Центр тяжести – Алексей Поляринов

"Неудавшиеся главы внутри нас порой гораздо интереснее тех, что удались, или, вернее, они гораздо информативнее: благодаря им мы знаем, что нас создавали методом проб и ошибок, триллионов проб и ошибок…"Непростая книга, больше напоминающая мозаику, – собери весь пазл и тебе (может быть) откроется смысл романа, хотя это не точно…Фантастика, киберпанк, антиутопия, драма и сказка – набор жанров разнообразен и причудливо сплетен: одно плавно перетекает в другое, все время оставляя меня как читателя в недоумении – мол, что это сейчас такое было? Причем и повествование ведется все время от лица разных персонажей, связанных лишь тонкой линией родства, впрочем, подобные узы всегда условны – что в литературе, что в жизни. Представит автор на наш суд и несколько сменяющих друг друга планов – общего и частного характера, доказывая (или, вернее, осмеивая) идею, что все (проблемы, предпочтения, интересы) родом из детства, мол, от семьи все идет. Марина, Петро, Егор – дети своего отца – непутевого математика с нелепой фамилией, напоминающей профессию, Портной – видимо, также пытаются скроить и свою жизнь, по чужим лекалам, в угоду чужим интересам. Странно ли при этом, что чужая жизнь и не налезает?Рано лишившиеся отца – нет, с тем чудаком-математиком, не понимавшем совершенно шуток, как раз все в порядке – что таким сделается? Просто родить детей и оставить их (в смысле, уйти из семьи), не интересуясь их жизнью, не принимая в их судьбе никакого участия – ну не по-мужски это как-то, не по-человечески…Потерян центр тяжести, вырван клок сердца…А начинается все ведь все вполне мило, благопристойно – семья и двое деток. Мальчики, ищущие потерянное озеро (здравствуй, сказка:), а мне всю книгу казалось, что надо искать не озеро, а потерянную совесть у некоторых (здравствуй, жизнь)…Сказка сменяется драмой, когда речь заходит о Марине – еще одна непутевая веточка-девочка («точка» – так он ее называл, отец эстонец, не выговаривавший букву "д") от непутевого отца (в чем именно драма – узнаете из книги. Определенно «18+»)…А уж когда в разговор поколений (а как иначе назвать этот роман?) вмешивается Егор, книга и вовсе приобретает антиутопийные черты – государство, которое следит за своими гражданами, их перемещением, вмешивается в их личную переписку (где-то мы это уже, кажется, видели, а может, наблюдаем до сих пор…), искусственный интеллект и алгоритм, по выражению лица человека способный дать исчерпывающую характеристику его психического состояния и лояльности к власти (к этому алгоритму и приложил руку и мозги Егор, едва ли не самый умный из их троицы, только интеллектуальное превосходство часто оборачивается против его владельца)…И без того динамичный роман нереально убыстряется на последних страницах. Едва переводя дух от страшных событий книги мы все же успеем задаться вопросом: так действительно ли все самое главное в человеке формируется именно там, в семье, и можно было бы предотвратить катастрофу?"Отчего нас так тянет к реликвиям? Разве мы недостаточно верим словам? Или приметы прожитой жизни содержат в себе какую-то дополнительную правду?…"

В миру обитают «многочисленные читательские и критические мольбы о русском романе, который рассказывал бы, наконец, не о прошлом, но о живом и горячем „здесь и сейчас“». Алексей Поляринов берется за эту сложную, еще не обкатанную в отечественной прозе тему и, несмотря на то что он, на мой взгляд, сильно книгу перегрузил всем чем только было можно, все равно попал в нерв читательского ожидания и обрадовал огромное количество книголюбов. И, мне кажется, я поняла, почему ему это удалось.Повествование начинается с рождения нашего главного героя Петро, неуверенного в себе робкого мальчика, старшего брата, верного друга, любящего сына. Треть романа мы наблюдаем его взросление, первую крепкую дружбу, загадочное детское приключение, первые прикосновения с жестоким миром. Потом в роман врывается внутренний мир его младшего брата Егора, а позже и сводной сестры Марины. Первая треть линейная, логичная, понятная и немного скучноватая, поэтому не удивительно, что история Егора перелицовывает книгу в шпионский роман, а история Марины – в остросоциальную драму. Но это понимаешь, только после прочтения книги, а в момент смены центра я немного терялась.И вот тут у меня с собой начинаются сложности. С того момента, как мы начинаем прыгать от персонажа к персонажу, книга обретает динамику, становится захватывающей, начинает напоминать Дону Тартт и других зарубежных авторов. И, на мой взгляд, именно в этом и заключается успех книги, все те читатели и критики, что просили роман про русское «здесь и сейчас», многие годы удовлетворяли потребность при помощи зарубежного «здесь и сейчас», таким образом свои ожидания и свой внутренний книжный мир подстроив под зарубежную реальность. Поэтому и сердечко откликнулось под стилизованный роман, совсем не в духе общего течения современной русской прозы, которая продолжает массами брезгливо игнорироваться.Не сказать, что я белая ворона, но русскую прозу читаю больше зарубежной и с большим удовольствием, поэтому почувствовала себя немного обманутой. Я не поняла зачем было вводить Боткина и так все переделывать? Вышло как-то беззубо (неужели все это только ради нескольких шуток?) С другой стороны, мне понравились сказки и интервью с четвертыми лицами. Вообще, на протяжении всей книги меня не покидало ощущение, что у автора огромный чемодан инструментов и он умеет ими пользоваться. Поляринов умеет создавать живых, настоящих, объемных, интересных персонажей. Он умеет создавать сложные, разветвлённые, динамичные и логично закрытые сюжеты. Он умеет вызвать смех, испуг, слезу, сожаление, сочувствие, нервозность. Этот роман – это настоящий парк развлечений, где:

– много всего;

– все яркое и притягательное;

– много острых впечатлений.Но я жду от «интеллектуальной прозы» не этого. «Этого» я жду от прозы жанровой. В романе «Центр тяжести» мне не хватило этой самой тяжести, какой-то мысли или общей идеи. Возможно, она и была, но я ее не увидела. Думаю, есть тема любви, которая важнее денег, успеха и прочего. Или тема семьи, ведь именно Петро с его традиционной женой и ребёнком в итоге получили все благополучие, в то время как остальные члены семьи – одиночки, каждый сам с собой сходил с ума в своей ракушке-психушке. Важно не быть одиночкой, важно чтобы вокруг были понимающие любящие люди… Или я просто приделываю то, что хочется?В любом случае, инструменты автора меня впечатлили, я ощущаю большой кредит доверия и с огромным нетерпением прочту другие книги автора.

Поляринов стреляет по литературе пулями со смещённым центром тяжести. Фух, придумывал каламбур целых тридцать секунд, устал. Сейчас бы написать, что автор вырос из своего романа, как все мы из Гоголевской шинели, но не дождётесь. В действительности мне показалось, что «Центр тяжести» состоит из множества кусков-лоскутков, написанных разными людьми. Или одним, но за продолжительный период взросления из-за чего видна мешанина и наслоение мыслей-настроений-мироощущения. Зато итого получилась смешная отсылка к нашей собственной жизни. В детстве у каждого сплошной янг-эдалт, переходящий в роман взросления, затем контркультура и любовный роман(или ромфант, кому как повезёт) и, наконец, спектр от семейной саги до триллера и антиутопии, не приведи Поляринов! Верю, что каждый сейчас пробежался по своему внутреннему списку жанров и поискал свой собственный центр тяжести. Начиная с аннотации всё необычно – вместо любимых спойлерных пересказов сюжета читатель получит какую-то хтонь про потерянные озёра и киберпанк в столице нашей Родины. Сначала я ничего не понял, потом прочитал роман и каааак понял. Или не совсем? Текст плотный как батин суп, при этом раздроблен – сначала радуешься отличному роману взросления от лица одного персонажа, а спустя страниц 180-200 слушаешь ещё двух-трёх рассказчиков. Вставные новеллы-сказки матери главного героя Петра – это основная причина, по которой я не смог считать этот роман идеальным. Они не то, чтобы не нужны нахрен, а нахрен не нужны слишком перетягивают на себя одеяло повествования. Да и не люблю философские сказки-притчи от слова совсем. Хотя не могу не признать мастерства – сказки неочевидные, без хеппи-эндов. Мне показалось, что замысел автора я понимаю – мама рассказывает старшему сыну, что у неё не выходит заканчивать свои рассказы-сказки. И он это делает за неё, подбрасывает идеи. А потом находит записи-дневники и тоже их дописывает, будучи уже взрослым. Как раз такая вот аллюзия на то, что спустя время любую работу заканчиваем не мы, а кто-то другой, в кого эти «мы» превратились. Ещё одним любопытным моментом назову подозрительное узнавание, чувство, преследовавшее меня на протяжении всего романа. Как будто вот читал что-то подобное, но вспомнить не получается. Больше всего это относится к героям. Например, Марина – это Джуд Янагихары, только в юбке. А Грек – классический человек-спутник Мураками, вокруг которого вращаются притянутые люди. Про прямые упоминания я вообще молчу. Обратил внимание на «небо Аустерлица», «щегла, привязанного за лапку», подозреваю, что таких отсылок вагон и маленькая тележка, можно поиграть и поискать побольше. Вот моя любимая:

Так началась моя студенческая жизнь. И да, я, честно говоря, ожидал, что это будет точь-в-точь как в “Тайной истории” Донны Тартт: я встречу группу таинственных и очень красивых молодых людей – специалистов по древним языкам, и покорю их своими “выдающимися лингвистическими способностями”, и быстро стану своим, а потом… ну, потом мы убьем Банни и всю оставшуюся жизнь будем скрывать следы преступления и страдать. Много и красиво страдать

Как у всех хороших рассказчиков, у Поляринова много внимания уделяется деталям и атмосфере. Кусочек Берлинской стены из детских воспоминаний трансформируется в кирпич Великой Русской стены ближе к концу романа. А при некоторых ощущениях Марины меня пробирал холодный пот, хотя по некоторым аспектам физиологического толка у меня не получится прочувствовать на себе их никогда в жизни (к счастью). Рассвет и Новочеркасск – почти моя малая Родина, т.к. бОльшую часть жизни я прожил в Ростове-на-Дону. Очень хорошо представляю о чем говорит автор, ведя речь о маленьких посёлках и нежелательной инаковости людей, живущих в них. Мне тяжело поверить, что был такой прекрасный и понимающий школьный психолог, особенно если вспомнить мою, хм. Но тут вопрос не то, чтобы веры, а допущения. Потому как первая треть истории – это отличный роман взросления без всяких вывертов и четвёртых стен, напомнивший мне Маккамоновскую «Жизнь мальчишки». Потом Поляринов проедет мимо нас на велосипеде, жонглируя камнями с граффити из стены Цоя, и прокричит, удаляясь: «Смотри, а я ещё вот так могуууууу!». Верю, умеет, может, практикует. С большим интересом пригляжусь к Рифу теперь.