Алексей Лекс
Резонатор
Впрочем, ладно! Я ведь уже решил, что в случае чего буду играть в дурачка. Если придут и будут задавать вопросы, то скажу им, что ещё не успел досмотреть «мираж памяти». А дальше… А дальше уже будем ориентироваться по обстоятельствам. Да и про то, что я возможно видел кого-то в «мире за Изнанкой», тоже стоит пока умолчать. А то мало ли как это потом может обернуться для меня лично.
Выждав с десяток минут, я выключил «пульсатор» и прислушался к своим внутренним ощущениям, пытаясь понять, как обстоят дела с моим психоэмоциональным фоном. Несмотря на недавние переживания, всё со мной было в порядке. И если не считать легкого раздражения то в целом сейчас я ощущал лишь внутреннее спокойствие, граничащее с лёгкой эйфорией.
«Место» хорошо восстановило мои силы, чему я был несказанно рад.
Даже столкнувшись с ситуацией вокруг пропавшего пацана и с вероятными недомолвками и тайнами «Управления», я остался достаточно спокойным.
Хотя в будущем с этой ситуацией стоило бы, наверное, всё-таки разобраться. Но по-тихому и без привлечения службы «Контроль» и самого «Управления». Постучав костяшками пальцев по столешнице, я зевнул и, поднявшись, поспешил к выходу.
Оказавшись в коридоре, я, закрыв глаза, постарался отключить все свои мысли. Привычно коснувшись пальцами металлической сетки, я медленно побрёл вперёд, слушая доносящийся из-под ног тихий шорох.
Внезапная яркая вспышка боли заставила меня замереть на месте.
Я почувствовал, как в палец вошло нечто острое и холодное. Отдёрнув руку в сторону, я машинально засунул раненый палец в рот и уставился на металлическую сетку.
Увиденное тут же заставило меня отшатнуться в сторону и начать хаотично бегать глазами вокруг.
По спине электрическим разрядом пробежал страх, оставив после себя капельки липкого пота. И тому была веская причина.
Вдоль всей длины металлической сетки, куда бы я ни посмотрел, была намотана ржавая колючая проволока.
Концы её остро наточенных «металлических ежей» слабо отблескивали в полутьме.
«А ведь тут стало гораздо темнее!» – удивлённо прошептал я, разглядывая стоявшие в глубине помещения манекены. Падающий на них слабый неоновый свет теперь был еле заметен.
Не веря своим глазам, я стоял и молча смотрел на этих безликих истуканов.
Всё изменилось. Теперь они изображали сцены насилия, а их тела, поражённые обугленными пятнами, выглядели искалеченными и переломанными. В головы многих были вбиты гвозди, а где-то сквозь дырявые животы, словно моток кишок, вываливались клубки колючей проволоки.
В голове у меня зазвенело. Я повернулся к выходу и увидел, как пространство впереди меня вытянулось, а затем вновь приняло изначальную форму.
«Твою ж налево! Да что здесь такое происходит?!» – пробормотал я, глядя на чернеющую впереди пустоту.
Нет, я, конечно, понимал, что аномалии здесь, как и в Изнанке, периодически давали о себе знать. Иногда «Место» могло запросто слегка изменить свою форму и наполнение. Я прекрасно помнил, что изначально здесь всё выглядело немного иначе. Но именно что «немного»… Незначительно…
Я никогда не слышал о том, чтобы пространство здесь могло так искривляться.
Это было свойственно ТОЙ Изнанке – враждебной, наполненной «чёрным шумом» и маслянистой слизью, сочащейся из стен. Здесь же время от времени могли появляться неожиданные предметы, запахи или шумы. Иногда что-то меняло свой цвет. Но чтобы изменялось само пространство, наполнившись при этом ярко выраженными негативными образами, – такого я представить себе не мог и о таком никогда не слышал. По крайней мере, до этого момента.
Ещё раз посмотрев на застывшие в насильственных позах изуродованные фигуры-манекены, я сплюнул смешавшуюся со слюной кровь.
«Ладно, надо выбираться отсюда! – сжимая пораненный палец, пробормотал я тихо. – Дома всё обдумаю, как будет время».
Направившись быстрым шагом в конец коридора, я с силой толкнул дверь и, выйдя в душевую, вновь застыл на месте.
Не сказать, что увиденное уж слишком сильно меня испугало, всё-таки внутренне я ожидал чего-то подобного. Скорее я испытал ощущение лёгкой брезгливости, готовой в любой момент перерасти в отвращение. Вдобавок теперь я уже понимал, что и это ещё не конец. Впереди ещё будут сюрпризы, которым я точно не обрадуюсь.
Кривя уголком губ, я водил по сторонам глазами, стараясь дышать ровно и глубоко.
Первым делом я отметил отсутствие водяного пара и то, что душевую постепенно наполняет неприятный, режущий кожу холод.
Манекены, ютившиеся по отсекам душевых кабин, хоть никуда и не делись, внешне всё же потерпели жуткие изменения. Теперь их некогда гладкие пластмассовые тела выглядели сильно оплавленными, приняв из-за этого неестественные и пугающие формы.
Состав воды также изменился. Впрочем, то, что теперь лилось сверху на изуродованные тела манекенов, и водой-то назвать уже было нельзя. Это была вонючая, похожая на чернила, маслянистая жижа. Одним словом, мерзость.
Только сейчас я понял, что стою по щиколотки в чём-то склизком и вязком.
Посмотрев под ноги, я увидел, что весь пол залит пахнущей гниением субстанцией тёмно-серого цвета.
Сунув руку под струю, я набрал жидкость в ладонь и поднёс к лицу.
Жижа, на поверхности которой мгновенно образовалась маслянистая плёнка, имела чёрный с лёгким фиолетовым оттенком цвет и смердела сладковатым трупным запашком.
«Ну и гадость же!» – брезгливо подумал я и, поморщившись, стряхнул остатки жижи с ладони.
Посмотрев наверх – туда, откуда раньше сквозь кубики стеклоблоков пробивался свет, я увидел лишь расползшееся по стеклу желеобразное месиво, по поверхности которого перемещались похожие на жировики наросты.
Глядя на эту шевелящуюся, бесформенную мешанину, я наконец осознал, что больше не нахожусь в безопасности.
Весь уют «Места», вся его теплота, дающая ощущение защищённости, теперь были уничтожены. Осквернены непонятной, непойми как вторгнувшейся сюда силой.
С ощущением полной фрустрации я, спотыкаясь, поспешно покинул душевую. Чувство сильнейшего омерзения и страха охватило меня.
Пробежав по покрытому копотью коридору, я наконец-то попал в главный зал и, оперевшись о стену, закрыл глаза.
Я ощутил приступ острой головной боли, к которой добавились проблемы с дыханием. Каждый вдох давался мне с трудом. Хрипя, я кое-как втягивал в себя воздух, после выдыхая его со свистом. Кровь в висках стучала с бешеной скоростью, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из грудной клетки.
С большим трудом я заставил себя открыть глаза и посмотреть на всю ту жуть, что творилась вокруг.
Под ногами, среди груд выбитой кафельной плитки, множественными колониями прорастали склизкие шевелящиеся организмы. Их вытянутые тельца серебристо-серого цвета напоминали собой огромных размеров чешуйниц. Покрытые паутинами трещин стены слабо пульсировали, издавая при этом режущий уши скрипящий звук. Металлические жернова крутились с бешеной скоростью, а в багряно-алой воде плавали чьи-то потроха.
Вышка для ныряний сильно накренилась, а её проржавевшие металлические балки торчали своими концами в разные стороны, словно переломанные рёбра.
И над всем этим царил невыносимый смрад давно разлагающейся плоти.
Чувствуя, что начинаю терять сознание, я, сам не понимая как, взбежал вверх по ходившей ходуном металлической лестнице и, открыв дверь, рухнул в темноту. Моё сознание отключилось.
Очнулся я, уже лёжа на полу в коридоре. Тело колотило мелкой дрожью, а в голове гудело так сильно, что казалось, она вот-вот лопнет.
«До дивана бы доползти», – подумал я и, усевшись, привалился к стене.
Закрыв глаза, я откинул голову назад и прислушался. Квартира по-прежнему утопала в тишине зимней ночи, и моё, вероятно, чересчур шумное появление не сумело нарушить эту тишину. Нос уловил слабый аромат еды, доносившийся из кухни.
Учуяв знакомый запах приготовленных Фёдором рыбных пирогов, я непроизвольно улыбнулся. Всё-таки здесь, внутри квартиры, была другая жизнь. Самая обычная и самая простая.
Потрогав лоб, я обнаружил на нём внушительную ссадину, которая успела разбухнуть и теперь заметно выпирала.
«Видимо, при «скачке» так шандарахнуло. Прямиком лбом о стену», – невесело усмехнулся я про себя.
Сам «скачок», как и последующий удар, я совершенно не помнил.
«Да и пёс с ним!» – прошептал я, пытаясь встать на ноги.
Когда же мне это наконец удалось, я накинул на себя халат и, опираясь руками о стену, доковылял до комнаты, где сразу же рухнул ничком на диван.
Время на часах показывало 03:15 ночи.
Глубоко зевнув, я стал размышлять о том, что скажу агентам «Контроля» про свой расшибленный лоб. Это, конечно, в том случае, если они вообще соизволят явиться… Хотя, сказать по правде, сомнений в этом у меня не было.
Закрыв глаза, я вновь потрогал выпирающую на лбу ссадину. Прикосновение тут же отозвалось в голове пульсирующей болью. Хоть как-то собраться с мыслями у меня так и не получилось. В итоге, наплевав на это дело, я решил, что попросту совру. Спишу всё на какую-нибудь банальность. Мол, ударился в темноте о косяк. Всё равно придётся врать о том, что я якобы не успел досмотреть «мираж памяти».
Кое-как пододвинув к себе будильник и заведя его на 7:30 утра, я моментально провалился в глубокий сон.
Проснувшись от въедливого громкого сигнала, я, чертыхаясь, отключил будильник, после чего вновь рухнул на диван.
Изо всех сил стараясь не сомкнуть глаза, я лежал, потерянно разглядывая потолок. Все события сегодняшней ночи в один момент пролетели у меня перед глазами, пробудив внутри ощущение усталости и безнадёги.
С трудом поднявшись, я обхватил руками голову и поймал на себе хитрый взгляд Фёдора. Он, как всегда, сидел в своём любимом кресле-качалке, укутанный с ног до головы в плед.
Я попытался выдавить на своём лице улыбку, но она вышла слишком фальшивой и болезненной. Потерпев фиаско, я сразу же сдался и, потупив взгляд, уставился в пол.
– Утречко доброе, кхе-кхе! – произнёс Фёдор хрипло и, шмыгнув носом, принялся его быстро чесать. – Гляжу, приключения ночью были!
– Были… – едва слышно промямлил я и вздохнул. Затем, немного помолчав и набрав в лёгкие побольше воздуха, принялся рассказывать обо всех произошедших со мной за эту ночь событиях.
Фёдор слушал внимательно, лишь изредка кивая и шевеля волосатыми ушами.
Когда я всё-таки закончил, в комнате вновь воцарилась тишина.
Через какое-то время, глядя на мой лоб, Фёдор задумчиво произнёс:
– Шишара, конечно, у тебя знатная… Что скажешь «этим»?
Под «этими» он, естественно, подразумевал приходивших вчера агентов. Видимо, в том, что они заявятся к нам вновь, он тоже не сомневался.
– А что тут говорить? Рассказывать им о том, что я до конца просмотрел «мираж памяти», точно не собираюсь… Да и о том, что вообще в «Место» ходил. Незачем им это знать, – ответил я сипло и, обхватив руками колени, уставился взглядом в окно, сквозь которое в комнату пробивался свет тихого зимнего утра.
– А что касается, как ты выразился, «шишары», то… Скажу им, что ударился о косяк. О дверь, – ухмыльнувшись, выдавил я из себя слова.
Ощупав пальцами распухший бугорок на лбу, я, чуть помолчав, сипло добавил:
– Совру, в общем.
Не отводя глаз от окна, я боковым зрением заметил, как Фёдор с интересом посмотрел на меня. Молча. Изучающе. А затем, пару раз кратко кивнув, отвернулся уставившись взглядом в дверной проем.
С десяток минут мы сидели в полной тишине, погружённые каждый в свои мысли. Мне даже показалось, что я вот-вот снова провалюсь в сон. Но лишь только эта мысль успела закрасться в мой мозг и начать убаюкивать сознание, в тот же момент я услышал громкое «кхе-кхе».
Повернув голову, я посмотрел на кашляющего Фёдора. Стоя рядом с креслом-качалкой, он, не обращая на меня внимания, аккуратными движениями стелил на него плед. Как только с этим было покончено, Фёдор сделал пару шагов назад и, придирчиво оглядев результат своего труда, задумчиво произнёс:
– Хорошо… Так и скажи им. Хотя странные какие дела творятся вокруг тебя… Прямо странненькие!
После этого он, шмыгнув носом, деловито отправился на кухню заваривать себе чай.
– Да уж… А то я не вижу! – бросил я ему вслед и, поднявшись, натянул на себя одежду.
Чувствовал я себя по-прежнему крайне скверно. Предметы перед глазами время от времени начинали двоиться, а на спину и плечи давила невыносимая тяжесть.
«Как будто слона сверху положили», – почему-то подумалось мне.
Одевшись, я уселся за компьютер и, попивая приготовленный Фёдором чай, принялся бессмысленно двигать курсором по экрану, раз за разом прокручивая в голове события этой ночи. Так прошёл где-то час или немногим больше, пока трель дверного звонка не вырвала меня из пелены беспрерывной фрустрации. Поднявшись из-за стола и борясь с внутренним желанием во что бы то ни стало не открывать, я всё-таки побрёл к входной двери. Для меня было очевидно, что сейчас на лестничной клетке, в ожидании, томились агенты службы «Контроль».
Навесив на лицо выражение обречённой покорности, я, процедив сквозь зубы: «Входите!», открыл дверь. Они вошли. Это были всё те же двое, имён которых я не знал, да мне и не полагалось интересоваться такими вещами. Я жестом указал им в сторону комнаты, а сам бросил беглый взгляд на кухню, дверь в которую тут же закрылась. Фёдор, ровно как и я, явно не горел желанием лишний раз встречаться с этими типами. И, в отличие от меня, у него была такая возможность.
Пройдя в комнату, агенты тихо уселись на диван и взяли выжидательную паузу, после которой «лысый», не глядя на меня, произнёс:
– «Пульсатор» можно ваш?
В тот же момент его напарник, вынув сигарету, закурил. Спустя секунд десять он стал бегать растерянным взглядом по поверхности стола в попытках отыскать крышку, которую в прошлый раз я предоставил ему вместо пепельницы.
«Надо же, какой сегодня вежливый. Вчера ведь, не задумываясь, сразу на пол стряхивал», – подумал я, но вслух сказал лишь:
– Держите!
Взяв с подоконника ту самую крышку, я, не скрывая брезгливости, пододвинул её к нему. Курящий агент лишь криво ухмыльнулся. Поймав на себе вопросительный взгляд «лысого», я подошёл к сейфу и, небрежно вынув оттуда «пульсатор», передал его. Агент молча повертел устройство в руках, а затем, не поднимая глаз, спросил:
– «Мираж памяти» досмотрели?
Я попытался изобразить на лице максимальную беспечность и, начав зачем-то почесывать правую руку, ответил:
– Нет ещё, сегодня планировал.
«Лысый», продолжая вертеть в руках «пульсатор», какое-то время молча смотрел на меня, а затем, кашлянув, сказал:
– А и не надо смотреть! Нет там больше ничего интересного для вас! «Пульсатор» этот мы у вас заберём, а вам… ммм… вам выдадим новый. Так что собирайтесь, поедем в «Управление».
Я опешил. Вот куда-куда, а в «Управление» мне ехать совсем не хотелось. Да и в прошлом бывал я там крайне редко. Не того полёта птица, так сказать. Конечно, детство моё, если его можно было таковым назвать, прошло именно там, но на нижних подземных ярусах и при определённом доступе к некоторым зонам. Вдобавок после стольких лет проживания в четырёх стенах лишний раз возвращаться туда желания уж точно не возникало.
– Это обязательно? – я вопросительно посмотрел на них, сразу же получив в ответ два молчаливых кивка.
Обречённо вздохнув и ощутив, как апатия мгновенно захватывает меня в свои объятия, я начал неторопливо собираться. Как только со сборами было покончено, я, не глядя на агентов, проследовал в коридор. Бросив краткий взгляд на закрытую кухонную дверь и накинув куртку, я ухмыльнулся, представляя, как там томится сейчас Фёдор в ожидании момента, когда эти двое уберутся восвояси. Вот только, увы, вместе с ними придётся убраться и мне.
Оказавшись на лестничной клетке, я пропустил агентов вперёд себя и, закрыв дверь, стал спускаться следом за ними по лестнице.
На улице меня встретило солнечное, утратившее всю свою недавнюю серость, морозное утро. Ярко-синее небо украшали проседи плывущих куда-то вдаль облаков, а отражавшийся от свежих сугробов свет заставлял непрерывно жмуриться и прикрывать ладонью глаза.
Когда же я наконец сумел свыкнуться со слепящим меня светом, то увидел стоявшую чуть поодаль от подъезда чёрную машину, в тонированных стёклах которой отражалась часть нашего двора. На контрасте с белизной свежего утреннего снега её угловатый, украшенный хромированными молдингами кузов показался мне каким-то нереальным, словно бы специально нарисованным кем-то в пространстве. Двигатель машины не был заглушён. Нас ждали.
Я невольно улыбнулся от промелькнувшей мысли о том, насколько же это всё выглядит карикатурным: чёрная тонированная машина, два таинственных человека в строгой одежде и я, который под пристальными взглядами моих спутников сейчас усядется внутрь, скрывшись за чернотой стёкол. Непроизвольно фыркнув, я постарался сдержать накатывающий на меня приступ истерического смеха и, прикрыв рот ладонью, сел на заднее сиденье.
Слева и справа от меня с невозмутимым видом уселись агенты. Они оба как по команде одёрнули плащи и, одновременно хлопнув дверьми, сразу же уставились каждый в своё окно. Казалось, что о моём существовании они попросту забыли. Место водителя, как и соседнее от него сиденье, было отгорожено от нас скрывающим переднюю часть салона затемнённым стеклом. Все мои попытки разглядеть за ним хотя бы намёки на очертания того, кто был за рулём, оказались безуспешными.
Машина тронулась беззвучно и плавно, начав постепенно набирать скорость. Мы покатили сквозь заснеженные городские улицы в направлении места, о истинном назначении которого никто из проносящихся за машинными стёклами прохожих даже и не подозревал.
– Ваш отчёт по «Стражу» мы изучили и утвердили, – закуривая сигарету, произнёс напарник «лысого».
Молча кивнув в ответ, я вновь уставился в окно и продолжил наблюдать за проносящимися мимо заснеженными улицами, укутанными в цветные гирлянды деревьями и яркими витринами кафешек и магазинов. Я глядел на людей, которые, очнувшись от последствий новогодних торжеств и обновив календарь на ещё один год, начинали потихоньку заново жить свою суетливую жизнь.
– А ссадина откуда у вас? – услышал я голос «лысого».
Оторвавшись от созерцания улиц, я, растерявшись, посмотрел на него, кое-как сумев выдавить из себя:
– Ударился… об косяк…
Затем, чуть помедлив, уже более уверенным голосом добавил:
– Ночью дома темно было.
После чего снова уставился в окно.
– Об косяк, значит… – произнёс агент многозначительно и умолк.
Между тем проносящийся за окном яркий городской пейзаж успел уступить своё место невзрачной и унылой промзоне.
Быстро проехав вдоль бетонного забора, поверх которого в несколько рядов тянулась колючая проволока, машина замерла у ржавых ворот, створки которых, лязгая и дребезжа, разошлись в стороны.
Тихо въехав на огромную промышленную территорию, мы остановились перед бледно-серым зданием.
Глядя на его дышащие могильным холодом, поблескивающие от инея стены, я тяжело и обречённо вздохнул.
Пройдясь взглядом вдоль смотревших на нас тёмных оконных глазниц, я сместил фокус на ставни подъёмных ворот, через которые внутрь мог заезжать транспорт. Рядом с воротами находилась неприметная металлическая дверь – видимо, через неё мы должны были попасть внутрь.
«Промёрзшая шершавая бетонная коробка. Узнаю Управление… Во всей красе!» – саркастично произнёс я про себя.
Окружавшая здание заснеженная территория выглядела пустынной и заброшенной.
Лишь вдалеке, в отдельно огороженном сетчатым забором участке, можно было разглядеть торчащие из снега локаторы да небольшие вышки с горящими на них красными маячками.
Насколько мне было известно, для внешнего мира «Управление» значилось как заброшенная метеорологическая станция. Давно никому не нужная и бесконечно долго стоящая в очереди на списание. Но всё это, само собой, являлось ложной информацией, предназначенной для случайных глаз и ушей. На самом же деле внутри этой с виду мёртвой бетонной коробки, среди огромного количества подземных этажей, кипела жизнь, о которой мне мало что было известно. На самом деле я даже не знал, сколько всего там этих подземных этажей и каковы реальные размеры «Управления».
Не имея должного доступа, попасть в закрытые зоны для меня было попросту нереальной задачей.
Все двери требовали ключ-карту, а также последующее дополнительное подтверждение через сканирование сетчатки глаза. Вдобавок поговаривали, что самые важные секторы и вовсе охраняет патруль. Впрочем, сам я с ним ни разу не сталкивался.
«Выходите», – голос «лысого» врезался в мои воспоминания, словно нож в масло. Посмотрев на меня с явным недовольством, он мотнул головой в сторону и добавил: «Нечего здесь засиживаться!»
Оказалось, что оба агента уже какое-то время ожидали меня, стоя на улице, и это явно их раздражало.
Пролепетав что-то бессвязное в своё оправдание, я быстро выбрался наружу, захлопнув за собой дверь.
Встав в сторонке, я стал наблюдать за тем, что будет происходить дальше.
Напарник «лысого», как всегда, уже вовсю дымил очередной сигаретой. Лишь после того как от неё остался практически один фильтр, он бросил окурок в снег, затушив ботинком. После этого, повернувшись в сторону подъёмных ворот, он кратко кивнул.
Раздался лязгающий звук, и створка ворот, слегка дёрнувшись, с жужжанием поднялась вверх.
Мы пронаблюдали, как привезшая нас сюда машина, тихо шелестя шинами, скрылась внутри здания.
Когда створка ворот вновь опустилась, «лысый» бросил на меня краткий взгляд и, повернувшись, подошёл к металлической двери.
Я внимательно следил за ним. Мне было интересно, как он собирается действовать, ведь, как я уже подметил, никакой ручки у двери не имелось. Также я не заметил никаких намёков на дверной замок или замочную скважину. Абсолютно ровная, пусть и покрытая местами ржавчиной, металлическая поверхность.
Агент же, в свою очередь, немного потоптавшись у двери, засунул руку вглубь своего плаща и, повозившись, вынул из него белую пластиковую карту без каких-либо опознавательных знаков.
Повертев её в руках, словно выбирая нужную сторону, он приложил карту к левой нижней части двери и, подержав её так пару секунд, убрал обратно.
Я услышал глухой щелчок от срабатывания внутреннего механизма, после чего дверь, слегка выдвинувшись вперёд, бесшумно отъехала в сторону.
«Прошу», – произнёс «лысый», жестом приглашая меня пройти внутрь.
Я повиновался и сделал несколько шагов вперёд. Агенты последовали за мной, и дверь за нашими спинами закрылась.
Несколько десятков секунд мы стояли в полной тишине, окружённые непроглядной темнотой. Затем над нашими головами вспыхнул яркий, ослепляющий свет, и всё вокруг наполнилось громким механическим гулом.