Александра Сашнева
Зеркальный коридор подсознания
Как любить себя?
– А как это – любить себя? – спрашивают меня клиентки на занятиях. Торопливые, тревожные, недовольные собой. Давно плюнувшие на себя.
– Начать с любви к своему телу, – говорю я, и повисает минута молчания. Клиентка переваривает услышанное. Действительно ли я сказала такую… "глупость"? Банальщину? Отговорку?
– Как я полюблю свой жиробас? – осторожно переспрашивает клиентка. Она надеется, что это была шутка.
Нет. Я серьезна. И я продолжаю.
– Любовь – это нечто, что не зависит ни от чего. Как мать любит своего ребенка? Какой любви мы искали от матери в детстве? – говорю им я. – Любовь – это забота, нежность, когда тебе в ответ улыбаются, потому что с тобой хорошо. Начните с простой вещи – разрешите себе ради удовольствия не только сладкое, и лучше не сладкое.
Разрешите себе удовольствие ощущений, прикосновений, неги, чистоты, гибкости. Просто сделайте для себя эти ощущения заметными, погружайтесь в них. Тело – это ощущения. Начните простые движения, самые простые движения и вникайте в них, погружайте себя целиком в ощущения движений.
В каждую клеточку своего тела отправьте свое внимание и найдите там наслаждение. Нельзя любить себя, не любя свое тело.
В этой книге будут такие короткие заметки. Или не такие заметки. Она похожа на лоскутное одеяло.
Итак, о любви к себе. Когда я опубликовала эту идею в соцсети, мне сразу начали отвечать, делиться своим отношением к своему телу. И почти все говорили правильные вещи, что нужно не стесняться себя, нужно гонять себя в спортзал, нужно прилагать усилия, чтобы себя улучшить.
Но никто не говорил о другой форме принятия себя. О наслаждении быть. Об умении сосредоточиться на ощущении бытия, наслаждаться бытием. Прикосновение ветра, струи душа, просто лежать на спине и наслаждаться покоем. Петь, когда просится песня, петь, когда в горле рыдания. Наслаждаться фактом своего существования. Просто процессом.
А все остальное – форма тела, его процессы – это уже потом. Это можно сравнить с тем, как мать учит ребенка ходить. Так же заботливо, так же нежно, так же неторопливо.
Самое главное в любви к своему телу – это благодарность ему, признание права тела на ощущение умиротворенности, наслаждения и уравновешенности.
Когда у нас что-то не получается, мы тут же падаем в тревогу. Нам кажется, что тревога нам поможет решить проблему. Но все проблемы, все ответы на вопросы я находила, когда начинала заниматься формой тай-цзы или упражнениями.
Мой опыт, и не только мой, говорит о том, что как только ты попадаешь в тревогу, не спеши решать задачу, сначала верни телу его комфорт. Верни дыхание, верни удовольствие быть. Это звучит парадоксально, но именно в состоянии сосредоточенности на своих движениях мозг лучше всего решает сложные жизненные вопросы. Просто вы не мешаете в этот момент вашему мозгу найти правильный ответ.
Вы водите машину?
Знакома вам история, когда на дороге сложная ситуация, а вас кто-то хватает за руку, кричит от страха, нагоняет панику? Что вам хочется сделать с таким пассажиром? Правильно. И я вас понимаю.
Но! Когда вы мечетесь в панике, пытаясь лихорадочно принять решение по сложному вопросу, вы становитесь для себя таким же паникером-пассажиром.
Очень редко бывают ситуации, которые надо решать тотчас. И они, как правило, решаются инстинктивно:
– отдернуть руку от горячего
– отпрыгнуть от машины
– схватить падающего ребенка
– и т.д.
Но в рутине жизни чаще всего не бывает проблем, которые нужно решать сию секунду. Чаще всего их невозможно решить быстро. А, стало быть, их и не надо решать быстро. Не надо идти за чувством:
– тревоги
– вины
– стыда
– страха
– и т.п.
Как правило, эти эмоции преувеличены, потому что обращаются к прошлому опыту. К прошлому опыту неудачи, страха, позора…
Давайте подумаем – так ли важно нам испытывать весь этот эмоциональный трэш? Может быть, это не только бесполезно, но и вредно?
Чего хорошего, когда ты, не в силах дышать, не в силах заплакать, мечешься тигром по клетке? Это что-то меняет? Как правило, такие метания сопровождаются оценочными суждениями, оцениванием себя – "а хорош ли я?", "а можно ли мне?", "я опять опозорился!", "я ничтожество" и т.д.
Но давайте отложим это в сторону и просто займемся растяжкой. Или еще проще – просто начнем прыгать и танцевать под музыку. С каждым движением, с каждой асаной тревога уходит, потому что мы не думаем о ней, не выращиваем ее.
И чудо – ничего не становится хуже. Даже как-то все устраивается. Как-то потихоньку все начинает устраиваться. Приходят на память полезные телефонные номера, сайты, вспоминаются умения. И все не так плохо. Все уже не так плохо. И даже хорошо!
Потому что хорошо все, что дает возможность жить без тревоги.
Как интересно мы перешли от слова "любовь" к слову "тревога". Правда? А почему? Потому что тревога всегда связана с самооценкой, а самооценка – враг любви.
Очень простая вещь. Если вы живы, то вы что-то сделаете, и все станет лучше. А если вы уже не живы, то вам все равно. Мы все умрем, но не прямо сейчас. Мы никогда не знаем срока. Хотя я видела людей, которые чувствовали. Но они становились бесстрашнее, как будто чувствовали, что скоро можно будет сбросить ношу ответственности. И в это время им хотелось узнать правду. Ту правду о других, от которой они отворачивались всю жизнь, потому что боялись за свою репутацию, статус, доминирование.
Знаете? Самая доминирующая история, когда вам вообще наплевать, кто доминирует. Вы просто делаете правильные поступки, а остальное вас не волнует. Это, наверное, просветление. Или независимость. Или любовь?
Научитесь не торопить себя, любить свою лень, наслаждаться всей своей физиологией. Вот просто точно так же, как кот или собака. Расправьте лоб и улыбнитесь. Просто направьте внимание на внешние уголки глаз. Начинайте каждый день с этой практики. Чаще потягивайтесь, начните практиковать йогу или тай-цзы. С наслаждением. Наслаждайтесь не только едой. Как только источником наслаждения становится тело, его ощущения, так голод, вызванный тревогой или скукой, станет все реже появляться в вашей реальности.
Почему женщины не уходят от мужей-абьюзеров?
Что здесь? "Почему я не могу уйти от абьюзера?" "Почему я не могу выбрать между любовью и ненавистью?" Как это сделать технически и перестать сходить с ума.
Когда я предлагаю обсудить проблемы клиентки, ее потребности, ее реальный запрос к реальности внешней и внутренней, она снова начинает рассказывать о кознях, планах мести и концепциях личности. Часто ко мне на консалтинг приходят женщины в том периоде развода, когда их уже начали убивать морально, но еще не бросили как шлак. Они говорят, что любят мужа и что хотят ему отомстить. Но особенно, конечно, отомстить любовнице или – цам.
Поскольку мозг клиенток в этом состоянии возбужден и наполнен фантазиями, которые являются:
– оправданием реальности
– гиперболизацией реальности
– компенсацией реальности,
когнитивные способности снижены, я рекомендую обратиться к психиатру и получить рецепт на АД, так как гиперактивация фантазийной зоны спровоцирована тревогой и депрессией.
Клиентка что-то чувствует, но никаких серьезных фактов у нее нет, она начинает додумывать, выстраивать концепции. В чем-то она попадает в реальность, но в деталях обычно выстраивается деменцеподобный устрашающий бред, который толкает клиентку на необдуманные эмоциональные поступки.
Чтобы принять взвешенное логичное решение, направленное в будущее, а не раскопки прошлого и незавершенных обидных гештальтов, мозг должен успокоиться. Но как успокоиться, если круглыми сутками в голове крутится одна мысль – и эта мысль не про себя, а про него или про них.
На вопрос "Если вы его любите, как же вы хотите ему так жестоко отомстить?" она отвечает "Я надеюсь, что он поймет!" Этот ответ приходит не сразу, потому что это уже прогресс. Это первый шаг от желания изменить других к попытке понять себя, свое состояние и потребности.
Если вы чувствуете, что вы в таком состоянии, что вам отозвалось, немедленно обращайтесь к специалисту. Очень редко удается остановить мысленный и речевой поток самостоятельно. Подсознательно жертва ищет собеседника, чтобы отразить, проверить при его помощи логику своих построений, но при малейшей попытке отрицать эти построения, жертва начинает агрессивно защищать свое "дитя".
По первости клиенткам кажется, что они могут что-то сделать, чтобы все вернуть, потому что они продолжают отношения не с реальным человеком, а с тем образом, который они восприняли в начале отношений. Именно этот образ считается реальным партнером. Отрицательные качества партнера вычитаются в отдельную суррогатную личность – она может быть результатом порчи, колдовства соперницы, какого-то помешательства партнера.
Иногда клиентка пытается понять, что она сделала не так. Но поскольку в ее поступках всегда есть какая-то жертвенность (из моей коллекции это, как правило, изначально отношения неравные, когда мужчина манипуляцией заманивает женщину в отношения ради своих преференций), естественно клиентка испытывает праведный гнев и возмущение.
Такое состояние подсознательно заставляет клиентку расщепить своего партнера на две воображаемые персоны:
– образ изначальный, который спровоцировал влюбленность, был приятен и комфортен,
– образ предателя-агрессора, от которого надо спасти того первоначального (тоже фантазийный), которого она полюбила.
Вот почему она одновременно любит и хочет убить, отомстить за свои страдания.
Таким способом мозг теряет свой ресурс, захваченный драматургией фантазий. Как следствие, социально неприемлемое поведение, которое может грозить в самых тяжелых случаях госпитализацией вследствие агрессии или суицидальных поступков.
Сознание оказывается в состоянии буриданова осла. На одной стороне оказывается идеализированный образ, волшебное прошлое и мечты, на другой сторона практика – абьюз, равнодушие, жестокость. Тело говорит о приятном прошлом, которое создавал партнер, а логика и оценки говорят о собственной глупости и наивности. И вот это зависание между выбором – поступить по логике или поступить по эмоциям – создает стрессовую ситуацию, когда муки выбора настолько сильны, что жертва ищет обезболивания: алкоголь, дурацкие поступки, агрессия, самоагрессия.
И, конечно, все это становится дополнительным поводом для обвинения жертвы в психической ненормальности. Чтобы принять решение, рассчитывая только на логику, трезвую оценку реальности: алкоголик не бросит пить (вероятность 90%), нарцисс-психопат не перестанет пренебрегать и унижать (вероятность 99%). Надо остудить эмоции.
Но чем больше жертва простила, вытерпела от своего абьюзера, тем более жалко ей своей вложенной в отношения энергии. Она должна получить результат своего труда. И только когда она убеждается, что все средства бесполезны: чем больше она терпит, тем больнее ее бьют, только тогда, когда она уже ни на что не годится (униженная, истощенная, обесточенная) до нее может дойти, что вся эта возня для нее не просто пустое, но и опасное занятие.
Но, как правило, в этот момент организм уже испорчен кортизолом и дурным образом жизни. И это требует методичного и мощного воздействия, как психологического, так и фармакологического. Истощенные железы могут выйти из строя: надпочечники, щитовидка, поджелудочная и желчный пузырь.
Лучше всего результаты дает практика благодарения в сочетании с фармой, как минимум – витамины и минеральные добавки, как максимум антидепрессанты, а так же практика расслабления тела через голосовые практики, йогу и арт-терапию. Хороши любые занятие, которые дают дофамин и не вредят здоровью. Только тогда, когда уровень кортизола приведен к здоровой величине, жертва вдруг понимает, что все очарование абьюзера состояло в ее жертве, азарте, обиде.
Приняв вызов от абьюзера, жертва увлечена соревнованием с плохой стороной абьюзера за владение его хорошей, благотворной стороной. И только выйдя из этого соревнования, она может вернуть себе способность объективно оценивать реальность.
Программы подсознания
Однажды мы очень долго занимались с одной клиенткой, которая очень боялась обращаться к людям с каким-то вопросом, за какой-то помощью. Она рассказывала, что в минуты отчаяния или проблем у нее буквально перехватывало горло, начиналась тахикардия и паника.
Зная за собой это свойство, она постоянно искала кого-то, кто мог бы сделать первый шаг вместо нее. Однажды она докатилась до того, что оказавшись в Париже, на улице галерей около Помпиду, она просила начинать переговоры с галеристами парня, который ни слова не понимал по-французски. Тогда это был ее бойфренд, которого она взяла с собой, чтобы прикрываться им в таких ситуациях. Когда кто-то с нею был рядом, она производила впечатление умной адекватной девушки.
Но как только оставалась одна, начиналась тотальная паника. Так же она рассказала, что в трудные моменты жизни, когда надо было попросить помощь у родителей, у друзей, на нее так же накатывал стыд, страх и паника, и она старалась выбираться сама. Например, когда ей предложили в 90-х гг. вступить в Союз художников РФ, ей надо было нарисовать два пейзажа для выставки в Манеже, и корка члена СХ была бы у нее в кармане. А это – участие в крутых выставках, тусовка, связи, бесплатные музеи и… Чем черт не шутит… Своя мастерская.
И всего-то девушке надо было позвонить матери и сказать: "Мама! Мне нужны деньги – купить холст и краски, мне предлагают вступить в СХ, а я только что заплатила за аренду квартиры, и мне даже не на что есть". Увы, в 90-е гг. часто было так у многих – то пан, то пропал.
"Почему ты не позвонила маме или отцу?" – спросила я у клиентки. Она задумалась: "Меня душил стыд. Мне очень не нравилось, как строили жизнь мои родители. Они были бедные, хотя отец занимался наукой, работал в НИИ, а мама преподавала рисование в школе. Но на всех школьных вечеринках я вечно была самая бедная. И мне было стыдно, что я не могу сама справиться с жизнью. Если я такая умная, то почему я не умею обойтись без родителей?"
"Но ты же понимаешь, что из-за какого-то бессмысленного стыда ты лишила себя важной перспективы? Неужели стыд был так важен? Давай поищем что-то более важное, чем просто "стыдно попросить денег, потому что я облажалась". Ведь это твои родители – о каком соперничестве идет речь? Разве они хотели соперничать? Родители – это те, кто хочет успеха детям. Это было не так?"
"Да. Сейчас я понимаю, что мне надо было переступить стыд, тогда я не потеряла бы кучу времени, – соглашается клиентка. – Но сколько себя помню, я все самые трудные вопросы оставалась решать сама. Так было и в детстве, и в школе, ну и потом. Когда мне кто-то вдруг помогал, это были или чужие, или друзья, но никак не родители".
"А ты можешь вспомнить, когда это случилось впервые? Когда случилось первый раз, что тебе пришлось в трудную минуту выбираться одной? Почему?"
Клиентка вздохнула, помолчала, потом начала рассказ: "Знаете, у меня в жизни был эпизод, который оставил у меня неизгладимое впечатление. Я до сих пор вижу его очень ярко. Иногда он видится мне так ярко, как сон, который приснился прямо сегодня утром. Как-то раз мы гостили у родственников в деревне, там была речка, лес, поле. Все очень интересно для ребенка. На речке мы купались, и я была счастлива.
Но была там одна сложность – речка раздваивалась на два рукава, надо было не перепутать изгиб, потому что на одном рукаве был хороший песчаный откос и небольшой пляжик, на втором склон целиком состоял из глины. Там ходили на водопой коровы.
Я все утро клянчила у мамы, чтобы мы пошли купаться, и наконец-то уговорила. Я была так рада, что побежала к реке бегом, вперед нее и скинув платье, стремглав кинулась вниз по склону, склон был подсохший, и я поняла, что попала в ловушку, только оказавшись внизу, по колено в вязкой густой глине, которая неумолимо засасывала меня в коричневатую глубину лесной реки.
Меня охватил ужас, я стала выбираться назад, но глина тащила меня вниз. Холод воды уже коснулся моих бедер, когда я усидела наверху мою красивую маму. "Мама! Помоги мне!" – крикнула я, но мама остановилась и сказала сердито: "Давай, вылезай скорее!" Сейчас я понимаю, что она хотела просто научить меня самостоятельности, полагая своим взрослым умом, что не такая большая проблема вырваться из глины. Возможно, для взрослого это и не было проблемой, но мой мозг кипел от ужаса.
Я легла на живот, чтобы не погружаться в глину. Уменьшив давление, я потихоньку вытащила ноги – одну за другой. Потом поползла, осторожно, чтобы не скатиться в реку. Достигнув более сухого места, где глина была не такой размякшей, я стала карабкаться наверх – склон был достаточно крутой – мокрое тело так и норовило с разгону улететь в воду. Я ведь была легкой, не больше пятнадцати килограмм, мне и пяти лет не было.
Когда мне удалось выбраться из пережитого ужаса на сухой солнечный берег, я ждала, что мама похвалит меня за подвиг, что она обрадуется, что я сумела спастись сама. Но мама раздраженно посмотрела на меня и сказала: "Ты вся перемазалась, пойдешь без платья". Конечно, она была права – я перемазалась, и платье пачкать не стоило. Но меня убило ее равнодушие к моему спасению. Она так и не заметила, какую жуткую историю я пережила у нее на глазах.
Я была потрясена. Конечно, мы пришли на нормальный пляж, я отмылась, наплавалась вдоволь. Но эта история не выходила у меня из головы. Я снова и снова переживала ужас глины, – мне иногда снится это в кошмарах, – и равнодушие мамы".
"И что произошло потом? Это ведь удачный опыт, вы победили. Этим можно гордиться. Разве нет?"
"Но меня не похвалили. А, значит, я могла бы и утонуть – не было бы никакой беды, – вот что я думала тогда. – Позже я подумала, что мать могла поссориться с отцом и была раздражена и просто не обратила внимания на мою детскую трагедию. Уже то, что она пошла со мной купаться, было большим одолжением с ее стороны, но я почувствовала, что я покинута. Что я одинока и никому не нужна. И что я должна справляться с такими вещами одна, что это не угроза, просто я слабачка, мне надо быть сильнее. И не пачкаться".
"А вы не пробовали поговорить с матерью тогда? Спросить, почему она не помогла вам?"
"Нет. Я все принимала как факт. Вот, не помогла, значит, так правильно. Это же мама, она знает, что делает".
"Почему вы связали эту историю и ваши актуальные проблемы?"
"Может быть, вам покажется глупым мое объяснение, но я до сих пор, когда у меня случаются сложности и надо попросить помощи, я оказываюсь внутренне на том склоне. Тем более, это был не единственный раз, когда я просила мать о помощи, но вместо помощи получала нравоучение".
Затем мы с клиенткой обсудили кое-какие детали, и я начала обдумывать, как лучше покончить с этой программой. Понятно, что с годами она научилась как-то худо-бедно обращаться с вопросами и за поддержкой к другим, но само чувство, что она все время "попадает в глину" делало ее жизнь отвратительной. Я придумала способ покончить с этим, и мы стерли программу. Но сейчас я хочу рассказать, как и почему эпизод на берегу так сильно подействовал на мою клиентку, и почему я так ценю свои занятия кинематографом.
Метафора – это язык сновидений, метафора – это язык кино, метафора – это язык общения с подсознанием. Если бы эта сцена была снята в кино, это могла быть метафора, как человек без помощи и поддержки убегает из концлагеря, борется против мутных интриг, пробивает сложный проект, и никто не может ему помочь, никто не понимает, что он чувствует. И много других ситуаций, когда он действует по одной и той же модели "преодолеть неодолимое на грани смерти, но всем пофиг, потому что у всех свои проблемы".
Что надо было сделать матери, если она хотела дать такой опыт дочери? Конечно, надо было не просто смотреть, а говорить: "Не бойся, если что, я помогу тебе, но я верю, что у тебя получится". Конечно, надо было хотя бы чуть ближе спуститься, чтобы была возможность протянуть руку". Протянуть руку – это образ "если что я тебе помогу, не бойся, ты не останешься одна". И уж, как минимум, надо было обрадоваться, обнять, не смотря на "испачкалась", показать, что не все равно.
А потом разобрать историю, например, так: "давай подумаем, почему так получилось?" "Потому что я перепутала берега". "А почему ты перепутала берега?" "Потому что я спешила и очень хотела скорее в воду". "Какой вывод ты сделаешь на будущее?" "Что важно быть внимательной, не спешить, а замечать важные вещи". "А что было бы, если бы ты не смогла бы справиться с берегом, а меня не было бы?" "Я бы утонула, я же не умею плавать, а течение такое сильное". "Что думаешь?" "Надо всегда быть с кем-то, кто может помочь, надо ценить тех, кто может помочь". "Все верно. Я рада, что ты правильно оценила ситуацию. В жизни такое случается."
Но этого не случилось, и девочка получила программу: "Тебе никто никогда не поможет, если ты попадешь в беду, даже и не пытайся просить – это стыдно, смотри, ты испачкалась". Не забываем, ребенку не было и пяти лет.
Все, что произошло до шести лет – это программирование на всю жизнь. Так мать, возможно, вполне заботясь о будущей самостоятельности дочери, заложила программу одиночества и отверженности. Тем более, по словам клиентки, это была не один случай. Потом мы много работали с программой "как любить себя". И, конечно, начинали с любви к телу, потому что тело – это эмоции и ощущения. Как ощущать любовь к себе, если не чувствовать в теле удовольствие и тепло?
