Александра Казакова
Будни смертной вечности
Всё началось с новости. Это казалось какой-то шуткой, то ли рекламным трюком фитнеса или здорового питания, то ли нарочито фейковой новостью. Но нет, сайт новостной, и на календаре не первое апреля, а двадцать третье мая. «Найден и испытан способ обрести бессмертие». Карина открыла ссылку. Абсолютно реальное всё, операции, процедуры, позволяющие остановить самоуничтожение организма. Не бесплатно, конечно, но можно взять кредит, даже с экономической судимостью дадут. Карина открыла в поисковике много вкладок.
Из окна дома была видна недавно построенная станция метро. Предыдущая только недавно утратила давний, казалось бы, вечный статус конечной. Пассажиры настолько привыкли слышать: «Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны». Настолько, что просыпались на новой конечной под это объявление. Только вот на перегоне от этой новой станции до следующей по техническим причинам скорость была почти пешеходная, максимум десять километров в час. До следующей, новой конечной. Дальше строить эту ветку пока не планировали, на очереди стояли другие.
Для этого кредита требовался только паспорт, история не волновала. Карина окончательно решилась. Что это – восемьдесят лет и всё? В двадцать первом веке надо мыслить глобально. Когда-то морковь была сладкой, пятьдесят километров в час – большой скоростью, свечи – нормальным освещением, а смерть – нормой жизни. Но сейчас не то! Не должно быть больше этого пережитка прошлого! Прогресс должен отменить всё, что было – болезни, неприятности, смерть. Разрушить мир до основанья! Сто лет назад просто технологий не хватило. Какое бессмертие, когда не везде электричество было, а прообраз Интернета не существовал даже в фантастических книгах?
«Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны. За нахождение…». Под эту фразу Карина выходила, чтобы дальше сесть на автобус. В ту же сторону дальше ехать. Вот так и с жизнью. Раз – и конечная. Поезд дальше не идёт, как ни старайся. Куда же достижения? Планы, мечты. Они ведь и делают счастливым, со скамьи развивающих занятий так говорили. Накачивали, разгоняли, раздували огонь саморазвития. Когда столько не изучено, не до смерти. Если посчитать всю информацию, в вечной жизни скучно не будет уж точно. А если учесть её всё более быстрые удвоения, так и вообще не угонишься. Да, в средние века легко было стать всезнайкой.
В центре её сразу встретили. Вообще, там всех делили по одному, не было очереди или соседства, как в обычных медучреждениях, не разговаривали, не знакомились. Впрочем, и скучать не придётся: в ходе лечения от смертности пациент погружался в сон два месяца. Задали разные вопросы, не только медицинского характера, но и философские: о политической позиции, религии, предпочтениях в искусстве. Интересно, а что было бы, если бы ответила наоборот? Наконец, первый в жизни наркоз, это не обычное засыпание. Процедура длиной в два месяца. Одна, состоящая из множества, подразделённая и единая.
Наконец сон, чёрный, однообразный, как спящий режим у техники, закончился. Говорили, что сны – это прообраз другого мира, а бессмертие нужно, чтобы всегда оставаться в этом. Поэтому снов больше не будет. Что ж, невелика потеря, скоро такую виртуальную реальность изобретут, что никакие естественные мозговые картинки не сравнятся. Ничего не болело, голова не кружилась. Словно и не было ничего. Выходит, зря боялась, зря нервничала. Хуже уж точно не будет. Всё ведь в порядке.
Врач осматривал последний раз:
– Только вы не сможете иметь детей. Мы сделали операцию…
– Зачем?!
– Просто долгожитель должен быть сосредоточен на себе. Кошек держите? Замечали ведь, что кастраты живут гораздо дольше. И сильнее заняты самоухаживанием, не скучают, уверены в комфорте, нет у них тоски по воле, всего хватает. Во что вкладывать, то и будет расти. Если не отдавать себя, живёшь дольше. Чтобы жить вечно, надо всё-таки себя беречь куда сильнее. И отношения вам нельзя, даже близкая дружба нежелательна. За близких ведь переживания. А ещё вы можете ввязаться в катастрофу, пожертвовать собой. Или ждать встречи с теми, кто умер. Этого допускать нельзя!
– А я думала, технология надёжная и не требует тепличных условий. Может, надо было подождать и воспользоваться более совершенной?
– Если подождать, можно не дожить. Радуйтесь, понятие «не успеть» теперь не грозит никогда!
Из больницы Карина вышла в август. Полуденные тени деревьев доставали до края тротуара. Сирень отцвела и стала однообразной, яблоки вызревали, год нечётный, урожайный. Жёлтый лист! Один, другой. Лето старело. Жара была посильнее, чем в начале июня, но всё равно чувствовалось, что этому лету, если перевести на человеческий возраст, не восемнадцать, а сорок. Старушки обсуждают, что ночи уже холодные, птиц не слышно. Лето стареет. Карина вспомнила, как в прошлом году во второй половине августа 2022 была такая же жара и она слушала песню «Кончится лето». Всё! Никакое лето не будет последним. Нечего бояться его упустить.
Дома Карина снова осматривала себя. Между ног шёл аккуратный шов, как у мягкой игрушки. Пупка тоже больше не было. Да она похожа на киборга! Робот, манекен, супергерой. Как в фильмах. Всё так хорошо зажило, что не было вообще никаких ограничений, какие обычно бывают после операции. Чем заняться? Мысли скакали в голове. Карина, если рассудить, теперь может всё! В рекламе бессмертия говорилось, что таланты, способности – лишь количество затраченного времени. Человека признают бездарным и выгоняют из какой-либо сферы из-за того, что он слишком много времени потратил бы на освоение. Допустим, студент бы выучил всё для сессии за три года вместо полугодия, но ведь никто его не будет держать столько. Говорят, что и работал бы в таком случае в таком же замедленном темпе. Но можно же просто для себя.
От восторга кружилась голова. От перевозбуждения уснуть получилось только в четыре утра, когда над крышей соседнего дома были перезрелые сумерки. Проснулась в половине первого. «Вставай, день потеряешь» – вдруг вспомнились бабушкины слова. Тут Карина вспомнила, что теперь это не актуально. Ну что значит день, когда их бесконечность? Перевернулась на другой бок. Раньше в такие минуты досматривала сон, а теперь лишь наслаждалась мягкой постелью. Ворочалась, выжимая сон из ничего, пока маленькая стрелка часов не отошла от цифры 3. Солнце уже косо светило в южное окно. Всё равно на работу только послезавтра. Очень медленно оделась, за полчаса, смотрела на себя в зеркало.
Походила по квартире и села пересматривать сериал. Снова. Как троллят училку, опять идут на ту самую дискотеку, заказывают тот самый коктейль… Вот и день прошёл, на востоке небо позеленело, а спать не хотелось. Хотелось мечтать, даже не лететь, а твёрдо шагать по земле. Пришлось остановить будильник на двенадцати, ведь завтра рабочий день. И снова, даже не вымыв руки, нырнула в сериал. Утро было безнадёжно пропущено, день тоже из расцвета сил катился к вечеру, слабея. Серии автоматически включались, а солнце шло к триста четвёртому градусу азимута, где будет закат, со скоростью на юге чуть меньше 0,4 градуса в минуту, на западе – 0,2. И понижалось тоже постепенно относительно центра неба. Сначала со скоростью 0,01 градус высоты над горизонтом в минуту, держась почти на одной отметке по две минуты. Затем шаг был одна-две сотых, после часа – две-три, через час – уже пять, на западе достигая шестнадцати и снова замедляясь.
Рабочий день начинался в девять. Две секретарши, умная и красивая, сидели в одном кабинете. Здесь и смертным, и бессмертным надо торопиться, а то уволят. Умная думала так же, а красивая еле высиживала до конца, чтобы от тихого безделья перейти к громкому. Хотя сейчас эта блондиночка а-ля Вика Клочкова трещала по телефону с подругой: «Ну ты понимаешь, конечно, что эта работа не вечная. Почему? Потому, что я не вечная. Не потому же, что уйду на пенсию, как моя бабушка. Пенсии отменят. Нет, нигде не объявляли. Просто стариков всё больше, а молодых всё меньше. Вон Франция опять пенсионный возраст повышает, волнения там, полиция разгоняет. В Италии вообще шестьдесят семь для всех». Карина задумалась: а хочет ли она провести вечность здесь? Работу, конечно, можно менять, но ходить на неё придётся всегда. И никакого замужества с декретом. Впрочем, платить пенсию бессмертной и вечно молодой совершенно не логично.
