Александр Власов
Любя необычайные черты… Стихи
© Власов А.И., 2014
© ООО «Издательство Алгоритм», 2014
* * *
«Тебя любить – ошибка не большая»
Тебя любить – ошибка не большая,
Не ласковей тебя тепло мечты.
Прекрасна ты всегда, как утро мая,
Как первая любовь, отрадна ты.
Взгляд юности и прелести счастливой
Божественно касается меня:
Души не знал я менее фальшивой,
Никто тебе как будто не родня.
Всё видится в тебе на восхищенье —
Твой тонкий нрав и дивное чутьё,
Для зла твоё сплошное неуменье,
Для резкости бессилие твоё!
«С обиженных очей стекала влага…»
С обиженных очей стекала влага,
Но в голосе не слышалась она;
Не сразу вник искавший только блага,
Что милая благим огорчена.
Чело в конце концов она склонила,
Тая черты, не молвя ничего,
Лишь яблоко в руке ещё хранила,
Но бросила дразняще есть его.
Прозрение приемля бессловесно,
Пропал и часто хмурился поздней,
Кто сразу как легко, так и чудесно
Не опроверг уста свои при ней.
Роза на карнизе
«Погибло от любви людей немало…»
Погибло от любви людей немало,
Но многие в забвение пошли:
Лишь изредка перо существовало,
Чьи строки лик оттуда б извлекли.
И всё же перья нужные даются,
А в чувстве том огромна ли нужда?
Коль скоро с ним излишне слёзы льются,
Милей без ложной ценности тогда.
Пускай не то развёртываться радо,
Не тем интересуются вдвойне, —
Любви предосудительной не надо,
Святой любви достаточно вполне.
«Представили мне бедные пределы…»
Представили мне бедные пределы
Создание небесной стороны,
Создание, чьи пряди снежно-белы,
Ресницы же пленительно черны.
Хоть юное своё любодеянье
Страдальчески влагали в песнь уста,
Такое в них имелось обаянье,
Что проклял я весёлые места.
Забыл я вдруг о братии прелестной —
Певунья та питала забытьё:
Не смеющий бросать обузы крестной,
Властительней бросающих её.
«На верности настаивая строго…»
На верности настаивая строго,
Не думала, что свой наскучит ей,
Что воли предстоит искать ей много,
Что многие почудятся милей.
А кто милей лицу стези неверной?
Кто любит, им единственно дыша.
Не знать ему, что верности примерной
По праву ждёт и верная душа.
Но, требуя того, что невозможно,
Всего лишь отягчать ему часы:
Не быть одной богиней непреложно
Для жадного ловца любой красы.
«Порой гнести нужде неистребимой…»
Порой гнести нужде неистребимой,
Все лучшие желания губя,
Чтоб алчущий дорвался до любимой,
Не милуя любимого себя.
Лишаешься над помыслами власти —
На что ни соглашаешься в алчбе!
Не трогают обидные напасти,
Не ранит отвращение к тебе.
Желание бездумное, простое
Тебя трясти способно до того,
Что кажется пустым и всё святое
На фоне сил избыточных его.
«Для смеха за спиной войдя без стука…»
Для смеха за спиной войдя без стука,
Спросила подчинённого письму:
Дыхание нарезанного лука
В каморку не врывается к нему?
Сама красотка слёзы проливала,
Корпя над очищением его,
Но в ней, прекраснокудрой, оживала
Мария Магдалина оттого.
Подолгу же владеть одной личиной
Вовек ей не хотелось, и затем
Она живой возникла Коломбиной,
Раздетой для него почти совсем.
«Откажется в сердцах он от желанной…»
Откажется в сердцах он от желанной —
От остальных откажется равно,
Ведь ими влечь и гнать от богоданной
Всегда богопротивному дано.
Чутьём ища себе жены чудесной,
Не думал он и в сумраке ночей,
Что нрав её поистине небесный
Злокозненным окажется поздней.
Для мужа между тем она всё та же,
Не хнычет он о выборе своём:
Угодней всех ему дурная даже,
Всю жизнь ему терпимей с ней вдвоём.
Дворянин
«Открылось ей до крайности несложно…»
Открылось ей до крайности несложно,
Что грешницы милей святош ему,
Что в этом ошибаться невозможно,
Оправдываться тоже ни к чему.
Тепло светясь улыбкой неизвестной,
Сударыня смутила пришлеца,
Почудилась ему такой прелестной,
Такой неузнаваемой с лица!
Напраслине, скликающей печали,
Противиться не стал он оттого,
Что мнимое шутливо обличали
И радостно смотрели на него.
«Небесными глазами душу вынуть…»
Небесными глазами душу вынуть
Едва ли кто готов ещё нежней.
Сдаётся, что велит из жизни сгинуть —
И сгинешь от участливости к ней.
Минутами такое выраженье
Способно всё в тебе перевернуть.
У многих ей даётся постыженье,
Но друг её не может упрекнуть.
Устами жизнь её сентиментальна,
А сердце рвать ей свойственно, любя:
Для всех она, беспутная, реальна,
А призрачна лишь только для тебя.
«В ней светится любовь и радость юга…»
В ней светится любовь и радость юга,
Но тень его глаза приобрели:
Две личности возникли друг для друга,
А вовремя друг друга не нашли.
В делах ему с женой вполне приятно,
В обители супруга солнце ей,
Но кажется, что счастье невозвратно,
Хоть их уста не стали холодней.
То счастье с ним, отобранное бездной,
Для девушки не менее мертво.
Не слушать ей надежды бесполезной,
Но что-то ждать украдкой от него.
«Пожаловал, увидеть уповая…»
Пожаловал, увидеть уповая
Творящую волнение в крови,
Ввиду того, что звонкой ночью мая
Во сне сказал ей что-то о любви.
Какую вдруг изведал он истому,
Сказав о ней хотя бы в царстве сна!
Вино любви даётся молодому,
Потёртому не пить её вина.
Дышать ему зато соседкой зрелой,
Колени расставляющей, босой,
Вселяющей мечты походкой смелой,
Теплом и вкусно пахнущей красой!
«Не сблизились они, вздыхая тайно…»
Не сблизились они, вздыхая тайно,
Бок о бок уж отвыкли жить они.
Возникло то, однако, не случайно,
Подобное бытует искони.
Всё съехало в иное непреложно,
Минувшему вернуться не дано,
Как юности вернуться невозможно,
Связавшей двух особенно хмельно.
Той свежести не будет и в помине,
Распался брак, уснул очажный свет.
Едва ли что скрепит их узы ныне,
Ведь общего меж ними больше нет.
«Откуда вдруг у мытаря смурного…»
Откуда вдруг у мытаря смурного
Во внешности возникло щегольство?
Сейчас ему поистине медово:
Любовница довольствует его.
Родной звезде, похоже, надоела
Вражда в его сени, и потому
Любовь его дурные будни съела,
Позволила попраздновать ему.
Признательность очей судьбе негладкой
За счастье то настолько не суха,
Что вся предосудительность украдкой
Снимается с известного греха.
Лето проходит
«Лишась уединённости потребной…»
Лишась уединённости потребной,
Но всё ж ответив ангельской мольбе,
Ты смог узнать о чуткости волшебной
Души, помехи ставящей тебе.
Ты чтишь её наградой беспечальной,
Но зрячая на помыслы твои
Не терпит их обидностиначальной,
Не жалует их острые сбои.
Легко покинуть ей твои границы,
Жестокость отчуждения любя,
А также преимущества теплицы,
Таинственной, прекрасной без тебя.
«Пленительней невинного сюжета…»
Пленительней невинного сюжета —
В испорченной красе найти своё.
Но сладко лишь идея греет эта,
А чтишь осуществляющих её?
Ни-ни! Любить испорченное точно —
То кажется противным естеству.
Неробко же любя, что лжепорочно,
Божественно светиться наяву.
Тебе таким являться в эпатаже,
Приверженной – приличествует ей,
Приверженной к испорченному даже,
К иссякшему наивностью своей.
«Молю молчком я душу дорогую…»
Молю молчком я душу дорогую
Во мне владеть обителью второй.
Небесное создание целую,
Как будто образ истины порой.
Прощение, приветливость и нежность
Я вижу вечножизненными в ней.
Благое бытие не безмятежность,
А в истине стоять ещё трудней.
Не следует, однако, остужаться,
Беспочвенные помыслы тая.
Воспринятой лишь истины держаться,
Не помнить о другом обязан я.
«Любя, собой не будь, а знай актёрствуй…»
Любя, собой не будь, а знай актёрствуй,
Подыгрывай наперснице своей,
С удвоенной способностью покорствуй
Для публики таким искусством ей.
Ценители вдали – играй вполсилы,
Но всё ж играй с единственной всегда:
Актрисе, ей красавцы, что ли, милы?
В удачливом актёре вся нужда.
Когда же ты не жалуешь искусства,
Не жаловать ей чуждой колеи,
Не в радость ей ни подлинные чувства,
Ни правила, ни данные твои.
«Тепло очей любя с известной силой…»
Тепло очей любя с известной силой,
Не слеп я к окружающей красе.
Небесную мечтательность о милой
Рассеивать украдкой рады все.
Но ровно чтоб любить, я не задену
Затеями широкое чутьё,
Не то во всём узнаю перемену —
Узнаю много фей, забыв её.
Терпимо ли такое окаянство?
Мы в крайности впадать обречены.
Спокойному даётся постоянство.
Желанному не взвинчивай цены.
«Разительной красой достойна бога..»
Разительной красой достойна бога —
Прощается падение твоё.
Зато, когда краса как есть убога,
Бичуется распущенность её.
В земной любви сильнейшему прекрасно:
За шалости не знать ему суда,
А женщине, живущей с ним опасно,
Падение не горько никогда.
Тщедушного гнушаются поспешно,
Тоска за ним идущей позади.
Не жди бичей, творя соблазн успешно,
Возмездия вослед осечке жди.
Княжна
«Позвольте ей в обычном утвердиться…»
Позвольте ей в обычном утвердиться,
А даннику – в особенной красе,
Ему себя вести, как единица,
Владычице его – как ровно все.
Подобные ему цепей не носят,
Ей личного пошлите короля,
Но вправду ли немыслимого просят,
Их уз и благоденствия моля?
Закончится война противоречий,
Хоть этого дождаться нелегко,
Появится меж ними мир овечий,
Притрётся, что крушило глубоко.
«Отверженно скитаешься ты, счастье…»
Отверженно скитаешься ты, счастье,
Желанное решительно для всех,
У всех одно встречая безучастье
Да веское скопление помех.
Являешься ко всем, а закрепиться
Не даст из осторожности никто;
Красой твоей всегда хотят упиться,
А время всё как будто бы не то.
Гонимое, навеки покидаешь,
Единожды неистово знобя;
На каждого напрасно ты взираешь,
А каждый лишь украдкой – на тебя.
«Приснилось ей с отчётливостью были…»
Приснилось ей с отчётливостью были,
Как будто в нечестивое жильё
Супруг и мать ей сбивчиво звонили,
Крича, что дух исторгла дочь её.
Она возникла вновь у колыбели,
Где девочка безгорестно спала,
Но, собственной боясь уже постели,
Прийти в себя не смела, не могла.
Похитила потом у дорогого
Послания, ненужные ему.
Последнее в конверт упало слово.
Поныне рад он этому письму.
«Где пара, там имеется любимый…»
Где пара, там имеется любимый.
В изъянах уз ему не прекословь.
Ответствуй, диалектик ощутимый,
Что лучше: власть иль явная любовь?
Известное хранит очарованье,
Кто нравится кому-то без затей,
Но вскармливать ему негодованье
При чёрствости и хищности своей.
Другой, чьё сердце нежностью согрето,
Поддержку жнёт у круга своего:
Кого-то любит он, а многим это
Велит ещё сильней любить его.
