Александра Черчень
Герцог для Сиротки
Да шусы тебя забери! Мне теперь что – от парней шарахаться надо?!
– Хелли, я составил расписание наших занятий, – безмятежно продолжал герцог, никакими шусами не забранный. Даже поближе шагнул. Так что стояли мы теперь плотной группкой, будто секретничать собрались.
Стоп. Расписание составил? А меня спросил? Хотя я же сказала, что он остается моим куратором…
Но шоколадное мороженое внутри меня будто фантиком обернули. И сладость куда-то подевалась, и озноб исчез. Зато злость нарастала.
Я обогнула герцога и неторопливо пошла вперед. А эти двое тут же пристроились по бокам: один справа, другой слева. Эрик молчал, а Тарис принялся согласовывать со мной время «наших учебных встреч». Слово «учебных» было сказано с заметным нажимом.
– Кстати, я поговорил о твоих успехах с профессором Грастаном. В принципе он доволен тобой…
Ну хоть кто-то мной доволен! Пусть это даже наш математик, по совместительству декан водников…
– …но отметил, что ты по-прежнему испытываешь затруднения с интегральным исчислением, особенно с методами вычисления… Так что я внес нелюбимые тобой интегралы в ежедневный план занятий.
Радость-то какая! Я ж прям мечтаю каждый день с тобой рядом высиживать, а потом ночами за ловца снов цепляться…
– Спасибо, Тарис, но я вполне бы могла сама. Я каждый день почти ими занимаюсь, и Каролина…
– Как твой куратор, я должен следить за твоей учебой, – напомнил этот…
Пока я подыскивала правильное определение, в разговор вступил Эрик.
– Вы не поверите, ваша светлость, но у меня с интегралами все прекрасно. Так что если Хелли не возражает, а до сегодняшнего дня я возражений от нее не слышал…
– Мистер Берсан, я нисколько не умаляю ваших познаний, но не привык перекладывать свою ответственность на чужие плечи. Хотя благодарен за предложение.
– Так я готов вам помочь переложить! А то ваша светлость будто и забыла, что нуждается в спарринг-партнере.
– Отчего же? – светло так улыбнулся Тарис, глядя на ощетинившегося оборотня. – Но моя подопечная, – это слово он выделил, – опасается за вас, мистер Берсан.
Эрик бросил на меня такой взгляд…
– Я не опасаюсь! – немедленно среагировала я. – Я просто считаю, что для дуэли у вас обоих нет оснований.
И услышала слаженный дуэт:
– Хелли, милая, я считаю иначе, – волк.
– Хелли, дорогая, ты не совсем права, – герцог.
Да чтоб вас обоих шусы обгадили!
Я остановилась так резко, что парни по инерции прошли еще пару шагов вперед.
Все! Надоели!
– Это начинает надоедать! – произнесла сквозь зубы. – Вот что, дорогие мои милые мальчики! Я не встречаюсь ни с одним из вас и не собираюсь этого делать! Потому будьте любезны оба оставить меня в покое и выяснять отношения между собой вне моего поля зрения и слуха. Тарис, я уяснила, что сегодня в шесть вечера мы вычисляем интегралы в библиотеке. Эрик, верни мою сумку, пожалуйста. Ты можешь присоединиться к моему вечернему занятию с куратором, если желаешь проверить свои знания. А теперь позвольте мне пройти в столовую и спокойно пообедать без вашего присутствия.
Наверное, это было хамством.
Но ведь достали оба!
И растерялись оба… Так и стояли, глядя на меня с одинаково изумленными лицами. А я забрала у оборотня сумку и, не оглядываясь, отправилась на обед.
Глава 6,
в которой Хелли обзаводится еще одним поклонником. Или подопечным…
Шла я, уставившись в узорчатую серо-сиреневую плитку под ногами. Не было желания ни любоваться погожим осенним деньком, ни общаться с кем бы то ни было, ни вообще даже по сторонам смотреть. Злилась уж очень! Вдруг сорвусь на кого? А окружающие ведь не виноваты. Кроме этих двоих… петухов!
– Хелли, солнышко! – раздался почти над ухом радостный оклик.
Неправильно посчитала! Троих петухов.
– Доброго дня, Натан! – ласково поздоровалась я.
Прекрасная, чудесная просто мысль озарила меня мгновенно. Не теряя ни секундочки, я подхватила маркиза Реманского под локоть, заставляя свернуть с широкой аллеи под ближайшее дерево. И плевать, кто это видит и что обо мне подумает!
Ошеломленный парень, видимо, потерял дар речи и покорно подчинился моему напору.
Встав под красивучим, уже полностью желтым вязом, я выпустила Натана, задрала подбородок, чтобы заглянуть этому медведю в глаза, и проникновенно сообщила:
– У меня к тебе дело. Сможешь в шесть часов в библиотеку прийти?
– А-а-а… – протянул маркиз, хлопая ресницами. Кстати, ничего так ресницы-то! Длинные, загнутые вверх, любая девочка позавидует! – Да, Хелли! Конечно! А…
– Тсс! – перебила я, прижимая палец к губам (своим, понятное дело). – Там и поговорим. – И добавила со значением: – Очень важное дело. Ты же согласишься мне помочь?
Как там Фиса делает? Глазками так – вниз! И сразу вверх, и тут же опять вниз! И смутиться показательно. И вздохнуть.
Вот так. Очень просто, оказывается, а уж как действенно!
Натан моргнул, но тут же приосанился и выдал:
– Для тебя – все что угодно, милая! Непременно приду! Но зачем в библиотеку, Хелли? В академии так много куда более приятных мест!
Он сделал широкий жест, будто демонстрируя мне окрестности, но я, все так же потупившись, почти прошептала:
– Тише! Там плохого о нас не подумают… И не подходи ко мне вот так просто! Сплетен не хочу.
Выражение лица маркиза надо было видеть! Удивление сменилось пониманием, а потом и горделивой радостью. Победил, мол, хоть и не ожидал. Справившись с эмоциями, он молча закивал, расплываясь в улыбке. Ну? Петух петухом!
Ну а я развернулась и быстро, почти бегом, двинулась к столовой.
Было мне не то чтобы стыдно… но как-то так. Никогда ведь не пользовалась подобными «женскими уловками», не кокетничала ни с кем. И всю свою жизнь старалась не врать! Разве что когда очень уж приспичит. Тетке, там, сказать, что все-все грядки прополола за домом, когда руки уже отваливаются и спина болит клубнике кланяться в три погибели – а сорняки до рассвета никуда ведь не убегут. Или в ПТУ отпроситься с последнего занятия под предлогом головной боли – когда на подработку очень надо…
Но в то же время я испытывала злорадство от своей удачной задумки. А что?! Не все ж парням мне условия ставить да права качать?
Сразу скажу, что задуманное удалось мне на славу. А кроме того, удалось и пообедать спокойно – потому что ни один из трех петухов ко мне в столовой не подошел. Двое обиженные сильно, а третий конспирацию соблюдал, как велено.
В библиотеку они явились едва ли не вместе. Надеюсь, хоть в дверях не столкнулись. Но к столику, за которым я расположилась, честно выложив на всеобщее обозрение тетради и задачник по интегралам, подошли практически одновременно. Шагали, правда, на изрядном расстоянии друг от друга.
Все три рожи каменные, будто ничего такого и не происходит. Подумаешь, позаниматься пришли!
– Присаживайтесь, – предложила я сразу всем, тщательно удерживая на лице доброжелательность и дружелюбие. – Тарис! – сказала деловито, дождавшись, пока парни молча рассядутся. – Ты сказал, что профессор Грастан мной не очень доволен в плане интегралов.
Вот все боги свидетели, уже меня тошнит от одного слова «интеграл»! Ведь два часа потратила, не отрываясь, старалась, решала… Ну да практика никому еще не помешала.
– И ты прав! Но я очень стараюсь подтянуть свои пробелы, честное слово, занимаюсь все время, хоть Каролину спроси. Я ее прямо уже достала математикой! И я так тебе благодарна, что ты хочешь мне помочь! И вам, ребята, тоже! Огромное вам всем спасибо!
Все трое внимательно слушали, но дошло, кажется, только до Натана. Очень уж он внимательно на меня смотрел, и в глазах такое… не особо приятное.
И тишина… Только едва слышно кто-то шуршит страницами в другом углу почти пустой библиотеки.
Я разорила стопку из тетрадок, положила по одной перед каждым парнем и гордо сказала:
– Вот! Тридцать задачек осилила! Проверяйте! Тут немного, в каждой по десять! А я мешаться вам не стану, пойду дальше решать.
Тарис, как самый ответственный (за меня, по крайней мере) взял тетрадку первым, но глаз на меня не поднял. Сильно надувшийся Эрик вторым – и начал вставать. Ах ты ж шус треххвостый и все его родственники, как сам оборотень ругается! Вот сейчас я под конвоем пойду в общагу, что ли? Об этом-то я и не подумала…
Спас ситуацию, как ни странно, маркиз Реманский.
– Ну что, господа, – сказал он весело. – Пари? Кто быстрее выяснит, сколько интегралов Хелли не в ту сеть поймала? Плюс кто больше ошибок найдет. Ставлю один серебряный каждому, что вот тут, – Натан ткнул пальцем в лежавшую перед ним тетрадь, – не больше двух!
– Принимаю, – спокойно сказал Эрик и принялся листать мои старания. – Не больше трех.
– Принимаю – в моей не больше трех. На скорость ставим так: со второго проверившего – один серебряный первому, с третьего – два, – столь же равнодушно предложил Тарис, по-прежнему избегая моего взгляда.
– Принимаю! – кивнул маркиз и, сняв с запястья часы, положил на середину столика. – Шесть ноль пять, начали!
– Спасибо вам еще раз, мальчики! – искренне сообщила я, подхватываясь с места. – Я тогда в столовой тетрадки у вас заберу!
Ошибок в задачках я кучу наделала – все до единой нарочно. Чтоб было парням чем заняться до самого ужина! Хотя могла где и впрямь ошибиться…
А часы у Натана красивые, хоть и большие слишком, мужские. Мне бы маленькие, аккуратненькие, без всех этих камешков да шикарного браслета. Простенькие. Со стипендии обязательно куплю!
* * *
Не то чтобы я опасалась мести… Но на ужин в столовую не пошла. Ну их, мужиков этих. Небось додумаются Каролине тетрадки отдать. А если прямо в комнату понесут, так всегда можно дверь приоткрыть, забрать и с громкой благодарностью закрыть.
Желания общаться с кем бы то ни было по-прежнему не возникало. А в еде я неприхотливая, могу и баранками-печеньками поужинать. Запас у меня есть: всегда откладываю на крайний случай, как белочка. Вон как та, что за окошком маячит, а я ее краем глаза вижу… И стучится еще, да нахально так!
Сообразив, что никакой белочке на моем подоконнике делать абсолютно нечего, я перестала копаться в шкафчике в поисках еды и, развернувшись, встретилась взглядом с возмущенным вороном.
Карыч ударил клювом в стекло еще разок, теперь не аккуратно и вежливо, а так, что я аж подскочила, выронив пакет с баранками.
Распахнула створку, и ворон важно шагнул в комнату. Встряхнулся, обдав меня холодными брызгами. А на улице-то дождь пошел, я и не заметила…
– Пр-риятного аппетита! – саркастично пожелал Карыч, оглядывая вывалившиеся на пол баранки.
– Спасибо, – вздохнула я, подбирая свой ужин. – Присоединяйся! – предложила великодушно, хотя баранок и было всего штук шесть. Ну, зато большие! А запасы пора пополнять…
– Что это ты не в столовой? – спросил ворон, перелетая на стол. – Впр-рочем и хор-рошо, что не там! И что не по парку шастаешь, делать-то мне нечего больше, как первокур-рсников по академии разыскивать! Собирайся-ка быстренько, я за тобой прилетел.
– Зачем? – невнятно спросила я, уже вгрызшись в баранку и запоздало вспомнив, что надо бы чайник поставить.
– Дело к тебе. Не у меня… – загадочно сказал Карыч и мотнул головой на окно.
А там… там и вправду была белочка! Не показалось, значит…
И не обычная белочка, а мырк-телепорт. Остренькая мордочка выглянула из-за оконной рамы и спряталась опять. На чем же он там сидит? Неудобно ж за камни цепляться, пусть хоть трижды белка…
А ворон тем временем прокаркал что-то, повернувшись к мырку, и зверек осторожно перебрался на подоконник, продолжая жаться к стене.
– Привет! – обратилась я к нему, медленно-медленно шагнула к окошку и протянула баранку. – Держи!
Мырк был знакомый: светло-коричневый с белым хвостом и белыми ушками, самый смелый из тех, что жили около ивы Тариса. Там уже трое спокойно у меня угощение брали, а этот, четвертый, даже на плечо прыгал пару раз. Правда, касаться себя не давал – исчезал сразу же. И вот прямо домой ко мне явился…
Но баранку не взял, зачирикал что-то очень возбужденно, замахал лапками, задергал хвостом. Явно ко мне обращался! Но как понять, что ему нужно?
– Поскольку ты милая и руками никого не хватаешь, – сказал Карыч, – а вдобавок еще и самочка, то решили к тебе за помощью обратиться.
Ну так-то самцом меня назвать нельзя, конечно… вот только очень уж странно ворон говорит.
Мырк заверещал еще интенсивнее, аж захлебываясь, а Карыч продолжал:
– Самочки – они почти всегда добрые и все пушистое любят. А бояться тебе нечего, они с нечистью договорились, что не обидит он тебя. Злого в нем ничего нету. Но он и не может, потому беспокойство одно: вдруг ты его обидишь.
Тут до меня дошло, что Карыч просто переводит слова белки! Правда, менее странными они от этого понимания не становились.
– Стоп, – попросила я. – Это мырк говорит, да? А о какой нечисти речь…
Стоп-стоп… Как там Сареш сказал? «Небольшой разумный хищник не питающий злых намерений…»
– Мырк… – хмыкнул ворон. – Белка-телепорт это! – И добавил важно так: – По-научному «скурус портао», это с лантуанского…
М-да. Местами кажется, что эта птичка академию закончила, не меньше!
– Пришел тебя о помощи просить для этой нечисти, поскольку плохо у нее все. Очень плохо, – подчеркнул ворон, покосившись на неумолкающую белку. – Ожоги сильные.
Точно. Та самая нечисть, которую студент огнем приложил в кустах колдовского можжевельника!
– Еды я ему принес, – сообщил Карыч. – Но не ест он. Звать взрослых магов – опасно, да и глупо – не покажется им зверь, лучше сдохнет. Боится очень. Вот белки про тебя и вспомнили. Но тоже опасаются: струсишь, мол, и позовешь взрослых.
– Я и сама не маленькая, – буркнула я, лихорадочно соображая, что взять с собой, кроме банальной аптечки.
Ну не совсем банальной, есть у меня там и средство от ожогов, и капельки от сердечного приступа, и универсальное противоядие даже имеется… Но еда? Чем можно накормить больного и давно голодающего зверя?
– Так. Куда идти надо? К иве, да? Той, где заводь на северо-западе от полигона С-2?
– К той, – кивнул Карыч. Оглянулся на бешено чирикавшего мырка и радостно перевел. – К иве, где ты с незлым самцом, всегда приходящим с орехами, сидела.
Интересное определение герцога Таргского! Но не до него сейчас.
– Сейчас иду! Карыч, а ты какую еду ему приносил?
– Мясо! – ответствовал ворон. – Чего еще хищнику нужно!
– А можешь молока добыть?
– Молока-а-а… – протянул Карыч. – Может, ты и права… – сказал с некоторой обидой. Ну понятно, сам-то не додумался.
Закрыв окно за нежданными гостями, я завертелась как магический веник. Так, переодеться в форму для тренировок – в штанах всяко удобнее по кустам лазить. Аптечка… пару простынок чистых взять… миска для молока… Миски нету!
Недолго думая я залезла в шкаф в общей гостиной, вытащила оттуда первую попавшуюся глубокую тарелку (тонкий фарфор в розочках, Фиса убьет!) и, сунув в свою безразмерную сумку, побежала к иве Тариса.
Благо никого почти не встретила, ужин ведь! А дальше парка так и вовсе не души!
Около ивы меня встретила целая стайка мырков. Они совсем меня не боялись – видно, не до того! – и все верещали так, что у меня аж уши заложило.
– Потише, пожалуйста! – попросила я, вытаскивая из кармана куртки горсть орехов. – Вот вам. Только сначала отведите меня к раненому!
Раненый оказался под другой ивой – помоложе, но такой раскидистой, что ее ветви, склонившиеся к земле, образовали настоящий шалаш, под которым ничегошеньки не было видно. Я опустилась на четвереньки, влезла внутрь и огляделась.
Было тут, хвала богам, сухо – вымочивший меня слабый дождик в шалаш проникнуть не сумел. И практически темно, уже так-то сумерки наступили. Но умная я прихватила и фонарик, которым теперь очень аккуратно, на самом малом свете, принялась шарить вокруг.
Круг тусклого света выхватил наконец высокую кучу сухих листьев – явно не сами сюда нападали! Я аккуратно повела по ней фонариком и услышала очень злобное тихое рычание. Только какое-то… будто детское.
Мырк, тот самый, что приходил ко мне с Карычем, юркнул в кучу, зачирикал там. Долго чирикал! Но наконец листья зашевелились, и из них высунулся сперва красный, с черной каемкой, нос, потом встопорщенные усы, а потом и вся морда.
Мордочка.
Со слипшейся местами шерстью, испачканная какой-то дрянью, так что и цвета не понять, но ужасно милая.
На меня уставились круглые голубые глазищи. Зверь зарычал опять, но как-то не очень уверенно. Скорее, с предупреждением, чем с угрозой.
– Я помочь хочу, – негромко сказала я. – Ничего плохого тебе не сделаю! Ты такой милый…
Наверное это глупо с такого заходить, но комплименты все любят. Тем более детки. А это очевидно детка, хоть и пушистая.
– Я не милый! – хрипло прошипел зверь. Зверек! Голос совсем прямо детский. Мальчишечий такой. – Я злой и страшный! Я нечисть!
– Так и боюсь очень! – уверила я. – Но тебе же надо помочь. Ты меня не съешь?
– Вот еще… – пробурчала маленькая нечисть. – Я человеков не ем!
– И не укусишь? – уточнила я.
– Не…
– А вылезти можешь? Что у тебя болит? Мне посмотреть надо, чтобы полечить.
И звереныш поверил. Да и куда ему было деваться?
Из кучи листьев медленно и очень неуклюже, даже разок застонав (от боли?!) выползла… рысь! Самая что ни на есть настоящая рысь! Видела я такую в нашем городке, в приезжем зоопарке. Там зверей в клетках держали, и сил нет, как жалко их было! Клетки тесные, грязные, животные несчастные, худые… Вспомнить жутко! А помочь нечем. Но эта рысь – вот она, передо мной, и уж ее-то я спасу! Никому не отдам, не позволю обидеть!
Не рысь, вообще-то.
Рысенок!
Не малыш уже, подросточек, месяцев пять ему, наверное. Но все равно ж котенок…
Прибавив света и стараясь не попадать рысенку в глаза, я села рядом на корточки, едва касаясь, провела ладонью по рыжей шерстке с коричневыми пятнами и палевыми подпалинами. Тронула густые кисточки на ушках. Уже смелее почесала шею. И рысенок вдруг расслабился, жалобно мяукнул и повернулся на спину.
И вот тогда я увидела…
Белое брюшко с длинной шерстью, и чуть не половина его – жуткий ожог! И передняя лапка пострадала…
– Ой, маленький! – ахнула я, едва сама не заплакав. – Какая ж сволочь этот Кельвин!
– Да ладно… – тоненько проскулил рысик. – Я сам виноват… Молчать надо было. А этот человек испугался! – гордо добавил он. – Со страху и промахнулся.
– Ничего себе – промахнулся… – пробормотала я, доставая аптечку. – Сначала промыть все надо. Потерпишь? Как тебя зовут-то?
– Мушерал, – не менее гордо представился котенок. – Мама так назвала.
– А мама где? – спросила я, принимаясь за дело. – В лесу осталась? Не больно так?
– Немножко, – сдавленно сообщил он. – Мря!.. А мамы нету. Погибла она, и сестры тоже… А отец еще раньше… А я вот… тут теперь.
– Прости! – искренне повинилась я, мысленно проклиная свой язык. – Красивое у тебя имя. Длинное такое, чудесное! Мне и не выговорить! Можно я тебя буду звать просто Шерик?
– Ладно, – согласился рысик. – Ты не думай, я сильный и живучий! Ты меня вылечишь, да?
Действительно – сильный. Рана такая, и не ел сколько – а говорит внятно, держится, боли старается не показывать. Молодец! А что нечисть… так и нечисть разная бывает, не зря же ее поделили на темную и светлую. Светлым в городах жить разрешено, вместе с людьми… Вот про рекомбинированных я мало что знаю. Только что все они разумные, а некоторые даже маги. Есть и те, что в людей превращаться могут – вроде как оборотни. Или это как раз не рекомбинированные?..
Но вот как доказать в академии, что этот рысенок – хороший? Хотя уже ведь и так знают, что он толком и не виноват в случившемся, сам-то не нападал…
Когда я закончила обрабатывать ожог, явился Карыч с огромной бутылкой молока. Глядя, как разумный рысик жадно лакает его из Фисиной тарелки (ну котенок котенком!), я нежно гладила его по спинке и размышляла, как быть. Ожог оказался не только большим, но и глубоким. Самой мне его вылечить не удастся – лишь облегчить боль, и то ненадолго. Помощь нужна! Но к кому обратиться?..
Переложив больного на простынку и укрыв второй, я снова закидала его листьями. Шерик уснул, почти сразу, как вылакал молоко, и во сне тихо постанывал. Все равно ж болит… И одеяло принести я не догадалась, а холодно тут!
Выбравшись из-под ивы, я медленно пошла назад, уткнувшись в сумку, которую держала обеими руками. И вдруг услышала хруст веток под чьими-то ногами.
Вскинула голову – и обнаружила Тариса, подходившего к своей иве.
Как там мырк его назвал? Незлой самец с орехами?..
Тарис
Я бродил по парку, вспоминал события последних суток и испытывал самые противоречивые эмоции.
Девочка оказалась умна и изобретательна. Не то чтобы это было новостью, но каждая новая грань Хелли добавляла невольного, злого восхищения. Почему злого? Эти самые грани организовывали все новые и новые препятствия на моем пути.
Кто бы мог подумать, что от девчонки, которая несколько месяцев назад училась в ПТУ магической уборки будет проблем гораздо больше, чем от знатных девиц из столичной академии. Хотя казалось бы весовая категория образования играла не в пользу малышки Хелли, а поди ж ты.
Последние события наглядно это показали. Как и мою слабость…
Когда в мою комнату постучались и, распахнув дверь, я увидел перед собой Хелли…
Она что-то говорила о библиотеке и кураторстве, а я лишь пялился.
Сначала подумал, что все еще сплю. Что сейчас мне опять предложат секс во благо государства – причем с таким выражением лица, будто явилась ко мне не желанная первокурсница, а фанатка из секты «Чистый мир». Да-да, из тех, что ходят в самотканой одежде, зеленых косынках (и женщины, и мужчины) и требуют прекратить потребление мяса, применение удобрений и все магические эксперименты, «загрязняющие атмосферу».
Чтобы взять себя в руки, мне потребовалось секунды три – а это очень большое время, за которое враг успеет тебя дважды заколдовать и трижды убить… Ужасно!
Вот только через эти секунды до меня дошло, что не сплю и что в глазах Хелли хоть и горит решительность, но… совсем иная. Не фанатичная!
Сначала я подумал, что она подумала и пришла к верным выводам. Поняла, что никуда нам друг от друга не деться.? Прикинула все выгоды моего предложения? Смирилась с тем, что её тянет ко мне так же, как и меня к ней?
Без разницы, что именно – главное, что она тут.
Другого повода вот так постучаться в мою дверь у нее попросту нет.
И теперь контролировать я должен только свое желание немедленно схватить ее в охапку и унести в спальню. С Хелли Вэртззла так поступать нельзя. Ее следует приручать, приучать, начинать с нежных прикосновений и легких поцелуев, иначе я опять спугну ее…
А потому я отступил в сторонку, пригласил ее войти и даже руки за спиной спрятал. Но кто бы знал, чего мне это стоило! Мне – восемь лет воспитывавшему в себе спокойствие, хладнокровие и полный контроль в любой ситуации. Хелли-Хелли…
Именно в этот момент я с полной четкостью осознал, что никогда еще ни одну женщину не хотел так: целиком, телом и душой. Она будто бы освещала мой мир… который теперь казался – без нее – тусклым и скучным.
И это вот мое солнце принялось говорить то, с чем я не мог смириться. Но слушал и делал выводы.
Между нами ничего не может быть? Невероятная чушь, но об этом я промолчу. Она по мне страдает?! Отлично, но это я и сам уже понял. Оно ей не нужно? Ошибка, нужно, и еще как. Выйдет замуж… Ну, возможно, только вряд ли ее муж как-то мне помешает. Меня нет в ее будущем? Еще как есть, но и об этом я пока промолчу. Она хочет дистанции и уважения? Что ж, она их получит. Но не только со мной.
А вот обещание самому ни с кем не встречаться вырвалось у меня как-то нечаянно. Но выполнить его будет несложно: все равно никто не вызывает у меня таких чувств, как Хелли. Такого желания. Да никакого не вызывают, даже думать тошно о любой другой женщине. А мысль о прилипчивой Мариане вообще приносит исключительно отвращение.
Главное сейчас – продолжать общаться с Хелли. Она согласна на кураторство, и это мой карт-бланш. Однозначно! Теперь ты точно никуда ты не денешься, малышка моя упрямая. Потихоньку, через изучение интегралов и боевые спайки (скоро практика!), мелкими шажками – но ты непременно дойдешь до моей постели. Это дело принципа, в конце концов! И еще пари… идиотическое, не спорю, но как повод, как возможность утешить собственное самолюбие – оно очень кстати.
Потому что я, герцог Таргский, никогда не бегал ни за одной женщиной!
Но и солнцем мне ни одна не казалась… Значит, она достойна моего внимания, ведь так?
Углубляться в подобные рассуждения я не стал. Как-то выходило не очень логично… Но до ночи тщательно продумал план соблазнения, сформулировал и разложил по полочкам все идеи. Главное – сделать так, чтобы моя девочка была уверена: игра идет по ее правилам. А на самом деле правила будут мои.
Однако уже на следующий день Хелли показала, что игра будет… как минимум сложной. Осадила словесно – полбеды, но этот финт с тройным свиданием в библиотеке! Браво, браво, малышка! Неожиданный, удививший, пусть и не слишком изящный ход.
Проверяя ее задачки, я едва зубами не скрипел, с каждой страничкой убеждаясь: практически все ошибки девочка сделала нарочно.
Понятно, спор о количестве этих самых ошибок мы проиграли все – и я, и волк, и Натан. Но проверку я закончил первым и, забрав за это три серебряных, покинул библиотеку, обдумывая ответный выпад.
За ужином я не обращал внимания ни на Натана, жующего с мечтательной улыбочкой, ни тем более на Эрика, сидевшего в другом конце столовой. Их эмоции и замыслы меня не интересовали от слова «совсем»: эти двое мне не соперники. Даже не потому, что Хелли поклялась ни с кем не встречаться. Хочет она совершенно конкретного мужчину, и мужчина этот – именно я! Остальное – лишь нюансы игры, которая несомненно закончится моей победой…
С неба упали первые холодные капли, словно демонстрируя отношение природы к моим амбициозным планам.
Дождь застал меня в парке, где я прогуливался после ужина, неторопливо, зигзагами даже, направляясь к своему излюбленному месту. К тому самому, куда приводил Хелли… Где впервые коснулся ее нежных пальчиков, обучая медитации… Где показал ей себя чуть больше, чем показывал даже друзьям… Где…
Укрытый от надоедливых капель прозрачной пеленой заклинания, шел я медленно, погрузившись в приятные воспоминания, а потому невысокую девичью фигурку, идущую навстречу, даже не сразу узнал.
Хм-м-м… Если Хелли гуляет около моей ивы – это хороший знак! Тем более – в погоду, вовсе не предполагающую прогулок. Девочке не сидится в четыре стенах, она бродит по парку, конечно же, думая обо мне! Что, кроме сладких мечтаний, могло выгнать ее под дождь? Разумеется, ничего!
Хм-м-м… А ведь и я сам занимаюсь тут ровно тем же…
Быстро отогнав эту мысль, как ненужную и неправильную (мне всегда думалось лучше во время прогулки!), я шагнул к своей девочке, стараясь не улыбаться во весь рот, а изображать вежливое удивление.
– Хелли? Чем обязан такой приятной встрече? Мне казалось, ты собиралась заняться новым параграфом матанализа. И это правильно: в твоей работе я обнаружил немало ошибок.
Вот так: кураторским тоном, с толикой недоумения и заботы, не показывая радости от встречи, не…
Тут я заметил, что на Хелли никакой пелены нет! Мокрая вся, с косичек даже течет! Нос покраснел – замерзла!
– Ты с ума сошла, под дождем шататься без защиты?! – почти гаркнул я, укутывая ее заклинанием. И срочно высушить! Демонова бытовая магия, как же там…
– Ну вот, – внезапно хмыкнула девчонка. – А мырки говорят – незлой, незлой…
– Кто незлой? – растерялся я, подходя к ней почти вплотную. – Хелли, ты можешь простудиться, немедленно…
– Тарис, ты… – Она замолчала и посмотрела на меня каким-то оценивающим взглядом. – Ты можешь мне помочь?
– Разумеется. Но ты сейчас же…
Теперь запнулся я. Потребовать, чтобы она себя высушила, – значит опять признать собственную некомпетентность, пусть и в самом глупом учебном предмете. Заклинание-то элементарное, и ведь я его знаю! Но вот вылетело из головы… Да и как не вылететь, когда в шаге перед тобой стоит самое желанное в мире существо! Сейчас бы подхватить ее на руки, переместиться к себе в комнату, а там…
– Ты вся мокрая, Хелли! – беспомощно закончил я, судорожно вспоминая построение формулы. Простейшей формулы! Да что же это такое… Нет, надо работать над контролем, каждый день по паре часов медитации минимум!
– А, это… – отмахнулась она и мгновенно высохла. Вот в секунду! Талант, однако…
– Молодец! – похвалил я. – В следующий раз, когда тебе захочется погулять в дождь, не забывай…
– Тарис, ну не будь нудным, – попросила Хелли, почему-то оглянувшись. – Так ты мне поможешь?
Я невольно проследил за ее взглядом и увидел замершую на ветке белку. Полез в карман за орехами, которые всегда с собой для них таскаю, протянул их на ладони зверьку и только после этого ответил:
– Раз ты догадалась наконец хоть как-то обезопасить себя от простуды, то я к твоим услугам.
– А дашь слово, что никому не расскажешь?
– М-м-м… Ну хорошо, – сказал я снисходительно. – Что там у тебя случилось?
– Сначала поклянись, что никому не расскажешь.
Ну что у нее могло случиться такого серьезного? Какая-то несущественная девчоночья беда, верно?
– Обещаю.
Но как же я пожалел о своем необдуманном обещании, услышав ее просьбу!
