Александр Забусов
Характерник. За порогом чужой реальности
Предисловие
Напряженная, звенящая, скорее всего никогда раньше неизведанная тишина, заставила затуманенный мозг начать работать, а сознание встрепенуться. Напрягся, вкладывая в действие все какие были силы и волю. Свет с трудом пробился через веки, принеся с собой боль. Все его тело будто-бы пропустили через мясорубку, а затем из получившегося фарша слепили обратно в привычное ранее вместилище души людской. Вместе с болью пришло и реальное сознание, заставившее впустить в себя ощущение внешней среды. Было невозможно понять, холодно или жарко ему. Скорее жарко. Липкий пот проступал на коже, подсыхал и тут же снова выделялся организмом. Принюхался. Запах трав явно витал в воздухе, перебивая казалось любые другие запахи. Как же больно-то! Тело болит. Болит до самой крайней клеточки истерзанного организма! А еще понял, что он сама немощь, ни рукой пошевелить не смог, ни ногой двинуть. В голове пустота, ничего не понять, не вспомнить. Вращая зрачками, единственным, чем мог управлять, обвел помещение мутным, расфокусированным взором. Лежал он совершенно голым на твердой поверхности в небольшой комнатенке с маленьким окном, едва пропускавшим поток света с плавающими в нем частицами, похожими на пыль. Этот поток лучей падал как раз на него, бревном раскинувшегося между полом и деревянным щелястым потолком. Так и лежал, незнамо сколько, терпел боль, не в состоянии стонать, кричать, звать на помощь хоть кого, хоть зверя лютого, пусть добьет чтоб не мучился.
Скрип, скорее всего двери за головой, в такой тишине прозвучал сродни громкому шуму. До слуха донеслись звуки шаркающих шагов и старческий кашель. Кто там? Вошедший замер, наверняка смотрел на него со стороны, оценивая состояние. Ощущалось близкое дыхание пришедшего человека. Снова шарканье мягкой обувки и перед ним предстал мужик. Зрение подсунуло ему кряжистого великана, одетого в безрукавку поверх рубахи, в бараньей папахе на голове. Живописный вид хозяина дополняли крупные черты на широком лице с мясистым носом с горбинкой, окладистая густая борода и насмешливый прищур глаз. В руке пришлый держал стакан с темной, парующей горячим, мутной жидкостью в подстаканнике какие используют в поездах дальнего следования проводники пассажирских вагонов. Поставив принесенный напиток на стоявший у стены обшарпанный временем комод, голосом со скрипинкой, резавшей слух, проронил вопрос:
–Ну, что? В себя пришел? Кхе-кхе!
Видно по глазам поняв немой вопрос, продолжил общение, подпустив в голос позитивные ноты.
–Да ты не тревожься, гостенек! Понимаю. Лежишь передо мной, вспомнить тужишься, откуда ты сам такой есть. Ничё, все вспомнишь. Всему свое время. Память, она штука серьезная, для нынешних лекарей непонятная. Они бедолаги, народ таблетками пичкают, лекарствами разными, а результат чаще всего нулевой. Особливо как в твоем случае. Им тоже спасибо, хоть раны открытые, да переломы залечить сумели. Я и сам, пока тебя у Марены из рук тащил, всю силушку подрастерял. Часть костей сросшихся пришлось по новой ломать да сращивать, не хотелось такого молодого парубка на инвалидность сажать,.
Что за ерунду говорит, пенек старый? Какой такой случай? Толком объясниться можно? Одна пурга в речах. Ох, как же все ноет!
Непонятный дед отвлекшись, обошел его лежбище. Подойдя к окну, подхватил рукой табурет, на короткий момент заслонив луч сета. Из своего положения он явно различил мелькнувшую тень рядом с дедком, проявившуюся в пыльном мареве луча. Может в ином случае не акцентировал бы на ней свое внимание, воспринял как игру света с тенью, да вот на лице старика проступило недовольство, а за ним и неприязненный возглас.
–Опять?… Вот пакость какая! Лезут и лезут на боль людскую, как мухи на это самое! Житья от них нет!
Прошаркав за голову болящего, дед открыл скрипнувшую дверь, повысив голос, прикрикнул непонятно на кого:
–Пшел вон, не звали!
С силой захлопнув дверь. Приблизившись вновь, без поправок на немощь пациента, руками ощупал тому голову. Пройдясь явно толстыми, но крепкими пальцами по лицу, перешел к грудине, конечностям рук и ног, производя нажатия в разных местах. Спасибо, гениталии не трогал. Маньяк! Захотелось заматериться, проорать в близкое, склоненное над его телом лицо псевдолекаря: «Эй, эй… полегче! Коновал! Не твое, так можно тискать?». Но на поверку смог только невнятно промычать. О! Уже достижение.
–Ага!
Мимолетная улыбка проскользнула по лицу дедка. Обернувшись, подхватил принесенное пойло в стакане, другой пятерней накрыл его нижнюю часть лица, нажал на точки челюстных мышц, заставил рот открыться. Приподняв голову страдальцу, старик стал вливать жидкость ему в рот, при этом приговаривая:
–Ты пей, пей. Полезное питие, да и горяченького тебе самое то. Сам бы пил, но тебе нужнее.
Пришлось глотать горькую, пахнувшую травами отраву. Деваться некуда, тело – бревно, бревном. Изверг!
–Вот, молодец!
Дед отставив пустой стакан на прежнее место, повернулся к пациенту, ногой подвинув к себе табурет, уселся.
–Ну вот, кажись все. – Подумав, решил по-другому. – Ан, нет! Теперь можно и вот так сделать, думаю сегодня уже хуже не будет.
Приподнявшись, снова уцепился в его голову. Куда уж там ткнул пальцами, не понял, но боль явно притупилась, мало того, почувствовал возможность говорить. Язык в пересохшем от горького пойла рту, будто распух, прилип к небу, двигать ним получалось с трудом, но уже пошло привычное слюноотделение, отсюда выдавленный вопрос прозвучал своеобразно:
–Вве-е хт-то?
Дед встрепенулся.
–Ну вот, уже говорить стал. Молодец! Идешь значит на поправку. Память у тебя сейчас как у младенца, пустая. Можешь считать, что познаешь мир с чистого листа. А коль ко мне попал, то костлявой тебя уже не отдам. Спрашиваешь, кто я? Знахарь. Можешь звать Матвеем Кондратичем, на худой конец – дедом Матвеем.
–К-хто а?
–Человек государев, на службе состоишь. Воин. Звать тебя Александром. Родичи, которые тебя привезли и у меня оставили, все больше Сашком звали. Не помнишь?
Голова как пустой калган, мысли теряются, не успев толком сформироваться. Вопросы возникали в ней самые простые. Точно, как дите малое. Выдавил:
–Не-е!
–Не беда. Еще вспомнишь. Что? Устал болезный? В сон поклонило? Хороший признак! Ну спи.
Отключился.
Открыл глаза. Снова ясный день, отчетливо помнил прошлое пробуждение в старой хибаре, солнце в окне и прикольного деда, назвавшегося… Блин горелый! Как он там себя назвал? Дед Матвей – точно, а дальше? Лекарь? Да, лекарь. Прислушался. Из открытой двери, доносилось карканье вороны, птичий гомон, слабый, будто с ленцой, брех собаки и кажется даже писк ребенка. Глюки? Мало того до уха дошло занудное пение. Дед, зараза! Ведь как умудряется слова в песне перевирать, да и мотив не фонтан!
«Летят перелетные птицы, мгем-мгем, в какой-то дали голубой.
Летят они в жаркие страны, мге, а я остаюся с тобой…».
А ведь он помнит эту песню. Нет! Ну точно помнит!.. Вот, еще… Особой боли не чувствуется. Ощущаются ее легкие отголоски. Не, ну надо же!..
Он все так же лежал на боку, на плоской деревянной столешнице, но закутанный одеялом. Сделал попытку повернуться и лечь на спину, и это ему удалось. Откинул красного цвета стеганное ватное одеяло, осмотрел себя всего целиком. Самое главное, причинное место там, где ему и положено быть. Руки ноги целы, только повязаны материей, на ощупь твердой как картон, видно пропитанной чем-то сродни эпоксидной смоле. Грудина и живот тоже обмотаны тряпками. Зачем? Он ведь шевелится. Откинулся на спину… Слабость, будь она неладна! Повернулся, а уже устал, пот градом потек. Прокашлялся, подал голос, призывая деда:
–Стары-ый! Эге-эй, де-ед! – просипел, как смог.
Как ни странно, дед Матвей услыхал его потуги, пришел. У-у! Морда широкая, бородатая, моджахед грёбаный, скалится, весь такой в позитиве! Чему радоваться? Тут человек можно сказать концы отдать готов, а ему весело.
–Проснулся, сынку? Гляжу, совсем молодцом становишься! Скоро на ноги поднимешься, плясовую танцевать смогёш. Ну… давай глянем, чего там нынче подправить можно.
Помнится в прошлый раз дед выглядел ослабевшим прожитыми годами человеком, теперь же крепкие, сильные руки ухватившись, развернули его животом вниз, заставив поморщиться и застонать.
–Ничё-ничё! – подбодрил за спиной голос старика-коновала.
Скорее почувствовал, чем наверняка ощутил, легкое движение воздуха у затылка, приятное покалывание на коже головы и вдоль позвоночника. Под дедово бормотание кажется смог приснуть, а когда снова перевернули на спину, проснуться. Руки старика уперлись пальцами в районе солнечного сплетения. Услышал голос деда Матвея.
–Все волокна спинного мозга перекрещиваются в районе груди.
Чувствовалось, что старый устал, возясь с ним.
–Место перекрещивания, издревле называют – путевым камнем, и правая половина головного мозга контролирует левую половину тела и наоборот, также разворачиваются в районе груди и энергетические каналы человека. Ф-фух! Подправил! Скоро ты у меня, не то что говорить будешь, но и вспомнишь о себе все, даже то, что и забыть хотелось бы. Все! Укрою тебя, одеялом укутаю и спать.
Легкий толчок ладонью в лоб и благодатная нирвана.
Вместе со снами, к нему возвращалась и память. Кто он? Всего лишь лейтенант Российской Армии, пушечное мясо на полях проданной политиками войны. Да-а…
С выздоровлением дед перевел его из флигеля в жилой дом. С первой зорькой на двор всегда выходил дед, видать не спалось старому. При этом слышалось поскуливание дворовой псины и карканье одомашненного ворона. С недавних пор на сии звуки, из дома выходил и окрепший постоялец. Ближе к обеду ежедневные процедуры, похожие на вытягивание жил из обновленного организма. Но это уже была ерунда. Потом отдых, вечером общение в горнице за столом. Опрятная чистая комната на два окна, с громоздким круглым столом посредине, с иконами в углу и тлеющей лампадкой под ними. Мебель, в отличие от деда, была современной, Сашка сразу признал в ней импорт. Через проход в соседнюю комнату, виднелся диван и громоздкий цветной телевизор «Фотон». Вот и сегодня, за чаем шел ненапряжный рассказ-воспоминание, на которое сподвиг Матвей Кондратьич, с любопытством и интересом слушавший его:
–…В Чечне федеральный центр создал и вооружил оппозицию, тех, кто опоздал к дележке пирога и власти на этапе формирования самостоятельности, ну и в силу жадности вынужден был примкнуть к России. Помню, девятнадцатого сентября вместе с абреками на бронетранспортерах с боем ворвались в Грозный. Смех один, да и только! Сплошная махновщина. Они даже не собирались там задержаться. Постреляли, прихватили какие смогли трофеи из вооружения, ну и деньжат разжились, потом бегом обратно. Ха-ха! Вот под их завесой наша группа и «зачехлила» нужного человечка. Усман Имаев. Может слышал, дед?
–Нет. – Помотал головой Матвей Кондратия, отпивая глоток терпкого чая. – Да и зачем мне о нем слышать?
–Главный дудаевский банкир, министр финансов и генеральный прокурор в одном флаконе. Вот его и заказало руководство нашему ведомству. Видно много знал о всех тайных аферах новоявленного государства. Во-от! Взять, взяли. Стреножили. А при отходе нам на хвост дудаевские службы плотно и присели. Сколько могли, изворачивались, ну а потом и до боя дошло. Последнее воспоминание, это меня взрывом приголубило… – на мгновение смолк, словно споткнулся, поежившись как от холода, закончил, – …и темнота.
–Угу! Тебя ко мне, твои родственники привезли. В ростовском госпитале им тебя под расписку отдали. Считай четыре месяца там в беспамятстве пролежал. Ну а дальше ты знаешь. Теперь почитай здоров. – Вздохнул. – Вот и мой Сергунька, сейчас в этой клоаке воюет.
–Кто?
–Внук.
–Десантник небось?
–Нет. Обычная пехота.
–Ну это проще. На блокпостах стоят. – Попытался успокоить старика.
Дед насмешливо зыркнул на постояльца, указательным пальцем расправил усы.
–Да я за него не переживаю. Соскучился.
В соседней комнате запищал ребенок, заставив деда без злости выругаться и поднявшись со стула, метнуться на зов. Александр уже знал о скорбной судьбе полуторамесячной девочки, оставшейся без матери на руках чужого ей человека. Старый Матвей не сумел вытащить больную, привезенную к нему из Краснодара и родившую ребенка прямо в этом доме. Ему и самому вернувшаяся память преподнесла сюрприз. Оксана, его молодая жена, и сама на неделях должна разродиться, поэтому сейчас и не с ним рядом. Помотал головой от нахлынувших плохих мыслей. Не дай бог, чтоб так!.. Была б его воля, умотал бы к ней в станицу.
Вернувшийся от успокоившегося ребенка, дед уселся на место, но из комнаты с телевизором надрывно прозвучал звонок, похожий на трель будильника.
–Кому там неймется?… – проворчал дед, вновь подхватываясь на ноги.
Александр с удивлением уставился на «пережиток прошлого» прижимавшего к уху мобильное устройство связи, похожее на большой кусок железного полена с кнопками и короткой антенной.
– А-а, это ты, Федор! Здравствуй! … Как живу? Твоими молитвами… Да… Да. Нормально, вытащил. Вот передо мной сидит. Да. Можно уже и домой отпускать. Ребенок? Да, что ему сдеется? Тоже здорова.
Надолго замолчал, по всей видимости выслушивая длинную тираду абонента на противоположном конце невидимой линии связи. Лицо старика смурнело на глазах, приобретало выражение сильной степени волнения.
–Добре! Скажу. Прощевай, Федор. – Закончил разговор.
Отложив чудо-трубу в сторону, Матвей Кондратич перевел тяжелый взгляд на постояльца. Чего это он так смотрит? Уставился, будто в бездну глядя, не видя перед собой ничего. Старик отвел глаза, вздохнув, поднялся на ноги, шагнул к шкафу со стеклянными дверьми. Поставил на стол бутылку водки и два граненых стакана. Налив прозрачную как слеза жидкость почти до краев, кивнул, заставляя пить. Ничего себе! Дождавшись, когда Александр опустошит емкость, выпил сам, утершись рукавом рубахи. Рубленными фразами чеканя речь, обратился к нему:
–Федор Мартыненко звонил. Это тот, через которого твои родичи тебя ко мне определили. Горе у тебя случилось. Жена с новорожденным ребенком умерли.
Что-о? Что этот старый пенек мелет? Дыхание перехватило.
–…Собирайся. Завтра за тобой заедут. Послезавтра похороны.
Вздохнул.
–Да-а! Еще твоя мать через Федора велела передать, чтоб девочку у меня забрал, – дед головой мотнул в сторону комнаты со спящим ребенком, – на тебя ребенка запишут, ну а воспитывать сами будут. С Федором договорено. Прости за поганые вести.
Вышел из горницы, громко хлопнув уличной дверью.
Похороны для еще не совсем окрепшего Александра прошли как в тумане. Оксану с младенцем похоронили в одном гробу, на станичном кладбище, а через две недели из Ростовского аэропорта в Москву вылетел пассажир, Александр Кутепов…
Глава первая
Удар из прошлого
Чужих он почувствовал сразу. К нему в хозяйство наезжали редко, отчасти оттого, что жил бирюком, отчасти из-за его упертого характера. Ни начальству, ни браконьерам не давал развернуться «на своей земле». Поэтому еще на подходе к заимке отчетливо ощутил сигаретный запах, а уж как вышел к сараю, увидал два черных внедорожника и людей рядом с машинами. Лощеные, одетые по-городскому, никак не охотники, и тем более не браконьеры пожаловали. Начальство? Не похоже. Формат не тот, да и номера на «тачках» московские. Далековато от столицы забрались! Закравшаяся в душу мысль, что приехали люди связанные с его второй, стороной жизни и соответственно профессии, о которой мало кто знал, тут же исчезла. Мандража не было. Хотели бы «обнулить», сделали бы это проще. Да и «работал» он через «десятые руки», вычислить сложно.
При появлении хозяина кордона, молодые люди в костюмах темного цвета «подтянулись», чувствовалась определенная школа. Оружия никто не вынимал, но кожей ощущалось, что было оно и применить его приезжие готовы в любой момент. Повеяло от них напряжение и опасность, ему ли не почувствовать такое.
–Здравствуйте! – проходя к дому под оценивающими взглядами, поприветствовал пришлых. – Заблудились по лесным дорогам? Помощь нужна?
Молчание. Ответил лишь тот, кто сидел в расслабленной позе за сколоченным под окном избы столом, с развернутой на стороны газетой. Отложив чтиво в сторону, приподнялся, выходя чуть вперед.
–День добрый, Александр Григорьевич! Нет, мы прибыли по назначению, именно к вам. Давненько ожидаем. Да вы подходите, не стесняйтесь, это ведь мы у вас в гостях.
Мужчина в расцвете сил и возраста, в дорогом костюме, может даже шитом на заказ, штиблетах по последней моде, на руке часы в золотой оправе, доброжелательно улыбался. Таких индивидов Кутепов насмотрелся за пятнадцать лет своей «трудовой деятельности» немало, правда наблюдая за ними через прорезь прицела на другой стороне мушки. Нет, вычислить точно не могли. Тогда, кто? Зачем? Ага! Мягко стелет. С чего бы это? Лицо не слишком выразительное. Чуть полноват, но в пределах нормы, опять таки по меркам моды. Симметрично посаженные глаза на лице – не слишком широко, но и не очень близко. Тонкие губы, расплылись в улыбке. Но и улыбаясь, человек предложивший Александру подойти, оценивал его холодным взглядом, словно змея выискивала незащищенные точки на теле добычи. Верхнее веко слегка приспущено, выходит, прокачивает его на скорую руку, анализирует характер поведения. Ну-ну! Флаг тебе в руки…
Кутепов приблизился. Сбросив с плеча «Сайгу», неспешно и аккуратно приставил к срезу столешницы, помня о том, что за спиной не бандиты, но люди «определенной» профессии. Присел на край длинной лавки, чуть вполоборота, чтоб ноги не входили под стол и в случае непредвиденных ситуаций, можно перекатом порскнуть к «телу» любителя «медвежьих углов». Руки друг другу не жали.
–Ну коль так. Чаем вас угостить?
–О-о! Не утруждайтесь. Мы не за этим. Дело прежде всего. Да и дело-то, выеденного яйца не стоит, но вам может принести существенную прибыль. Поверьте, деньги не малые.
Интересно девки пляшут! И с чего это ему этот хлыщ прямо в лес, в клювике деньги принес? И за какие – такие заслуги? А может все же..? Спросил прямо:
–Кто вы и чем обязан?
–Прошу прощения, не представился. Юрий Владимирович Ломидзе, адвокат. Адвокатская контора «Новый свет».
Кутепов внешне расслаблено скривил рот в подобии ответной улыбки.
–Неужели наследство подвалило от неизвестного мне дядюшки из-за кордона? По– иному сомневаюсь, что вы пятую точку оторвете от кресла в столичном офисе.
–Ха-ха! – Даже когда смеялся, глаза оставались холодными, блеклыми, можно сказать почти мертвыми. – Экий вы шутник. А, что? Есть родственники за пределами нашей необъятной?
–А у кого их нет? Дальних-то? А насчет шутника… Так это скорее вы у нас, россиян, считаете, что за МКАДом жизни нет.
–Ну-у, вы не правы. Нда!.. Так я к чему… Нет, на наследство претендовать вам не стоит. Прежде чем мне здесь появиться, наша организация детально проверила вашу родню. С наследством за границей, извините, не вырисовывается.
–Проверяли-то зачем? – с ленцой поинтересовался у адвоката.
–Так ведь дело, с каким приехал, несколько необычное.
–Излагайте, а там решим, что смогу сделать для вас.
–Охотно…
…В далеком девяносто четвертом, лейтенант спецназа ГРУ Александр Кутепов после излечения прибыл в свою часть, и выяснилось, что уволен он подчистую со службы в Вооруженных Силах России. Уволен на основании соответствующих бумаг из ростовского госпиталя еще за полгода до своего появления в части. Командир, полковник Василенков, хороший дядька, увидав подчиненного живым и здоровым, поборолся за него с армейскими клерками, только чиновничью братию пересилить не смог. Эти козыри дивные имели на все случаи жизни приказы и параграфы, по которым могли здорового «превратить» в инвалида, а больного заставить нести службу в горячей точке. Время такое! В стране разруха, разброд и шатание. Дай на лапу и можно изменить результат выверенного документа. Только где взять? Кризис, коррупция, а у кормила власти президент алкоголик и самодур, да еще с соответствующей командой.
Слегка стесняясь, мрачнея лицом, полковник приколол к груди новоявленного запасника орден «Мужества», залежавшийся в сейфе, ждавший оказии на передачу владельцу. Вручил стопку бумаг с печатями, обнял на прощание и отправил на все четыре стороны, добывать хлеб насущный где-нибудь в другом месте. В государстве шла война, но по прихоти чинуш, он стал на этой войне лишним. Помыкавшись по первопрестольной, понял, не его это все. Через некоторое время осел за четыре сотни километров от Москвы в лесном хозяйстве егерем. Покатилась размеренная жизнь с маленькой зарплатой и большими хлопотами, а там и мать после смерти отца, переселилась в «медвежий угол» вместе с его приемной дочерью. Дочку Наташку, полюбил как родную, прикипел. Изредка по окрестным деревням навещал женщин, дело-то молодое, спермотоксикоз давал о себе знать, но так чтоб жениться по новой, и в мыслях не было. Не хотел ребенка мачехой травмировать. Детенок достался ему умный. Что в жизни, что в школе, схватывала все налету. Может гены хорошие мамка с папкой заложили? Кто знает. Однажды отлучившись в столицу, навестил часть. Вот тут-то и помог Александр Васильевич, командир незабвенный. Предложил как бывшему боевому офицеру, орденоносцу, подать документы дочери в новообразованный кадетский корпус, да не простой, а пансион сугубо для девиц. Подали документы, как говорится «на авось», и поступил ребятенок. Может повезло, может Василенков слово где замолвил, но училась теперь Наташка в привилегированном заведении Министерства Обороны. А что? От горшка два вершка, а три иностранных языка изучает. Опять таки, школьные предметы на высоком уровне преподают, верховая езда там, танцы, походы в театры, музеи. Это вам не деревенская школа! Не успел оглянуться, а ребенку пятнадцать лет стукнуло, ну и ему самому, соответственно – сороковник. И вот, надо же, приезжает столичный хлыщ и предлагает дочь за деньги объявившимся вдруг родным вернуть. Каким родным? У Натальи теперь родной только он и остался, бабка-то уж два года как померла. Щаз! Вот тут ты, ваше степенство, не угадал…
Помимо егерской стези, была у Кутепова иная работа, приносившая немалый доход. Темная сторона его бытия позволяла откладывать на банковские счета валютные фантики и содержать семью на уровне граждан среднего класса. Скромный егерь со спокойным упертым характером, на поверку был элитным киллером экстра-класса. В сложившейся обстановке Кутепов выбирал сейчас для себя приемлемый внешний исход действий деревенского человека, далекого от перипетий столичной жизни и погони за прибылью. Потупился, впав в размышления. Мысли и правда неслись в голове потоком. «Мочить» его в случае отказа сразу вряд ли будут. Во всяком случае не сегодня, не при хлыще. В дальнейшем такой вариант для них самый оптимальный. Меньше возни. Может действительно, не выпустить из лесов всю эту команду? Пропали и с концами! Так ведь должен быть где-то рядом еще и кукловод. До него так просто не добраться, а жить в постоянном напряжении, тоже не вариант. А еще Наташка… Он ведь не сам по себе.
Как сидел уставившись при разговоре в царапины на полотне столешницы, казалось спокойно слушая московского адвоката, также же спокойно поднял глаза, уставившись в переносье приезжему, не повышая голос сказал:
–Пошел прочь, выхухоль!
–Что-о!
Ситуация развивалась не так, как должна была проходить по мнению московского господина. Александр видел, что приезжий готов выйти из себя, уже и рот открыл, переведя глаза на кого-то из охраны. Стремление навести порядок в деле, прервалось появлением милицейского УАЗа из-за кустов росших на повороте лесной дороги. Чудо советского автопрома с характерным звуком мотора и легким скрежетом, зарулило на свободное пространство импровизированной стоянки.
Из остановившейся машины вылезло трое людей в милицейском камуфляже. О! Вовремя капитан Пискун со товарищами заявились. Еще неизвестно как бы оно все дальше обернулось…
–Привет, Григорич! – Громогласно поздоровался мент. – А мне донесли, что к тебе гости на двух машинах с московскими номерами проехали. Дай, думаю, посмотрю, кого Бог принес!
Адвокату, сразу определив в нем старшего, участковый представился:
–Капитан Пискун, Олег Палыч!
Кутепов не стал дожидаться ответа приезжего, подал голос:
–Гостям, Палыч, здесь больше делать нечего. Гости уезжают.
Окинув Кутепова взглядом бешенных глаз, москвич подхватив в руку дипломат, шагнул к машинам, распорядившись на ходу:
–Уезжаем, Николай!
Увозя «московских гостей», внедорожники один за другим покинули стоянку.
–Тю-у, на тебя, Григорич! Даже поздороваться не дал. – Громогласно попенял мент. – Зачем хоть приезжали?
–Пытались договориться поохотиться без лицензии.
–Ага! Ну и ты их… отшил. Я всегда говорил – чем богаче, тем народ жаднее.
В это же время адвокат сидя на заднем сидении внедорожника, поднес трубку мобильного телефона к уху. После ряда длинных гудков абонент ответил:
–Слушаю.
–Егерь отказался.
После короткого молчания, абонент подал голос:
–Ну, что ж, ситуация не критична. Переходите к плану «Б», разыгрываем ситуацию «Сиротка».
–Понял. Люди готовы.
–И проследите, чтоб никаких следов.
–Несчастный случай.
–В чистом виде.
Второй звонок адвокат сделал тут же.
–Але!
–Возникла необходимость выполнения работы по уговору.
–Уточните. Стройка, капитальный ремонт ветхого строения, мелкий косметический?
–Стройка с вывозом мусора. Адрес дачного поселка вам известен.
–Бригада готова приступить к работам. Оплата?
–По факту выполненных работ, но пятьдесят процентов от общей суммы контракта уже перечислены на ранее указанный вами счет.
Приоткрыв в автомобиле окно, москвич выбросил наружу извлеченную из мобильника сим-карту. Вот и все, половину дела, считай сделал. Можно было конечно и по-другому, но не срослось. Обижаться и выходить из себя на деревенского мужика совершенно не стоило. Минус ему, время лихих девяностых давно прошло.
***
Крохотный туристический лагерь расположился на лесной поляне под сенью разлапистых, высоких сосен, километрах в десяти от ближайшего села Горенки. Средина сентября радовала теплотой «бабьего» лета. Солнце совсем и не палящее пошло на склон, утаскивая за собой ясный день, заставляя легкую сумеречную темень занять освободившееся место под лесными исполинами. Туристы плотной группой сидели у прогоревшего костерка, потребляли пищу, споро орудуя не ложками, а массивными армейскими ножами, ели консервы. Семь человек в камуфляже, расположились в месте, где судя по всему останавливался народ и до них, так что явных следов пребывания еще одной группы отдыхающих отыскать будет сложно, а уж привязать к чему либо криминальному, так и вообще не возможно. Стороннего наблюдателя поблизости не нашлось, а то бы даже деревенский житель мог заметить некоторое отличие этих людей от туристов классического образа, хотя в России теперь кого только не встретишь иной раз. Один из любителей активного отдыха вытащил из рюкзака саперную лопатку и подхватив полиэтиленовый пакет, куда все его товарищи сбросили пустые банки, удалился в чащу. Аккуратно сняв верхний слой дерна в приглянувшемся месте, выкопал яму, бросив туда пакет с отходами жизнедеятельности, зарыл, уложив полоску травы на прежнее место, вернулся. Чувствовалось, сработал на автомате. Не потому, что так нужно, а потому, что так положено. Народ после потребления пищи отдыхал. Кто-то прислонившись к стволу дерева, кто лежа на траве, предавались безделью, курили сигареты, лениво перебрасываясь словами.
–Сохатый, опять с собой пару МОНОК в бауле тащишь? И ведь не лень! Могу спорить, что у тебя в нем еще и десяток гранат припасено. Поделись, куркуль.
–Что у меня в бауле, не твое собачье дело. Понял?
–Поссать отойдешь, я посмотрю.
–Посмотрел один такой, так яйца по самые гланды оторвало. Так же хочешь?
Все, кто был на поляне, сдержанно рассмеялись.
–Да на фик! Была охота тяжести таскать! Дюк, ты ведь говорил, что клиент колхозник? Зачем с таким арсеналом идем?
–Ворон, тебе лишний раз растрястись не помешает. Вон, жиром заплыл.
–Наговор! – вскинулся тот. – Я в форме.
–Вот и клиент, говорят, тоже в форме. И он не колхозник, а местный егерь, и огнестрел у него имеется.
–Ружжо? Небось старая двустволка?
–Не повезет, тебе и одного выстрела картечью хватит. Все! Встали.
Дюк, старший в группе, первым поднялся на ноги, распорядился:
–Сворачиваемся.
Без спешки преступили к сборам, навьючивая на себя рюкзаки и непонятного назначения снарягу в плотных мешках с ручками и лямками.
–До места два часа хода, всем проверить переговорники. – Обратился непосредственно к одному из своих людей, бритому под «ноль» парню, чем-то похожему на большую обезьяну, сутуловатого мужчину с длинными руками. – Кир, выдвигаешься по маршруту передовым дозором в ста метрах от основной группы.
Проводив взглядом молча кивнувшего, скрывшегося в кустах гамадрила, повернулся к остальным.
–Не расслабляться, отдыхать после дела будете. Двинулись!
До места добрались в потемках. Марш в лесной, пересеченной местности лишь слегка вымотал команду. У подхода к заимке группу встретили Кир и еще один член маленького отряда. Косматого Дюк заблаговременно послал в разведку, ну и определиться по месту в случае работы. Ведь заказчик мог и отменить контракт, тогда на счет упали бы некоторые суммы неустойки, плата за то, что потревожили. Пока основная часть команды отдыхала, переводя дух после марша, Дюк, Косматый и Брук, заместитель старшего, расположились на маленьком пятачке у берез в окружении высокого кустарника. Присели. Косматый развернул лист бумаги с планом заимки и подходов к ней, Дюк включил фонарь.
–Докладывай.
Косматый ранее был в подчинении Дюка, еще когда оба воевали на юге страны, в первую компанию. Свой пуд соли тогда же вместе и съели. Когда правители государства «сдали» армию и часть территории нохчам, положив тысячи несмышленых пацанов на алтарь прибылей собственного кармана, Дюк ушел в запас, сколотил свою команду и подтянул в нее Косматого. В армии у них обоих позывные были совсем иными, а в команде Косматого прозвали так в пику его лысой голове.
–Ближе к полудню подъехали два внедорожника «Тойота» с московскими номерами. Вот, я тут номерки срисовал. С хозяином заимки базарил их старший. Так что, не договорились. Послал он его.
–О чем говорили?
–Не знаю. Охрана место пасла, близко было не подобраться.
–Ясно. Дальше.
–Дальше ментура подрулила и москвичи уехали. Менты кстати тоже не задержались. Фигурант на заимке, один.
Все трое склонились над рисунком…
Александр в плане работы егерем, был калач тертый. После отъезда московских гостей еще раздумывал, остаться ночевать на заимке или вернуться в деревню, где имелся свой дом. Посчитав, что москвичи с их неуемными аппетитами – «ХОЧУ!», обычным браконьерам без сомнения фору дадут, решил не тревожить проблемами соседей. Ведь могут, ой как могут при достижении цели на деревеньку наплевать, да и зачистить от лишних глаз и ушей. Как там? Нет человека, нет проблем. Посему поживет пока здесь, да и разобраться нужно с московскими гостями. Кутепов давно оборудовал заимку под себя, потратился на аппаратуру слежения. Теперь можно без спешки просмотреть видео гостей, определиться в прерогативах насущных вопросов, а там уж и в Москву прокатиться, напрячь связи, решить, как быть дальше. Ведь просто так их с Натальей не оставят. Факт!
