Алексей Фоминых
На Вятке свои…загадки
Что уж говорить о небольших населенных пунктах. В селе Никульчино Слободского района был разрушен Покровский храм с пределом святым Борису и Глебу.
Перед тем как подорвать мощные стены, возведенные в эпоху Екатерины Великой из храма вынесли все что могло представлять ценность и интерес с точки зрения тогдашних властей. Вместе с прочими предметами культа были вывезены и пачки бумаг, туго перетянутые бечевкой.
Их отвезли и бросили на стеллаж в одном из зданий Успенского Трифонова монастыря в Вятке, в котором на тот момент располагалось архивное хранилище. Рассмотрев содержание бумаг, специалисты не увидели в них особой ценности, но все-таки объединили в единый фонд Покровской церкви села Никульчино.
Если бы эта церковь стояла в другом населенном пункте, то возможно метрические книги и прочие бумаги навсегда канули бы в Лету. Но в этом случае так не произошло ведь взорванная в конце церковь стояла на месте первого русского поселения на Вятской земле!
Село Никульчино – одно из первых русских поселений на Вятке. Согласно «Повести о стране Вятской» оно было основано новгородцами 24 июля 1181 года на месте взятого приступом «Болванского городка» -укрепленного поселения вотяков (удмуртов).
В этом новгородцам, согласно сказанию, оказали помощь святые князья Борис и Глеб, на день памяти которых пришелся штурм «Болванского городка»: «И видевше Новогородцы той градъ на прекрасной высокой горе возжелеше ратию взяти его и обещашася прародителемъ своимъ Российскимъ великимъ княземъ страстотерпцемъ Борису и Глебу и заповедаша всей дружней своей поститеся и ни ясти ни пити еже бы имъ получить той Болванской Чудской городокъ подъ обладание себе и ту селитву имети.»
Заметим, что события эти произошли в XII веке, но официальная наука пока не принимает это событие за начало вятской истории. На плакатах в городе Кирове и в учебниках по краеведению можно встретить дату основания города 1374 год, как считается – по первому упоминанию в общерусских летописях. Несмотря на ативную подготовку к празднованию 650-летия г. Кирова, это противоречие не разрешено и по сию пору. Историки спорят. А вот археологи считают возможным появление первых русских поселенцев на берегах реки Вятки уже в XII веке. Об этом говорят находки, сделанные в ходе раскопок, как в селе Никульчино, так и в историческом центре г. Кирова.
Раскопки, проведенные на территории Никулицкого городища Л. П. Гуссаковским (конец 1950-х) и Л. Д. Макаровым (начало 1980-х), по мысли последнего, подтверждают сообщения «Повести о стране вятской», и позволяют считать, что русская колонизация бассейна Средней Вятки, действительно, началась в конце XII – начале XIII веков.
Важно заметить, что согласно «Повести о стране вятской» именно новгородцы, основавшие град Никулицын, в скором времени основали также и Вятку, впоследствии ставший главным городом Вятской земли. В память об этом событии первые вятчане установили крестный ход с образом святых Бориса и Глеба -«начальной вятской иконой». Борисоглебский крестный ход является древнейшим крестным ходом на Вятской земле. Он и поныне совершается дважды в год 15 мая и 18 сентября между селами Волково и Никульчино.
Если перефразировать строчку из «Повести временных лет» летописца Нестора «откуда есть пошла земля вятская», то ответом будет – село Никульчино, самое древнее православное поселение на берегах реки Вятки!
Символично, что самые древние рукописные грамоты известные на сегодняшний день в подлиннике, были обнаружены в архивном фонде Покровской церкви (Построенной на месте древней Борисоглебской церкви) села Никульчино!
Первый документ, это прикладная (вкладная) грамота крестьянина Якова Копосова. В ней он заявляет о передаче Борисоглебской церкви сенокосных угодий за молитвенное поминовение в церкви его рода. Это самый древний документ, хранящийся в кировском архиве. Дата его написания кириллическим шрифтом указана в тексте. Это 7107 год от сотворения мира. Славянская буква «З», обозначающая цифру семь снабжена специальным значком в виде небольшой дужки перечеркнутым двумя параллельными черточками, с этим знаком буква «З» превращается уже в цифру 7000. Подобный знак встречается на петровских медных копейках, чеканенных после 1700 года. Только вот дата на петровских монетах от Рождества Христова, а в грамоте она отсчитывает года от сотворения мира.
Со времени принятия христианства и до 1700 года, на Руси было принято византийское летоисчисление, и новый год начинался в сентябре. «Сотворение мира» по хронологии Ветхого завета произошло за 5508 лет до Рождества Христова, поэтому, из цифры, написанной в грамоте мы вычитаем 5508 и получаем дату документа 28 октября 1599 года.
Но это еще не все. Если дата события приходится на период с сентября по декабрь, как в нашем случае, то нужно вычесть уже 5509. Значит точная дата вкладной грамоты Якова Копосова, по новому стилю это 10 ноября 1598 г. Россией тогда правил сын Ивана Грозного царь Федор Иоаннович – последний из династии Рюриковичей. Вскоре к власти придет Борис Годунов и потом Россия окунется в бурную эпоху, названную Смутным временем.
А пока все спокойно и Яков Копосов, думая о душе своей и близких, жертвует луговые угодья храму. Интересно что место, где находился «лужок» удалось вычислить по карте и сегодня от построенной в Никульчино в 2001 году деревянной церкви святых Бориса и Глеба с высокого берега реки Вятки видно луг, на котором косил Яков траву, заготавливал сено и в короткие минуты отдыха смотрел на купола древнего храма.
«Се аз Яков Фомин Сын Копосов приложил поженку свою к святым страстотерпцам храму Бориса и Глеба, а поженка, та против Федора Головизнина, за рекой против Микулицына».
Яков Копосов не мог сам написать эти строки размашистой средневековой скорописью. В грамоте фигурирует еще два имени, это писарь Фетка Савин сын и «послух» (свидетель) Данила Варфаломеев Воронов. Данила Воронов личность в своем роде известная – историку из Нижнего Новгорода Алексею Мусихину, удалось обнаружить упоминание Данилы в других рукописных документах. Данила Воронов – был площадным дьячком и промышлял в Хлынове (Вятке) участием в составлении завещаний, прошений и челобитий. Отсюда мы узнаем, что благочестивому крестьянину Якову Копосову пришлось проделать немалый путь до града Хлынова. Отыскать на одной из площадей в кремле или на посаде дьячка Данилу и уплатив положенную мзду приступить к составлению вкладной грамоты.
Замечателен факт – если фамилии упоминаемые в грамоте удалось проследить по иным манускриптам хранящимся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), то вот крестьянин Яков Копосов упоминается в первые. По мнению вятского историка протоиерея Александра Балыбердина – участвовавшего в работе экспертной комиссии, эта грамота ценна не только с исторической точки зрения: «Очень дорого, что этот документ может рассказать о человеке, ведь история существует не ради фактов. Не ради каких-то схем или даже законов. Не ради букв. История нам открывает наших предков. Много ли мы знаем наших предков XVI века? Причем реальных исторических личностей. И вдруг благодаря этому документу перед нами предстает простой человек крестьянин Яков Копосов – труженик и благотворитель»
Второй документ датирован 1627 годом, эпохой правления первого царя династии Романовых Михаила Федоровича. Грамота «духовная память» (завещание) прихожанина Борисоглебской церкви села Никульчино крестьянина Артемия Сандалова. Она тоже долгие годы с 1938 года считалась пропавшей, и все это время лежала на полке архивного хранилища в одной из толстых папок в фонде Покровской церкви.
Документ написан столбцом. Бумага тряпичная имеет филиграни видные на просвет – это водяные знаки. Судя по символам, бумага попала в Хлынов из Западной Европы. Весьма вероятно, что это Франция или Голландия. Один символ скрыто присутствующий на бумаге, выделяется своей необычностью и таинственностью. На просвет видно здание с неким шифром на боковой стене и крестом, увитым змеей. Знак можно было бы отнести к символам зарождавшихся в Европе тайных обществ, но более вероятно, что это цеховой знак одной из мастерских, производивших бумагу.
Кстати, крест увитый змеей – это знак встречавшийся в общинах ранних христиан в начале нашей эры и символизирует он победу светлого начала над темными силами и вечную жизнь.
Пропавшая грамота начинается строчками воспринимаемыми на слух, как стихи, хотя повод печальный: « Се азъ Артемий Клементьев сынъ Сандалов пишу сiю изустную память отходя сего света кому что дати или у кого что взятии».
Автор завещания наделяет своих детей и супругу имуществом. Жене Марье Артемий оставляет шубу однорядку да шапку и корову в придачу. Детям своим Ивану да Лаврентию котел на двоих, а вот Минею меньшому сыну котел одному. Интересно, что и тогда родительское предпочтение было на стороне младшего сына – больше жалели, больше любили.
Котел вещь просто необходимая в сельской жизни, а применялся он для «винокуренного промысла» и варки деревенского пива – при умелой эксплуатации такой котел мог приносить немалый доход, потому и фигурирует в завещании как особенная ценность.
Очень интересно упоминание бытовавших тогда денежных единиц. Этим вторая грамота особенно уникальна! Артемий сын Сандалов как благочестивый христианин, сперва упоминает в завещании «дати» дому святых Бориса и Глеба (церкви) в казну два алтына денег, а также «поженку» (луг) на берегу реки Вятки.
А вот «взяти», то есть взыскать с должников, Артемий планирует достаточно солидные суммы. С Гаврилы Васильева сына Сунцова – девять алтын денег, c Дениса Козмина сына Шибанова – 26 алтын и 4 денги. С Федота Никифорова сына Микитина – 26 алтын и 4 денги. Да с Федора Давыдова сына Лагунова гривна денег.
Из сумм, упоминаемых в завещании видно, что Артемий был человеком зажиточным жил небедно и видимо даже ссужал деньги односельчанам. Попробуем разобраться в денежных терминах VXII века. Название денежной единицы «копейки» в грамоте не встречается. Хотя именно копейка была в то время основной денежной единицей, чеканилась из чистого серебра.
Вероятно, «копейка», это обиходное название монеты, а вот торговые и личные деловые бумаги содержали в себе названия не монет, а счетных денежных единиц.
1 рубль (100 копеек) , гривна (10 копеек), алтын (3 копейки), «денга» – полкопейки и полушка – четверть копейки.
Повседневная финансовая жизнь России времени первых Романовых – в научных работах, часто остается «за кадром». В грамоте 1627 года она оказалась запечатлена в мельчайших подробностях.
Посчитаем «активы» Артемия Клементьева сына Сандалова. Жертвует храму он 3 алтына, то есть 9 копеек серебром. Взыскать просит 9 алтын = 27 копеек. Два раза по 26 алтын =78+78 копеек и 4 + 4 «денги», в сумме это будет равняться 192 копейки и 8 денег. Переведем «денги» в копейки и получим 4 копейки. Итого один рубль и девяноста шесть копеек. К этой сумме добавим гривну равную10 копейкам. Получится, что в завещании Артемий сын Сандалов распорядился суммой в размере 2 р. 6 копеек. Но правильнее будет назвать сумму, упоминаемую в грамоте, как два рубля и два алтына. Именно так бы посчитали эту сумму современники нашего героя.
Много это или мало? Обратимся к расходным книгам града Хлынова (Вятки) XVII столетия. «Расходная книга земского целовальника1674-1675 годы» и «Расходная книга земскогого старосты Ивана Репина 1678-1680 годы» фиксируют такие цены, бытовавшие на хлыновском торге:
Ложки (деревянные) 10 шт. – 4 копейки
Пуд соли – 64 копейки
Ведро капусты – 3 копейки
Баран-14 копеек
Не бедным человеком был Артемий Сандалов, жил в достатке, помогал ближним, жертвовал на храм, а в конце грамоты значится и то что: « а буде Богъ приведетъ меня постричся въ иноческiй чинъ…» – значит думал и в монастырь уйти ради спасения души и стяжания жизни вечной.
Еще одна малоизвестная деталь эпохи кроется в грамоте 1627 года. На обороте документа имеется подпись: « Къ сей духовной памяте отецъ его духовный борисоглебский попъ Демидище руку приложилъ».
Поп Деомид Васильев Ложкин лицо в вятской истории известное. При нем в 1620 году по благословлению Патриарха Московского Филарета (отца царя Михаила Федоровича) древняя Борисоглебская церковь, была перестроена с освящением предела в честь св. Козьмы и Дамиана.
Обращает на себя факт подписи – Борисоглебский поп написал имя свое не Деомид , а Демидище , в то время как в документах XVII в. в основном имена податного населения звучали как «Емелька», «Ивашка» или «Федотка». Полным именем, например Борис Федорович могли именовать себя только цари, великие князья и бояре древних родов. Здесь мы встречаем особый случай почитания духовного сана, когда к имени священнослужителя, как знак особого почитания, добавлялся суффикс «ище». Такая форма финальной подписи нередко фиксируется в частно-деловых бумагах того времени. Интересно, что и сегодня сохранились аналоги данного словообразования в русском языке, например есть слово «друг» – а есть «дружище» –человек, которому мы особенно доверяем!
Пока сам не прочтешь документ, пока не прикоснешься к нему своими руками такие детали очень часто, ускользают из поля зрения.
Работать с такими документами очень непросто. В скорописи отсутствуют знаки препинания, и даже пробелы между словами. Часто витиеватые росчерки пера сливаются в малопонятный орнамент. Но именно умение разобраться в этом переплетении черточек и знаков, позволяет нам заглянуть в прошлое, на несколько столетий назад.
Узнать драгоценные и интереснейшие детали жизни наших предков, которые жили, трудились, любили, стремились к свету и истине.
Вот такой интересный и богатый пласт времени вернули в наш мир две небольшие пропавшие грамотки. А имена людей, живших почти четыреста лет назад, теперь станут предметом интересных исторических исследований и новых публикаций.
Для того что бы сделать это открытие вятские архивисты за годы поиска перевернули, не одну тонну древних манускриптов и документов. И работа эта продолжается, поиск ведется и в эти минуты. В светлых кабинетах за столами открываются новые связки бумаг и может среди них еще остались свидетельства ранней вятской истории, которые, наконец-то поставят точку в вечном споре «откуда пошла земля вятская».
Загадка №12
Кто вы, господин поручик?
В ходе реставрации музея Циолковского, авиации и космонавтики г. Кирова, была сделана интересная находка – тайник с офицерскими погонами Российской императорской армии. Шитые золотом офицерские погоны были обнаружены в ходе работ по реставрации исторического здания музея Циолковского, авиации и космонавтики. Несмотря на более чем сто лет, проведенных в укрытии, погоны сохранились весьма хорошо.
Погоны поручика и подпоручика царской армии находились с самого края подоконной доски, они были заложены под подоконную доску изнутри. Ввиду того, что фасад исторического здания никогда не подвергался никаким работам, они там пролежали более ста лет!
Историческое здание музея на улице Преображенской г. Вятки (Кирова) было закрыто на реставрацию в 2022 году. Процесс реставрации очень сложный и не быстрый. В ходе работ уже были найдены старые советские журналы, предметы быта, ведь с 1920-х до 1980-х здесь были коммунальные квартиры.
Офицерские погоны русской императорской армии стали самой яркой и неожиданной находкой!
Офицерские погоны 193 Свияжского полка были обнаружены под окном 2 этажа флигеля усадьбы Шуравниных на улице Преображенской, где проживала семья основоположника космонавтики Константина Циолковского! Это здание за свою историю не раз перестраивалось. А в 1988 году в стене здания был сделан пролом и в главный зал будущего музея был помещен настоящий космический спускаемый аппарат! Это чудо, что после стольких лет тайник с погонами уцелел!
Находки такого уровня требуют тщательного изучения. Они могут быть связаны, как с историей Вятки, так и с историей здания музея. Поэтому к погонам сотрудники музея Циолковского отнеслись очень серьезно. Оказалось, этот важный элемент военной формы о многом может рассказать.
193 Свияжский полк, по-сути был сформирован из жителей Вятской губернии. В составе этого подразделения, наши земляки участвовали в Первой мировой войне.
Полк 3 года квартировал в городе Вятке. С началом Первой мировой войны Свияжский полк отправился на передовую. Участвовал в Галицийской операции и взятии русскими войсками Львова в сентябре 1914 года. В 1916 году офицеры и солдаты полка принимали участие в знаменитой наступательной операции – Брусиловском прорыве.
Погоны принадлежали младшему офицеру полка. Перед Первой Мировой войной поручик, по сути, это адъютант. Это адъютант командира роты то есть – капитана. По штату в составе роты было всего 4 офицера. Капитан и у него в подчинении три офицера, поручик, подпоручик и прапорщик. Командование взводами осуществляли взводные унтер-офицеры.
Кому же могли принадлежать обнаруженные офицерские погоны? И зачем их спрятали? Известно, что Свияжский полк в 1914 году покинул Вятку. После установления Советской власти в Вятке в 1918 году быть офицером стало опасно.
Известно, что последний из владельцев усадьбы Петр Александрович Шуравин был расстрелян в 1918 году, большевиками, вероятно он был взят в качестве заложника, а вот его брат Михаил был поручиком. Это звание отражено в архивном документе «Окладная книга Вятки» за 1918 г. Может быть, поручику Михаилу Шуравину и принадлежат эти погоны?
Казалось -бы загадка разгадана. Совпали звание и владелец здания, в нем проживавший. Но есть информация, что в 1918 году Михаилу Шуравину было уже за 60. И он поручик в отставке. Вряд ли человек его возраста мог попасть в действующую армию в младшем офицерском чине. Но пока это единственная «зацепка». Чтобы подтвердить или опровергнуть принадлежность погон представителю семьи Шуравиных потребуются более подробные архивные изыскания.
В любом случае владелец погон настоящий герой, прошедший через огонь Первой Мировой войны и вернувшийся после расформирования полка в родной города. Где после установления Советской власти и начала массовых арестов офицеров и дворян, он вынужден был спрятать погоны так, что их нашли только в 21 веке.
Загадка №13
Чего боялись вятчане?
Великое княжество Московское несколько раз посылало воевод на Вятку – приводить к покорности своенравный Хлынов и его жителей, которые немало своевольничали. Часто давали отпор московским воеводам и князьям.
«1489 год. Князь великий Иван Васильевич всея Руси послал рать свою на Вятку…, князя Данила Васильевича Щеня да Григория Морозова (Софийская летопись II) и иных воевод со многою силою. Они же шедше городы Вятские …. , а вятчан всех к целованию приведоша,» (Новгородская летопись IV, Софийская летопись I и II, Русский Временник). 16 августа 1489г. все эти силы осадили Хлынов – центр Вятской земли. Вятчане закрылись в городе. Воеводы великокняжеские «дали вятчанам опас», т.е. предупреждение, что если те добром не сдадут город, то он будет взят силой :«целуйте же вы крест за великого князя от велика до мала, а изменников и крамольников выдайте головами: Ивана Оникиева, да Покопья Лазарева да Палку Богодайщикова». Вятчане попросили сутки на размышление. Воеводы согласились. После двухдневного раздумья вятчене отказались выдавать своих бояр, после чего воеводы велели своим войском готовиться к приступу и обкладывать стены города горючими материалами «… и примет к городу всякому человеку по бреми смол да берёст, да 50 человек по две сажени плетня и к городу плетни подставляли» (Архангельская летопись). Осаждённые видя, что город хотят поджечь и их поджарить заживо, решились на измену и выдали выше приведённых бояр московским воеводам…Настоящим бичом средневековья были массовые пожары. Именно огня – пожара испугались своевольные хлыновцы, воинской силе они еще могли дать отпор, а вот огненной стихии -нет!
«Москва от копеечной свечки сгорела». Эта народная пословица, гласит, что от ничтожной причины может произойти большое несчастье. «Копеечная свеча» – и разрушительная огненная стихия. Медная копейка, и уничтоженный посад, сгоревшие товары и имения на десятки тысяч рублей серебром. Тысячи обездоленных погорельцев и все это из-за одной копеечной свечки.
Вплоть до XVIII века Москва и другие русские города, были в основном деревянными, пожары в них бушевали с пугающей регулярностью. Кратко, но выразительно отмечали летописцы очередное бедствие: «И посад, и Кремль, и Загородье, и Заречье погоре», «Только три двора осталось». Часто горели торговые ряд , лавки, амбары.
Это и не мудрено – освещение было от открытого огня. Лучина , свеча, масляная лампа.
В 2015 году в городе Кирове археологи исследовали остатки оборонительных сооружений 17 века. На месте раскопок, когда-то проходила стена Хлыновского кремля. Это очень перспективный объект исследования – его культурный слой сильно пропитан влагой. Предметы из органики – кости, кожа, дерево и береста – в таких условиях консервируются и могут сохраняться веками. В ходе раскопок планировалось решить сразу несколько задач, попытаться найти остатки фундамента оборонительных сооружений и проследить возможное продолжение деревянной мостовой обнаруженной недалеко от этого места, на глубине трех метров.
Как известно, древние мостовые это кладезь информации и интересных находок. Здесь и монеты-«чешуйки», случайно потерянные зазевавшимся прохожим. Под накатом мостовой могут быть остатки инструментов и даже оружия. Нередко находят керамику с остатками пищи. А это тоже очень ценная информация. В Новгороде Великом деревянные мостовые подарили ученым массу открытий – рядом с ними и были обнаружены первые, хорошо сохранившиеся берестяные грамоты.
Почва древнего Хлынова по насыщенности влагой похожа на почву Новгородскую – здесь теоретически тоже могли бы сохраниться древние послания на бересте. Тем более что предки хлыновцев по преданию были Новгородцами, освоившими эти земли еще в XII веке.
Но, к общему сожалению, продвижение раскопа, вглубь веков, все меньше оставляло надежд на сенсацию. Хотя, и попалось сломанное «писало»– инструмент для процарапывания букв на дереве или бересте, дальнейшие раскопки несколько остудили пыл исследователей.
По мере углубления в культурный слой XVIII, а затем и XVII столетий стали проявляться очертания крепостного вала из утрамбованной глины, они были прекрасно видны на ровном срезе раскопа. Выделялись они черным абрисом внушительного угольного слоя. Обнаруженные остатки кремлевских оборонительных сооружений относятся к XVII веку. Сохранились и следы деревянных конструкций – «тарасов», которые защищали вал от оползания. Это были бревенчатые стены, пространство между которыми заполнялось глиной. Высота вала составляла до 5 метров, расчищенный участок должен был защищать крепость со стороны оврага «Засора» на высоком берегу которого располагались крепостные стены и башни Хлыновского кремля . Этот вал был сооружен в 1663-1665 годах, вместо деревянной стены, которая окружала Хлыновский кремль. И в первую очередь эта замена оборонительных укреплений была связана с развитием наступательного вооружения – артиллерии. Пушечным ядрам было просто разрушить деревянную стену, в то время как земляной вал даже мощной артиллерией разрушить было сложно – ядра зарывались в слой глины и теряли свою пробивную силу.
Но не пушки и ядра «приговорили» эти оборонительные сооружения. Их поглотила огненная стихия. В 1700 году в Хлынове случился страшный пожар, во время которого выгорел почти весь город: "Того ж сентября против 22 числа учинился пожар в Хлынове у Засоры, у Саввы Вепрева, и згорели церкви все, и ризы, и иконы, и книги, и людей шесть человек, и кремль город весь, и на посаде по Московской и Спенцевской и Копанская улицы, и на подгорье все до земских бань, и Успенский монастырь, и в девиче церковь"
Это историческое известие подтвердили и безмолвные свидетели той катастрофы.
Обнаруженные деревянные конструкции крепостного вала на глубине 2,5 метров были буквально превращены высокой температурой в каменный уголь. Во время пожара они находились под слоем глины и «запеклись» без доступа кислорода. В этом случае древесина не горит, а превращается в уголь – это еще одно подтверждение того, какой ужасающий масштаб приобрел пожар в полностью деревянном городе.
После этого пожара сооружения Хлыновского кремля постепенно разрушались и более не восстанавливались. А во второй половине XVIII века здесь уже начинается каменное строительство и город Хлынов по указу императрицы Екатерины II переименовывается в Вятку.
Есть еще одни молчаливые свидетели буйства огненной стихии это, несомненно, монеты. Они были в домах и церквах, были на земле и под землей. В купеческих ларцах и глиняных корчагах, но ни железо, ни глина не убереги их от жадных языков пламени. Нередко находят монеты, сплавившиеся в большие слитки металла. Что бы разделить стопки скипевшихся монет нужно быть настоящим специалистом. Но некоторые разделить уже не получится, так сильно, на века, спаяла их круговерть огненного смерча.
Монета-погорелец. Фото монеты из коллекции автора.
Монету подвергшуюся воздействию огня , так же как и человека утратившего свое имущество на пожаре, называют –«погорельцем». Рыночную стоимость и нумизматическую ценность монета – «погорелец» , конечно теряет. Но именно эти монеты хранят в своем нынешнем облике следы трагедий прошлого. А это уже другая ценность –неизмеримая ни в какой валюте. Есть у этих монет и свое преимущество – можно найти в продаже довольно редкие экземпляры царских серебряных рублей с неровной поверхностью, оплавленным гуртом, при этом стоят они значительно дешевле. Серебро металл очень нежный и неустойчивый к высоким температурам, после огненной купели монета теряет звон, поверхность становится рыхлой, словно вспененной, металл местами расслаивается. В России, где деревянное жилье веками было самым распространенным архитектурным украшением городов и сел, много таких «погорельцев» все еще ждет своего часа в «земельном банке».
С монетами – погорельцами связаны интересные легенды и традиции. Например, во многих регионах России, а в особенности в Ленинградской области и Петербурге особо почитается Чудотворная икона Божией матери «Всех скорбящих радость» (с грошиками) ее происхождение, также связано с пожаром.
По преданию, этот образ был прибит волнами к имению купцов Куракиных на Неве. Впоследствии икона перешла к купцу Матвееву, мать которого происходила из рода Куракиных, и он пожертвовал её Тихвинской часовне деревни Клочки под Петербургом, находившейся вблизи Петербургского стекольного завода. Почитание иконы началось после того, как 23 июля 1888 года над Петербургом и его окрестностями была сильная гроза. В часовню ударила молния, и начался пожар. Огонь быстро потушили. Тем не менее, повредилась вся церковная утварь, а вот икона «Всех скорбящих радость» не только не пострадала, но и лик Божией Матери на ней просветился.
Рядом с образом в часовне стояла кружка для пожертвований. От высокой температуры она лопнула, а двенадцать медных монет из кружки были словно вбиты в доску иконы. Вероятно, будучи сильно раскалены, они прочно пристали к красочному слою, местами прожгли его и грунтовку до дерева. После этого к чудотворному образу с монетками стали приезжать отовсюду верующие. А списки с этой иконы стали сразу писать уже с «грошиками», правда, изображали их краской. А на той иконе так и остались скромные пожертвования прихожан церкви – эти «малые лепты» бедных людей – монетки в ¼ и ½ копейки с вензелем Александра III. Верующие стали почитать икону и молиться Богородице, ища исцеления от недугов и избавления от бедности и нужды, потому как на самой иконе Божией матери «Всех скорбящих радость» (с грошиками) есть надписи – «нагимъ одеяние»,
« больнымъ исцеление».
В 1893 году сам император Александр III молился в часовне перед иконой и пожертвовал деньги на строительство каменного храма, который был освящен 2 августа 1898 года. Празднование чудотворному списку иконы «Всех скорбящих радость» (с грошиками) совершается 5 августа. В 1930-е годы церковь на набережной Невы была снесена, и в настоящее время икона находится в церкви Пресвятой Троицы «Кулич и Пасха» (Санкт-Петербург).
О почитании этой иконы, в послереволюционные годы гонений на веру и в трудные времена Великой Отечественной войны свидетельствует новость , пришедшая совсем недавно. В начале мая 2018 года Кировские поисковики, во время экспедиции по местам боев, нашли оклад с одного из списков этой Чудотворной иконы. В районе урочища Сутоки Старорусского района поисковый отряд «Взвод» (п. Свеча Кировской области) обнаружил оклад иконы Божией матери «Всех скорбящих радость» (с грошиками).
– Мы работали на позициях одной из советских частей Северо-Западного фронта, – рассказал командир отряда священник Владимир Неганов. – Было видно, что под прикрытием наших солдат в землянках жило местное население. Военная амуниция иногда чередуется с гражданскими вещами. Останков погибших мы пока не обнаружили, а вот оклад чудодейственной иконы, практически, сам пришел к нам в руки. Оклад чеканен из посеребренной латуни, у лика Богородицы он оказался пробит пулей.
Поисковики надеются, что к окладу в скором времени будет написана икона, и она станет реликвией и святыней отряда «Взвод». Можно верить в чудеса, а можно их отрицать, но один факт особо обращает на себя внимание – там, где на месте землянок мирного населения был найден оклад Чудотворной иконы «Всех скорбящих радость» не было обнаружено останков погибших солдат и мирных жителей…
Пожаров, панически боялся писатель Федор Михайлович Достоевский, страх пожара часто не давал уснуть классику русской литературы, об этом мы узнаем из дневников его супруги Анны Достоевской (Сниткиной):«Дача Гриббе стояла на окраине города ( Старая Русса), на берегу реки Перерытицы, обсаженной громадными вязами, посадка еще аракчеевских времен. По другие две стороны дома идут широкие улицы, и только одна сторона участка соприкасается с садом соседей. Федор Михайлович, боявшийся пожаров, сжигающих иногда целиком наши деревянные города , очень ценил такую уединенность нашей дачи.»
В XIX веке пожары все еще представляли реальную опасность для городов и их жителей.
Один из самых катастрофических пожаров XX века произошел в городе Котельниче Вятской губернии в 1926 году. Это был последний пожар такого масштаба в России. Крупный уездный город Котельнич был уничтожен огнем на две трети. Об этом пожаре писали центральные газеты, в номере «Правда» за 27 мая опубликована заметка «Город Котельнич в огне», корреспондент сообщает: «Вятка, 26 мая. Получены сведения о громадном пожаре в г. Котельниче. Огнем охвачена половина города. Сильный ветер способствует дальнейшему распространению огня. Из Вятки срочно отправлены вспомогательные поезда с пожарными частями. Ввиду угрозы железнодорожному пути товаро-пассажирское движение в сторону Котельнича приостановлено». За скупыми строчками информационной сводки скрывалась настоящая трагедия. Огнем уничтожен весь центр города. Сгорели все правительственные учреждения, электрическая станция, много складов. Убытки исчислялись миллионами полновесных советских рублей. Были человеческие жертвы. Свыше семи тысяч человек остались без крова и пищи. Пылали даже три каменных церкви и их колокольни, сгорели сады и огороды – такова была сила огненной стихии.