Алексей Мошин
Нужда

Полная версия

Василий Иванович вспомнил о Дарине:

«Пойду к нему, попрошу работы. Откровенно объясню положение… Если у него ничего нет, порекомендует кому-нибудь»…

Но уже не в чём было к Дарину пойти: сюртук и пиджак были заложены.

«А в блузе к этому миллионеру, в его роскошное палаццо – невозможно показаться»… – наивно думал Василий Иванович.

Между тем пришлось заложить и пальто: иначе не чем было заплатить за квартиру, а хозяин не соглашался ждать.

V

Василий Иванович долго сидел, не двигаясь.

Его жена Елена Михайловна вынесла из кухни самовар.

Дети выбежали вслед за нею, играя в лошадки.

– Лина, что же делать?!.

– Работать, Вася!.. – бодро ответила Елена Михайловна, – и не унывать… Попроси работы у Дарина письмом…

– Не ответит… Зря на марку деньги истратим… Два фунта хлеба можно купить, вместо марки…

– Можно так убедительно написать, что непременно ответит, если он человек, а не камень… Напиши искренно… понимаешь: искренно, ничего не скрывая… Ответит…

– Значит, милостыню просить?..

– Работы, а не милостыню… Нужно ещё и взаймы попросить у него денег, чтобы одежду купить… Наверное, он много добра делает… Помогает деньгами, и никогда те деньги к нему не вернутся. А мы возвратим… Миллионер, ведь, он. – Отчего ему взаймы нам не дать?.. Наверное рад будет помочь…

Василий Иванович решил написать Дарину письмо.

VI

В одной из многочисленных гостиных своего дома, Виссарион Арсеньевич Дарин вёл разговор с гостем, растрёпанным господином в поношенной пиджачной паре, преподавателем физики в двух гимназиях, Мурашкиным.

Дмитрий Николаевич Мурашкин любил искусство и был тонким знатоком в произведениях живописи. Мурашкин не имел семьи, жил одиноко, довольно много зарабатывал и мог бы сам приобретать себе картины, хоть изредка, но считал себя не в праве тратить деньги «на предметы роскоши». Зато он «позволял себе» в свободное время полюбоваться картинами в галереях и на выставках. Ему охотно показывали свои галереи почти все меценаты, – они дорожили его мнением о каждой новой приобретённой художественной вещи и старались с ним водить дружбу.

Жил Мурашкин очень скромно, тратил на себя едва четверть заработка, – остальными деньгами он помогал тем, кто нуждался в помощи, чтобы «стать на ноги», – главным образом учащейся молодёжи.

Редко знали те, кому помогал Мурашкин, кто сделал им добро, – он умел скрываться, когда не был уверен, что ему смогут возвратить деньги, которыми он помогает. Он никогда не требовал долга, но в тех, увы, редких случаях, когда ему уплачивали долг, – рад бывал получить обратно деньги: на них он мог другим помочь и в каждом таком случае, когда возвращали ему долг, видел как бы доказательство того, что он действительно помог человеку стать на ноги, и что одним честным человеком больше на свете.