Александр Викторович Гангал
Октябрьский сороковой
– Что это? – с недоверием спросил Рома, не обращая внимания на витиеватое и ехидное выступление старлея.
– Да так, собственно, ничего важного и интересного, – ответил Тюрнев пожав плечами и напустил на себя безразличный вид. Но Рома-то был в оперативной работе прекрасным профессионалом и вмиг «прочитал» коллегу. Дело было очень важно для старлея, значит он уже пару раз получил, за то, что своевременно не отреагировал, и проблема для Тюрнева оказалась не решаемой и крайне «токсичной».
– Слушай Олег, чего ты заливаешь. Уже доконало твое ехидство- на сквозь тебя вижу, – воскликнул в сердцах Рома. – Говори, я слушаю, – ему надоели игры. Тютнев перестал улыбаться. Сделался серьезным и жалким.
– Та достала эта бабка, каждый день пишет «куб» (заявление). Сначала участковому писала, но тот быстро понял, что за вариант и «отмазался», на меня стрелки перевел. Теперь у меня геморрой, да такой, что аж вываливается. Сумасшедшая старуха, чтоб ей пусто было, на соседей жалуется. Мол ненавидят ее все вокруг лютой ненавистью и завидуют черной завистью. Свести скорей в могилу мечтают. Ночами стучат по трубам, хлопают в ладоши не дают спать. Проклятья нашёптывают в вентиляционные каналы, жгут вату в розетках, а через ее розетки к ней дым валит. Компьютерными лучами облучают, там какие-то еще иголки…. Короче всего и не упомнишь, – Тюрнев трагично почесал затылок. – В общем вот это все, как говориться, по стандарту. Каждый день заявление, тварь, строчит без остановки. И не лень же старой карге…, – заключил старлей и замолчал. Положил стопку на стол. – Ромчик нам надоело уже отписываться, ей богу мозоли уже на руках, дружище, выручай Христом-Богом прошу. Все в отделе смеются, издеваются. Говорят, что это дело моего департамента. А как помочь прошу, – так морозятся и отнекиваются. А начальству, знаешь, как-то по хер. Есть заявление- реагируй. Что хочешь то и делай, но, чтобы гражданин был доволен. Показатели, понимаешь, им порчу, уже второй премии лишили.
Рома молча слушал. Наконец высказал свое мнение.
– Очевидно же, что человек психически не здоровый, подай заявку в местную психиатрическую клинику. Приложи заявления старушки, также опросы соседей и свидетелей. Дело будет решено и получит другой статус, дальше не наша проблема, а врачей, – Рома замолчал. – И ежу понятно, что суть дела лежит не в плоскости правовых отношений между гражданами, а по сути является развитием истории болезни отдельного индивидуума. В результате психического заболевания которого страдают остальные, в том числе и ваш отдел. Не удивлюсь, что другие службы: «скорая» и «пожарники» с МЧС-ом очень подробно знают этот адрес, – уточнил Роман.
– Да ты умный – я погляжу! – Взбеленился Тюрнев. – Думаешь это только тебе в голову могло прийти, раз, щелк пальцами и вот тебе решение готово! Блин, а я-то дурак, как до этого раньше не додумался? Семь лет тут работаю и не хера до сих пор не одуплился … Вот такой я идиот друже! Нужно было только тебя дождаться, выслушать умную мысль и все сложиться тип-топ. А ничего, что у старухи справка на руках имеется о вменяемости, выданная самым что ни на есть главным психиатром. Вот полюбуйся, – старлей достал со стола ксерокопию справки. И дата, и подпись и печать! – в сердцах бросил бумагу на стол. – Так что засунь свои измышления в задницу. Впрочем, как и я свои. В общем хватит тут умничать, давай руки в ноги и на адрес. Как говорится – с головой в полевую работу. Тюрнев опустил глаза. Молча собрал бумаги со стола и сунул их обратно в шухляду, давая понять, что говорить не о чем.
– Евгенич, дуй ближе, – обратился к арестанту, заседавшему где-то в глубине камеры. – Выписывать тебя буду. Нахер ты мне тут такой красивый обосрался. Штаны только просиживаешь – все отделение перегаром завонял.
– Начальник так ты просто прошлые бумаги перепиши и все… – Мужичек оживился встал со своего места и повеселев подошел к решётке.
– Я тебе перепишу, советчик хренов, давай по новой, – Тюрнев достал чистый бланк и ручку, поднял на Романа глаза. – Ромчик ты еще здесь? Прошу тебя, разберись поскорей. Я тебе благодарен очень буду, никто тут не разберется в этом так, как ты. Все дружище. Ступай родной. Надеюсь на тебя. Рома в ответ согласно кивнул. Хотя и представления не имел с чего начать. Он уже как-то отвык от «бытовухи».
Рома поднял повыше воротник поношенной, коричневой кожаной куртки. Ветер все равно задувал холодные капли дождя за шиворот. Он поежился – было неуютно и сыро. Шел быстрым шагом от автобусной остановки к стоявшим в пятистах метрах от него четырем «хрущевкам», рядом с которыми расположилась детская школа с тремя корпусами. Ветер создавал рябь на лужах распластанных по асфальту.
Стараясь в воду не наступать, перепрыгивал. Постоянно накрапывал мелкий дождь. Он ненавидел подобную погоду, ненавидел влажный холодный и грязный октябрь, с его желтыми листьями, серыми тучами и промозглыми ветрами. Мимо спешили прохожие, кутавшиеся в свои куртки и понуро прятавшиеся под зонтами.
«Извините, ушел на обход. Буду в опорном пункте через час, по срочным вопросам звоните», – ниже был написан мобильный телефон.
– Чтоб тебя! – в сердцах выдал Роман. «Поцеловал» закрытую дверь. Рассчитывал согреется и выпить чайку, поговорить с участковым и войти хотя бы примерно в курс дела, а тут такой облом. – Ну блин да как так-то? – разочаровано не сдержался он. Достал мобильный, набрал номер, предоставленный ниже на листке, приклеенном скотчем к двери.
«Абонент недоступен или находится в не зоны доступа мобильной сети, попробуйте…» Рома оборвал связь, глубоко вздохнул, полез в карман куртки выудил оттуда помятый листок, на котором Тюрнев написал адрес бабки. А ниже еще один мобильный с подписью: «участковый всегда подымает трубку».
– Алло…, – молодым мужским голосом прозвучало в трубке.
– Здравствуйте, я Фролов Роман, старший уполномоченный. Я по поводу жалоб Марии Сергеевны Агеевой. – быстро ответил Рома.
– Андрей, кто там? – спросили женским голосом на заднем фоне, пару раз гавкнул пес.
«Все понятно, дома сучек сидит в тепле, я тут сопли морожу под дождем» – зло подумалось Ромчику.
– Опера прислали? Ого! – на том конце трубки искренне удивились. Я буду через час, подождите пожалуйста, – попросил участковый просительным тоном, не оставляя Роме выбора.
– Ладно буду ждать, – ответил Роман, внутри закипая от злости. «Сержант наверно из дома сюда добирается, поэтому через час только будет» – догадался он. Положил трубку. «Эх, сейчас бы закурить» – подумалось Роме, но он бросил, и уже как месяц не курил. Достал «барбариску» и закинул в рот. Сильный химический вкус конфеты и приторная сладость во рту слегка отрезвили его. Злость как-то унялась, стало немного теплей и уютней. Вновь заглянул в шпаргалку Тюрнева с адресом. Решил не ждать, а пойти самому опросить всех недовольных.
– Еловая двадцать три дробь один. Квартира сорок два. Так, четвертый этаж, – бормоча себе под нос, стоял напротив серо-коричневой пятиэтажки, сверяя адрес. Таблички на доме традиционно не было, осталось только светлое пятно от неё на стене. «Фен, соли, бошки, меф, обращение на мегамаркет-фэд точка ком». Черной, торопливой надписью графитчика красовалось ниже. Рома поморщился, вновь вспомнив участкового. Медленно прошел вдоль стены ближе к подъезду. А там, заботливой рукой какого-то работника скоряка (скорой помощи) красной краской был написан адрес. Ромчик облегченно вздохнул, мысленно поблагодарил ангела в красной униформе-доктора. Адрес совпал.
Гулким эхом раздавались шаги вверх по бетонной серой лестнице. В подъезде пахло краской и недавним ремонтом, все было чинно и чисто. Рома запыхался, сказывался продолжительный запой. Наконец доковылял до этажа, остановился напротив двери справа, обитой черным дерматином с номером сорок два. Звонка не было. Решил пока не стучать. Ждал, когда уймется отдышка. Лихорадочно сочинял как начать, но мысли особо не приходили в голову. Только ощущался пульс, толчками пульсирующей веной на виске. Наконец через минуту занес руку и уверенно постучал. Прислушался. За дверью тишина. Постоял с полминуты и еще раз постучал. Вновь прислушался – никого. В душе пауком закралось разочарование. Снова занес руку чтобы постучать последний раз, так сказать контрольный. Внезапно мигнул дверной глазок. Рома опустил руку. Значит с той стороны кто-то посмотрел на него, но шума за дверью по-прежнему не было.
– Кто там? – из-за двери спросил молодой женский голос. Роман облегченно вздохнул. Сосредоточился.
– Простите, Марина Сергеевна Агеева здесь проживает? – бодро спросил в закрытую дверь. После непродолжительной паузы вместо ответа щёлкнул замок, затем еще один с характерным скрипом провернулся два раза. Опустилась ручка и дверь приоткрылась. Роман интуитивно отступил на шаг назад. В проеме возникла молодая, симпатичная девушка невысокого роста, худенькая с выдающимся, полуоткрытым бюстом, прикрытым черным бархатным халатом. Очень гармонично на изящной шейке красовались жемчужные бусы. Девица с интересом рассматривала Романа. Наконец произнесла.
– Ее сейчас дома нет…. Прошу прощения, а вы кем будете? – в свою очередь спросила она. Рома не мог отвести взгляда от прекрасных синих глаз, буквально завороживших его.
– Ой простите, я старший опер уполномоченный Фролов Роман, я по поводу жалоб Марины Сергеевны. Вот. Он достал свою «ксиву», открыл и показал девушке.
– Понятно – отозвалась девица. Я могу передать от вас сообщение ей, если что-то срочное. – произнесла она.
– Да нет. Спасибо. Хотел поговорить с ней лично. Так что скорее всего зайду позже. Говорите через час придет?
– Заходите позже, думаю она будет дома. Я передам что вы заходили, девушка улыбнулась обворожительной улыбкой, кивнула прощаясь. Дверь закрылась, вновь щелкнули замки. Рома чувствовал себя слегка разочарованным. Но внутри приятно грело то, что он вновь встретиться с прекрасной красоткой. Развернулся, спустился на этаж ниже и вновь заглянул в шпаргалку Тюрнева. Там было несколько квартир, на которые жаловалась старуха. Позвонил, в отделанную светлым деревом бронированную дверь. Прислушался, услышал шаркающие шаги.
– Кто? – недобро буркнул мужской голос с той стороны.
– Полиция! – Отозвался Роман.
– «Ксиву» в глазок покажи, – произнес голос. Рома уже был готов. Через секунду дверь открылась.
– Слушаю… – недовольно произнес хозяин. Напротив Романа стоял небритый худощавый мужик лет сорока, в серой заношенной майке и в черных трусах. В шлепках, волосатый и в татуировках на руках, Рома профессионально «считал» художества. «Ничего важного, просто обычные «партаки», набитые вероятно по несмышленой молодости» – отметил про себя. Мужик вопросительно уставился на Романа требуя объяснения.
– Юра кто там? – из кухни донесся женский голос. Из квартиры вкусно пахло жареными котлетами.
– Хахаль твой пришёл! – в ответ крикнул мужик полуобернувшись.
Через минуту в коридор вышла полная женщина, чтобы посмотреть, лет тридцати пяти, в цветастом халате.
– Юра, хорош так шутить. – недовольно осадила муженька. «Это кто?» —спросила у супруга вытерев руки о полотенце смерила взглядом Рому с головы до пят. Из комнаты на шум заявился серый кот, сел поодаль, с любопытством рассматривая происходящее.
– Лена – это полиция! – Объявил хозяин. – Опять эта старушенция сверху настрочила на нас. – утвердительно произнес.
Обратившись к Роману, сказал: – Мы ничего не знаем, ничего не делали такого. Просто живем как все. Я – сварщик. Она работает на четвертом хлебозаводе пекарем, – кивнул в сторону жены. Чего старуха к нам привязалась понятия не имею. Мужик развел руками давая понять, что разговор окончен. Рому такое не устраивало, он был готов к такому.
– Мне нужно вас просто опросить. Глянуть в квартире, чтобы иметь основание об отказе на жалобу. Так, что если не хотите по повестке ко мне через день ездить, то давайте я пройду и мы побеседуем. – Строго произнес, зная, что это сработает. Просто грязный фокус психологического давления, и не совсем законный. Он знал, что люди, которым нечего скрывать в большинстве соглашались с ним, и это уже означало, что граждане скорее всего не причем. Но Рома никогда с выводами не спешил в силу своего профессионализма.
– Ну ладно, проходи если нужно, – согласился мужик, отступил в сторону давая пройти. – Можешь не разуваться, – хозяин сменил тон на дружелюбный.
–Да не, давайте тапочки. – Рома не мог поступить по-свински, проявил уважение к жилищу.
– Лен, поставь пожалуйста чаю, – попросил мужик. – Я Юра, а она – Лена. Еще Сережка мелкий, но он сейчас у себя в комнате уроки делает, я запретил ему выходить, продолжал хозяин. – Я Роман – старший уполномоченный октябрьского, сорокового РОВД, представился Роман. Супруга вернулась на кухню.
