Акции по освобождению рабочих, американцы начали поголовный террор. Но даже не это погнало народ из города. Голод. Новые власти не смогли обеспечить сколько-нибудь сносное снабжение горожан продовольствием. Кроме того, появилось бесчисленное множество банд мародеров. Безнаказанные они тащили все плохо лежит. А тех кто пытался сохранить свое имущество и главным образом еду, безжалостно убивали. Янки засели на своих блокпостах и практически не вмешивались.
Я сильно скучал по дому, по матери. Как она там, жива ли ?Да и Рыжий и его семья… Я не знал о них ничего. За эти пол года я окреп физически и закалился морально.
Научился сносно стрелять из калаша. Правда, на все наше отделение был всего один автомат, да и патроны на вес золота. Поэтому стрелять доводилось только по зверю и только удачно. Я мог запросто пройти на лыжах сорок километров, обходя расставленные петли и звериные ловушки. Спать в снегу, в обнимку с единственной нашей лайкой Лужкой, кто ей дал такое дурацкое прозвище, не помню.
В марте, когда мне исполнилось 17 лет, я был уже хороший боец так, во всяком случае мне самому казалось. Как раз в день моего рождения пришел Глум. Я был так польщен, сам командир роты пришел меня поздравить с праздником. После скромного застолья с копченой сахатиной и бражкой из клюквы, Глум объявил общий сбор личного состава в Несельском. Это большой заморский поселок, с электричеством, больницей и развитым со времен СССР сельхоз предприятием. Оказалось, командир не только для поздравлений нагрянул.
Глава 6. Невельское
Отделение снималось с зимовки, нас переводили на новое место дислокации, большое село Невельское.
Закончив нехитрые сборы, мы на лыжах, охотничьими тропками, пошли в Невельское. За пол года в тайге, я совершенно отвык от Цивилизации. Поэтому, после двух суток пути, дико радовался когда, мы вошли в многолюдное село.
Поселили в спорт зале деревенской школы вместе с другими бойцами.
На следующий день была возможность выйти на деревенский рынок, обменять несколько шкурок пушного зверя на разные мелочи, еду. Я отдал весь свой запас за килограмм старых слипшихся карамелек. Тогда, эти конфеты казались мне самыми вкусным блюдом во вселенной. Кроме того, рынок переполняли сплетни. Люди говорили кто о чем: О банде Яшки Рябова, орудовавшей в этих местах, о американцах пытающихся укрепить в районе свою власть и создать хоть видимость порядка, о старостах и шерифах назначенных американцами почти в каждом сколь – нибуть стоящем населенном пункте, о бывших горожанах, которые голодными толпами наводнили тайгу в округе. Местные недолюбливали горожан, а те при случае не брезговали мародерством.
Придя вечером в спорт зал, с драгоценными конфетами за пазухой, я был несколько удивлен. Почти все бойцы были пьяны. Оказывается, на рынке легко можно было раздобыть самогонку или дешевый американский спирт. Что наши и сделали.
Веселье к полуночи закончилось дракой, а могло и стрельбой, если бы не подоспевшие командиры.
На утро объявили общее построение. Там то я и увидел в первый раз руководителей Сопротивленья. Пожилой мужчина, в форме полковника Российской Армии, сначала долго отчитывал командиров рот, в том числе и Глума, потом обратился к личному составу, так он называл нас, рядовых бойцов. В его голосе чувствовалась сталь и ледяной холод. Он говорил, что в Сопротивлении никого насильно не держат, о том, что нарушителей дисциплины будут жестоко наказывать по закону военного времени. Я многого не понимал из сказанного но, не смотря на то, что во вчерашней попойке я не участвовал и, следовательно, не виноват, все равно чувствовал какую то ответственность за произошедшее. Слова командира вызывали во мне одновременно и уважение и благоговейный страх.
Самое, интересное началось после обеда. Нехитрая похлебка из полевой кухни, гораздо хуже чем-то, что мы ели в зимовье, несколько разочаровала меня, но виду я не подал. Но зато настоящий чай, да еще и с карамельками! Ребята из моего отделения, с видимым удовольствием отлепляли карамельки от большого куска и в прикуску с чаем ели. Я видел во взглядах товарищей одобрение и уважение.
Почти сразу после обеда появился Костя Глумов. С ним еще несколько человек, которых я не знал. Выяснилось что наших людей направляют на хоз. работы. А незнакомцы были из местного колхоза, бригадиры.
– Денис, ты со мной пойдешь.– приказал Глум.
Вместе с Глумом мы добрались до правления колхоза. К моему немалому удивлению в кабинете нас встретил тот самый пожилой полковник, только одет был уже в гражданскую одежду.
-Здравствуйте Лакудин, присядьте!– как-то неожиданно мягко обратился он ко мне.
После чего, Сергей Петрович, так его звали, долго и обстоятельно расспрашивал меня о городе, о моей довоенной жизни, о семье, о том какие у меня отношения с сослуживцами. Что я думаю о своем командире ( Глум на тот момент ушел куда то ). В конце этой беседы, я получил задание, Первое. По настоящему серьезное боевое задание.
Суть его заключалась в следующем, сбор сведений о враге. Сергей Петрович очень подробно инструктировал меня о том, как и под каким предлогом я должен появиться у себя дома. Я заучивал и пересказывал легенду о дальних родственниках в деревне, где я и перезимовал. И еще очень много информации.
С первой водной переправой меня должны были забросить в город. Гордость и ощущение собственной значимости так и переполняли меня. Жаль, что нельзя было поделиться с друзьями-однополчанами, все думали что я работаю писарем при штабе. Жизнь в Невельском более или менее стала напоминать армейскую ту, что я видел в городе перед вторжение американцев. Бойцы тренировались, оттачивали боевое мастерство, трудились на хоз. работах, несли службу в нарядах. Пьяных и праздно шатающихся партизан было очень мало. Кроме того постоянно формировались небольшие конные и пешие отряды, которые на несколько дней уходили в тайгу, в дозор. Для защиты от мародеров.
Два месяца пролетели как то незаметно. Постоянно, работа, боевая учеба занимали все мое время. Только в субботу после бани, в клубе устраивали дискотеку. Крепкие деревенские танцевали с парнями из Сопротивления, часто из за этого возникали драки с местными.
Глава 7. высадка
Настало время. В маленькой лодчонке, ночью, расталкивая багром последние льдины, мы переправились на большую землю. Там меня ждала конная повозка с кучером. Затем целый день тряски в скрипучей повозке. К наступлению темноты мы еще не доехали до окрестностей города километров десять, но вместо ожидаемого отдыха, кучер велел мне добираться до места пешком, дал подробные инструкции как обойти блок посты американцев и как добраться до конспиративной квартиры, которая, к моему изумлению находилась в секторе частной застройки, Шанхай так мы называли этот район. Так или иначе мне предстояло в потемках пробираться тропками через предместья, которые и в мирное время наводили ужас на жителей центра. А теперь кишели мародерами.
На свое счастье, я благополучно дошел до частного сектора, где находилась конспиративная квартира. Хозяева, очень милые пожилые люди, накормили меня, отвели место для ночлега. Утром, со свежими силами, я направился к себе домой. Точнее в ту, пятиэтажку в которой мы с мамой жили до оккупации и до моего бегства на мопеде.
Город поражал меня изменениями: совершенно пустые улицы, горы мусора прямо на проезжей части, сгоревшие, перевернутые и просто брошенные автомобили. Многоэтажные дома с пустыми глазницами выбитых окон. Самое странное было отсутствие людей. В некоторых домах закопченные стены и балконы свидетельствовали о недавних пожарах, которые никто не тушил, по всей видимости. Лязг гусениц, на соседней улице привлек мое внимание, видимо американский патруль. Я на всякий случай спрятался в рядом стоящий дом здесь, когда-то был магазин, сейчас только осколки стекла витрины говорили об этом. В темноте помещения, какое то движение привлекло мое внимание. Когда глаза привыкли к мраку, я разглядел кучу тряпья копошащуюся в углу.
Только я подошел ближе, из кучи донеслось:
-Нет! Не убивайте меня, у меня ничего нет.– голос был настолько слабый Что невозможно было определить, мужчине он принадлежит или женщине.
Примерно через пол часа, когда Саша покончил с куском копченого сала из моих запасов ( я нес маме гостинцы, копченое мясо, сало, вяленую рыбу, деревенский сыр, немного меда и кедровые орешки ) Наевшись, Саша смог говорить, он рассказал о том что в каменной части города почто никого не осталось, весь народ бежал в окрестные деревни, что я и так знал. Немного людей осталось в частном секторе, это там где я ночевал, « Частники » иногда подкармливали Сашу, за нехитрые услуги по хозяйству. Еще, народ обжил ГСК (гаражно-строительные кооперативы), которых было достаточно много по периметру города. А так же, много людей, по слухам, обитало на дачах. Садово-огороднические товарищества в избытке окружали город. Но Саша так далеко не добирался. Самое страшное, по мнению моего собеседника, голодные банды мародеров, рыскающие в округе. Американцы засели на территории бывшей воинской части, там заняли ангары и казармы для своих нужд. Окружили свою базу бетонными укреплениями и блок постами. И из своих нор меньше чем взводом не выбирались. Судя по всему, у них были достаточно серьезные проблемы со снабжением. Попыток мобилизовать людей для строительства и восстановления, больше не было. Солдаты занимались лишь тем что, охраняли аэропорт, ГЭС и некоторые крупные объекты, и самих себя конечно. До местного населения, мародеров и других бед им дела не было.
Самого Сашку несколько дней назад ранил в ногу, какой то ублюдок из банды, просто так ради прикола. Я бегло осмотрел рану завязанную грязными обмотками. Специфический запах ударил в ноздри. У Сашки началась гангрена. Если ничего не сделать, жить ему оставалось несколько дней. И я сейчас ничем не мог помочь ему. Чувство тревоги поселилось у меня в груди, ком встал в горле. С этим ощущением я продолжил путь в свой бывший дом.
Придя на знакомую улицу, я обомлел, «пятина» в которой мы с мамой жили, была полностью выгоревшей, даже подъездная дверь отсутствовала, лестничная клетка на третий этаж была частично разрушена взрывом, наверное.
Нашу с мамой квартиру я не узнал, черные стены, пепел вместо пола и пустые проемы окон. Как в тумане, я выбирался на улицу. Побрел в соседний двор, там жил Рыжий. Даже слабенькая надежда увидеть старого друга и тетю Олю, его маму, не оправдалась. Правда, в их квартире не было пожара. Однако, уныние и запустение царили между бетонными стенами. На улице раздался, явно не уместный для мертвого города, звук. Какие то вооруженные люди шли к дому, где я находился. Я спрятался за дверью встроенного в стену шкафа. Надеясь, что меня не заметили. Незнакомцы, их было двое, целенаправленно шли в квартиру Рыжего. Один, с охотничьим ружьем, сразу прошел на кухню, а второй в гостиную. Там я на столе оставил вещмешок с припасами. Мне стало обидно, не для этих мародеров я тащил из-за «моря» еду, в принципе я справился бы с тем мужичком, что схватил мешок. Он выглядел изможденным и ростом был пониже меня. Рукоять охотничьего ножа в руке, внушала уверенность в своих силах.
В следующее мгновение, бандит прервал мои размышления. Он вынул пистолет, взвел его и направился в мою сторону. Нельзя было медлить. Я, как на «автомате», резко распахнул дверцу шкафа и метнул нож в силуэт врага, в дверном проеме. Клинок с мерзким чавканьем вошел в тело по самую рукоять. Еще до того как убитый осел на пол, я в один прыжок подскочил к нему. Вырвал свой мешок и подхватил пистолет из ослабевшей руки бандита. Затем коридор, лестница и я уже бегу по улице. Выстрелов в спину не последовало.
