Алексей Калугин
Голем
Из подъезда жилого дома вышли еще трое человек.
– Интересно, откуда здесь столько грязи? – задумчиво произнес один из оставшихся возле разлива пенсионеров. – Вчера ведь только лужа небольшая была. Вы не знаете? – Он посмотрел на Володю с Сергеем.
– Понятия не имею, – развел руками Володя. – Лучше примите-ка пока вещички.
Он размахнулся и кинул на асфальт свою сумку, за ней последовал кейс Косарева.
– А документики у вас имеются? – поинтересовался подозрительный Гелий Петрович.
– А что, если нет? Вы нас к себе, на твердую землю, не пустите?
Гелий Петрович кашлянул в кулак:
– Бдительность никогда не бывает лишней. Сами знаете, какое сейчас время…
– Какое? – поинтересовался Косарев.
– Какое, какое… – страшно вытаращив глаза, забухтел Гелий Петрович. – Смутное, вот какое!
Вернулись Олег Игоревич со студентом.
Толкаясь и мешая друг другу, старики и примкнувшая к ним довольно бойкая бабуля, которую, как позднее выяснилось, именовали Марией Тимофеевной, принялись пристраивать принесенную доску.
Усердия было проявлено много, но доска все равно оказалась на двадцать сантиметров короче требуемой длины.
– Так! – выпятил грудь Гелий Петрович. – Немного оттянем доску назад, так, чтобы конец ее уверенно лежал на асфальте.
– А толку-то? – сплюнул на асфальт Олег Игоревич.
– На доску сядет самый тяжелый из нас, – заявил Гелий Петрович.
– Стало быть, вы, Гелий Петрович, сами и сядете? – вкрадчиво поинтересовался Виктор Николаевич.
– Почему я? – искренне удивился Гелий Петрович. – У нас Мария Тимофеевна имеется.
Все посмотрели на бабулю.
Мария Тимофеевна подтянула кончики платочка и, вскинув подбородок, по-комсомольски задорно выкрикнула:
– Ради общего дела я согласна!
– Ну, посадим мы Марию Тимофеевну на один конец доски, и что дальше? – спросил Олег Игоревич.
– А дальше парни, – Гелий Петрович указал взглядом на потерпевших, – на другой конец доски прыгнут. По очереди, разумеется.
– Ничего не выйдет, – мрачно объявил студент.
– Это почему же? – с вызовом глянул на него Гелий Петрович.
– Закон физики, – развел руками парень. – Противоположный конец рычага гораздо длиннее получается, а значит, Мария Тимофеевна не сможет удержать его в равновесии.
– Н-да, – задумчиво изрек Лев Иммануилович. – Пожалуй, Саша прав.
– Ну так притащите другую доску! – не потребовал, а взмолился Сергей.
– Другой нет, – с сожалением развел руками Олег Игоревич. – Мы с Сашком самую длинную выбрали.
– У меня в магазине стремянка есть, – неуверенно произнесла молчавшая все это время девушка в синем платье. – Большая. Может быть, если ее разложить, так и достанет?
– Стремянку сюда! – тут же скомандовал Гелий Петрович.
– Вот вы и идите! – с вызовом бросил ему Олег Игоревич. – Я уже доску принес.
– Что ж, – Гелий Петрович, будто военный китель, одернул на себе спортивную куртку, – если добровольцев нет… – Он обвел всех собравшихся укоризненным взглядом. – Идемте, Олечка.
– Я тоже с вами, – сказал студент Саша и покраснел.
– Вперед! – махнул рукой Гелий Петрович и, возглавив шествие, затопал в сторону жилого дома.
Оставшиеся на краю грязевого разлива жители Тринадцатого микрорайона то с сочувствием смотрели на Сергея с Володей, то с интересом, оценивающе, – на участок автобусной крыши, остававшийся у тех под ногами, который съеживался буквально на глазах, будто пресловутая шагреневая кожа. А Мария Тимофеевна еще и протяжно охала время от времени, что придавало всему происходящему траурную окраску. Казалось, никто уже не верил, что несчастных удастся переправить на твердую землю. Кроме самих несчастных, разумеется. Человек способен верить в спасение, даже когда видит перед собой разинутую пасть льва. Кто знает, может быть, у зверя сегодня просто дурное настроение, не выспался, утром встал не с той ноги, вот и рычит почем зря. Хотя подобный оптимизм чаще всего весьма скоротечен.
По счастью, отправившуюся за стремянкой компанию ждать долго не пришлось. Люди вернулись, неся с собой раскладную металлическую лестницу, на одной половине которой имелись широкие ступени, другая же служила просто для опоры. Отсоединив крепеж, соединявший обе части стремянки, пенсионеры разложили ее на асфальте и стали двигать в сторону крошечного островка, оставшегося на месте затонувшего автобуса. И – о радость! – длины лестницы оказалось достаточно для того, чтобы один ее конец удалось уложить на все еще выглядывающий из грязи край автобусной крыши, другой же при этом уверенно упирался в асфальтовое покрытие.
Первым, руками и коленями опираясь на две горизонтальные перекладины, перебрался на твердую почву Сергей.
Володя проделал то же самое боле элегантно, оставаясь в вертикальном положении.
Едва спасенные оказались на суше, как их тут же принялись радостно хлопать по плечам и спине и говорить какие-то добрые слова. Наверное, примерно так же в свое время встречали снятых с льдины челюскинцев. А Сергей с Володей так же себя и чувствовали.
И вдруг, в минуту полнейшего разгула всеобщего счастья, громко запричитала Мария Тимофеевна:
– Ой, да вы только гляньте, люди добрые! Вы гляньте только!
Все разом посмотрели на бабушку. Затем перевели взгляды туда, куда указывал ее палец.
Горячая жидкая грязь полностью поглотила автобус, которому и без того уже не суждено было ходить маршрутом до остановки «Тринадцатый микрорайон».
Почти мгновенно произошло всеобщее отрезвление.
Стремянку, пока она еще не утонула, выволокли из грязи, кое-как почистили и с благодарностью вернули Ольге. Помочь ей донести лестницу до магазина пообещал Саша.
А что же дальше?
Дальнейшее требовало осмысления того, что произошло.
– Что сие означает? – сурово сдвинул брови Гелий Петрович.
– Вы у меня спрашиваете? – криво усмехнулся Володя.
– Хорошо, поставим вопрос иначе, – не стал проявлять настойчивость Гелий Петрович. – Как вы оказались в этом грязевом потоке?
– Я водитель автобуса, – ответил Володя. – А Сергей ехал в этом автобусе.
– В каком еще автобусе? – спросил Виктор Николаевич.
– В том самом, с крыши которого вы нас сняли!
Пауза!
Все удивленно, а кто-то немного растерянно, смотрели на растекающуюся грязь.
– Вы хотите сказать, – медленно произнес Лев Иммануилович, – что там, – он указал пальцем в центр грязевого озера, – утонул целый рейсовый автобус?
– Именно, – подтвердил Володя. – И автобусная остановка в придачу.
– Но это же черт знает что такое! – возмущенно всплеснул руками Олег Игоревич.
– Абсолютно с вами согласен, – кивнул Сергей. – Я, между прочим, из-за этого безобразия на поезд опоздал.
– Бедненькие! – воскликнула Мария Тимофеевна. – Вы что ж, всю ночь тут так и сидели?
– Ночью было еще страшнее, – честно признался Сергей. – Потому что не видно было ничего вокруг.
Словно в подтверждение его слов, с противоположного берега грязевого разлива обрушился приличный кусок земли с асфальтовым покрытием на ней. Ширина проема, отделяющего злосчастный Тринадцатый микрорайон от города Кипешма, а заодно и от всего остального мира, и без того уже превышавшая десять метров, имела явную тенденцию к росту.
– Нечего здесь торчать, – засуетилась Мария Тимофеевна. – Идемте-ка! – Она подхватила спасенных под руки и повела их к дому. – Я вчера пирогов напекла, с капусткой, с лучком, с яичками. Чайку с пирожками попьете, а потом спать вас уложим.
– Простите, – на ходу обратился к сердобольной старушке Володя, – а позвонить от вас можно? Я ведь с рейса не вернулся…
– А нету у нас телефонов, – ответила Мария Тимофеевна. – Не подвели еще линию. И телевизоры тоже не работают. Хорошо еще, что электричество и горячая вода есть.
– Может быть, у кого-нибудь есть мобильник? – посмотрел на сопровождавшую их группу пенсионеров Володя. – Вы не волнуйтесь, я заплачу… А то мой здесь сеть не ловит.
– Мобильники со вчерашнего вечера не работают, – сказала девушка Оля. – Сеть как исчезла, так и не появляется.
– Я даже с крыши дома звонить пытался, – сказал студент Саша. – Ничего не выходит.
– Господи, – остановился вдруг Сергей, – выходит, мы надолго здесь застряли?..
– Верно, – утвердительно наклонил голову Гелий Петрович. – Поскольку связи с внешним миром нет, нужно оставить кого-то дежурить возле грязевого провала. Как автобус рейсовый приедет, нужно его сразу за помощью отправить. Чтобы, понимаешь, спасатели мосты навели…
– Не будет автобуса, – перебил его Володя. – С сегодняшнего дня маршрут до остановки «Тринадцатый микрорайон» отменен.
Теперь уже остановились все. И так получилось – должно быть, по чистой случайности, хотя, может быть, и нет, – что жители Тринадцатого микрорайона обступили двух молодых людей, которых только что спасли от неминуемой гибели. Вид у местных при этом был такой, будто теперь они готовы были сами учинить над ними расправу.
– Так, значит, – негромко и медленно, почти зловеще произнес Виктор Николаевич. – Выходит, мы уже никому не нужны?.. Нет никому до нас никакого дела?
– Можно подумать, только мы одни, – криво усмехнулся Лев Иммануилович.
– Это на что же вы намекаете, Лев Иммануилович? – подозрительно прищурился Гелий Петрович.
– Да ни на что я не намекаю, Гелий Петрович. – Лев Иммануилович устало, протяжно вздохнул. – Я констатирую факт.
– Вперед! – прямой, как палка, рукой Гелий Петрович указал путь к подъезду. – Вы, Мария Тимофеевна, гостей наших накормите. А через полчасика поднимайтесь все вместе в двадцать четвертую квартиру. Нужно обсудить сложившуюся ситуацию.
– Обсудить-то, оно, конечно, стоит, – не стала спорить Мария Тимофеевна. – Да только ребяткам, наверное, отдохнуть нужно. Они ж, почитай что, всю ночь на крыше автобуса просидели.
– Выспаться мы еще успеем, – тут же высказал свое мнение Сергей. – А подумать, что делать и как выбраться из этого места, действительно необходимо… Я домой хочу вернуться!
– Ага, – кивнул на ходу шофер Володя. – Я тоже.
– Значит, договорились, – хлопнул в ладоши Гелий Петрович. – Через полчаса в двадцать четвертой.
Глава 3
10 мая. День
Пироги у Марии Тимофеевны были на диво вкусные. И чай она заваривала замечательно. Сыпала заварку в чайник, заливала кипятком, а затем ставила его под разноцветный вязаный колпак. Пока Сергей с Володей ели, баба Маша – так Мария Тимофеевна попросила их себя называть – рассказывала им о Тринадцатом микрорайоне и о его жильцах.
Всего в доме номер девять по улице, которой даже имя дать не успели, проживало двенадцать человек. Ольга, продавщица из расположенного в полуподвале магазина, жила у себя в подсобке. Да, вот такое получилось совпадение – в Тринадцатом микрорайоне постоянно проживало тринадцать человек. Быть может, сочетание двух чертовых дюжин как раз и привело к тому, что район оказался отрезанным от мира? Ответить на сей вопрос смогут разве что специалисты в нумерологии и конспирологии. Мы же ничего более сказать на эту тему не можем.
Самыми молодыми обитателями Тринадцатого микрорайона были уже упомянутая продавщица Ольга и студент Саша Цвеков. Остальные же – люди в возрасте, пенсионеры. Как так получилось? Да очень просто. По договору с городскими властями фирма, строившая Тринадцатый микрорайон, должна была часть квартир в каждом доме предоставлять очередникам из расселяемых домов, давно уже определенных на снос. Когда строительство было приостановлено, очередники, рассчитывавшие поселиться в Тринадцатом микрорайоне, возмущаться начали. Мол, как так! Снова нас обманули! Да сколько нам еще ждать!
«Нет проблем! – ответили им представители фирмы. – Хотите заселяться – пожалуйста! Только ремонт за свой счет и никаких претензий по поводу коммунальных услуг, которых может и вовсе не быть!»
Те, кто помоложе, подумали, подумали да и решили, что стоит, наверное, еще подождать. А пенсионерам, что ж, хочется хоть на старости лет в своей собственной квартире пожить, пусть даже необустроенной.
– Мы даже ордера получить не успели, – добавила Мария Тимофеевна. – Потому что городская комиссия строительство принимать отказалась. Решили, что ежели въедем, то нас уже отсюда не выселят.
Помимо отсутствия телефонов и телевизионной антенны, в доме не работал лифт. Поэтому новоявленные российские скваттеры заселили три нижних этажа. До пятого поднялся только студент Саша.
– Вообще-то, место здесь хорошее, – подытожила свой рассказ баба Маша. – Не беда, что свалка. Этому мусору без малого уже сотня лет. Дожди его вымыли, ветра выдули, время спрессовало, и теперь это уже и не мусор даже, а культурный слой, – последние два слова Мария Тимофеевна произнесла с особым значением. – Вот плохо только, что автобус отменили, – покачала головой старушка. – Магазин-то продуктовый у нас тут есть, а вот за лекарствами в аптеку или за какой другой нуждой все в город приходится ездить.
Посмотрев на часы, Мария Тимофеевна принялась собирать со стола чашки и блюдца.
– Пора, пора, – приговаривала она при этом. – Нехорошо заставлять людей ждать.
Мария Тимофеевна оказалась права. Когда они поднялись в двадцать четвертую квартиру, почти все были уже в сборе. Не хватало только продавщицы Оли и студента Саши. В большой комнате незаселенной однокомнатной квартиры, стены которой не были даже зашпатлеваны, стояли только стулья, принесенные участниками собрания. Два свободных стула были зарезервированы для гостей, не сказать, что почетных, но все же значимых. Гелий Петрович, явно претендовавший на роль председательствующего, занимал место возле балконной двери.
Как только появились вновь прибывшие, Гелий Петрович трижды звонко хлопнул в ладоши:
– Прошу всех внимания!
В помещении воцарилась тишина.
Выдержав полагавшуюся по регламенту паузу, Гелий Петрович степенно кашлянул в кулак, спрятал руки за спину и молодцевато выпятил грудь:
– Полагаю, все знают, по какому поводу мы тут собрались. Если кто еще не видел грязевого провала, отрезавшего Тринадцатый микрорайон от города, позже у вас будет возможность на это полюбоваться. Ситуация, прямо скажу, критическая. Поэтому все мы должны сплотиться перед общей бедой, которая…
– Гелий Петрович, – перебил председательствующего Лев Иммануилович. – Прежде всего следует определить, насколько серьезно наше положение.
Собравшиеся одобрительно загудели и закивали лысыми головами.
– В таком случае я передаю слово нашим гостям, – широким взмахом руки Гелий Петрович обозначил присутствие Сергея и Володи. – Они лучше любого из нас знают, что же произошло.
– Собственно, – поднялся со своего места Володя, – мы ничего не знаем. Кроме того, что невесть откуда взявшийся грязевой поток перерезал ведущую в город дорогу. Ширина потока более десяти метров. Глубина… Точно сказать не могу, но автобус в нем утонул. К тому же грязь горячая.
– Думаю, я могу внести некоторую ясность в этот вопрос, – поднял руку пожилой мужчина в очках с толстыми линзами. – Поперекин Семен Семенович, – представился он тем, кто его не знал. – Пенсионер. Прежде преподавал природоведение в начальной школе. Увлекаюсь краеведением. Когда сегодня утром Гелий Петрович поставил меня в известность о том, что произошло, я покопался в своих архивах и вот что обнаружил. – Семен Семенович достал из кармана домашней курточки несколько сложенных вдвое машинописных листов, слегка пожелтевших и обтрепанных по краям. – Это документы из городского архива, которые после известных событий одна тысяча девятьсот девяносто первого года, заодно с документами городской партийной организации, были выброшены на помойку, откуда я их и извлек…
– Каких событий? – переспросил старичок с удивленным лицом и легким белым пушком на лысой голове.
Старичок сидел на стуле, широко разведя в стороны колени и водрузив скошенный, безвольный подбородок на рукоятку трости, которую он держал перед собой.
– Ох, да успокойтесь вы, Соломон Юрьевич, – махнул на него рукой Гелий Петрович. – Мы не о том сейчас говорим.
– А я хочу знать! – Соломон Юрьевич стукнул тростью о пол. Не очень сильно, но убедительно. – О каких именно событиях идет речь!
Гелий Петрович тяжело вздохнул и, посмотрев на остальных собравшихся, беспомощно развел руками.
Виктор Николаевич, приподнявшись со своего места, сделал успокаивающий жест рукой:
– Соломон, ты помнишь, в Москве на Лубянской площади, прямо перед главным зданием КГБ, стоял огромный памятник Дзержинскому работы Льва Кербеля?
– Не надо держать меня за склеротика, Витя! – недовольно сдвинул брови Соломон Юрьевич. – Я все прекрасно помню!
– А помнишь Феликса, что стоял у нас на площади Свободы? – задал новый вопрос Виктор Николаевич.
– Еще бы я его не помнил! – топнул ногой в мягком войлочном тапке Соломон Юрьевич.
– Тогда ты должен помнить и о том, что оба этих памятника снесли. Сначала в Москве, затем и у нас.
– Да? – Соломон Юрьевич озадаченно поднял левую бровь. – Ты серьезно это, Витя?
– Да куда уж серьезнее, – усмехнулся Виктор Николаевич.
– Выходит, Феликса на Лубянке больше нет? – Соломон Юрьевич сделал короткий жест, как будто перерубая ребром ладони невидимую нить.
– Нет, – подтвердил Виктор Николаевич.
Соломон Юрьевич откинулся на спинку стула, еще шире развел в стороны колени и улыбнулся:
– Ну, так это же замечательно!
– Да как сказать, Соломон Юрьевич. Лубянка-то все равно осталась.
Старик с тростью сдвинул брови и глубоко задумался.
– Продолжайте, Семен Семенович, – кивнул Поперекину Гелий Петрович.
– В документах, о которых я уже сказал, речь идет о речке, протекавшей прежде на месте городской свалки. – Семен Семенович положил бумаги на колено и прижал сверху ладонью. – То есть на том самом месте, где мы с вами сейчас находимся. Речка была небольшая, что называется, в жаркий день воробей вброд перейдет. Называлась речка Каменкой. Когда ее начали мусором засыпать, думали, разольется речка и притопит малость все то дерьмо, что в нее набросали. Но случилось иное – речка под землю ушла. Как будто и не было ее. Ну, а со временем о ней и вовсе забыли. Можно предположить, что на месте свалки, где-то ниже русла реки, находилась огромная подземная пустота, куда и ушла вода из Каменки. Сейчас же она снова прорвалась наружу.
– Вот же страх-то Господень, – скрестила руки на груди Мария Тимофеевна. – Выходит, наш дом как раз над этой самой пустотой и стоит?
– Не думаю, – качнул головой Семен Семенович. – Прежде чем начать строительство, подрядчики должны были провести геологическую разведку местности.
– Должны – еще не значит, что сделали, – ехидно заметил Соломон Юрьевич. И тростью стукнул.
– Ваша теория, уважаемый Семен Семенович, – обратился к докладчику Лев Иммануилович, – не объясняет, почему грязь, которая, как вы предполагаете, хлынула вместе с водой из подземной пустоты, горячая. Полагаю, подземных термальных источников в наших краях нет и быть не может.
– Я могу только делать предположения. – Семен Семенович наклонил голову и зачем-то переложил бумаги с одного колена на другое. – Как известно, свалка, на которой мы сейчас живем…
– Не «на которой», а «рядом с которой»! – протестующе взмахнул указательным пальцем Олег Игоревич. – Это только бомжи живут на свалках! Я же себя к таковым не отношу!
– Дурдом какой-то, – наклонившись к уху Косарева, едва слышно прошептал Володя. – Как думаешь, мы тут заодно со всеми не свихнемся?
– Я не собираюсь здесь задерживаться, – так же тихо ответил Сергей.
– Ну, это уж как получится…
Сергей удивленно посмотрел на Володю.
Водитель утонувшего автобуса безразлично пожал плечами: мол, а я-то тут при чем?
– Как бы там ни было, – повысил голос Семен Семенович, – на свалку вывозили не только бытовой мусор, но и отходы с нескольких городских предприятий. Что это были за отходы, одному богу известно. Не исключено, что среди прочих в свозимых на свалку отходах могли содержаться активные химические реагенты, которые, постепенно просачиваясь с дождевой водой в почву, попадали в то самое подземное озеро, в которое превратилась Каменка. Когда же их концентрация достигла предельного значения, началась самопроизвольная химическая реакция. Что и привело к разогреву воды и выбросу ее на поверхность.
– Гениально! – глядя на Семена Семеновича, тихо, с восторгом выдохнул Соломон Юрьевич. – Это тянет как минимум на Нобелевскую!
– Да что вы, – смущенно потупился Семен Семенович.
– Гелий Петрович! – ткнул тростью в сторону председательствующего Соломон Юрьевич. – Мы должны незамедлительно составить по всей форме заявку и отправить ее в Нобелевский комитет!
– Хорошо, Соломон Юрьевич, – благоразумно не стал спорить Гелий Петрович. – Я займусь этим, как только мы закончим собрание.
Соломон Юрьевич удовлетворенно кивнул и вновь водрузил подбородок на рукоятку трости.
– Теория на самом деле совсем не глупая, – шепнул на ухо Володе Сергей.
– Да ну? – усмехнулся Володя. – Я могу объяснить все гораздо проще. Где-то неподалеку прорвало трубу с горячей водой, вот и все. Скоро приедут ремонтники, заделают дырку в трубе, а заодно и нас отсюда вытащат.
– Струя воды из трубы не в состоянии промыть канаву, в которой может утонуть целый автобус, – резонно возразил Сергей.
Довод был веский, но Володя решил все же не сдаваться.
– Ну, это смотря какой автобус, – сказал он и демонстративно отвернулся.
– Хорошо, – чисто для проформы, поскольку и без того было тихо, хлопнул в ладоши Гелий Петрович. – С причиной постигшей нас напасти мы, можно сказать, разобрались. Давайте теперь задумаемся…
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул студент Саша.
– Можно? – робко спросил он.
– Давай, только быстро, – недовольно махнул рукой Гелий Петрович.
Вместе с Сашей пришла и продавщица Оля. С собой они принесли стулья, на которых и уселись возле двери.
– Итак, я предлагаю задуматься над тем, что нам делать, – закончил прерванную мысль Гелий Петрович.
– А, собственно, что такого произошло? – недоуменно развел руками Олег Игоревич. – Ну, подумаешь, грязь разлилась…
– Ну, подумаешь, – в тон ему продолжил Виктор Николаевич, – автобус в этой грязи утонул.
– С автобусом неудачно получилось, – вынужден был признать Олег Игоревич.
– Неудачно! – фыркнул Володя. – Нашли же словечко.
– Я не вижу причин для паники! – отчетливо и громко произнес Олег Игоревич. – Мы не на необитаемом острове посреди Тихого океана. Мы в своей стране, в родном городе! Хотя и на самой окраине. Я уверен, и дня не пройдет, как к нам прибудет бригада спасателей!
– Интересно только, кто их вызовет? – покусывая ноготь на мизинце, негромко, как будто размышляя вслух, произнес Виктор Николаевич.
– Как это кто? У нас есть МЧС!
– У нас и полиция есть! А ворья от этого не меньше!
– Я на прошлой неделе «Скорую» полдня ждал!
– Ну и что? При чем тут «Скорая»?
– При том, что ваша МЧС ездит не быстрее!
Устав от всей этой бессмыслицы, Сергей поднялся на ноги.
– Может быть, поговорим о чем-то действительно важном? – крикнул он, чтобы перекрыть общий гул.
Сразу воцарилась тишина.
Старики смотрели на него, и взгляды их казались Сергею необычными и даже странными. Мудрыми и глупыми одновременно. Просветленными. Глядя на их дряблые шеи, морщинистые лица, покрытые пигментными пятнами лысины и уложенные широкими складками веки, он почему-то вспомнил об Одиноком Джордже.
