Алексей Филатов
Записки профайлера. Искусство менталиста
Страх: важные характеристики эмоции
Страх – моя самая любимая эмоция. Как минимум потому, что на ней «завязано» слишком много: в эволюции она появилась первой, а значит она очень влиятельна.
XXI век – век тревожности: ежегодно уровень тревожно-фобических расстройств растет на 5–8%. Удивительно, но мы – поколение самых здоровых, богатых и долгоживущих людей в истории человечества. И при этом с самым высоким уровнем страха и тревожности. Это один из самых серьезных парадоксов нашего времени.
Страх и тревога имеют огромное влияние на то, как мы производим оценку ситуации и других людей. Именно тревожность определяет то, как мы оцениваем риски и вероятности.
А неправильная оценка этих рисков приводит к увеличению тревоги, и круг замыкается.
В частности:
Степень известности: незнакомые или новые риски пугают нас сильнее.
Вероятность катастрофы: если имеет место большое количество смертельных исходов в результате одного события, наша оценка степени риска повышается.
Понимание: если мы убеждены, что механизм действия какой-то технологии или вида деятельности еще плохо изучен, наша оценка степени риска повышается.
Персональный контроль: если мы чувствуем, что не владеем потенциально рискованной ситуацией. Например, будучи пассажиром самолета, мы беспокоимся сильнее, чем управляя автомобилем и имея возможность влиять на ситуацию.
Свобода выбора: если мы не по своей воле оказались подвержены риску, ситуация может показаться нам более пугающей.
Участие детей: ситуация усугубляется, когда дело касается детей.
Будущие поколения: если опасность угрожает будущим поколениям, мы беспокоимся сильнее.
Личность жертвы: наличие конкретных жертв, а не статистической абстракции повышает оценку степени риска.
Доверие: при низком уровне доверия к общественным институтам мы склонны оценивать риск как более высокий.
Освещение в СМИ: чем больше внимания проявляют СМИ, тем выше у нас уровень тревоги.
Наличие аналогичных случаев: если подобные ситуации уже происходили, мы воспринимаем риск как более высокий.
Преимущества: если преимущества вида деятельности или технологии неясны, мы считаем их более рискованными.
Обратимость: если последствия ситуации, которая развивается не так, как планировалось, необратимы, степень риска повышается.
Персональный риск: если риск касается лично меня, значит, он выше.
Происхождение: опасные ситуации, созданные человеком, более рискованные, чем те, которые развиваются естественным образом, например, из-за катастроф.
Время: близкие угрозы кажутся более серьезными, а будущие угрозы могут обесцениваться.
Нейробиология страха
Еще в начале 1980х годов великий и могучий А. Панксепп писал, что «всем своим достижениям человечество обязано именно страху». Кстати, именно он один из первых стал выделять в нашем мозге обособленную систему страха, управляющую нашими реакциями. Сегодня ее основой являются центральное и латеральное ядра миндалины, связанные с медиальным гипоталамусом и дорсальным околоводопроводным серым веществом среднего мозга.
Ну и что, спросите Вы? А вот что.
Вся эта система отвечает, как на безусловные стимулы (например, боль), так и на условные (например, тревожные воспоминания, переживания и пр.). Она собирает сенсорную и висцеральную информацию, обрабатывает ее и часть по эфферентным путям отправляет выше, в кору. При этом даже общее описание этих путей займет несколько страниц и покажется вам скучным, поэтому буду краток.
В 1996 г. Le Doux выделил два сенсорных пути, проводящих информацию о пугающих стимулах к миндалине, как «верхний» и «нижний».
Нижний путь – быстрый, он проходит к миндалине, минуя кору больших полушарий и обеспечивает передачу автоматических реакций на страх (в том числе и так называемую «эндогенную» тревогу, – тревогу и тревожные ощущения/мысли, которые человек не может рационально объяснить) без участия сознания и коры. Фактически нижний путь запускает страх «на всякий случай» по принципу, – сначала отреагирую страхом, мобилизуюсь, а потом буду разбираться, нужно ли было беспокоиться, или нет. В довольно большом проценте случаев этот страх вызывается (или вызывался в эволюции раньше) по вполне обоснованным причинам, но, понятно, что бывают и ложные тревоги.
Верхний путь – таламо-кортико-амигдалярный, намного длиннее, но содержит в себе кортикальные зоны, что позволяет производить сложный анализ стимулов, учитывающий их контекст, и реагировать обдуманно. Верхний путь больше подвержен влиянию социальных норм и личностных особенностей принятия решений. Именно благодаря этому пути мы можем рационально разобраться в некоторых собственных страхах и тревогах. Но, как вы понимаете, наш мозг хорошо позаботился о том, чтобы мы никогда не смогли разобраться/понять ВСЕ свои страхи, ибо большинство из них обязано нижнему, бессознательному пути. Поэтому с точки зрения нейробиологии это невозможно.
Интересно, что последние работы Вюйемьера (Vuilleumier et all, 2002, 2008, 2014, 2018) подтверждают подозрение многих исследователей, что эмоциональные стимулы обрабатываются путем чередования сознательного и бессознательного путей. Т. е. наш мозг охраняет наше сознание от чрезмерно большого количества тревожной информации, «запуская» ее по нижнему пути при чрезмерной перегрузке верхнего (даже если его нужно было запустить по верхнему пути). Да, таким образом он спасает нас тактически, снижая ситуативный уровень стресса, но минимизирует возможность понять этот страх/тревогу и предотвратить его повторение, что и замыкает патологический круг плохой осознанности собственных страхов. Именно поэтому наши сознательные страхи часто не имеют ничего общего с тем, что мы на самом деле боимся, но предпочитаем об этом не думать (да и, слава богу, не можем думать). Например – боимся пауков, а надо бы бояться потерять работу.
На практике то, что написано выше, означает следующее: если в вашем сознании нет тревожных мыслей, то это вовсе не означает, что нет тревоги и страха, которые заставляют наш мозг принимать решения по консервативному сценарию, субъективно выделяя консервативные решения, как наиболее подходящие. Нижний проводящий путь вне нашего сознания оценивает внешние и внутренние стимулы как угрожающие, и вне нашего сознания сам запускает агрессивно-защитное поведение.
Тревога и эффект негативного контраста
Все вы скорее всего встречали тревожных людей, или сами тревожились по делу и без. И вроде бы все это не улучшает состояние и эффективность, но люди все равно тревожатся.
Почему? Причин, конечно, много. Но в последнее время в когнитивной психологии стали делать особенный акцент на одну из них.
Представьте себе следующий эксперимент.
Исследователи пригласили на эксперимент некоторое количество пациентов с установленным диагнозом «Генерализованное тревожное расстройство», «Депрессия средней степени тяжести» и простых людей, без тревожности и депрессии.
Каждой группе показывали 3 видеоклипа, просмотр которых в норме должен вызывать соответственно печаль, радость и страх. Каждому участнику дали бланки для самоотчетов об их эмоциональном состоянии, которые они должны были заполнять после просмотра каждого видео. И одновременно с этим к ним подключили полиграф и ЭКГ – для того, чтобы во время просмотра видео регистрировать их дыхание, кожногальваническую реакцию и сердечный ритм.
Т.е. у каждого участника собирали его личные субъективные показания (данные бланка самоотчета) и объективные – датчики.
Удивительно, но более чем в 70 % случаев у людей с тревожностью просмотр страшного видео слабее влиял на сердечный ритм и вообще сердцебиение. У людей без тревожности при просмотре страшного видео был резкий скачок частоты сердцебиения, а у тревожных – не было.
Исследователи объяснили это тем, что люди с тревожностью УЖЕ боялись, поэтому страшный клип для них не был таким страшным, как для других. В этом и есть основной социальный смысл тревожности: когда случается действительно что-то страшное, тревожность помогает реагировать на это не так интенсивно.
Кстати, депрессивная группа пациентов гораздо менее чувствительно реагировала на печальное видео: проще говоря, там, где простые люди будут реветь от печали и грусти, депрессивные просто скажут: «Это печально», и пойдут дальше без какой бы то ни было эмоциональной реакции.
Такая иррациональная установка и защита называется «моделью избегания негативного контраста». Контрасты – это резкие сдвиги от нейтральных или положительных эмоциональных состояний к состояниям отрицательным.
Если человеку трудно с такими контрастами совладать, а для того, чтобы с ними совладать нужно уметь управлять своими эмоциями и состоянием, возникает резонная идея – беспокоиться постоянно. На таком фоне даже очень плохая новость не будет громом среди ясного неба (зато небо будет постоянно в тучах).
Вот и получается, что постоянная тревожность помогает избегать негативного контраста.
Эта защита подтверждается большим количеством исследований. Вот, например, полевое – участники десять раз в день отмечали своё эмоциональное состояние. Они не знали, зачем это нужно на самом деле, поэтому не могли давать «правильные ответы».
Что выяснилось? Что людям с тревожностью легче, когда случается что-то плохое.
Поясню на примере. Предположим, у нас есть два студента перед экзаменом. Первый студент – без тревожности. Он уверен в своей подготовке, и его настроение на +5 (по шкале от +10 до -10).
Второй студент – с тревожностью. Он беспокоился, и настроение у него на -3.
Например, оба студента экзамен завалили. У обоих настроение теперь на -5. Но есть нюанс – у первого студента контраст составил аж десять баллов по нашей условной шкале. А у второго – всего два бала (это даже и не контраст).
Второму студенту легче – при том, что настроение у него на минус пять, оно ненамного хуже, чем раньше. Можно сказать – привычно. Поэтому ему и легче.
И, кстати, радость у людей с тревожностью тоже была ярче – что неудивительно, ведь они готовились к худшему. Правда, увы, радость эта была недолгой и вскоре, как обычно, сменялась тревогой.
В целом избегание негативного контраста также можно назвать копинг-стратегией – подходом к совладанию, если переводить на русский. Человек плохо справляется с эмоциональным контрастом, поэтому находит способ совладания с этим – постоянно тревожиться, чтобы контраста не было. Способ так себе, это патологическое приспособление, но за неимением других – вполне сойдёт.
По большому счету многие иногда вполне осознанно говорят, что не хотят сильно радоваться, чтобы потом на этом фоне сильно не расстраиваться. Это в запущенных случаях мешает многим просто расслабиться и получать удовольствие от ситуации.
Это, конечно, не полностью объясняет появление и поддержание тревоги, но является важным аспектом.
Что же делать?
Прежде всего повышать свою фрустрационную толерантность. Этот термин означает устойчивость к разного рода неудачам, трудностям, провалам. Низкая фрустрационная толерантность – низкая устойчивость. Фрустрационная толерантность развивается опытом.
Когда вы сталкиваетесь с трудностью, взаимодействуете с ней, побеждаете или проигрываете, а потом понимаете, что ничего страшного с вами не случилось.
Вернёмся к примеру со студентами и экзаменами. Вот трудность – ожидал сдать, а не сдал. Что тут можно сделать? Увидеть, что даже сильный эмоциональный дискомфорт в этой ситуации ничего плохого вам не сделал. Да, было неприятно, но через два дня всё прошло.
Для этого есть даже специальное упражнение: «Будет ли это важно через три дня?» Суть проста – столкнувшись с эмоциональными переживаниями, вы спрашиваете себя: а будет ли всё это через три дня таким же важным, как сейчас? А через неделю? Через год? Десять лет? И обычно оказывается, что – нет, не будет. И тогда, может уже и не стоит тревожиться?
Почему это важно в профайлинге?
То, каким образом человек реагирует на стресс является важнейшим параметром для оценки. А то, как человек умеет совладать со стрессом – еще более значимый параметр. Именно это будет косвенно говорить о том, насколько успешен будет человек при выходе из своей зоны комфорта.
Эмоция удивления: искренняя и нет?
Искренняя эмоция удивления – редкий маркер того, что человек по крайней мере в данный момент не врет.
В чистом виде она бывает тогда, когда человек реально в первый раз встречается с той или иной информацией или происходит что-то реально неожиданное. Умение правильно откалибровать искреннюю эмоцию удивления в ходе опросной беседы – важный навык верификатора. Критерии эмоции удивления: поднятие бровей, расширение глаз, расслабление или открытие рта, специфическая вопросительная интонация голоса, вовлеченность в переживание, открытая жестикуляция на первых этапах эмоции, отсутствие зажимов и напряжений в лице и, особенно, в челюсти.
В случае несоответствия реакции ожиданиям окружения после искренней эмоции удивления часто запускается оправдательная позиция по отношению к самому переживанию.
Эмблемы лица
Эмблемы – это невербальные действия, для которых существуют прямые словарные эквиваленты или название (например, как в опросе: «Ты что, с ума сошел?», или подмигивание – «Привет!»), и они знакомы большинству представителей данной культуры или субкультуры. Если действие можно заменить одним словом или несколькими без изменения передаваемой информации, это эмблема.
Эмблемы от эмоций различаются по трем признакам – движениями тела, сообщениями, которые передают, и тем, как их используют.
Эмблемы могут выражаться с помощью любой части тела, но чаще всего с помощью движений рук.
Эмблемы используются в основном не так, как средства выражения эмоций. Эмблемы не возникают, когда человек ни с кем не общается (поскольку эмблемы используются для того, чтобы передать сообщение собеседнику). Выражения эмоций могут возникнуть, когда человек совсем один, например, когда он смотрит телевизор. По той же самой причине эмблемы не возникают, когда человек находится в окружении других людей, но не предпринимает ни малейшей попытки общаться с кем-то. А вот выражение эмоций проявляется и в этих обстоятельствах (хотя человек не стремится передать сообщение собеседнику, можно понять, что он чувствует, если посмотреть на него). Эмблемы часто используются, когда люди не могут использовать слова (они далеко друг от друга, из-за шума или потому что нужно соблюдать тишину), но они возникают и в сочетании с речью. Выражение эмоций, связанных с общением, происходит сдержанно в присутствии другого человека, поскольку необходимо соблюдать правила выражения эмоций, но они проявляются в речи. Люди обычно осознают свои эмблемы и знают, когда использовать их. Но человек может не осознавать, как он выражает свои чувства, пока кто-то не укажет ему на это. Как и свои эмблемы, он может контролировать выражение эмоций (способен подавить их или замаскировать).
Возможно, больше всего эмблемы путают с выражением эмоций, потому что выражение эмоций может изменяться и трансформироваться в эмблемы.
Эмблематическое выражение эмоций напоминает настоящее выражение эмоций, но способ демонстрации существенно отличается (чтобы тот, кто наблюдает, понимал, что тот, кто демонстрирует эмблему, подобных чувств в данный момент не испытывает; он просто их обозначает). Трансформация выражения эмоций в эмблематическое выражение проявляется как изменение во внешности (в том, как задействованы мышцы и насколько долго это длится).
Эмблема может длиться меньше или больше по времени по сравнению с обычным способом выражения эмоций, также она обычно имеет стилизованную форму (при этом мышцы или меньше задействованы, или работают активнее, чем при выражении эмоции). В общем, человек симулирует эмоции, когда не хочет, чтобы другой догадался о его истинных чувствах. Если делать это мастерски, то все будет очень похоже на настоящие чувства, а эмблематическое выражение эмоций – это стилизованная версия их выражения, использующаяся для того, чтобы обозначить эмоцию или указать на нее, но при этом ясно дать понять, что человек эту эмоцию в данный момент не испытывает. Эмблематическое выражение эмоций внешне значительно отличается и от реального выражения эмоций, и от симуляции.
Пропорции лица и профайлинг
В последнее время в Интернете наблюдается возобновление дискуссии по поводу пресловутого индекса Facial width to height ratio (fWHR) – как сейчас считается, одного из важных показателей внутриутробного тестостерона. Считается, что внутриутробный тестостерон влияет на формирование костей черепа, и при более высоком уровне тестостерона средняя часть лица будет низкой и широкой, а более низком – будет высокой и узкой. Кроме этого индекса, есть и другие проявления высокого тестостерона: низкий пальцевый индекс, крупные размеры подбородка, соотношение высоты и ширины всего лица и др.
Лет 6–9 тому назад было весьма модно говорить о том, что более широкие лица (квадратные) связаны с большей агрессивностью (в смысле к отстаиванию своих целей), большей склонностью к доминированию, с большим неэтичным поведением, склонностью к предрассудкам, психопатии, с большей сексуальной привлекательностью, высокорискованным поведением, склонностью к изменам, обману и манипуляциям. Собственно, так некоторые физиогномисты говорят до сих пор. Появлялись даже статьи, которые, правда на небольших выборках, это подтверждали: Lefevre, C.E., Lewis, G.J., Perrett, D.I., Penke, L. Telling facial metrics: facial width is associated with testosterone levels in men (2013), Facial structure is a reliable cue of aggressive behavior.Carré JM, McCormick CM, Mondloch CJPsychol Sci. (2009); Emilou Noser, Jessica Schoch, Ulrike Ehlert – The influence of income and testosterone on the validity of facial width-to-height ratio as a biomarker for dominance и многие другие.
Проблема была лишь в том, что выборка у таких статей была не больше 400 человек. Тем не менее, даже на таких выборках вполне убедительно было доказано, что человек с высоким fWHR, т. е. широким лицом – теперь внимание к слову – ВОСПРИНИМАЕТСЯ как более агрессивный, доминантный, …и дальше все по списку.
Точку в этом разговоре в 2017 году поставил небезызвестный читателю Михал Косински. На выборке (внимание!) 137163 человека и на 55 различных методиках он, к сожалению для себя, доказал, что все это не более чем восприятие. По факту размер fWHR достоверно не влиял ни на одну шкалу по всем 55 методикам. Косински никогда не скрывал, что он очень хотел бы найти хоть какие-либо корреляции, но так их и не нашел, а напротив – потерпел фиаско.
Его статья об этом – Facial Width-to-Height Ratio Does Not Predict Self-Reported Behavioral Tendencies (2017) – опубликована в Psychological Science и основана на сегодняшний день на самой большой выборке, подвергнутой крупнейшему психометрическому исследованию.
