Алексей Михайлович Рутенбург
О камнях и судьбах
Ради жизни!
Кагосима выглядел самым счастливым человеком, но всё-таки порой Тацуми улавливал тяжесть в его глазах. Так бывает, когда уходишь из зала ожидания, оставляя свои вещи. Ты прекрасно понимаешь, что брать у тебя абсолютно нечего. От этого ты чувствуешь лёгкость, непринуждённость, но в тоже время на тебя слегка давит какая-то досада. Некая горечь. Ведь хочется, чтобы было что-то ценное в твоих вещах. Надоело уже шататься по миру без гроша в кармане. И непонятно… С одной стороны, радуешься любой мелочи, каждой маленькой победе. С другой – как-то всё уже осточертело.
Такую горечь видел в глазах Кагосимы Тацуми Хэйдо. Там, где-то на самом дне глазных яблок. Это тревожило доктора, он позвал товарища вместе сходить на обеденный перерыв, тот охотно согласился. Хэйдо поинтересовался – как обстоят дела с новой знакомой. На удивление, отлично. Они подходят друг другу как две капли воды. Вместе играют, имеют много общего, но именно в разговоре про неё Кагосима приобретает вид побитой собаки.
Человек не может долго сохранять концентрацию, и под вечер медицинский работник впервые повысил голос на Йоко. Это было на него не похоже, ведь он всегда с ней был обходительным и мягким.
Девушка еле сдержала слёзы, и это несмотря на то, что он даже не крикнул, а только повысил голос. Всё-таки она очень маленькая и ранимая.
Тацуми Хэйдо вышел во двор и увидел Кагосиму с сигаретой в руках.
– Ты губишь своё здоровье, – предостерёг доктор.
– Я знаю, – печально ответил молодой человек.
– Что с тобой происходит? Что-то случилось? –Тацуми чувствовал, что сейчас, когда они были наедине, лучший момент для откровенного разговора.
– Не знаю, Хэйдо. Странное чувство, безумно много эмоций и горячая голова.
– Рассказывай, – предложил врач.
– Я даже не знаю, – горько усмехнулся Кагосима. – Я словно хочу окунуться в эти отношения с головой. Отдаться им. Почувствовать себя кому-то нужным. Но не верю, что всё может сложиться хорошо и злюсь. На себя, на весь мир, на свою жизнь. Я испытываю такую ненависть. Это всё одновременно живёт во мне и не даёт жить друг другу.
– Тебе надо разобраться в себе. Понять в чём причина твоего страха.
– Какого страха? – Удивился Кагосима. – Я ничего не говорил про страх.
– Ты боишься быть счастливым, поэтому строишь для себя препятствия. Многие наши проблемы идут от нашей же собственной головы, – объяснил доктор. – В чём причина? Что не отпускает тебя?
– Моё прошлое, – снова горько усмехнулся Кагосима.
– Сбрось оковы былого, этот камень из прошлого убивает твоё настоящее и губит твоё будущее.
Парень выкинул недокуренную сигарету и потёр лицо руками.
– Когда мне было двенадцать, я начал общаться с компанией девчонок из параллельного класса. Из всех них мне очень нравилась одна, хоть я этого тогда и не понимал. В таком возрасте всё выглядит очень наивно и безобидно. Мы вместе слушали музыку, играли в игры. Для нас даже ходить, взявшись за руки, не было чем-то страшным и обязательным. Мы узнавали друг друга и привязались друг к другу как братик и сестричка. А потом неожиданно быстро нам исполнилось по шестнадцать, и у меня внутри всё начало пылать к ней. Я думал, что без неё просто не смогу больше жить. Чувствовал боль в груди и как меня переполняли эмоции каждый раз, когда мы были рядом. В один вечер я осмелился признаться ей в своих чувствах, но она тогда ничего не сказала. Первый поцелуй был прекрасен. Я ощущал, как природные инстинкты заставляют меня всё делать правильно, единственное, что меня смутило это солёный привкус слёз. Это я плакал от счастья или она от чего-то другого…, – Кагосима замолчал и уставился в одну точку. Он вновь переживал целое цунами былых переживаний, целый ураган тех эмоций.
– Продолжай, я всё-таки доктор, но куда важнее, что я – твой друг, – успокаивал Тацуми своего собеседника. А у Кагосимы предательски потекли по щекам слёзы.
– Мне было семнадцать, – вдохнул рассказчик. – У нас с ней ничего не было, а она забеременела. Вот и конец, – тяжело с паузами проговорил Кагосима. – Я тогда месяц по отелям для влюблённых с проститутками ходил и впервые напился. В какой-то момент чуть не покончил жизнь самоубийством. Уехал, чтобы всё начать сначала, но от себя убежать так и не смог. Сколько лет прошло, а сейчас всё снова навалилось на меня, и я не знаю – что мне делать.
– Ты хотел начать всё с чистого листа, так начни. Пригласи новую знакомую на свидание. Пройди с ней счастливую реабилитацию от своей несчастливой трагедии. Да, если мы будем копаться в прошлом людей, то везде отыщем такие страсти, что ужаснуться можно будет. Все в молодости (в ранней, скажем так, потому что я даже сейчас не считаю себя старым, а мне почти тридцать) совершили множество неприятных дел. Или с ними произошли очень неприятные события. Человек очень неразборчив в выборе багажа, он старается сохранить с собой всё и ещё называет это жизненным опытом. Опыт – это усвоенный и отпущенный урок, а не сумка камней за плечом и вечная картина страданий хлеще «Бурлаков на Волге».
Кагосима удивлённо посмотрел на доктора.
– Так что же – жить дальше, словно ничего не было?
– Нет, жить, несмотря на то, что было. И ни в коем случае не позволять тому, что было отравлять твою нынешнюю жизнь. Не только у кошки девять жизней, человек тоже имеет право начать всё с чистого листа. Вот и займись этим.
– Вот и займусь! – Как-то воодушевлённо крикнул Кагосима.
– К чёрту камни! – Крикнул Тацуми.
– К чёрту камни! – Подхватил Кагосима.
– К чёрту стены! – Продолжал доктор.
– К чёрту стены! – Разошёлся медицинский работник.
– Ради жизни!
– Ради жизни!
14.04.2022
Кто, если не мы
Что всё это значит? Взгляд в глаза человеку, которому необходима помощь. Молчаливая просьба, мольба, но такое странное чувство, будто бы он знает, что что-то должно произойти и заведомо никого ни в чём не обвиняет. Глаза почти уснувшего, уже не страдающего и ни о чём не переживающего человека. Тихий крик: «Не бойся, ты не виновен!»
Тацуми задрожал, его не трясло, руки подчинялись голове, зуд проник под кожу. Прямо в черепную коробку. Музыка осциллографа слегка успокаивала и убаюкивала присутствующих в операционной. Кагосима, как всегда, был ответственным за музыкальное сопровождение, но доктор слышал только высокое механическое прерывающееся пищание. Его что-то тревожило. Сегодня не было лёгкости, только какая-то тяжесть внутри него, а из головы не выходит тот взгляд. Может, это всего лишь последствие ночного дежурства?
Прерывающийся звук заставляет держать себя под контролем. Концентрироваться, откидывать лишние мысли и чётко, правильно выполнять свою работу. Но что происходит с сознанием, когда на всю операционную звучит другой звук? Пронзительный, долгий, тревожный, отравляющий твоё существование. Всю жизнь бы не слышать его. Приборы сигнализируют, что что-то не так. И уже абсолютно каждый занят спасением жизни, ведь для этого они там и находятся.
И не играет музыка Баха, как и других великих композиторов. Сейчас звучит симфония покидающей человека жизни, а весь медицинский персонал старается поймать её за хвост и вернуть в тело на операционном столе. Он, человек на столе, казалось, был умнее их всех. Он словно знал, что всё так и будет. Всё так и должно быть, он пытался ему сказать…
И уже всё кончено и бесполезно, но товарищи в масках, халатах не желают опускать руки, и продолжают бороться. Вот оно – эмоциональное дно, полное опустошение. Всё это испытал Тацуми Хэйдо. Душ из холодного пота по всему телу. Слабость внутри, жжение в кончиках пальцев. Тяжелое гудение в голове.
А после собрать себя по частицам, словно разбитую фарфоровую чашу, чтобы со всего маху разбиться вновь. Тяжёлые шаги, потеря в пространстве. Подойти к ожидающим чуда людям, убрать руки в карманы, чтобы там незаметно для всех сжать их в кулаки и почувствовать, как ногти впиваются в ладони до крови. Шаг замедляется. «Они же ничего не знают. Они ещё верят и надеются, что всё будет…. Но ничего уже не может быть».
Вдохнуть полной грудью, не стоит лишний раз моргать, иначе сам закроешь глаза и уже будешь не в силах их разжать. Представиться и, ощущая груз, считая себя виновным, прятать страшные слова за термины, что понятны немногим. Конечно, они ничего не понимают, но чувствуют, что что-то не так. Потом слёзы, а ты стоишь и глазами аккуратно смотришь по сторонам, словно ищешь укрытие. Лучше бы оскорбили, но нет. Только слёзы, а ты остаёшься наедине со своей совестью перед скорбящими людьми.
***
Йоко в приподнятом настроение пришла на работу, но все были молчаливы, зажаты, закрыты. Лица Мамоко и Кагосимы как античные маски. Никаких эмоций. В них вообще ничего. Старшая медсестра что-то считает и пишет. Кагосима вообще скрылся с глаз долой. «Наверное, так на них влияет осень», – подумала маленькая хрупкая Йоко.
– Мамоко, а я принесла с собой вкусных пирожных. Попьём сегодня чай с ними? – Попыталась поделиться своим позитивом молодая медсестра.
– Позже, дорогая. Иди, занимайся работой, – устало ответила женщина.
– Конечно, я поняла, – девушка осознала, что сейчас не до смеха.
И всё вроде бы пошло своим чередом. «Мамоко сейчас лучше не трогать. Она какая-то серьёзная». Мимо пробегал Кагосима.
– Постой, – попросила Йоко и подошла к нему. – Слушай, а Тацуми уже пришёл?
«Да, что происходит? И этот махнул рукой и дальше куда-то поспешил. Даже не поздоровался».
Девушка больше часа варилась в собственных мыслях. Наконец, когда у неё выдалась свободная минутка, она осмелилась подойти к старшей медсестре и спросить напрямую, что происходит. К счастью, там же в тот момент обитал и Кагосима, а Тацуми всё нигде не было видно.
– Что происходит? – Тихо спросила Йоко. – Где Тацуми?
Кагосима и Мамоко печально посмотрели на неё. Они молчали. От этой тишины можно было рехнуться.
– Тацуми сегодня дежурил, – начала Мамоко.
– А, – кивнула головой девушка, – так он отдыхает после ночного дежурства?
– Нет, – холодно ответила женщина.
– На «скорой» сегодня ночью доставили мужчину, – встрял в разговор Кагосима. Снова в воздухе зависла тишина и тяжёлое напряжение.
– И? – Вопросительно протянула Йоко.
– В общем, у Хэйдо на операционном столе скончался пациент. Не перенёс операции, –Кагосима не хотел вообще говорить об этом, а долго размусоливать это и подавно.
– Где Тацуми? – Уже чуть ли не плача, осознав произошедший ужас, спросила девушка.
– Скорее всего, дома. Я никогда его таким раньше не видел. Он постарел лет на десять за одну эту ночь, – ответил Кагосима.
– Боюсь, мы можем больше его не увидеть, – произнесла Мамоко.
– Что ты такое говоришь? Его не могут взять и уволить. Он ведь, скорее всего, сделал всё возможное. Он ведь отличный специалист, – протестовала Йоко.
– Дело не в этом. Ты ещё молода, работаешь здесь совсем недолго, а я здесь уже двадцать лет и видела, как ломаются люди. Тацуми прекрасный человек, он очень хороший, добрый, но он слишком эмоционален. Вспомни, как он переживал, когда не мог помочь своему пациенту из-за того, что не успел бы приехать. Он всегда стремится всем помочь, но не бросается с головой в чужие проблемы, а делает это очень аккуратно и, даже можно сказать, деликатно. Сейчас же, на операционном столе под его рукой умер человек. И Тацуми…, – Мамоко замолчала не в силах продолжать.
– Для него это страшный удар, – договорил за неё Кагосима.
– Добрый день, друзья, – перед ними неожиданно возник Сейдо. – Не подскажите, где я могу найти Тацуми?
– Его сегодня не будет, – ответила Мамоко. – Ему что-то передать?
– О, благодарю, но такую весть я хотел бы сообщить ему лично, –Сейдо весь светился. Он был воодушевлён и взволнован.
– Что произошло? – Поинтересовалась Йоко.
– Чёрт, я безумно хотел, чтобы первым это узнал мой дорогой друг, человек широкой души, доктор Тацуми Хэйдо, – продолжал Сейдо.
– Прекрати уже голосить, голова болит, – сдерживая своё раздражение, попросил его Кагосима.
– Ничего ты не понимаешь, – махнул на него рукой бывший полицейский. – Как я могу молчать, когда мы с Моникой ждём ребёнка. Я всем, что у меня теперь есть, обязан только одному человеку. Человеку, который вовремя встретился на моём жизненном пути и так круто изменил мою жизнь. Я приду завтра, – решительно проговорил мужчина. – Я сообщу ему лично.
– Боюсь, что он и завтра может не появиться, – горько произнесла Мамоко.
– Что-то случилось? – Спросил Сейдо.
– Пациент доктора Хэйдо погиб сегодня во время операции, – ответила Йоко.
– Проклятье, – выругался будущий отец. – Что вы собираетесь делать?
– А что мы можем? – Удивился Кагосима.
– Не собираетесь же вы сидеть и смотреть, как человек, который помог всем нам, губит себя. Ведь бьюсь об заклад, он не виновен в смерти…, – Сейдо замолчал весь парализованный. Он вспомнил свою ситуацию и почувствовал, как его сковало всего внутри. – Ему необходима помощь! – Твёрдо сказал он. – И кто ему поможет, если не мы?
– Я согласна. Нужно его спасать. Когда мне нужна была помощь, он стал для меня поддержкой и опорой. Я не могу оставаться в стороне, когда ему самому необходима помощь, – ответила Йоко.
– Долг платежом красен, – тихо пробурчал Кагосима. – Я в деле.
– Ох, ребята-ребята, – произнесла Мамоко и прослезилась. – Надеюсь, у нас всё получится.
19.04.2022
Гости
Переполняющее чувство безысходности, ощущение кромешной тьмы и холод пустоты. Тацуми сидел в кресле. Во всей квартире царила тишина. Он медленно пил пиво и о чём-то думал. Казалось, проблемы всего мира опустились на его маленькую голову. От этих размышлений сильно болели виски. За окнами ветер гнал опавшую листву. Невыносимая горечь жгла ему сердце, и, непонятно из-за чего, на глаза стремительно накатывались слёзы.
Каждый глоток пива заставлял слегка поморщиться. Напиток знакомый, но настолько непривычный для него. В такие моменты мечтаешь, чтобы что-то произошло. Словно тишина – это дыхание медленной смерти, и её так хотелось прогнать, но было нечем.
Тацуми думал включить потихоньку музыку, но он не знал, что сейчас слушать. Да и вобще, ему было лень просто двигаться. Он будто становился единым целым с этим креслом.
Он приехал домой, принял душ, лёг, не смог уснуть и сел в кресло. Откуда у него было пиво? Точно… Купил по дороге. Всё жило своей жизнью. Жизнью, где он был всего лишь призраком. Да у него есть тело и хорошо работает кровеносная система, но он не ощущает себя частью этого мира. Он не помнил, как оплачивал покупку в магазине. Сейчас для этого необходимо просто приложить кусочек пластика – даже код не надо вводить. Не помнил, как открывал входную дверь. Возможно, она до сих пор открыта настежь. Ему сейчас всё это было безразлично. Он эмоционально опустел.
Неожиданно пустой поток мёртвой жизни нарушил стук в дверь. Тацуми Хэйдо лениво посмотрел в сторону, но не сдвинулся с места. Нарушители его покоя не собирались уходить. Незваные гости начали громко голосить и тарабанить в дверь, как бешеные. От такого у любого человека просто лопнуло бы терпение, он бы выскочил и излился в грозной матерной тираде. Тацуми же лениво сделал очередной глоток пива. Он никого не ждёт, значит, имеет полное право никого к себе не впускать, если так пожелает.
Хулиганы не собирались отступаться от задуманного, они стучали в дверь и, казалось, были готовы простоять на улице целую вечность. Тацуми думал о людях, что нарушали его печальный покой. В конечном итоге, он решил открыть дверь, чтобы посмотреть на нахалов, которые, казалось, стремились выломать её.
Удивления не было, ярости не было. Полностью лишённое эмоций лицо Тацуми Хэйдо смотрело, как в его квартиру без приглашения входят Кагосима, Сейдо, а за ними Йоко. Девушка чуть не плакала, она злилась на доктора, и от избытка эмоций подумывала дать ему пощёчину, но не осмелилась этого сделать. Она придумала себе столько всего, отвечая на вопрос: «Почему Тацуми не открывает дверь», и со страхом ожидала худшего. Сейчас же она с облегчением выдохнула и прошла в квартиру. Коварный план бригады по спасению доктора был прост – они собирались превнести сумбур в его тихие страдания. «Он не должен оставаться один», – так считали мужчины. Незваные гости вовсю хозяйничали: включили какой-то старый комедийный фильм для семейного просмотра, девушка ушла на кухню и что-то начала готовить. Вот только одного никто не предусмотрел, а, может быть, так и было задумано –Тацуми всё равно ощущал пустоту и одиночество. Даже несмотря на присутствующих в своём доме. Во всяком случае, он теперь был под наблюдением. Его пытались разговорить, но всё это было тщетно. Когда же Йоко что-то приготовила и позвала всех ужинать, его чуть ли не силком пришлось усаживать за стол.
– Чапче, – с гордостью проговорила Йоко. – Ты же его любишь.
Но в ответ была звенящая тишина. Можно было услышать лёгкое дребезжание пустоты.
– Я знаю, что ты чувствуешь, – произнёс Сейдо. – Мы не можем поддержать тебя правильным словом, но мы присмотрим за тобой.
– Да-да, – сказал Кагосима. – А будешь упираться – я позвоню своей маме и попрошу её приехать.
– Мы от тебя не отстанем! – Твёрдо подытожила Йоко. – И не надейся.
Тацуми молча взял со стола палочки и начал есть. Все собравшиеся за столом сильно удивились этому, но быстро отойдя от шока, тоже принялись за ужин.
Сейдо остался ночевать у Тацуми. Бывший полицейский позвонил Джеймсу и объяснил ситуацию. Конечно, и Моника, и Джеймс поддержали инициативу Сейдо и строго-настрого приказали, чтобы либо Кагосима, либо Йоко завтра обязательно зашли в магазин и забрали продукты для Тацуми. Друга необходимо поддержать и помочь ему. Джеймс к тому же предложил, чтобы троица поочерёдно оставалась на ночь у доктора. Никто даже не думал спрашивать, что по этому поводу думает сам Тацуми Хэйдо. Его приравняли к ребёнку или к больному, которому нужна забота и постоянный уход.
– Спокойной ночи, Сейдо. Доброй ночи, Тацуми, – прощались уходившие Кагосима и Йоко.
– До завтра, – смеялся Сейдо.
Когда все ушли, снова наступила тишина. Мужчины приготовились ко сну. Погас свет, комната погрузилась в темноту, и еле слышно Тацуми произнёс всего лишь одно слово: «спасибо».
22.04.2022
