Александр Марков
Краткое изложение книги «Введение в психоанализ». Автор оригинала Зигмунд Фрейд
Три главные мысли книги
Жизнь нашего сознания не может объяснить до конца ни наших поступков, ни наших желаний, ни наших психологических затруднений. Сознание – только поверхностный слой нашей психической жизни, под которым располагается бессознательное.
Наша самооценка обычно не соответствует тому, что мы действительно думаем и желаем. Мы переоцениваем свои приличные и добрые намерения и считаем, что живем, разумно выполняя все общественные нормы, но на самом деле психическая жизнь создает свои структуры желания и стремлений, над которыми нужно дополнительно работать, чтобы они стали созидательными и общественно полезными.
В работе с психической жизнью человека невозможны общие правила, всякий раз требуется изучить, какая драма и трагедия стоит за поступками и жестами человека, найти, что в действительности движет человеком, и только тогда объяснить, почему существует такой разрыв между намерениями и действием.
На кого повлияла книга
Писатели ХХ века: Томас Манн, Стефан Цвейг, Герман Гессе, Теодор Драйзер, Луи Арагон, Андре Бретон, Теннеси Уильямс.
Философы ХХ века: Жорж Батай, Карл Ясперс, Эрих Фромм, Лев Выготский, Михаил Бахтин, Герберт Маркузе, Жак Деррида.
Художники: Сальвадор Дали, Джексон Поллок, Энди Уорхол, Фрэнсис Бэкон.
Кинорежиссеры: Сергей Эйзенштейн, Альфред Хичкок, Дэвид Линч.
Влияние на современный мир
Психоанализ много раз оспаривался антропологами, считавшими, что Фрейд скорее терапевт, чем ученый, способный формулировать общие законы для всех времен и народов. Но сам дух психоанализа, который подвергает всё сомнению, ставит под вопрос наш привычный взгляд на мир, где «я» стоит в центре всего, показывает, какие комплексы и неврозы стоят за амбициями и притязаниями на власть, необратимо повлиял на современность. Психоанализ помогает критиковать властные и авторитарные намерения в коллективе, показывает причины коллективных травм и болезненной исторической памяти, связанной с тяжелыми событиями в истории ХХ века, наконец, просто учит критичнее относиться к себе в повседневной жизни.
«Введение в психоанализ» – запись популярных лекций Зигмунда Фрейда, которые он читал в 1915–1916-х и 1916–1917-х учебных годах в Венском университете, вечером по субботам, чтобы любой желающий мог их послушать. В этих лекциях основатель психоанализа кратко представил результаты, полученные им в специальных исследованиях, таких как «Толкование сновидений», «Психопатология обыденной жизни», «Остроумие и его отношение к бессознательному», «Тотем и табу» и других, но также делился наблюдениями над травматическими состояниями, которые принесла людям Первая мировая война. Впоследствии, в 1932 году, уже на пенсии, Фрейд дополнил курс еще несколькими лекциями, где пересмотрел ряд прежних положений. Например, если в ранних работах Фрейд понимал сновидение как текст или сообщение, то в 1920-е годы он стал понимать его скорее как фильм или сложное произведение искусства, которое собирается постепенно в бессознательной деятельности человека. Если в ранних работах в центре человеческой личности стояло бессознательное, то в работах 1920-х годов стал рассматриваться конфликт трех начал, «Я», «сверх-Я» и «оно». Одним словом, поздний Фрейд признает множество точек отсчета развития психической жизни, разделяя тем самым общее направление развития науки в ХХ веке, от единого упорядочивания явлений к признанию множества способов систематизации явлений, множества точек отсчета и оптик, способов видеть вещи, – как это происходит в теории относительности Эйнштейна, в нелинейных логиках или в математической топологии.
Тон изложения у Фрейда меняется на протяжении даже лекций военного времени. В первых лекциях он обращается к неподготовленным слушателям, объясняет всё доходчиво, со множеством примеров и анекдотов, постоянно полемизирует как с коллегами, так и с предполагаемыми людьми консервативных взглядов, не понимающих и не принимающих психоанализ. Но по ходу лекций Фрейд говорит всё серьезнее, оговаривается, что предпочитает не полемизировать, а излагать полученные результаты, которые говорят сами за себя. На смену анекдотам и коротким примерам приходят подробные разборы сложных случаев, появляются новые термины и излагаются целые частные методы исследования. Хотя в начале Фрейд говорил, что психоанализ как разговор аналитика и пациента в кабинете лишен наглядности, которой обладают лабораторные науки, вроде химии, где всё можно показать публике, тем не менее ближе к концу лекционного курса он представляет психическую жизнь людей как на ладони.
Всё дело в том, что публичные лекции в те времена часто сопровождались демонстрациями: например, психолог говорил о явлениях гипноза и показывал практику гипноза, или химик говорил о реакциях и предъявлял публике цветные реторты. Фрейд ничего из этого не делает: этика врача не позволяет демонстрировать пациентов перед публикой и даже подробно рассказывать их истории, а психоаналитический метод основан не столько на ярких картинках и наглядных доказательствах, сколько на умении поставить под вопрос всё яркое, всё самоочевидное, показав, какие скрытые силы на самом деле стоят за всем выразительным и привлекательным. Фрейд постоянно показывает, что те вещи, которые мы считали рационально продуманными и приятными, такие как желание, на самом деле представляют собой вынужденные реакции, стесненные движения, не контролируемые самим человеком проявления психической жизни; и поэтому аналитик может только рассуждать об этом, разнообразя речь анекдотами, но не показывать в старом смысле. Но по мере того, как Фрейд реконструирует структуры психической жизни и общие закономерности, его речь становится более наглядной и менее полемичной, он уже начинает предлагать свои схемы, пусть даже парадоксальные, а не просто показывать, как психоаналитик раскрывает в психической жизни человека то, о чем сам человек не догадывался.
Цель лекций – Фрейда показать, насколько ошибочны обыденные представления о человеке как существе рациональном, способном овладеть своими желаниями, контролировать свой выбор и обосновывать свое поведение. Фрейд показывает, что желание чаще всего выступает как порыв, что сам контроль над собой может быть неврозом, иначе говоря, какой-то не зависящей от нас автоматизированной нервной деятельностью; что там, где мы говорим о нашей воле и решении, на самом деле действуют механизмы психики, над которыми мы никогда не можем получить власть. Эти механизмы требуют от нас и действовать определенным образом, и маскировать эти действия. Постепенно Фрейд, особенно в лекциях начала 1930-х годов, приходит к признанию расщепленности нашей психической жизни, что в ней не столько действуют какие-то автоматические, неконтролируемые, бессознательные механизмы, сколько эти действия создают все новые конфликты между практическими действиями и пониманиями себя.
Поздний Фрейд отрицает, что можно найти точку сборки этой расщепленности: ведь даже совесть или какие-то еще изобретения цивилизации, такие как культура и религия, могут легко стать частью коллективного переживания, какого-то совместного увлечения толпы. Фрейд начала 1930-х, видя утверждение диктатур и массовые политические движения, которым трудно противостоять со ссылками на совесть и честь, раз эти движения масс, наоборот, присваивают себе высокие слова, понимал, что по-настоящему критическую позицию может занять только аналитик в работе с отдельными пациентами.
Фрейд многократно предупреждал, с самых первых лекций, что психоанализ может не принести успеха, что искушенный в психоанализе пациент – плохой пациент и что доказать преимущество психоанализа перед другими способами психотерапии и клинической практики трудно. Можно только опровергнуть тех, кто отрицает психоанализ, указав, что само это отрицание представляет собой отказ от работы над собой, а не согласие с каким-то альтернативным методом. Поэтому преимущество психоанализа состоит только в том, что он соединяет в себе самые критические способы работы над собой, требует подлинной дисциплины и честности и от аналитика, и от пациента.
