bannerbannerbanner
Таежная полиция

Николай Леонов
Таежная полиция

Полная версия

* * *

Сознание возвращалось пульсирующей болью в задней части головы и удушливой прелостью, которая забивала нос и горло. Гуров осознал наконец, что лежит на животе на недавно скошенном сене, уткнувшись лицом в какую-то дерюгу. Он попытался пошевелить руками, но они были сцеплены наручниками. Да еще, кажется, вокруг какого-то столба.

«Где я?» Первая мысль ничего нового не добавила в восприятие окружающего мира. В голове гудело, лежать было неудобно. Тело затекло, и его бил озноб. Холодно! «Меня ударили по голове, и больше я ничего не помню». Гурову очень хотелось подтянуть ноги к груди, съежиться, свернуться калачиком, обхватить себя руками. И еще бы эту дерюгу на себя натянуть… И лежать так долго-долго, пока боль в голове не уйдет. Или хотя бы не притупится.

«Черт! Я же был не один…» И все события последних дней стали послушно, как по команде, всплывать в гудящей голове.

* * *

Совещание проходило в кабинете губернатора Забайкальского края. Губернатор Сипатов, баллотировавшийся на новый срок, в данный момент несколько нарушал установленные правила, но на это можно было временно махнуть рукой.

Это было не рабочее совещание, а очередное заседание его предвыборного штаба. До выборов оставался месяц, и сейчас в спешном порядке анализировалась угроза прохождения других кандидатов в губернаторы. Помимо самого Сипатова, в губернаторы метило еще трое: лидер местных коммунистов, глава одного из передовых районов края и мэр краевого центра. Последний, Геннадий Васильевич Андрейченко, был самой сильной фигурой в этом списке претендентов и реальным конкурентом Сипатову.

За два последних года Андрейченко сформировал преданную и сильную команду единомышленников, активно занимался социальной сферой и благоустройством. Он постоянно был на людях, постоянно маячил на фоне того или иного значимого события в городе, всячески подчеркивая свое участие. Надо отдать должное, Андрейченко в городе был популярен, а если еще учесть, что население Читы – почти треть населения края, то выводы и прогнозы для Сипатова виделись не очень утешительными. А еще Андрейченко открыто и уверенно конфликтовал с областной администрацией и умело бил в слабые места политики губернатора, не гнушаясь и использованием выкопанных из глубины прошедших лет компрометирующих фактов.

Вся команда Сипатова сходилась в одном – Андрейченко можно победить только одним мощным ударом. В конкурентной борьбе время было упущено, изменить баланс противостояния губернатора и мэра краевого центра до даты выборов уже невозможно. А этим ударом должны стать компрометирующие материалы на Андрейченко. Причем компромат должен быть такой убойной силы, чтобы одним махом лишить мэра народного доверия. А еще лучше – довести все до возбуждения уголовного дела.

Эти несколько месяцев, которые имелись в распоряжении Сипатова, должны были решить все. Как Андрейченко ни перестраховывался, как он ни был осторожен, но скрыть факты использования им служебного положения в корыстных целях до конца невозможно. Другое дело, что все так и останется на уровне домыслов и подозрений, а для того чтобы убрать мэра с дороги, нужны убедительные доказательства.

Сбором таких доказательств и занимались доверенные люди губернатора. Мэр Читы давно готовил свой эффектный бросок на Москву. Его не интересовала канитель с Государственной думой: слишком дорого и неопределенно. А потом еще и реноме свое поддерживать нужно, чтобы удержаться в депутатстве на несколько сроков. Андрейченко планировал свой естественный переход на работу ни много ни мало в правительство страны. Но для этого ему нужно было проявить себя в лидерах края, а остальное сделают поддерживающие его в Москве люди.

Эти мосты со столичными власть имущими Андрейченко налаживал давно. С помощью махинаций ему удалось организовать в Москве бизнес, который не особенно много доходов приносил ему лично. Доходы шли на прикорм поддерживающих его людей. И достаточно было вскрыть эту цепочку, наметить хотя бы преступный источник денег здесь на организацию бизнеса в Москве. Достаточно было определить, кто там, в Москве, кормится от Андрейченко, дети и ставленники каких высокопоставленных столичных чиновников являются соучредителями и руководителями. И тогда ситуация начнет развиваться в сторону краха Андрейченко, все покатится как снежный ком. Проверки, инициируемые на основе компромата, в любом случае дадут факты злоупотреблений, вскроют преступную связь с Москвой. Этого для начала будет достаточно. А потом, когда скандал станет неизбежным, Москва сдаст Андрейченко следователям, чтобы обезопасить себя. Удастся посадить мэра или нет – не важно. Главное, что он уже будет политическим трупом.

Много денег потратил Сипатов на поиск компромата, очень много, и не своих. Тут губернатор тоже не был чист, но он надеялся успеть свалить конкурента первым. Нанятые в Москве и в Чите люди рыли носом землю, подкупали, шантажировали. На положительный результат можно было рассчитывать в самое ближайшее время.

Когда все вопросы были закончены и губернатор отпустил своих помощников, он тут же по внутреннему телефону велел вызвать к нему Яковца.

Петр Зиновьевич, погруженный в свои мысли, все еще сидел за столом для совещаний. Дородное лицо с высоким лбом и густыми бровями было сосредоточенно-хмурым. Бывший профессор Сипатов давно уже избавился от эмоций на работе, научился держать их при себе. По крайней мере, подчиненным он их никогда не показывал, оставаясь всегда ровным и выдержанным. Петр Зиновьевич машинально разглядывал герб области, висевший над его рабочим столом. Это была одна из тех памятных побед, которые будут помнить и простые люди, и местные политики. Такое позволяет остаться в истории, и этот факт тешил самолюбие губернатора.

Когда-то Сипатов был не только инициатором, но фактически и соавтором этого геральдического символа региона. В золотом поле летел орел с луком и стрелой в когтях. Петр Зиновьевич немало порылся в архивах и исторических хрониках. Орел всегда был официальным символом сибирской земли. И именно это изображение было скопировано с государственной печати «Сибирские земли Даурских острогов» XVII века. Сипатов до сих пор, спустя много лет, помнил почти слово в слово текст Положения, которое он сочинял и которое было утверждено в конце концов областной думой.

Да, непростые, насыщенные были времена. Петр Зиновьевич всегда отличался хорошо подвешенным языком и умением точно изложить основную мысль, сыграть на настроении большинства. Как там было сказано? «Изображение летящего орла символизирует героические поколения первопроходцев». Вот только изображение своего флага не удалось отстоять. Приняли другой вариант, простой трехцветный.

Сипатов был в прошлом ученым-историком, преподавал в Забайкальском государственном гуманитарно-педагогическом университете. Было время, когда он претендовал на должность ректора, но веса и поддержки тогда Сипатову не хватило. Потом грянул капитализм – и закрутилась жизнь в Забайкалье в ту же непонятную сторону, что и по всей России. Сипатову припомнили конфронтацию с нынешним ректором, и пришлось Петру Зиновьевичу уходить из вуза. Хорошие знакомые нашли ему место заместителя руководителя краевого архива. Потом Сипатов стал советником губернатора, некоторое время успешно возглавлял культуру края в качестве руководителя краевого министерства.

И постиг Сипатов все явные и скрытые тактические ходы в политической борьбе, поднимаясь все выше и выше по карьерной лестнице. Теперь в нем уже не узнавали того интеллигента-профессора, каким он был, пытаясь занять место ректора университета. Пытался деликатно, цивилизованно, в открытой борьбе. Теперь ему самому уже было смешно сознавать, каким он был тогда наивным простачком. Тогда бы ему сегодняшний опыт, закалку…

Дверь кабинета отворилась без стука, и в проеме показалась коренастая фигура ближайшего помощника и советника губернатора, «офицера для особых поручений», как шутили в окружении Сипатова. Яковец в прошлом в самом деле был офицером и служил когда-то в военной прокуратуре.

– Заходи, Павел Борисович, – кивнул Яковцу губернатор, со вздохом поднимаясь от стола совещания и направляясь к своему рабочему столу. – Есть новости?

– Новостей много, – приятным баритоном ответил Яковец, – только не все они хорошие.

– Давай по порядку, – кивнул Сипатов на кресло возле приставного стола.

Яковец неторопливо подошел, расстегнул пиджак и уселся в кресло. Губернатор терпеливо ждал, зная обстоятельность своего помощника и что тот не начнет рассказывать, пока обстановка не будет соответствовать. Не любил этот бывший прокурорский работник разговаривать на ходу или между делом, и с этим приходилось мириться.

– Работа выполнена в том объеме, в каком мы ее заказывали, – заговорил наконец Яковец. – Не все, что хотелось бы, существует в оригиналах, многовато ссылок и копий, но и этого достаточно, чтобы инициировать следствие.

– Конкретнее, Павел, конкретнее, – не выдержал наконец Сипатов. – Что там накопали, как мы это можем использовать? Учти, если это мелочь, то Андрейченко сразу начнет обороняться. Он-то поймет, кто все это против него затеял. И тогда у него будет время пустить в ход свои контраргументы и свой компромат. Результат, сам понимаешь, может оказаться губительным для обоих.

– Разумеется, – кивнул головой Яковец. – Материал основательный, все можно подтвердить встречными аудиторскими проверками. Исключительно подлоги и скрытые откаты. По предварительным подсчетам, он прикарманил бюджетных денег на сумму около двухсот миллионов.

– Всего? – искренне удивился Сипатов.

– Это только за последние четыре года, – поспешно пояснил Яковец. – Нам нужно основание для глобальной проверки и, в оптимальном варианте, для возбуждения уголовного дела. Для этого сумма достаточная. Но проверка наверняка вскроет и прошлые его дела, и нынешние параллельные, до которых мы еще не докопались.

 

– В каком виде все эти материалы?

– Часть в виде ссылок на номера и даты документов. При проверке их легко будет отыскать. Часть в виде ксерокопий, сканированных документов, скопированных в соответствующих фирмах из базы программы 1С. Ну, и схемы прохождения денег.

– Да, Паша, не очень ты меня обнадежил, – вздохнул губернатор. – Пока мы в Москве организовываем проверку, пока убеждаем и заинтересовываем нужных людей, информация может уйти. Тогда у Андрейченко и его партнеров будет время уничтожить документы, подменить их.

– Я предлагаю немного другой план, Петр Зиновьевич. Мы начнем все здесь, у нас. Материала достаточно для прокурорской проверки. Пока вы тут у власти и пока краевой прокурор ваш человек, мы сможем ударить разом, благо теперь знаем, в какие точки одновременно бить. Насколько я понял, нас интересуют пять-семь фирм тут, в Забайкалье, через которые происходила утечка бюджетных денег. Оснований для ареста Андрейченко формально достаточно – мера пресечения выбирается исходя из возможности подследственного влиять на ход расследования и сокрытия неопровержимых улик. А вот с постановлением прокуратуры нам легко будет разговаривать в Москве. Там поймут, что это уже не шутки, и начнут свои игры. Те, кто помогал Андрейченко, обязательно являются чьими-то конкурентами, их захотят убрать с дороги, поприжать, сделать более сговорчивыми. Москвичей мы особо не зацепим, поскольку Генпрокуратура – это особое государство. Но фирмачей в основном нам сдадут. И Андрейченко сдадут. Он пока слишком маленькая фигура в столичных играх.

– Да, мы на это как раз и рассчитывали, когда кашу заваривали, – согласился губернатор. – А везут документы люди надежные? Тут ты все предусмотрел?

– Еще не везут. Мне сообщат, когда и каким транспортом их отправят.

– Чего тянуть, Павел? – нетерпеливо спросил Сипатов. – Самолетом! Несколько часов, и они здесь.

– Петр Зиновьевич, – Яковец навалился грудью на стол и посмотрел губернатору прямо в глаза. – Люди, которые во всеми этом замешаны, не гнушаются ничем, когда вопрос стоит о деньгах. О больших деньгах! Андрейченко с его аферами для них мелочь, пока они не включили его в большие игры. Но компромат на него ударит и по ним. А им это не нужно. Поверьте мне, они пойдут на все, чтобы этот компромат не всплыл. А они, Петр Зиновьевич, привыкли свои проблемы решать. Причем сразу и кардинально! Я не хочу, чтобы на моей совести повисли жизни сотни пассажиров и экипажа самолета. Пусть лучше пострадает один курьер; в конце концов, мы с вами жизнями тут не рискуем. Не удалось, так не удалось. Нет, документы поедут поездом или их повезут на машине. Там смогут запутать следы и свести риск захвата документов к минимуму.

– Ладно, ладно, – недовольно пробурчал губернатор. – Тебе виднее.

– Жаль только, что вы меня не всегда слушаете, – усмехнулся Яковец. – Надо было с самого начала пристегивать к нашей команде краевую ФСБ. Почему вы так не доверяете генералу Шамаеву?

– Да потому, Паша, что начальник Управления ФСБ играет только в свои игры. Ты еще не понял, что он с самого начала, со своего появления у нас стал держаться особняком? Он ни с кем не близок и не идет ни на какие неформальные контакты.

– Его можно понять, – развел руками Яковец. – У него тут две границы под боком.

– Да, граница… А ты знаешь, Павел, откуда Шамаев пришел на должность начальника Управления края? Не знаешь, а я тебе скажу. Из контрразведки.

– Ладно, черт с ним, с этим Шамаевым, – хлопнул ладонью по столу Яковец. – Вижу, что вы нервничаете. Давайте сделаем так: я вылетаю в Москву и сам буду негласно следить за курьером. Глядишь, замечу опасность раньше его, глядишь, успею вмешаться…

Сообщение пришло на мобильный телефон, когда Яковец уже прошел досмотр в аэропорту. «Курьер выезжает завтра утром 340-м поездом. Встречать в Чите. Встречающий должен по прибытии поезда зайти в 3-е купе и спросить: «Кто здесь хирург?» Хирург – это кличка курьера. Отзовется девушка-блондинка».

Яковец чертыхнулся и машинально посмотрел на часы. Он чуть было не опоздал со своим участием в операции. Самолет летит из Читы в Москву восемь часов. Случись нелетная погода, заверни диспетчеры борт куда-нибудь в Ярославль, пока не принимает Москва, – и все. А ведь еще надо умудриться купить билет на этот поезд… Но это Яковца волновало уже гораздо меньше. Он имел массу талантов, в том числе и достать то, что другим не под силу.

* * *

– Ты же дома с ней простился утром! Удачи пожелал, творческих успехов, – продолжал ерничать Крячко. – Или соскучился уже, юноша?

Гуров только улыбался в ответ, бережно держа в руках букет алых роз. До вокзала оставалось совсем немного, но и до отхода поезда – тоже. Мария сегодня уезжала с труппой театра на гастроли в Новороссийск. Конечно же, утром они попрощались и сказали друг другу все нужные и нежные слова. Собственно, говорить они их начали еще со вчерашнего вечера.

Эта разлука предвещала весьма заманчивую встречу. Гурову давали отпуск! После командировки он летел в Новороссийск, где они с женой должны были провести две незабываемые недели. Правда, Марии придется совмещать отдых со спектаклями, но вот Лев собирался на две недели отрешиться от всего земного и суетного. Только море, пляж, солнце и местная кухня в уютных заведениях.

– Тебе, Стас, не понять, – наконец изрек Гуров, покосившись на Крячко, который бешено выкручивал руль, лавируя в потоке машин. – Ты не романтик, ты – прагматик. Это ведь ни с чем не сравнимое удовольствие – сделать женщине сюрприз, лишний раз подчеркнуть свою любовь к ней.

– Сюрприз? – ехидно переспросил Крячко. – Ни за что не поверю, что за столько лет совместной жизни Маша не изучила тебя и твои романтические выходки. Она, конечно, сделает удивленное и обрадованное лицо. Но, уверяю тебя, мой пылкий влюбленный, это будет игра. Превосходная актерская работа, потому что Маша удивится несравненно больше, если ты сейчас не появишься с цветами на перроне.

– И опять ты со своим прагматизмом ничего не понял! Ожидаемый сюрприз тем и сладок, что он сбывается.

Гуров почти бежал по перрону, вглядываясь в пассажиров и провожающих возле вагонов. Он не знал номера вагона, в котором поедет Мария, но надеялся понять, где именно поедут артисты. Это было не так уж и сложно, учитывая помпезность всей процедуры выезда на гастроли столичного театра. Помимо известных лиц и представителей богемы, около вагона должна тереться как Минимум пресса. А как максимум еще и телевидение.

Марию Гуров увидел сразу, несмотря на то что ее с несколькими подругами окружала небольшая толпа провожающих от администрации театра, министерства культуры и кого-то еще. Телевидения не было.

По глазам жены, когда она его увидела, Гуров понял, что Крячко был прав. Она очень бы удивилась и несколько расстроилась, если бы он не приехал на вокзал. И, конечно же, Маше было страшно приятно. И отношение мужа, и зависть подруг, и восторг околотеатрального люда…

Гуров протиснулся к жене, протянул цветы и поцеловал в щеку возле самых уголков губ – туда, куда она любила, чтобы он ее целовал.

– Боже! Настоящий полковник, – с некоторым ехидством звонко раздался рядом женский голосок.

– Будь у меня такой муж и поклонник… – томно заметил другой голос, но его быстро перебил третий:

– А лучше и муж, и поклонник.

В ответ грохнул многоголосый хохот.

– Чувствуешь, как они все тебе завидуют? – многозначительно шепнул Гуров жене на ухо. – А если я появлюсь еще и там… И потом, когда мы будем проводить фантастические дни…

– Гуров! – Мария отстранилась и с шутливым негодованием посмотрела на мужа. – Мне не нравится слово «если». Ты что, уже придумываешь причину, по которой не приедешь в Новороссийск?

Дожидаться отправления поезда у сыщика не было времени. Да и приезд на вокзал нужен был Гурову больше для того, чтобы Мария не волновалась и не подумала ничего плохого о предстоящей командировке мужа в Сибирь. Он преподал ее как рутинную проверку в краевом центре оперативно-розыскной работы. Неделька-другая, не больше.

В кабинет Орлова сыщики вошли вдвоем. Генерал посмотрел на полковников, потом нагнулся к селектору и попросил секретаршу:

– Сделай нам кофейку… А лучше тащи целиком чайник. Там печенье осталось у тебя какое-нибудь? Тоже неси. И меня ни для кого нет. Даже для министра.

Гуров внимательно посмотрел на начальника, потом кивнул головой Крячко и указал на кресла возле журнального столика у окна. Он понял, что предстоит обстоятельное и долгое обсуждение предстоящей операции. И Орлов, который очень давно и хорошо знал обоих своих подчиненных, собирался обсуждать ее не как начальник из своего кресла, а как старший товарищ, как опытный опер-профессионал.

– Чего опоздали? – как бы между прочим поинтересовался Орлов, выходя из-за стола. – На вокзал, что ли, заскакивали?

– О как! – Гуров смущенно покрутил головой. – Стасу аппаратуру в машину воткнули?

– Я ж тебя, Лева, знаю, – улыбнулся генерал. – И газеты почитываю. Думаешь, не знаю, что Маша на гастроли укатила? Эх! Скоро на море рванешь…

– Древние говорили, что боги смеются, когда мы рассказываем о своих планах, – заметил Гуров. – Я, конечно, не суеверный, но вслух предпочитаю не мечтать.

– Ага, – вставил Крячко. – И вы вчера вечером об этом дома совсем не говорили, не строили планов…

– Ну, ладно, – сделал Орлов серьезное лицо и уселся в кресло. – Давайте пока о наших планах. Надеюсь, боги нас не осудят. По имеющейся на сегодняшний день и на данную минуту информации, можно полагать, что криминогенная ситуация в Чите сложная. И я далек от того, чтобы предполагать, что это простое бездействие местных органов и расхлябанность.

– И насколько полиция в Чите срослась с криминалом? – сразу же стал уточнять Гуров.

– А вот на этот вопрос мне ответите вы, когда вернетесь, – вскинул бровь Орлов. – Кого они там «крышуют», кого покрывают? Или сами заделались местной мафией. Очень меня интересует личность мэра краевого центра. Мне тут намекнули, что парень имеет далеко идущие цели и не очень чистые руки…

– А что же только намекнули? – ехидно спросил Крячко. – Чего же прямо не сказали, в чем он там замешан? Или хотя бы с какого края копать?

– Видишь ли, Стас, – терпеливо ответил генерал, – те люди, которые мне намекнули, не будут играть в открытую. Как и не будут участвовать в разоблачении. Нам слили информацию и отошли в сторону. Мол, хотите – копайте, не хотите – не копайте. Но было бы желательно, чтобы копнули. Я почему вам это разжевываю? Во-первых, чтобы вы не думали, что мы выполняем частные заказы. Мы пользуемся оперативной информацией, хотим приложить руку к чистоте наших рядов. А во-вторых, чтобы вы там не расслаблялись. Если есть заинтересованные в этом, то найдутся и заинтересованные в обратном.

– Ну, этот парадокс природы нам напоминать не надо, – поморщился Гуров. – Давно усвоили, что чем крупнее рыба, чем выше она плавает, тем мутнее вокруг нее водица.

Несмотря на обыденность обсуждения командировки, сыщики поняли, что дело предстоит не совсем обычное. Чаще они выезжали с четким заданием и не менее четкими установками. В этот раз им придется во всем ориентироваться на месте. Решать самим, кто тут друг, а кто враг. На кого можно опереться, а кого нужно опасаться. Очень запросто может оказаться, что на мэра гонят напраслину именно потому, что он честный чиновник, неуступчивый политик и его надо свалить чужими руками. Значит, могут подсовывать компромат, могут и подставу устроить, чтобы организовать скандал в преддверии очередных выборов.

Гуров усмехнулся тому, что оказался прав в своих предположениях. Орлов подтвердил, что грядут именно выборы в губернаторы края и что мэр краевого центра – один из претендентов на этот пост. Это сообщение настораживало вдвойне. И именно поэтому сыщики стали настаивать на том, чтобы ехать в Читу порознь и действовать там не совсем обычным порядком.

– Я полечу самолетом, – с видом заговорщика рассказывал Крячко о планах, которые они с Гуровым разработали, – с официальным письмом и официальными полномочиями. Обычная рутинная проверка. А Лева поедет поездом. И появится там чуть позднее, нелегально.

– Что-то вы тут перемудрили, – с сомнением сказал Орлов.

– Почему же, – вмешался Гуров. – Два сыскаря из главка в одно место! Слишком заметно и подозрительно. К тому же с табельным оружием. Его ведь в самолете светить придется, разрешение показывать. Нет, Стас полетит налегке, а я поездом со своим и его оружием. И по оперативному паспорту, чтобы моя фамилия нигде в проездных документах и диспетчерских пунктах не фигурировала. Нужно, чтобы к завтрашнему дню в техническом отделе мне изготовили дорожную сумку с двойным дном из пенопласта. А в пенопласте – две выдавленные ниши под пистолеты и под мое удостоверение. Стас успеет в Чите сориентироваться, а я приеду через четыре с половиной дня на поезде и включусь в оперативную разработку по его «наколкам». SIM-карта мне тоже нужна другая, не на мое имя.

 

– Вы там только войны не затевайте, шпионы! Мне нужна пока оперативная информация, на основании которой можно подключать остальные департаменты и прокуратуру и устраивать масштабные проверки. Надежная, добротная и точная оперативная информация. А дальше рыть будут другие.

* * *

В предвечерней тишине над рекой Ингодой раздались истошные крики. Два голых тела выскочили из бревенчатой баньки и с воплями бросились в ледяную воду. С довольным уханьем и шумным плеском молодые мужчины охладили разгоряченные тела и потрусили назад, шлепая босыми ногами по траве и красной тротуарной плитке, которой была выложена дорожка к реке.

Андрейченко после парной окунаться в холодную воду не пошел, предоставив это занятие своим ближайшим помощникам и доверенным лицам, с которыми частенько уединялся в загородном доме. Как правило, баня, шашлыки и умеренная выпивка сопровождали обсуждение наиболее насущных дел и получение помощниками щепетильных заданий от своего шефа – мэра города.

Геннадий Васильевич сидел в просторном предбаннике с сигаретой, блаженно вытирая пот с широкой волосатой груди, видневшейся из-под распахнутого вафельного банного халата. Помощники – Славик и Тимоха – ворвались голые, раскрасневшиеся от ледяной воды еще больше, чем от парной. Оба бросились под горячий душ. Шеф сказал, что хватит веселиться и пора поговорить о делах. А то бы опять в парную нырнуть!

Андрейченко некоторое время снисходительно наблюдал, как щуплый подвижный Славик и плечистый Тимоха плескались.

– Ну, хватит веселиться! – крикнул он наконец своим помощникам. – Давайте сюда, оболтусы!

Геннадий был высоким статным черноволосым красавцем и умел нравиться людям. Не столько внешними данными, сколько общительным характером, умением помнить всех и сразу просчитывать, кто чего стоит и когда может пригодиться. Люди давно пользовались его советами и помощью. Еще в те времена, когда молодой Геннадий Васильевич ничего собой не представлял – так, помощник депутата. Но Андрейченко уже в те времена не чурался бросаться помогать всем, независимо от того, мог он помочь в самом деле или нет. Доходило до того, что он смело обещал родителям поступление их чад в вуз. Правда, в тех случаях, когда был почти уверен, что абитуриент и сам может успешно сдать экзамены. В большинстве случаев так и происходило, и Андрейченко скромно принимал благодарности. Но ни в коем случае не материальные, от них он категорически отказывался. Его просто запоминали, как человека, который всюду и ко всем вхож.

Потом на него сделали ставку как на молодого энергичного руководителя и решили выдвинуть марионеточным депутатом в местную думу. И там он уже начал проявлять все свои природные таланты. Его оценили, ему стали доверять, в нем увидели политика, его признали не только за своего, но и за равного.

Андрейченко умел руководить и любил это делать. И сознание, что он может достичь в жизни большего, пришло неожиданно два года назад. Нашлись и люди, которые захотели ему в этом помочь, сделать своим инструментом, но не здесь, в Забайкалье, а уже в Москве. И ему посоветовали, как начать работу по возвышению и прикармливанию движущих его сил. Замаячила впереди путеводная звезда в виде хорошей должности при своем человеке в Министерстве сельского хозяйства. И как раз в тех его недрах, где занимались распределением субсидий, резервов – как раз около того загадочного места, которое во все времена называлось «закромами родины».

Наконец помощники водрузились за стол с мокрыми волосами, обернутые по пояс в простыни. С молчаливого согласия шефа махнули по стопке водки, смачно закусили соленьями. Славик был юристом и негласным помощником мэра во всех его махинациях, обеспечивая максимальную их юридическую безопасность и легальность. Тимоха – бывший майор милиции из краевого УВД, которого Андрейченко спас от уголовного наказания и вовремя замял дело, – выполнял самые разнообразные поручения и был нештатным начальником службы безопасности лично Андрейченко. Он умел добывать информацию о делишках неугодных людей, подставлять их, организовывать неприятности и многое другое, что граничило с деяниями, предусмотренными Уголовным кодексом.

Сегодняшняя парная было посвящена очередному важному делу. Краевые чиновники не спешили подписывать разрешение на рубку леса и выделение под это расширенного участка на северо-востоке края. Причина была не столько в том, что выделение делянок было незаконным. Тут как раз все было нормально, хотя и притянуто за уши, но большого нарушения не предполагалось. Просто два чиновника на разных уровнях тянули одеяло на себя. Один отстаивал интересы одного разработчика, второй – другого. У Андрейченко был свой, «московский» интерес к этим делянкам, но светиться с этим интересом было запрещено. Вопрос следовало решить негласно и в пользу третьего разработчика.

Помощники все подготовили правильно и взахлеб рассказывали сейчас о ситуации, которую они создали. Через надежного человека была подана информация, что один разработчик ведет грязную игру и по неосторожности спалил уже двух чиновников на взятках в соседних областях. Якобы на него готовится следственный «фас». Чиновник тут же отказался вообще решать этот вопрос. Второго заготовителя убрали с дороги, приостановив его лицензию. Нарушения были не очень серьезными, но оснований формально хватало.

У ворот скрипнули тормоза подъехавшей машины. Макарыч – сторож и дворник загородного дома мэра – хлопнул калиткой. Через минуту зажужжал электромотор раздвижных ворот. Значит, приехал кто-то из своих, но Геннадий Васильевич никого не ждал и не приглашал. Жена? Какого ей…

– Добрый вечер честной компании! – без улыбки поприветствовал мэра и его помощников вошедший сухощавый мужчина лет сорока пяти с жестким лицом, которое казалось лишенным эмоций самой природой еще при рождении.

Андрейченко молча и настороженно смотрел на гостя, который, смахнув рукой несуществующую пыль с лавки, уселся, плеснул себе в чистый стакан минеральной воды и залпом выпил. Шумно выдохнув с видом человека, который не пил весь день, гость с прищуром посмотрел на Славика и Тимоху.

– Давайте, ребятки, попарьтесь еще, – велел Андрейченко.

Этого человека Геннадий Васильевич недолюбливал, но терпеть приходилось. Яков Михайлович Санин был ставленником его московских друзей, посредником в общении. Еще два года назад, когда Андрейченко был в столице, ему представили Санина и сказали, что общаться будут через этого человека, что он доверенное лицо и в состоянии решить множество вопросов. В какой области, не уточнили. Это был фактически приказ, намек на то, что он, Андрейченко, повязан с москвичами так плотно, что возражать и отказываться права у него уже нет. Спустя несколько месяцев Андрейченко удалось установить, что Яков Санин живет в Чите и уроженец Читы, но каким образом он связан с московскими партнерами, выходец из каких структур, так и не установил.

– Ну, в общем, как мы и предполагали, Геннадий Васильевич, – закурив и уставившись на мэра бесцветными глазами, сказал Санин, – игра пошла по-крупному. Губернатор подсуетился и наскреб на вас компромат, который обеспечит ему победу в выборах на второй срок, а вам в лучшем случае… – Санин сделал в воздухе рукой с сигаретой неопределенный жест.

– Кто «мы»? – глаза Андрейченко сузились. – Какой компромат?

– Мы – это мы с вами, – спокойно ответил Санин, пуская струю дыма в потолок. – Мы же говорили о такой возможности. И не так давно. Какого рода материалы, я не знаю, и из какого источника – тоже. Информация вытекла из окружения губернатора. Найдем материалы – узнаем и источник, и степень угрозы.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru