Алексей Игнатов
Брошенный камень, или Чисом Альварес должен умереть
Совершить поступок – все равно, что бросить камень в воду. От камня кругами расходятся волны. Одна волна чуть качнет поплавок рыбака. Вторая станет цунами и смоет чьи-то жизни. Бросая камень, не знаешь, что будет дальше, какие волны он поднимет.
Патрульный Анибаль Соджи бросил свой камень, когда совершил убийство. Так началась его волна. Он не понес наказания, не оказался в тюрьме. Глава Департамента Полиции Кротвиля пожал его руку перед камерами, в сиянии фотовспышек, и вручил награду за спасение жизни. Немного странно, что награда за спасение жизни досталась тому, кто убил человека. Но порой смерть и жизнь так сплетаются, что между убийством и спасением нет никакой разницы.
Кротвиль уже много лет не вспоминал о маньяках и бессмысленном насилии. Тихий городок, с узкими улочками и широкими парками, изрезанный речками и каналами. Он жил своей сонной жизнью, и просыпался только что бы встретить новых туристов. Здесь не боялись опустить ребенка из дома без присмотра взрослых. Здесь не боялись ходить по улицам ночью.
Покой притупляет рефлексы, и когда патрульный Соджи услышал крик и всплеск воды, он прошел еще несколько шагов, прежде чем отреагировал на звуки. Крик и всплеск, рядом с набережной, на берегу реки всегда значат, что кто-то упал в воду. Рядом с берегом вода не достанет и до груди, и тот, кто упал, легко может выбраться обратно по широким каменным ступеням. А может испугаться и начать паниковать, и тогда он утонет, а вылавливать труп придется уже из океана. Анибаль пошел в сторону крика. И побежал, когда к одному крику добавились новые. Так кричат люди, когда видят беду. Но только кричат, вместо того, что бы помочь.
На набережной столпились люди. Они снимали человека в воде и кричали друг другу: «Вызовите полицию! Он же убьет парня, сделайте что-нибудь!». Но ни один из них ничего не делал. Ни одного вызова в службу спасения не пришло с набережной в день, когда грузный мужчина средних лет сбросил в воду подростка.
Подростка звали Чисом Альварес, и он просто убивал время после школы, болтаясь по набережной. Он шагал вдоль ограждения, и только в одном месте открывался свободный доступ к воде – там, где в реку спускались широкие каменные ступеньки. На них можно сидеть и любоваться рекой. По ним можно подняться, если нечаянно свалился в воду. И на них Чисом упал, когда кто-то толкнул его в спину.
Чисом скатился по ступенькам. Он выставил руку, спасая лицо от удара, и кости хрустнули. Он перекатился на бок и поднес руку к лицу. Правое запястье висело, пошевелить им Чисом не мог. Сквозь кожу ниже проступали обломки костей. Чисом еще не понял, что произошло, он просто лежал на камнях, когда кто-то спустился к нему. Ноги в форменных ботинках, похожих на полицейские, вошли в поле зрения. Чисом поднял взгляд, но не смог разглядеть лицо, запрятанное в складках капюшона грязной толстовки.
Мужчина наклонился к Чисому, грубо поставил на ноги, и прижал к себе.
– Все из-за тебя! – сказал он, и тогда Чисом закричал. Мужчина шагнул со ступенек, и два тела упали в воду. Вот этот всплеск и услышал патрульный Соджи.
Анибаль уже видел то, что творилось в воде, но все еще медлил. Его учили ловить воров, драться, выписывать штрафы. Но жизнь в Кротвиле не готовит к встрече с маньяком, топящим в реке ребенка. Маньяк не говорил ничего, не ругался, он просто держал голову парня под водой. Время шло своей дорогой, отсчитывало секунды, пока Анибаль пытался осознать происходящее. А потом его рефлексы включились. Когда в голове что-то щелкает, и тело начинает выполнять программу, промедления заканчиваются.
– Поднять руки, полиция! – закричал Анибаль, пока его собственная рука доставал пистолет из кобуры. – Отпусти его!
Мужчина не оглянулся. Анибаль выстрелил в воздух. Маньяк в воде обратил на выстрел не больше внимания, чем на крик. Вот тогда Анибаль выстрелил еще раз. Но уже не в воздух. Полицейские пули не должны пробивать людей навылет и ранить случайных прохожих. Они входят в тело и сплющиваются, превращаются в маленькие комочки смерти. Пуля патрульного Соджи вошла в левое легкое убийцы, и разорвала его сердце на части.
Анибаль прыгнул в воду. Что-то мешало ему, не давало как следует схватить ребенка в воде, вытащить его на поверхность, и Анибаль обнаружил, что все еще держит в руке пистолет. Когда он спрятал промокшее оружие и вытащил Чисома из воды, труп маньяка его уже не заботил. Анибаль стрелял в спину, и не видел лица своей жертвы. А вот лицо Чисома он запомнил навсегда. Почти спокойное, и почти мертвое.
Анибаль вдохнул воздух в его легкие. Еще раз, и еще. Прошла минута.
– Да он умер! – сказал кто-то из зевак.
– Хрен вам! Он не умер! – отрезал Анибаль, и снова вдохнул воздух в легкие Чисома. Чисом закашлялся, и выплюнул воду.
– Ты сегодня не умрешь! – сказал ему тогда Анибаль. – Я тебе не разрешаю!
И Чисом не умер.
В кино полицейские постоянно устраивают перестрелки, но в реальном мире каждый выстрел – чрезвычайная ситуация. Тем более выстрел в Кротвиле, да еще и в толпе людей, когда труп уплывает по реке на глазах у туристов. Река впадает в океан, а он прячет тела лучше любой могилы. Труп так и не нашли, а Анибаль так никогда и не взглянул в лицо убитого им человека, и счел, что это к лучшему. Выстрел приходил к нему во снах, и лучше, что бы в этих снах у покойника не было лица.
Департамент Полиции провел расследование, и признал выстрел полностью оправданным. Анибаля назвали героем и наградили на спасение ребенка. Но сам себя он героем так никогда и не почувствовал. Он патрулировал улицы и надеялся, что ему больше никогда не придется стрелять в людей. Постепенно Анибаль смирился с тем, что случилось, и перестал считать себя убийцей.
Но дело уже было сделано. Он бросил свой камень в океан времени, и волны уже расходились кругами, захлестывая всю его жизнь.
