Александр Яманов
Сын Тишайшего
– Хорошо! – наконец произнёс Иван Михайлович, а его младший родич мысленно выдохнул. – Доверимся лекарю и своим глазам. Надо бы убедиться, что Фёдор уже не выберется. А затем начнём действовать!
Глава рода Милославских боялся не только происков старых врагов Нарышкиных. Его больше беспокоила сестра умирающего царя. Та вдруг начала своевольничать, не особо прислушиваясь к опытным родичам. К тому же вокруг неё стали виться людишки, которым Иван Михайлович не доверял. Но выхода у него нет, иначе сомнут, как верно заметил Лёшка.
Глава 2
Вновь пробуждение и двойственные ощущения. Ясность в голове с позывами опорожнить мочевой пузырь свидетельствовали, что организм идёт на поправку. До этого я гадил под себя, судя по специфическим запахам, которые не удавалось полностью выветрить. Благовониями и травами сложно перебить атмосферу палаты с умирающим человеком. Чего-то меня занесло в непонятные дебри, надо гнать подальше мысли о смерти. Грязь же телесную легко смыть. Но как быть со страданиями разума?
Спал я вроде крепко. Однако мысли о прошлой жизни не давали покоя. Постоянно снилась дочь, реже сын с Ариной. Хотелось выть от осознания, что я их больше не увижу. Может, происходящее вокруг бред, но уж больно реалистичный. Были мысли, что меня накачали лекарствами и положили отдохнуть в уютную палату с белыми стенами. Но почему при пробуждении, когда наступало относительное просветление, вокруг оказывалась привычная обстановка? Вернее, совершенно иная, соответствующая стародавним временам. Я бы меньше удивлялся, коли хоть иногда мелькало бы что-то современное.
Не будучи психиатром, подозреваю, что шизофрения выглядит иначе. Значит, последствия травмы? С этим тоже много непоняток. Даже если удар по голове был настолько силён, то почему я прекрасно помню свою жизнь? И как быть с обрывками чужой памяти? Той самой, подсказывающей название одежды.
Пока я гоню мысли об этом, считая происходящее остатками бреда. А если процесс продолжится, и моя личность исчезнет?
Странные видения появились ещё при втором пробуждении. Будто в мозг, как на флешку, записали информацию о другом человеке. Она просто пристроилась к существующим воспоминаниям. Процесс шёл трудно, вызывая сильную головную боль. Сначала я подумал о последствиях удара. А затем пошли наслоения, вызывающие панику. Сейчас ситуация нормализовалась, но как оно будет дальше?
Здесь впору задуматься о сумасшествии. Почему я тоскую по умершей жене Агафье и сыну Илье? Я о них никогда не слышал. Но боль от потери буквально терзает душу. Она забивает остальные картины, ворвавшиеся в мою память как ураган. Может, так и сходят с ума?
Надо переключиться, а то недалеко до приступов неконтролируемого страха. Оглядываю уже привычную обстановку.
Вокруг снова красно-золотые стены, а ещё кровать с крышей и балдахином. Воспоминания подсказывают, что это шёлк. Неважно. Я снова в уже знакомой спальне. Рядом на стуле дремлет Савва, уткнувшись бородой в грудь. Снова стараюсь не думать, откуда я знаю имя ранее незнакомого товарища.
Будто почувствовав мой взгляд, мужик открыл красные от усталости глаза и улыбнулся. Положительно мне повезло. Невозможно так сыграть радость, будь ты хоть величайшим актёром. Тётка тоже ко мне благоволила и кудахтала, как наседка. Интересно, с чего бы это? На родителей заболевшего чада они непохожи. Думаю, вскоре новая память подкинет информацию. Благо пока она молчит.
– Очнулся, государь! Я сейчас Аксинью покличу, она тут недалеко почивает, – тихо произнёс Савва и быстро вышел из комнаты.
Сегодня мне удалось повернуть голову, хоть шея жутко затекла, и её сразу прострелило болью. Но любопытство оказалось сильнее.
Несмотря на вычурный стиль, обстановка оказалась скудноватой. Кроме кровати и ковров в помещении располагался шкаф с уже привычной резьбой, сундук, кресло, а также небольшой столик, где стояли кувшин с чашкой и мутная склянка. Вся обстановка из дерева, без всякого металла. В одном из углов висели иконы, и чадила небольшая свеча. Сейчас день, поэтому хватает света из окна. Но он какой-то тусклый, будто стёкла грязные. Вроде скромно, но одновременно богато. Не удивлюсь, если подсвечник серебряный, а люстра вообще покрыта сусальным золотом. Да и шкаф, похожий на мебель XX века, наверняка стоит немалых денег.
В плане яркости и крикливости здесь порядок. Плюс помещение немаленькое. Даже полный дуб догадается, что в палате расположился знатный дяденька. Если я правильно понял обращение Саввы с Аксиньей, то всё сложнее. Коли я не лежу сейчас в иной палате. Смущает, что галлюцинации уж больно реалистичные и долгоиграющие.
Прервав мои мысли, в комнату зашла знакомая парочка и начала за мной ухаживать. Тётка выудила из-под кровати сосуд, похожий на утку. Очень хотелось в туалет, поэтому я не стал жеманничать. Пока она относила продукты моей жизнедеятельности, дядька снял с меня влажную рубаху и надел новую. Пришедшая напарница быстро сменила подушку и простынь. В этот раз ноги особо не крутило, и процесс прошёл спокойно.
Далее меня накормили бульоном, сегодня мясным, в отличие от давешнего куриного. Тут мужик достал палочку, похожую на зубную щётку. Вместо пасты здесь использовался какой-то порошок, разведённый в воде. Ощущения необычные, зато во рту появилась привычная свежесть. Откидываюсь на подушку и смотрю на радостную парочку. Мне и самому уже хорошо.
Во время приёма пищи и гигиенических процедур мужик с женщиной особо не разговаривали, ограничившись минимумом слов. И чего теперь делать? Люди явно ждут моей реакции. А я пока не знаю, что сказать, боясь сморозить какую-нибудь глупость.
Вдруг раздалось тихое поскрёбывание в дверь, отчего мужчина сразу вскочил, а женщина нахмурилась.
– Отец Никита пожаловал. Как быть? – быстро произнёс вернувшийся Савва.
– По-прежнему. Я в забытьи, а вы меня помыли и поменяли постель.
Парочка тут же засуетилась. Аксинья вдруг всплеснула руками и спрятала миску, из которой меня поили бульоном, в своём необъятном сарафане.
– Здравствуйте, дети мои, – произнёс знакомый голос.
Далее раздался малопонятный речитатив и интенсивное шуршание одежды. Насколько я привык расшифровывать звуки, поп читал молитву, а народ активно крестился. Повезло, что гость ограничился поверхностным осмотром, ненадолго нависнув надо мной. В лицо дохнуло потом и чесноком, чуть было не заставившим меня поморщиться. Впрочем, дядя быстро отвалил. Тем временем Аксинья сделала короткий доклад. Мол, соколик наш в себя не приходил, а больше хрипел. Удалось его немного напоить, смочив губы, и всё.
Поп недолго изображал участие, увидев главное, он покинул комнату. Не прошло и пяти минут, как началось самое настоящее паломничество. Хорошо, что Савва успел предупредить, чтобы я продолжал изображать умирающего лебедя. Жалко, что нельзя рассмотреть гостей. Как только мне стало полегче, наступил информационный голод. Надоело просто лежать и ничего не делать. Народ между тем шёл волнами, снова наполняя помещение запахами и звуками. Я уже спокойно понимаю местную речь. Наверное, смогу также складно изъясняться, только надо потренироваться. А то велика вероятность вставить какое-нибудь слово из лексикона XXI века и спалиться. Не ровен час, примут за одержимого и потащат изгонять бесов. Или вообще сожгут.
Поэтому я решил больше слушать и ограничиваться короткими фразами. Надо только дождаться ухода всех гостей. Чего они вдруг активизировались? По моим подсчётам, дня три меня не баловали вниманием. Таким массовым уж точно.
* * *
Наконец посетители закончились, и настал момент поговорить. Будто подслушав мои мысли, Савва тихо затворил дверь, предварительно что-то пробормотав невидимому человеку. Аксинья уже сидела на резном табурете, успев протереть мне лоб тряпочкой и напоить. Желудок периодически издавал различные звуки, требуя еды, что сейчас опасно. Надо приходить в себя постепенно, а чувство голода я задавлю. Пока ограничимся бульонами.
– Что происходит? – задаю оптимальный вопрос.
Голос прозвучал глухо, а горло сразу запершило. Но получение информации важнее.
– Так Милославские с Нарышкиными сцепились, государь, – тихо произнёс Савва, и тут же добавил: – А ещё кто-то стрельцов науськивает. Волнуются служивые, своих полковников не слушают. Хотели уже идти в Кремль и требовать правды. Потому бояре с утра заседали. Токмо думаю, ничего путного они не решили. Вон к тебе снова набежали, вспомнив, что царь ещё жив. А потом, не отойдя от горницы, начали места делить, будто похоронили тебя. Псы шелудивые!
Последние слова мужчина произнёс со злобой, что шло вразрез с его флегматичным поведением.
Задумываюсь, прикрыв глаза. Пусть вокруг бред и прочие глюки. В любом случае надо как-то реагировать. В принципе, пазл сложился, но надо уточнить, куда завели меня грёзы. Пока будем придерживаться версии, что происходящее вокруг и есть моя новая жизнь.
Савва упомянул волнения стрельцов на фоне противостояние двух родов. На знание истории не жалуюсь и понял, в каком времени оказался. Пришлось как-то писать реферат по этой теме. Я немного застал ещё советскую школу, да и некоторые учителя у нас были просто отличные. Поэтому алгебру, географию, историю и химию знаю неплохо. Интересно, а насколько реально применить мои знания здесь? Это какой простор для свершений!
Забавно, но, похоже, я уже внутренне смирился с необычной ситуацией. Всё-таки человеческий мозг – штука гибкая и способна быстро адаптироваться к любым обстоятельствам. Не о том думаю.
– Какой сегодня день? – надо потихоньку вытаскивать из парочки знания.
– Суббота, государь, – быстро ответил Савва, но тут же был одёрнут Аксиньей:
– Тебя об ином спрашивают. Десятый день травня на дворе. А ты уже две седмицы совсем плохой, государь. Мы уже не чаяли увидеть тебя в здравии, а отец Никита отходную прочитал.
Тётка ласково провела рукой по моему запястью и всхлипнула.
– Что доктор? – пока есть силы, надо задавать вопросы.
– С утра появлялся, проходимец! – произнесла Аксинья и повернулась к Савве: – Вор он! И я от своих слов не откажусь!
Эти двое явно продолжали старый спор. Мужик возражать не стал, благоразумно промолчав.
– Снадобье он более не даёт, только мазь для ног оставил, – сварливо продолжила дамочка. – Только не стала я ею пользоваться. Подумалось мне, что лучше прежние отвары применять. Ранее они помогали.
– Здесь права она, Фёдор Алексеевич, – неожиданно поддержал женщину Савва. – Уж больно много необычного происходит. Чую, что повременить надо со снадобьями немецкими.
Имя Фёдор парочка тоже произносила, когда меняла постель. Здесь надо быть совершенной дубиной, чтобы не сложить два и два. Просто я до последнего гнал подобные мысли.
Савва с Аксиньей явно намекают на возможное отравление. Если тётка боится даже ноги мазать снадобьем немецкого доктора, то основания у них есть. Имена медицинских светил, лечивших русских царей до Петра, я не помню. Из более позднего периода на ум приходит только Лесток. Ан нет! Вспомнил – Блюментрост[2]! Только немцев с такой фамилией было много, чуть ли не династия.
– Лекарств никаких не давать. Заодно скрывайте, что я очнулся, – сладкая парочка дружно закивала головами. – Кто ещё знает?
– Ефимка – слуга твой старый, ему я сообщил. Он сейчас дверь сторожит. Да и рынды, может, чего подозревают? Остальным о тебе знать не положено, государь, – ответил Савва.
– Рынды?
– Федька Апраксин, Митька Голицын, Ивашка Трубецкой и Федька Троекуров, государь, – перечислил мужик. – Все четверо бдят и службу несут справно. В отличие от некоторых.
Нет времени разбираться, кто там начал халтурить. Плохо, что блоки памяти в голове пока не начали нормально работать. Точно помню, что Стрелецкий бунт случился после смерти Фёдора III в 1682 году, вроде в апреле. А следующий мятеж произошёл в конце века. Но Аксинья сказала про травень, а это май. Путаница с календарями? Надо уточнить, здесь уже перешли на привычное летоисчисление или следуют византийскому от сотворения мира?
Позабавило, как мужик назвал имена рынд. Для русского самодержца все окружающие – холопы, будь они хоть трижды бояре. Ну и юнцов уж точно никто не будет величать по имени-отчеству. Голицын вроде князь, а Савва его Митькой кличет. Интересно, какой представитель знатного рода остался верен умирающему царю? Я в их генеалогии плохо разбираюсь. А вот фамилию Апраксин сразу узнал. Товарищ был заслуженный, но сейчас ещё молод. Плюс он мой шурин. Ага, Фёдор умудрился недавно жениться на Марфе Апраксиной. Забавное совпадение – с учётом имени моей бывшей супруги, которую звали Марта.
Непонятно, зачем полуживому царю этот брак? Или причина его болезни носит искусственный характер?
Снова эта чёртова слабость! Самочувствие в несколько раз хуже, чем последствия ковида. Благо Савва с Аксиньей правильно поняли моё состояние и тихо удалились. А я наконец уснул. Хорошо, что не отключился. Переживаний о сложившейся ситуации особо не было. Пусть всё останется на усмотрение судьбы, если ей интересно.
* * *
– Вечером скажешь, что я совсем плох. Немец сегодня в этом убедился и проникся. Не зря я здесь крутился, аки скоморох, – после упоминания представления, устроенного для доктора, Аксинья хихикнула, а Савва улыбнулся.
Оно и немудрено. Пришлось подключить свои скудные актёрские таланты, дабы изобразить бред с предсмертной горячкой. Помогла нянька, принёсшая тёплое одеяло и обильно меня напоившая. В результате чего потел я знатно, а шептать всякую нелепицу было легче. Прямо целая труппа подобралась.
Дела вокруг начали принимать нехороший оборот, вот и пришлось подключиться к общему веселью. Бояре продолжали заседать, так и не решив, как будут делить власть. Ко мне тоже заходили, впрочем, ненадолго. Далее прибежал доктор Фунгадин, как его кличут местные. Пришлось убеждать немца, что мне осталось недолго. Вроде получилось.
Причина нашей комедии весьма прозаична. Не знаю, как насчёт заговора против Фёдора, но стрелецкие волнения продолжались, грозя перерасти в бунт. Вот я и решил добавить керосина.
– Затем пустишь слух, что царь умер, – продолжаю установку, но мужик неожиданно подался назад и истово закрестился:
– Помилуй, государь! Не могу я такого сказать. Грех это страшный!
Делаю максимально ироничный взгляд, под которым Савва стушевался. Аксинья же просто сидела рядом и молчала.
– Для чего я здесь перед немцем старался? Нам надо убедить стрельцов. Пошлёшь верного человека, а лучше сам поезжай. Такое дело чужим доверять нельзя, – объясняю задачу спокойным тоном.
– Но зачем, государь? Ты только покажи, что начал выздоравливать, и всё наладится. Бояре сразу наперегонки к твоей горнице побегут и ночевать у порога будут. Так и было первые дни, когда ты занемог, – не сдавался упёртый товарищ.
Кстати, он зовётся моим дядькой, но скорее это камердинер, обеспечивающий быт царя. Как и Аксинья, считающаяся нянькой, больше ключница, командующая женской частью прислуги и частично хозяйством. В отличие от простых дворян, меня обхаживали не крепостные, а люди благородные. Дядька с нянькой происходили из служилых людей, чем очень гордились.
– Вы же сами говорите, что травили меня. Или давали снадобье непонятное, от которого только хуже, – одновременные кивки подтвердили, что парочка не отказывается от своих подозрений. – Значит, враги замыслили что-то нехорошее. Только они готовы, а я – нет. Потому и надо сделать шаг, который спутает их намерения. А когда человек спешит, то ошибается.
Немного подумав, Савва кивнул, приняв мой план. Аксинья же промолчала. У неё достаточно интересный стиль поведения. С виду нянька помыкает дядькой, ещё и шпыняет его периодически. Однако в серьезные вопросы женщина не лезет, отдавая важные решения на откуп мужчине.
Сам план сшит на коленке. Сейчас основные силы сосредоточились вокруг двух группировок, решая, кого сажать на царство. Ещё кто-то из интриганов решил разыграть карту недовольных стрельцов. Насколько я помню историю, там речь шла о систематических невыплатах жалования и самоуправстве полковников. К тому же в стране началось создание армии европейского образца, что испугало большую часть старого войска. Люди не хотели перемен, что вполне естественно.
Бунт должен произойти в любом случае, поэтому моя провокация не сильно повлияет на положение дел в государстве. Что касается заговорщиков, то посмотрим.
Глава 3
Вечером неожиданно началось хождение народа. Оно мне уже порядком надоело. Как только я послал Савву к стрельцам, так и попёрли. Сначала заявились две депутации бояр. Милославские и Нарышкины, объяснила позже Аксинья. Затем появилась тётка с мальчиком, который пытался разговаривать с моим бесчувственным телом, сильно переживая и чуть не плача. Вдовствующая царица Наталья и её сын Пётр, сообщила нянька. Кстати, по её словам, у Фёдора хорошие отношения с роднёй.
Без интриг не обходилось, надо понимать окружающую обстановку. Только царь всегда защищал мачеху, а младших братьев и сестёр очень любил. Более того, он не делил их на родных и единокровных. А будущего императора вообще баловал и уделял ему много времени. Мне снова стало на душе тепло, когда эти двое разговаривали с моим бесчувственным телом.
Не удивлюсь, если реальная история немного отличается от учебников. Её ведь неплохо так переписали при Екатерине и коммунистах. Это не считая того, что заслуги того же Ивана Грозного вообще предали забвению, сделав из первого русского царя маньяка и самодура. Но пока мне не до этого.
* * *
Ночь неожиданно прошла спокойно. Мне снова снились дети и почему-то учительница начальных классов. Иногда у подсознания случаются странные выверты. Чего вдруг я вспомнил эту лживую и мерзопакостную тётку, которую просто ненавидел? Не поверите, но после перехода в четвёртый класс ни разу с ней не поздоровался. Моё поведение даже рассматривали у директора, вызвав в школу родителей. Но Тамара Ивановна навсегда осталась для меня одним из самых нехороших воспоминаний об учёбе.
Не успел открыть глаза, как в спальне появились Аксинья с Саввой. Пока нянька протирала меня тряпочкой и помогала чистить зубы, дядька делился информацией. И надо признать, что я поторопился. События и так понеслись вскачь. Как бы мой ход всё не испортил.
– Стрельцы ещё прошлым утром зело возмутились и захватили полковников с иными старшинами. Бают, служивые ругались, что более пяти месяцев жалования не видели. Но пока ждали ответа на челобитную, не бунтовали, – проговорил взволнованный мужик. – Я вчера вечером через знакомого десятника передал, что, мол, царь помер. Он должен был сегодня поутру известить остальных воинов. Чуял, что надо проверить, и пробрался в Бутыркино. А там такое!
От избытка чувств Савва запнулся, но сразу продолжил:
– Стрельцы злы и уже требуют казнить заговорщиков. Кто-то пустил слух, что кроме тебя извели и царевича Ивана. Когда я уезжал из села, туда прискакал Ивашка Милославский с племянником своим Лёшкой. Чего они говорили – не разобрать, ибо народу тьма слетелась. Поэтому я сразу обратно, но не стал будить тебя, государь, – дядька недовольно посмотрел на невозмутимую Аксинью, подавшую мне тёплую воду для полоскания рта.
– Сколько времени прошло? – спрашиваю после недолгого раздумья.
– Так часа два, не более! – воскликнул Савва. – Уже на окраинах колокола звонили. Да и в Кремле оживление. Гонцы туда-сюда шастают, некоторые бояре не явились, несмотря на сегодняшнее заседание думы. А иные людишки, кому тут делать нечего, наоборот, набежали.
Удивлённо поднимаю глаза на дядьку, и тот сразу поясняет:
– Артамошка Матвеев, которого ты после ссылки помиловал и в имении жить приказал, здесь оказался. И сразу воду мутить начал, ирод. Ещё Яшка Одоевский из поездки в Астрахань вдруг вернулся. Про людишек поменьше чином ничего не скажу, уж больно вокруг много суеты.
Переварив полученные сведения, в голове постепенно начал выстраивать картину. Матвеев – это лидер фракции Нарышкиных, отправленный в ссылку за многочисленные нарушения. Яков Одоевский – сын престарелого князя Никиты, возглавлявшего Разрядный приказ. И один из самых приближённых людей царя, то есть меня. По сути, Одоевский-старший возглавляет главное министерство в русском правительстве, если можно так выразиться. Он ведает массой вопросов и назначением бояр с дворянами на должности.
Потихоньку в голове происходит инсталляция новой памяти. Пока я не обладаю всеми знаниями Фёдора. Но по мере получения информации мозг сам выдаёт нужные ответы. Интриги и заговоры оставим на потом. Надо более основательно потрясти Савву.
– Ты чего-то недоговариваешь? – внимательно смотрю на оторопевшего дядьку.
При этом замечаю усмешку на лице Аксиньи, которая отвернулась к посуде.
– Прости за самоуправство, государь! Но я сообщил князю Голицыну, что тебе лучше. Однако он и сам догадывался, богом клянусь, – в голосе Саввы чувствовалось искренне раскаяние, а ещё он не отводил взгляда. – Василий Васильевич в тёмных делишках не замешан. И не побежал на поклон к Милославским и Нарышкиным, как ты занемог. Всё рядом с тобой сидел, да и продолжает.
Угу. Насколько я помню, сей прогрессивный князь играл по-крупному. Поэтому сделал ставку на царевну Софью. И ведь не прогадал. Когда его покровительницу заточили в монастырь, Голицына отправили в ссылку. Наверное, Пётр боялся умного и талантливого вельможу. Очень необычный персонаж. Ещё дядька именует его по имени-отчеству, а не Васькой. Значит, уважает, в отличие от иных вельмож.
Союзники мне нужны, здесь спорить глупо. Подозрительно, что князя ввели в курс дел без моего позволения. Пока Савва крестился, повернувшись к иконам, я уже принял решение.
– Что с рындами?
– Все четверо вооружены и готовы выполнить любой приказ. И они чего-то подозревают. Хотя показывают достойное рвение, от палат твоих не отходят, бдят и вопросов лишних не задают. Спят по очереди и весьма серьёзны для своих лет, – мужик выдохнул и сразу переключился на мою декоративную охрану.
Хотя я мало знаю об институте рынд, а новообретённая память молчит. Вряд ли в нынешние времена благородные люди не владеют оружием.
– Хорошо! Зови князя. Заодно проследи, чтобы лишних ушей не было. А то чую, что заварили мы кашу.
Будто в подтверждение моих слов раздался громкий удар колокола, который начал повторяться.
– В Надворной башне это, – пояснил Савва. – Что делать, государь? Ведь сейчас такое начнётся!
Мне понравилось, что дядька не испугался. Скорее он готов ринуться в бой, защищая своего государя. Я сразу обратил внимание, что он сегодня при сабле и под камзолом позвякивает кольчуга. В логово возмущённых стрельцов мог отправиться только человек храбрый и преданный. Каким Савва и является.
– Ничего! – мой ответ изумил обоих ближников. – Зови Голицына. А ты, Аксинья неси варево. Уж больно кушать хочется.
* * *
Так вот ты какой – один из главных русских реформаторов и прогрессистов. Можно назвать князя западником, но в моём мире это понятие испохабили многочисленные воры и предатели.
Кстати, приходилось знакомиться с биографией этого неординарного человека. Василий Голицын являлся не просто фаворитом Софьи. Своё высокое положение он заслужил ещё при Фёдоре Алексеевиче, то есть мне нынешнем. На политический Олимп князь восходил поступательно. Больше всего он отличился в армии и связанных с ней структурах вроде Пушкарского приказа. В данный момент князь возглавлял Большой полк, то есть основную часть армии Русского царства, куда входили и стрельцы. На самом деле ситуация сложнее, но мне так легче разбираться в запутанности местных дел.
А ещё Голицын являлся первым боярином в Думе. Здесь тоже всё запутано, ведь вокруг трона хватает разных группировок. Поэтому нумерация часто вторична.
Вошедший тем временем отвесил поклон и перекрестился на образа.
– Рад видеть тебя в добром здравии, государь!
Голицын смотрел прямо и взгляда не отводил. Ещё и спину не гнул. Это я к чему? Фамильярность дядьки с нянькой понятна. Они могут позволить себе больше остальных людей, даже близкого окружения царя. Но, по воспоминаниям Фёдора, многие бояре и служилые вели себя подобострастно в выражении своего почтения. Чем изрядно бесили обычно спокойного царя. Он был сторонником западного стиля – без лишнего раболепия.
Гость не обладал выдающимися статями, но явно следил за собой. За объёмным нарядом угадывалось сухощавое тело, борода и рыжие волосы аккуратно подстрижены. Голубые глаза вельможи намекали на недюжинный ум. За свою долгую жизнь я научился немного разбираться в людях. Впрочем, интеллект не гарантирует честность или порядочность человека.
– Знаешь, что происходит? – спрашиваю гостя, дожевав кусочек курицы.
Аксинья сегодня добавила в бульон немного мяса и сушёной зелени, отчего стало особенно вкусно. Либо организм так оголодал, что сочтёт любое варево за деликатес. Нянька кормит меня с ложки, чему я нисколько не смущаюсь. Здесь за царём горшок выносят и задницу протирают, так чего стесняться завтрака в присутствии постороннего? Что-то я слишком быстро вошёл в образ.
– Бунт, государь. Что я могу сказать? К тому всё и шло. Но кто-то решил стрельцов дополнительно возбудить. Может, призвать полки, стоящие вне столицы, и прекратить безобразие?
С улицы давно доносился гул толпы, не предвещающий ничего хорошего. Благо прекратились удары колокола, изрядно меня раздражавшие. Шум шёл издалека, и до кульминации ещё далеко. А вот столкновения между полками мне не нужны. В этом случае прольётся немало крови, а государство ослабнет.
– У тебя есть люди, на которых можно положиться?
Понравилось, что князь не стал уверять меня в лояльности всех подданных. Во времена смуты всякое случается. Сложно сравнивать происходящее даже с полноценным мятежом. Только надо понять сложившуюся обстановку: царь долго болеет и находится почти при смерти. А за право посадить на трон своего кандидата сцепились два влиятельных рода. К тому же нужно учитывать фактор Софьи. Какие на самом деле плетутся интриги, не знает никто. Поэтому сложно полагаться даже на проверенные кадры.
– Найдётся два десятка людишек. Это не считая коломенского полка, которому я приказал подойти к столице, но расположиться тайно. Прости за самоуправство, государь, – наконец ответил князь, снова поклонившись, – однако сложно всех провести в Теремной дворец. Много кто всполошится, и невозможно предвидеть их действия. Ты же хочешь оставить своё выздоровление втайне?
Мой нехитрый замысел читается на раз. Никто и не корчит из себя великого интригана. А вот решение князя подтянуть к Москве верные войска заслуживает уважения. Новая память подсказала, что упомянутый полк звался сторожевым. Однако его отвод с юга не оголял границу. Так что безопасность государства не пострадает.
– Мне хватит рынд, и ещё пристрой рядом человек пять. Дабы не спугнуть наших хитрецов. – Князь кивнул, но явно обдумывал правильность моих слов. – Остальных людишек размести рядом с Золотой палатой[3]. Главное – защитить женщин и моих братьев. Но путь заступники себя особо не показывают. Вряд ли стрельцы замышляют что-то плохое против моих родичей. Скорее, надо опасаться удара с другой стороны.
Насколько я помню, во время Стрелецкого бунта царская семья не пострадала. Только часть дворцов разграбили. А вот заговор надо вскрыть, как нарыв. Значит, придётся пустить чью-то кровь. Она всё равно прольётся, поэтому лучше особо не вмешиваться. Забавно, как спокойно я начал распоряжаться жизнями людей. Ещё и сохранность шмотья волнует меня больше, чем погибшие. Интересно, это влияние личности Фёдора или моя сущность?
– Если вопросов нет, то иди, Василий Васильевич, – машу рукой, что далось мне с трудом. – Устал я, и в сон клонит. Как начнётся – будите.
Князь не смог скрыть удивления, но промолчал. Очередной поклон, и в комнате осталась только нянька. Правильно поняв ситуацию, Аксинья протёрла мне губы, забрала чашки и тихо удалились. А я сразу провалился в сон.
* * *
– Государь, проснись! – голос доносился будто из-под толщи воды – Совсем дела плохи!
Я уж грешным делом подумал, что мой разум снова впал в давешнее оцепенение. Открываю глаза, пытаюсь сосредоточиться и мысленно выдыхаю. Вроде всё в порядке, если можно назвать моё нынешнее положение порядком. Надо мной нависла привычная парочка, ожидая приказов. В комнате на удивление светло, хотя май на дворе, и сейчас может быть часов пять вечера. С улицы раздавался гул толпы, перемежаемый громкими вскриками.
– Рассказывай, – говорю Савве.
Тот зачем-то разгладил усы и начал доклад. Порадовало, что дядька обошёлся без лишнего словоблудия.
– Стрельцы прибыли из Бутыркино под барабанный бой и с развевающимися стягами. Их выборные сразу сообщили, что идут искать правду, а ещё хотят наказать убийц царевича Ивана. Вроде всё шло мирно и ничего не предвещало беды. А затем будто собак с цепи спустили. Князь Долгоруков с Артамоном Матеевым пытались образумить ратников, но зачем-то начали хулить их погаными словами. Тут ещё и какие-то мутные людишки появились, будто вести важные принесли. И началось! – Савва было запнулся, но сразу продолжил: – Ироды порубили Долгорукова и Матвеева прямо на Соборной площади! Далее тати ворвались в Грановитую палату, вытащив бояр на улицу прямо за бороды! А ещё сломали двери во дворец царицы и потребовали выйти ей с Петром. Федька Апраксин позже прибежал и сообщил, что старого князя Ромодановского тоже схватили и на копья подняли. Только что кого-то били или пытали!
– Где Голицын? – спокойно спрашиваю дядьку.
– Василий Васильевич людей верных собрал и меня послал тебя будить. Торопиться нужно, государь! Страшные дела творятся!
Мужик начал истово креститься, повернувшись к образам. В принципе, всё идёт по плану, как бы цинично это ни звучало. Задави бунт в самом начале, и проблема могла вылезти с другой стороны. Не удивлюсь, что стало бы хуже. В целом – боярские группировки сводят счёты. Но и нельзя позволить разгореться мятежу.
– Одежда готова? – спрашиваю Аксинью, быстро закивавшую в ответ. – Тогда чего ждём? И зови рынд, пусть моё кресло несут.
Парочка исчезла со скоростью света. Впрочем, нянька появилась через несколько секунд. За ней бежал седой мужичок, тащивший охапку тряпок ярких цветов. «Ефим, один из моих личных слуг», – подсказала память.
С меня стянули ночнушку, предварительно усадив на кровати. В голове немного помутнело, но затем отпустило. Аксинья помогла немного приподняться, а слуга натянул исподнее со штанами. Чувствуется, что для них это обычная работа. Далее последовала рубаха, удивившая мягкостью ткани. Скорее всего, шёлк. Мужик рухнул на колени и начал наматывать мне портянки. Смотрю на свои новые ступни и вздыхаю. Они изрядно опухли, что особенно заметно на фоне высохших ног.
