Александра Торн
Холодный огонь
Вдова испустила тонкий пронзительный звук, похожий на свист чайника.
– В ка… каком это смысле?
– Ваш муж замерз насмерть, – невозмутимо отвечал Бреннон. – Вы выгнали его из дома, и он скончался от холода на озере. Это доведение до смерти и карается…
– Я не выгоняла! – взвизгнула миссис Мерфи. – Он ушел сам!
– Сам? Ночью? В такой холод? Он, конечно, прикладывался к бутылке, как мы установили…
– Да он пил как сволочь! И каждый раз, как напьется, его тянуло гулять! Где мы его только не находили! А сколько раз его приводили соседи, когда он влезал к ним в сад, в сарай или ломился в дом!
– И той ночью его тоже потянуло на воздух?
Миссис Мерфи засопела.
– Он опять набрался, – наконец неохотно сказала вдовушка. – Уже пришел, приплясывая, паскуда! Я его уложила спать, потом разбудила к ужину, но где там! Встал хмельной. За ужином нагрузился так, что от одного запаха шатало. Бродил по дому, бродил, мы уж все двери заперли, да только пока мы – я и Брайан – засовы ворочали, этот гад в окно утек! Только хлопанье ставней и услыхали. И с тех пор о нем ни слуху, ни духу, две недели как.
– Он что-нибудь говорил? Может, странно себя вел?
– Это вы на что это намекаете? – Вдовица воинственно выставила подбородок.
– На то, что сынок ваш наследует папаше, а раз уж тот такой горький пьяница, то в морозную ночь грех не ускорить события.
Брайан Мерфи захрипел. Его матушка, изрядно потеряв румянец, откинулась на спинку стула.
– Вы увидели, что ваш муж лыка не вяжет, вывели его из дому, закрыли дверь, а поскольку он у вас любитель гулять, то соседи…
– Нет!
– Соседи не обратили на него внимания. Ну, а сам он по пьяни дорогу домой не нашел. Где вы, кстати, живете?
– У озера, – пробасил Мерфи-младший. – В квартале, который к востоку от рыбацкой деревни.
– Ткни пальцем, парень. – Комиссар двинул к нему карту, и тот ткнул. Бреннон вонзил в карту булавку.
– Он и не буянил никогда, – вздохнула миссис Мерфи. – Только все хотел гулять. Воздухом, говорит, дышал, для бодрости духа. Вот и тогда все бродил по дому, бродил да бормотал.
– Что бормотал?
– Звон ему мерещился, – снова вступил в беседу сын покойного пивовара. – Мол, звенит что-то вокруг, и надо ему сходить да посмотреть, что это такое. Уж больно музычка приятная.
Бреннон сцепил пальцы под подбородком и устремил на семейку долгий, тяжелый взгляд исподлобья.
– Надеюсь, сейчас вы вспомните все детали того вечера. Пока я не дал ход подозрениям насчет вашей роли в этих событиях.
– Попробуйте сперва доказать…
– Впрочем, вы ведь понимаете, как легко оспорить завещание алкоголика. Родичи обдерут вас до нитки, если захотят.
Миссис Мерфи сглотнула. Похоже, эта мысль ее тоже мучила.
– Ну ладно, – неохотно сказала вдова. – Он вернулся навеселе, но не шибко. Лег вздремнуть, пока мы с Хеди, это горничная, грели ужин. Часам к восьми стали его будить, а он все ворочался и бормотал про какой-то звон и колокольцы. Наконец Брайан его растолкал. Сели есть, он давай к графину прикладываться. И рожа такая, будто все прислушивается к чему.
– А вы что-нибудь слышали?
– Куда нам, – ядовито отозвалась миссис Мерфи, – мы столько не выпьем. После ужина он все шатался по дому, искал что-то, на соседские дома в окна таращился. Пил опять же. И все искал, где звенит. Хотя звенело только в его залитой бренди башке! – вспыхнула женщина. – Наконец, часам к одиннадцати, он уже насосался, ну и понесло его. Полез искать свои колокольчики, только его и видели.
– Зачем вы заперли двери и окна после его ухода? – Вдова уставилась на комиссара с таким трепетом, что он порадовался собственной догадливости. – Не хотели, чтоб муж возвращался? Надеялись на морозную ночь, а?
Женщина потупилась.
– Если б вы знали, что такое пьянь в семье… Да наша пивоварня только на мне и Брайане и держалась!
– Сознаетесь?
Миссис Мерфи вскинулась.
– Жутко было, – вдруг пробасил Брайан. – Холодиной с озера тянуло и жутью какой-то… Я и запер. Ну его. Я в гостиной лег, услышал бы, если б отец домой ломился.
Вошел констебль Келли и прошептал на ухо комиссару несколько слов. Бреннон дождался, пока он выйдет, и обратился к сынку Мерфи:
– Итак, вы не дождались возвращения отца?
– Нет.
– А как вы объясните следы от выстрела из дробовика на вашей двери, причем изнутри?
Мерфи-младший побагровел так, словно вот-вот лопнет, запустил пальцы в рыжие лохмы и шлепнулся на стул, как куль с тряпьем.
– Дверь, – пояснил комиссар Лонгсдейлу; тот хмуро изучал следы дробин, пока пес обнюхивал стены и садовую дорожку.
– Озеро видать прямо от порога, сэр, – сказал Келли. – И из половины окон.
– Очень близко, – пробормотал консультант.
– Допросить всех соседей и, по возможности, вообще жителей квартала, – велел Бреннон. – Особенно насчет того, что они слышали ночью и было ли у них чувство тревоги.
– Слушаюсь, сэр.
Комиссар наклонился к Лонгсдейлу:
– Вы говорили, что оно еще не может вылезти из озера. А меж тем сынок Мерфи услышал, как оно подошло к дому и постучалось, да так впечатлился, что пальнул из дробовика.
– Вы были правы, а я нет, – отозвался Лонгсдейл. – Мне следовало изучить одежду жертвы.
Бреннон удивленно помолчал. Он чувствовал себя как укротитель льва, который отважно ворвался в клетку и увидел в ней котенка.
– Ладно, – пробурчал он. – Я тоже погорячился. Однако впредь не указывайте мне, что делать, при моих подчиненных.
Консультант рассеянно кивнул и вышел на крыльцо.
– Видите? – Он ткнул пальцем в темные пятна на дереве. – Здесь оно коснулось двери. Доска промерзла насквозь.
Комиссар протяжно присвистнул.
– На одежде усопшего я нашел следы. То, что мистер Кеннеди принял за ушиб от падения, – это такой же отпечаток, как здесь. На одежде остался след от прикосновения, точно напротив сердца и легких. Я очень, очень крупно ошибся. Особенно насчет природы этой твари.
Пес тихо зарычал. Они спустились с крыльца; Лонгсдейл присел и провел пальцами по дорожке.
– Здесь оно шло.
– Мы можем пройти по его следам?
Консультант взглянул на небо – сумерки уже сгущались, и на востоке проступила тонкая розоватая дымка.
– Но, скорее всего, не успеем до темноты.
– Я не предлагаю шарить по его берлоге в ночи, – сказал Бреннон. – Посмотрим, куда ведут следы. Как вы думаете, лед на озере цел?
Лонгсдейл задумчиво потер подбородок.
– Не знаю. Ранее мне казалось, что это существо копит силы, чтобы выбраться из заточения подо льдом, для этого и отбирает жизненную силу у людей. Однако эта теория неверна, и в нее не укладывается выбор жертв. Будь это так, тварь опустошила бы рыбацкие деревни или этот квартал.
– Вы такое видели? – после паузы спросил Натан. Пес, опустив морду к земле, шел по следу. – Опустошенные деревни?
– Да, – отозвался консультант.
– И что?
– В каком смысле?
– Что вы делали?
Лонгсдейл угрюмо оглянулся на дом.
– Можно только убить.
«И как, черт подери, это сделать?» – подумал Бреннон. След вел к озеру. Люди опасливо смотрели на полицейских из-за оград домов и чуть слышно перешептывались. Улица спускалась к берегу Уира.
– Часто у вас такие холодные зимы? – спросил консультант.
Комиссар пожал плечами:
– Всякие случались. В год, когда меня призвали в армию, люди, бывало, мерзли насмерть прямо на улицах или в поле.
– А установить периодичность холодных зим…
– Да кто же вам ее установит? Можно стариков порасспросить, но они-то вам порасскажут.
Консультант нахмурился, покусывая губу. Пес бодро бежал вперед.
– У вас есть какие-то идеи?
– Пока нет, – неохотно отозвался Лонгсдейл. – Сегодня нужно разморозить трех жертв и провести вскрытие. Но если тварь разгуливает по городу совершенно свободно – то чего она добивается? Ночь, все дома. Она призывает жертв, так почему именно те, а не другие?
– Да какая ей разница, – фыркнул Натан. – Нравится людишек морозить, и только.
– Нет. Те, кто с той стороны, ничего не делают без причины. Даже если она кажется вам странной или глупой.
– Откуда вы вообще все это знаете? – поинтересовался Бреннон.
Лонгсдейл помолчал, глядя мимо него на песий хвост, а потом тихо, настойчиво сказал:
– Обещайте мне не ходить на озеро в одиночку.
Комиссар чуть не споткнулся от неожиданности. С чего это вдруг?! Лонгсдейл остановился и взял его за руку.
– Дайте мне слово.
– Еще чего! – рявкнул Бреннон и попытался вырваться, но ледяные пальцы намертво стиснули его ладонь.
– Тогда я даю вам слово, что буду защищать вас, – глуховато проговорил консультант.
Комиссар ощутил холодное пожатие, а потом этот полоумный спрыгнул на лед следом за собакой.
– Куда?!
– Стойте там!
Бреннон замер, повинуясь властному окрику скорее инстинктивно, но быстро очнулся.
– Какого черта?!
Лонгсдейл уже успел отбежать на несколько ярдов от берега. На голос комиссара он обернулся, и Натан успел заметить, что глаза консультанта горят полукружиями голубых огоньков. Раздался сухой резкий треск, и лед проломился прямо под ногами Лонгсдейла.
– Твою мать! – взвыл Бреннон. – Все сюда!
Не дожидаясь полицейских, комиссар спрыгнул на лед, заскользил и доехал до разлома на коленях. Пес, припав на передние лапы, склонился над плещущейся внизу чернотой и скалил зубы.
– Лонгсдейл! – крикнул Натан, скинул пальто и сунул руку в ледяную воду. Пес раздраженно рыкнул, схватил комиссара зубами за шиворот и рывком выдернул из пролома. Прежде чем Бреннон осознал такую наглость, в лед снизу что-то с силой ударилось. Сердце комиссара екнуло – толщина ледового панциря была такой, что Лонгсдейл не проломил бы его, несмотря на свою недюжинную силу. В памяти Натана мелькнуло воспоминание о том, как легко консультант пробил лед багром, – и тут его окружили полицейские.
– Багор! – крикнул Бреннон. – Багор, палку, трость – что угодно, живо! Носилки сюда, одеяла и полотенца!
Удар подо льдом повторился, а потом раздался скрежет, словно по льду изнутри провели гигантским когтем. Шерсть на собаке встала дыбом и затрепетала, как пламя на ветру. Пес опустил морду в пролом и низко зарычал. Звук отразился от воды и пошел по льду так, что тот мелко завибрировал. Полицейские шарахнулись в стороны, а сердце Бреннона ударилось о ребра с такой силой, будто пыталось вырваться и убежать.
– Лонгсдейл! – Комиссар вцепился в край разлома и снова нагнулся к воде. – Лонгсдейл! Я здесь!
Пес уставился на него горящими ярко-золотыми глазами, и тут из черной воды показались бледные руки в багровых рубцах. Бреннон схватил одну и потянул. Консультант вытянул руку и уцепился за край пролома. Хватаясь за Бреннона и собаку, он кое-как выполз на поверхность и обессиленно растянулся на льду. Натан, зарычав на подчиненных не хуже пса, принялся стаскивать с Лонгсдейла пальто, чтобы завернуть в свое, сухое.
– Вы, несчастный, полоумный кретин!
Лонгсдейл обхватил обеими руками пса и зарылся в его густую шерсть насколько мог. Натан укутал его сверху своим пальто. Консультант был холодным и мокрым насквозь, но почему-то не дрожал и не клацал зубами.
– Какого черта вы туда полезли?
– Я не лез, оно само, – невнятно пробормотал Лонгсдейл.
Появились полицейские с импровизированными носилками. Консультанта погрузили на них и понесли в полицейскую карету. Там Бреннон замотал его в несколько одеял, которые пожертвовали сердобольные кумушки. Пес запрыгнул в карету, решительно отпихнул комиссара всем весом и почти лег на Лонгсдейла. Тот снова обвил руками собаку, как подушку, и закопался в шерсть.
Бреннон сел. Он читал, что в горах пастухи натаскивают собак согревать своим теплом обмороженных. Тем более что шерсти на собаке хватило бы на небольшую палатку.
– Оно на меня напало, – сказал консультант. – Оно достаточно разумно, чтобы определить, кто и насколько для него опасен.
– А вы опасны, – скептически фыркнул Бреннон.
– Довольно. – Лонгсдейл прикрыл глаза, и комиссар задумался над тем, привиделись ему светящиеся в них огоньки или нет. В полумраке консультант всегда опускал очи долу, как стыдливая девица. Застенчивый или скрывает чего? – Ну и чего вы этим добились?
– Я его пощупал.
– А оно вас?
На белых скулах консультанта проступил слабый румянец.
– В ка… каком смысле?..
– Что-нибудь нащупали?
– Сложно сказать… Мне не удалось ничего оторвать.
Комиссар поперхнулся.
– А вы хотели?!
– А зачем еще мне, по-вашему, провоцировать эту тварь? Я хотел получить частицу плоти. Кроме того, в случаях вмешательства прямая провокация – один из лучших способов узнать о противнике как можно больше.
Бреннон тяжело задышал от ярости.
– Вы, консультирующий недоумок! Какого черта вы лезете в полевую работу?! Хотите, чтобы вас сожрали за большую сообразительность?! Высеките себе в башке: вы консультируете, мы ловим! Мы, а не вы со своими жентмунскими манерами!
Вырвавшееся просторечное словцо заставило Бреннона прикусить язык. Лонгсдейл открыл глаза и с бесконечным удивлением посмотрел на комиссара.
– Ловите? Как вы собрались ловить эту тварь?
Тут он комиссара поймал. Натан уже думал над тем, как им скрутить потустороннее существо, и ответа пока не нашел.
– Вы не сможете ее поймать. Только зря погубите людей.
– А вы будто сможете.
– Я не собираюсь ее ловить. – Лонгсдейл откинулся на спинку сиденья и прикрыл веки, притушив яркий голубой блеск глаз. – Я не консультант. Я охотник.
15 ноября
Несмотря на бодрые уверения консультанта, что с ним все в порядке, Бреннон совершенно не ожидал увидеть его на следующее утро. Даже такой крепкий мужик, как Лонгсдейл, должен был слечь после купания в ледяной воде минимум с простудой (Натан надеялся на воспаление легких). Однако назавтра джентльмен с собакой вновь объявился на пороге кабинета, как раз тогда, когда комиссар читал протоколы допросов студентов из кампуса, пытаясь выудить крупицу истины.
– Добрый день! – приветливо сказал Лонгсдейл и поставил на стол Бреннона чемоданчик. – Вы готовы?
– К чему? – Комиссар отложил дело убитого студента и окинул пышущего здоровьем консультанта долгим взглядом. – Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, – озадачился Лонгсдейл. – А почему вы спрашиваете?
Пес не сдержался и громко фыркнул. Бреннон наклонился к нему:
– Привет, Здоровяк. А ты тоже цел и невредим, а?
– Какой еще здоровяк? – растерянно спросил Лонгсдейл.
– Ваш пес. Вот этот. – Комиссар указал пальцем для полной ясности. – У него же должна быть какая-то кличка, верно, Здоровяк?
Собака холодно посмотрела на благодетеля.
– Так к чему я должен быть готов? – Комиссар вновь выпрямился на стуле.
– Мы будем вытапливать ваших жертв изо льда.
– Вы же говорили, что можно только ночью.
– Я исходил из неверных представлений о природе этой твари. Ночью она значительно сильнее. – Лонгсдейл поморщился, и Бреннон вспомнил багровые полосы на его руках. – Не будем так рисковать. Так что же, комиссар, я могу приступить?
– Пойдемте, – кивнул Натан, захлопнул папку и стянул с вешалки пальто.
В приемной они встретили Бройда и мистера Кеннеди. Оба пожелали присоединиться, шеф – почти с детским любопытством, патологоанатом – с полным скептицизмом.
Во дворе ледяные глыбы уложили на расстоянии в полтора фута друг от друга. Лонгсдейл скинул пальто, шарф и сюртук, закатал рукава, и Бреннон удивленно подумал, что рубцы вчера ему померещились. Из чемоданчика консультант достал бурдюк с узким горлом и плотной пробкой. Внутри оказалась соль, которой Лонгсдейл очертил широкий круг, заключив в него три глыбы. Комиссар присел и потрогал соль пальцем, даже понюхал. В ней были какие-то добавки – мелкие синие и зеленые кристаллики.
– Не облизывайте, – строго предупредил Лонгсдейл.
– Вам-то можно, – проворчал Натан, Кеннеди насмешливо хмыкнул.
Следом из чемоданчика появился длинный кинжал с трехгранным, с острым кончиком, клинком, без гарды. Лонгсдейл подошел к первому телу и забормотал себе под нос. Кинжал он держал как свечу, и вскоре Бреннону помстилось, что грани клинка и впрямь замерцали зеленым. Консультант принялся вырезать им какую-то надпись на глыбе. Лед под острием бесшумно плавился, словно стекло в стеклодувной мастерской. Покончив с резьбой по льду, Лонгсдейл встал в ногах, а его пес сел в головах усопших. Консультант откашлялся и вдруг затянул низким голосом протяжную басовую ноту.
Комиссар раздраженно переступил с ноги на ногу и сунул руки в карманы. Он несколько умерил скептицизм, но не до того, чтобы слушать заунывное вытье. Кроме того, Бреннону стало скучно, и он принялся изучать Лонгсдейла. Тот стоял, прикрыв глаза и чуть покачиваясь в такт издаваемым звукам, точнее, звуку, который понемногу менялся. Теперь он накатывал волнообразно, то тише, то громче, то выше, то глуше, и спустя несколько минут у Бреннона закружилась голова. Лонгсдейл не прерывался на вдох и выдох, и этот низкий звук пронизывал голову Натана насквозь, пульсируя в висках, отдаваясь в костях и вплетаясь в сердцебиение. Физические ощущения померкли: мощеный двор под ногами комиссара заколыхался, стены и небо подернулись туманной дымкой, и в ней он различал только два пятна – большое огненное и узкое зеленое.
Внезапно звук рванулся вверх и оборвался коротким рычащим выкриком. Бреннон дернулся и очнулся. Консультант открыл глаза и уставился на глыбы льда немигающим тяжелым взглядом исподлобья. Кинжал вспыхнул. Натан услышал журчание, опустил глаза и поперхнулся: лед стремительно таял, и вода растекалась большой лужей вокруг трех тел.
– Готово, – немного сипло сказал Лонгсдейл.
Пес встал, брезгливо отряхнул лапы от воды и обнюхал лицо одного из покойников. Айртон Бройд поморгал, пришел в себя и воскликнул:
– Но они же по-прежнему оледенелые!
– Ну… Да. Если я растоплю весь лед, то мы получим груду костей в луже плоти, а улики придется вычерпывать половником.
Шеф полиции нахмурился.
– Вы хотите сказать, они обледенели так же, как сердце и легкие первой жертвы?
– Да.
– Все целиком?!
– Я же говорю, что оно совершенствуется, – невозмутимо отвечал Лонгсдейл, вытер кинжал тряпицей и убрал его в ножны.
– И как мне их обыскивать? – поинтересовался у начальства комиссар.
– Визуально!
– А вскрывать я их буду тоже визуально? – фыркнул Кеннеди. – Или мне нужно вооружиться пилой и топором?
Бреннон подошел к телам. Они застыли в тех же позах, в каких застигла смерть. Отец Джозеф Тайн сжал в кулаке крест, который и держал на уровне груди, а пальцы другой сложил щепотью. Бреннон вытащил из кармана палочку (по опыту знал, что может пригодиться), присел на корточки и потыкал ею в пальцы священника.
– Он что-то сжимал в руке. В пальцах остался обрывок.
– Что это? – спросил Кеннеди, изучая тело через пенсне.
– Не знаю. Что-то черное, и из него торчат нитки.
– Это корешок книги. – Лонсдейл склонил голову набок. – Кажется, Библия. Тут буква «Б». Золотое тиснение.
– Значит, где-то рядом с местом смерти валялась его Библия. Эта гадина выбила книгу у него из рук, но не побоялась креста. А, Лонгсдейл?
– Крест – просто игрушка, – отозвался консультант, и комиссар просто физически ощутил, как добрые католики вокруг впали в ступор. – Дорогая и красивая, но для этого существа неопасная. В отличие от подлинной реликвии, какой, видимо, была Библия отца Тайна.
– Угу. И проблема в том, что нам нужно обыскать весь Блэкуит в поисках книги с оборванным корешком.
– Но если найдем, обнаружим место смерти. Ведь мы до сих пор не знаем, где они умерли.
Бреннон задумчиво поскреб бородку. Идея Лонгсдейла была весьма здравой и комиссару тоже пришла в голову. Скорее всего, Библию кто-то подобрал. Кто-то из ста сорока тысяч жителей Блэкуита. Натан вздохнул.
– Ладно, – решил он. – Сперва осмотр тел. Потом ими займетесь вы, Кеннеди. И Лонгсдейл. Отчет вечером, у меня, в восемь. Сегодня нам нужно прояснить хоть что-нибудь. Прошло три дня, а новый труп в этой истории появляется как раз каждые три дня. Времени в обрез.
– Итак, что мы имеем, – сказал Бреннон и побарабанил пальцами по разделочному столу: трое усопших лежали на столах для вскрытия. – У нас три трупа, и ни с одного мы не можем собрать ни единой улики.
Четверо детективов из отдела Бреннона почтительно внимали начальству.
– Это возмутительно, – проворчал Кеннеди. – На жилете номера два я вижу светло-коричневое пятно, которое можно определить как пятно от пива. Но без малейшей уверенности. Как нам теперь работать?!
Лонгсдейл склонился над второй жертвой. Пес обнюхивал третью.
– Этот помягче, – заметил консультант. – Видимо, оледенение затронуло только внутренние органы и часть кровеносной системы. Можно попробовать вскрытие. Я буду ассистировать.
Кеннеди сердито фыркнул:
– Думаете, я не в состоянии орудовать пилой?
– Пока что, – холодно сказал комиссар, – перед нами трое умерших. И я желаю узнать от вас причину смерти. Ясно?
– Да, сэр, – дисциплинировано отозвался консультант.
Кеннеди открыл шкаф с инструментами.
– Нам нужно опознать вторую и третью жертвы. Бирн, займись. Пришпорь полицейских, заодно отследи все подозрительные исчезновения за прошедшие три недели. Далее. В руках отца Тайна была Библия. Риган, езжай к его сестре, узнай, нет ли у них семейной Библии или еще чего в том же роде. Потом организуй допрос всех, кто мог подобрать книгу. Кругами, центр – от собора. Двайер, допроси всех до единого жителей квартала, в котором дом Мерфи. Все, что они могут вспомнить о той ночи. Галлахер, займись собором. Найди и допроси всех попов и их служек. Я хочу знать последний день отца Тайна по минутам. Ясно?
Детективы отозвались нестройным хором.
– Тогда еще разок взгляните на них попристальней, – процедил Бреннон. – Чем медленнее мы шевелимся, тем больше у нас будет таких красавчиков. Усекли?
– Сэр, – выступил Риган, – а нам дадут какие-нибудь обереги?
– Чего? – с угрозой переспросил комиссар.
Риган сглотнул.
– Ну это же… нечистая сила, да?
– Нет, – сказал Лонгсдейл, не отвлекаясь от ощупывания тела. – Нечисть тут совершенно ни при чем.
Детективы притихли. Бреннон обвел их долгим тяжелым взглядом.
– Ну? Еще желающие поболтать о бабских суевериях?
Желающих не нашлось.
– Тогда проваливайте. И если я узнаю, что кто-то распространяет деревенские сплетни!..
– Вы хотите сказать, что у этого явления естественная причина? – поинтересовался Кеннеди и потыкал пенсне в ногу отца Тайна. Металлическая оправа тихонько звякнула о лед.
– Нет. Но и нечисть здесь ни при чем. Мы имеем дело с нежитью.
– А что, есть разница? – пробормотал комиссар, не успев обрадоваться проблеску нормальности.
– Да. Дайте, пожалуйста, пилу.
– Без меня, – твердо решил Натан. У него было намечено еще одно дело.
Одеваясь у себя в кабинете, Бреннон перебирал в уме все, что ему было известно о консультанте. А известно чертовски мало. Комиссар мрачно фыркнул. Пора в конце концов взглянуть правде в лицо – Лонгсдейл, несмотря на свой прилизанный вид, вовсе не безобидная комнатная собачка. Он объявился в городе только к четвертому убийству, но это ничего не значило – этот тип вполне мог отсиживаться в какой-нибудь норе.
Из всех странных (мягко говоря) свойств Лонгсдейла комиссара больше всего поражали его познания. Где нормальный человек вообще мог такого набраться?! Кто в здравом уме станет интересоваться, как извести нечисть? Либо полоумный собиратель деревенских небылиц, либо… Бреннон поежился. Фокус, который Лонгсдейл показал буквально пару часов назад, был абсолютно реален.
Поэтому Натан решительно направился к дому восемьдесят шесть с твердым намерением узнать как можно больше, пока Лонгсдейл и Кеннеди занимаются вскрытиями. С утра пораньше он навел справки во всех трех бюро по найму прислуги и узнал, что консультант не нанял ни одной горничной, ни единого слуги и даже кухарки. Неужто недосуг? А на что тогда дворецкий?
Комиссар поднялся по чисто выметенным ступенькам и позвонил в блестящий звонок. Кто все это моет и чистит? Кто готовит? Или консультант не ест? Или ест… что-то вместо еды. Спит днем…
Дворецкий открыл дверь и явно не обрадовался визиту.
– Мистер Лонгсдейл у вас в департаменте, сэр, – холодно сообщил он.
– Я знаю. – Бреннон ткнулся было внутрь, но парень вцепился одной рукой в косяк, другой в дверь и грудью встал на защиту дома.
– Сэр!
– Есть что скрывать? – добродушно осведомился комиссар. – Любовниц водим? Танцульки устраиваем? Или хозяйское добро воруем?
Дворецкий одарил Бреннона таким взглядом, в котором можно было изжариться. Комиссару и впрямь стало жарковато. Может, из-за теплого воздуха, шедшего из дома.
– Ну?
– Что вам нужно? – сквозь зубы спросил дворецкий.
– Войти.
– Зачем?
– Сынок, – мягко сказал Натан, – мне не задают таких вопросов.
Парень отступил, но дверь за комиссаром захлопнул с такой силой, что окна зазвенели.
– Как тебя зовут?
– Джон Рейден.
– А если крикнуть «Джон!», кто отзовется?
– В нашем доме не принято кричать «Джон», сэр.
«А что принято в вашем доме?»
Бреннон бегло осмотрел темный холл, едва освещенный парой узких, как бойницы, окон слева и справа от двери. Дубовая лестница вела на второй этаж, неподалеку стоял столик с подносом для писем и визиток. И больше ничего.
– Где слуги?
– Кто? – Темные глаза Рейдена недобро сузились.
– Прислуга. Кухарка, горничная, лакеи…
– Мы пока еще никого не нанимали, сэр.
– То есть вы моете дом, готовите еду, стираете и разжигаете камины в одиночку?
– Мы заказываем еду в кафе, а стирку – в прачечной.
– Где?
Дворецкий подошел к столу, разыскал на нем пару визиток и ткнул комиссару в руки. Тот бегло взглянул и сунул их в карман.
– А моете полы, значит, сами. Прямо вот этими руками. Где кухня?
– Вы голодны, сэр?
Бреннон смерил нахала косым взглядом. Для слуги из хорошего дома он был слишком языкастым.
– Люблю выпить чаю с кухаркой или пропустить стаканчик хересу с дворецким. От этих почтенных людей можно немало узнать, а?
Судя по лицу Рейдена, на его херес Бреннон мог не рассчитывать. Дворецкий стремительно направился к кухне – через пустой холл, в узкий коридор, пять ступеней вниз – и вот оно, огромное пространство с очагом впечатляющих размеров. Кругом царил идеальный порядок, утварь блестела в свете солнца из окошек под потолком, вертела сверкали, как клинки… и никого. Натан покачал пальцем высокую стеклянную колбу с паприкой. Целый ряд специй выстроился на полке, под связками сушеных трав.
«Не готовят они тут, как же… Но кто этим занимается?»
– Давно на Лонгсдейла работаете?
– Пять лет.
– Долго. Могу взглянуть на ваши рекомендации?
– Нет.
Бреннон повернулся и поднял бровь. Прислуга хранила рекомендательные письма как сокровища, ведь именно они были гарантией найма на работу. Дворецкий стоял у двери, скрестив руки на груди, и в этом было что-то угрожающее.
– Где вы служили до того?
– Нигде. Мистер Лонгсдейл – мой первый наниматель.
– Подробней.
– Меня допрашивают? – Рассеченная надвое бровь приподнялась. – Это уже полицейский произвол или пока только превышение полномочий?
Бреннон пристально изучил эту скуластую, узкую, наглую физию. Почему он не запоминается, черт возьми?
– Я навожу справки о человеке, который сотрудничает с полицейским департаментом. Если он вообще человек.
Глаза дворецкого изумленно расширились. У комиссара что-то екнуло внутри.
– С чего вы взяли?
– А почему бы мне и не взять? – с расстановкой произнес комиссар. – Ты бы вгляделся в своего хозяина попристальней, парень. Откуда ты его знаешь? Где познакомился? Как поступил на службу?
Рейден привалился спиной к кухонной двери, и замок защелкнулся. Бреннон сжал рукоять трости.
– Сколько любопытства, – процедил Рейден. В полутени его лицо казалось бледнее, а глаза стали совершенно черными. Натан не сводил с него взгляд и все же упустил момент, когда в черноте зрачков вспыхнули янтарные огоньки.
Стоя перед родным департаментом, Бреннон пытался сообразить, как он здесь очутился. Он точно помнил, что вышел и куда-то направлялся, но куда и зачем? Явно шел с какой-то целью, не стал бы он просто так бродить в разгар расследования, но с какой? Натан сунул руки в карманы – может, там осталась записка? Улика? Что-то же толкнуло его пойти черт знает куда! И как он вернулся?..
– Мистер Бреннон!
Он обернулся. Этот голос ему всегда был приятен – но сегодня в особенности, потому что мелодичный оклик несколько развеял туман, клубящийся в голове. Вдова ван Аллен спешила к нему в сопровождении старшего сына и приветливо улыбалась.
– Добрый день. – Комиссар поклонился и благодушным кивком ответил на почтительное приветствие молодого человека. – Как ваши дела?
– Благодарю вас, превосходно. Однако вы не были у нас уже два дня. Не желаете ли пообедать?
При слове «обед» в душе (и желудке) Натана все всколыхнулось, тем более что в департаменте срочных дел не предвиделось, а результаты вскрытия раньше вечера можно было не ждать.
Когда комиссар покончил с десертом и придвинул к себе большую чашку чая, миссис ван Аллен присела за его стол и смущенно кашлянула.
– Великолепное жаркое, – сказал Натан, чтобы начать беседу. – Тает во рту.
– Да-да, спасибо, – рассеянно согласилась вдова. – Скажите, мэр все-таки разрешил гулянья на озере или нет?
Бреннон посмотрел на нее поверх чашки. Хозяйка кафе отвела взгляд и призналась:
– Мы прямо напротив вашего департамента и открыты с раннего утра до поздней ночи. Их уже четверо, верно?
– Верно, – проронил комиссар.
В самом деле, трудно не заметить подводы с глыбами льда… Но как она догадалась о том, что это?
– И будут еще?
Она испытующе смотрела Бреннону в лицо. Натан задумчиво побарабанил пальцами по блюдцу. В конце концов, скоро уже пойдут слухи.
– Вероятно, если мы не предпримем мер предосторожности.
– Каких?
– Не выходите из дома ночью.
Миссис ван Аллен слабо вздохнула. Бреннон подбирал слова:
– Не открывайте никому после заката. Даже если вам будет казаться… м-м-м… что вас зовут, что с улицы слышен звон или чей-то голос, даже если вам захочется выйти.
– Боже мой, – тихо проговорила миссис ван Аллен. – Это не человек.
Комиссар подобрался. Она не спрашивала. Значит, знала.
– Почему вы так уверены?
Женщина как будто не услышала. Она смотрела сквозь собеседника, глубоко задумавшись, а потом вдруг накрыла руку комиссара своей. Бреннон вздрогнул так, что чуть не окатил себя чаем. Более неприличного жеста от такой уважаемой дамы и представить трудно.
– Миссис!
– Простите, – очнулась вдова, вспыхнула румянцем и убрала руку. – Вы так это описываете, словно уверены, что нам угрожает не человек. Кроме того, в вашем департаменте появился этот консультант по странностям.
«Вот трепло!» – подумал Натан совокупно обо всех полицейских. Шум в голове утих, и комиссар почувствовал, что память несколько прояснилась. По крайней мере, теперь он был уверен, что шел к дому Лонгсдейла. Если еще немного поднатужится, то, глядишь, даже вспомнит – зачем.
