Алексей Шишов
Красные командиры Гражданской войны
© Шишов А. В., 2016
© ООО «Издательство «Вече», 2016
* * *
Слово от автора
Если Первая мировая война стала голгофой Российской империи, то, по сути дела, вышедшая из нее Гражданская война кроваво покончила со старой Россией, начавшись с государственного переворота в Октябре 1917 года и закончившись в 1922 году на берегах Японского моря в Приморье. Мировая война до предела накалила классовые противоречия, к которым добавились ее бедствия. Говоря иначе, держава династии Романовых не выдержала испытания войной, равно как и три империи, канувшие вместе с ней в историю, – Германская, Австро-Венгерская и Османская.
Гражданская война разделила Россию на два непримиримых до крайностей лагеря – Красного дела и Белого дела. Если побежденные бились за сохранение устоев старой государственности, то побежденные мечтали о мировой революции, в которой Советская Россия должна была стать первым пролетарским бастионом. Те, кто не желал по разным причинам участвовать в той внутренней войне, попали под пресс лозунга «Кто не с нами, тот против нас». И тоже вынужденно взяли в руки оружие, чтобы сражаться с такими же, как они.
Если побежденные старались во многом воссоздать старую Русскую армию с ее вековыми традициями, то победители создали армию нового типа – Красную Рабоче-Крестьянскую Армию, сокращенно РККА. Каждая из них имела своих полководцев и военачальников. Если в белых войсках это были в своем подавляющем большинстве бывшие царские генералы и старшие офицеры, то в красных войсках таковыми стали, пройдя горнило Гражданской войны, как правило, бывшие младшие офицеры старой армии и нижние чины ее, прошедшие Мировую войну.
Все герои этой книги относятся к элите вождей Красной армии. Они разны по происхождению: из пролетарских строев города и села, из казаков, многие из дворян. Большинство из них имеют за плечами военные училища, Академию Генерального штаба, школы прапорщиков военного времени. В Гражданскую войну их в рядах Красной армии называли военспецами (военными специалистами). Меньшая часть познавала искусство командовать на войне, но не всегда на фронте. Оба Верховных главнокомандующих Советской Республики, И. И. Вацетис и С. С. Каменев, были бывшими полковниками, успешно закончившими Военную академию Генерального штаба.
Профессиональными революционерами-подпольщиками из них были четверо – В. А. Антонов-Овсеенко, К. Е. Ворошилов, Л. Д. Троцкий и М. В. Фрунзе. К ним можно причислить и Н. И. Махно. Все они в разное время исполняли должность народного комиссара по военным (и морским) делам. Военное образование имел только первый из них, остальных исскуству командовать и воевать учила Гражданская война.
Часть красных военных вождей была «самородками» той войны, которых революционная стихия выбросила на командные высоты в РККА. Это: С. М. Буденный, О. И. Городовиков, П. Е. Дыбенко, Г. И. Котовский и В. И. Чапаев. Остальные, выше не названные, носили на плечах в Мировую войну офицерские погоны.
Гражданская война особого накала достигла в казачьих областях, население которых в ее начале в своем большинстве колыхнулось на сторону Белого дела. Из казачьего сословия военными вождями Красного дела стали донцы О. И. Городовиков и Ф. К. Миронов, оренбуржец Н. Д. Каширин и кубанец И. Л. Сорокин. Судьба трех последних красных казаков трагична.
Все герои книги Гражданскую войну начинали с командования различными отрядами, полками, бригадами. Но среди них были и те, кто сразу или почти сразу взлетел на вершины военной власти Красного дела в самом начале общероссийского «пожара». Это: В. А. Антонов-Овсеенко, И. И. Вацетис, П. Е. Дыбенко, С. С. Каменев, Л. Д. Троцкий, М. Н. Тухачевский и В. И. Шорин. Но их судьба в рядах РККА связана не только со взлетами, но и с падениями. Только один из них, Каменев, ушел из жизни своей смертью.
Половина героев книги, кто блистал в рядах сражающейся Красной армии и оставил свой именной след в истории Гражданской войны, стали жертвами сталинских репрессий 30-х годов. Их имена: В. А. Антонов-Овсеенко, В. К. Блюхер, И. И. Вацетис, А. И. Геккер, П. Е. Дыбенко, А. И. Егоров, Н. Д. Каширин, А. И. Корк, М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, И. Ф. Федько и В. И. Шорин. Примечательно, что трое из них, признанные красные полководцы, стали первыми из пяти человек, удостоенных за боевые заслугие перед социалистическим Отечеством звания Маршала Советского Союза: Блюхер, Егоров и Тухачевский. Вацетис был первым Главнокомандующим Республики. Почти два десятилетя их имена оставались за бортом отечественной истории. Их если и вспоминали, то недобрым словом.
Один человек – С. С. Каменев, бывший второй Главнокомандующий Республики, был причислен к «врагам народа» уже после своей смерти, «счастливо» избежав в 30-х годах расстрела по судебному приговору. Но и он был на время «вымаран» из советской истории, из «безликой» истории Гражданской войны в России.
В годы Гражданской войны были убиты без суда и следствия в советских тюрьмах (в Москве и Ставрополе) такие «самородки» в плеяде красных военачальников, как Ф. К. Миронов и И. Л. Сорокин. Оба они были выходцами из казачества, первый с Дона, второй с Кубани. Ни тот ни другой не ладили в идущей войне с московской властью. Так что их жизненный финал для истории не смотрится чем-то непонятным, нелогичным.
Вскоре после завершения Гражданской войны был убит своим же еще один красный «самородок» – Г. И. Котовский, тоже человек со сложным, бунтарским характером. О мотивах убийства по сей день единого мнения нет, и уже не будет.
Из всех героев книги только один легендарный начдив В. И. Чапаев погиб в огне Гражданской войны. Погиб от пули, посланной рукой белого казака. Но кто скажет, как бы сложилась судьба этого «самородка» Красного дела, доживи он до сталинских репрессий? Вопрос спорный и потому открытый.
Был убит в Мексике агентом НКВД бывший председатель Реввоенсовета Республики, нарком по военным и морским делам в годы Гражданской войны Л. Д. Троцкий, личный враг Сталина и потому ставший непримиримым идейным врагом Советского Союза. Но то, что он стоял на вершине военной власти Красного дела в ходе той войны, сегодня факт трудно оспоримый.
Своей смертью ушли из жизни до Великой Отечественной войны всего три книжных героя. Это: С. С. Вострецов (который вполне мог последовать за дальневосточными соратниками Блюхером и Уборевичем), М. Ф. Фрунзе, чья смерть после операции дает много вопросов, и беспартийный герой Гражданской войны, трижды заключавший союз с советской властью «батько» Н. И. Махно, безвестным скончавшийся в варшавской больнице.
Лишь трое из персоналий данной книги пережили «расстрельные» 30-е годы и Великую Отечественную войну 1941–1945 годов: С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов и О. И. Городовиков. Все они вышли из рядов командного состава прославленной 1-й конной армии, все они были лично хорошо известны И. В. Сталину. Буденный и Ворошилов входят в пятерку полководцев Гражданской войны, ставших первыми Маршалами Советского Союза. По числу прижизненных лавров с ними не может сравниться ни один герой Гражданской войны.
Все они разные, эти полководцы и военачальники Красного дела, отдавшие и готовые отдать жизнь за советскую власть, за власть трудового народа. Но она большинству из них уготовила погибель и безвестность на многие годы, о чем спорить не приходится. Но историческая правда рано или поздно берет свое, отдавая заслуженную дань истинным заслугам героев этой книги на поприще Гражданской войны в России. Той войны, которая испепелила не только страну, но и души ее людей.
Алексей Шишов,военный историк и писатель
Антонов-Овсеенко Владимир Александрович
Путь от штурма Зимнего дворца до поста расстрельного прокурора РСФСР
Человеком удивительной судьбы В. А. Антонова-Овсеенко с полным правом на то можно было назвать еще при жизни. Профессиональный революционер, партийный публицист, один из руководителей штурма Зимнего дворца, народный комиссар по военным делам, командующий советских войск на Юге России и Украинского фронта, дипломат и нарком юстиции РСФСР стал жертвой сталинских репрессий 30-х годов.
Родился в 1883 году в древнем городе Чернигове. Его отцом был офицер в чине капитана А. А. Овсеенко, получиший боевые награды за войну с турками. Владимир имел двух братьев и двух сестер. В 18 лет выпустился из Воронежского кадетского корпуса.
В сентябре 1901 года Владимир Овсеенко по настоянию родителей поступает в столичное Николаевское военно-инженерное училище. Но в следующем месяце, в октябре, юнкера, человека неуравновешенного и вспыльчивого, исключают из училища за отказ принести присягу на верность «царю и Отечеству». Так он отпротестовал против родительского «принуждения» стать, как отец, военным человеком. Был впервые арестован на 11 дней.
В конце года, оказавшись в Варшаве, становится членом студенческого социал-демократического кружка. Весной следующего, 1902 года, перебравшись в Санкт-Петербурге, работает в Александровском порту и кучером Общества покровительства животным.
В том же 1902 году Владимир Овсеенко вновь поступает в военное училище – Владимирское в Санкт-Петербурге, готовившее пехотных офицеров. В конце года вступает в ряды РСДРП и создает в училище подпольный кружок, будучи близок к социалистам-революционерам (эсерам), затем устанавливает связь с большевистской организацией. Занимался распространением запрещенной литературы. Тогда ему не было еще и двадцати лет.
Военное училище окончил по первому разряду, получив по всем предметам высший балл, то есть 12 баллов. Это означало: «Знает все пройденное весьма основательно, отвечает твердо, развивает идеи ясно, располагая ответы в систематическом порядке, разрешает все вопросы, опровергает все возражения, выражается точно, связно и свободно».
Овсеенко выпустился из училища в чине подпоручика с назначением в 40-й пехотный Колыванский полк, стоявший в Варшаве. Еще до прибытия в полк, будучи в отпуске, молодой офицер выполнил партийное задание, получив в Вильно нелегальную литературу и явки Социал-демократии Королевства Польского и Литвы. Он постоянно стремился к активной практической работе нелегала-подпольщика. За провоз груза нелегальной литературы был подвергнут аресту на 10 дней.
В Варшаве Владимир Овсеенко и его молодая жена Анна Михайловна, выпускница Бестужевских курсов, стали активистами местной подпольной организации. Подпоручик участвует в неудачной попытке освобождения приговоренного к смертной казни известного польского социал-демократа С. Каспшака, преуспевает в издании подпольного «Солдатского листка». Во время революционных событий начала 1905 года попадает в список «неблагонадежных» солдат и офицеров варшавского гарнизона.
В марте 1905 года подпоручик Владимир Овсеенко получает назначение в действующую армию, в Маньчжурию. Но на Японскую войну он не попал, бросив военную службу и став подпольщиком, то есть профессиональным революционером, что стало делом всей его жизни. На непродолжительное время эмигрирует в Австрию.
В том же году участвует в неудачной попытке поднять в варшавском пригороде Пулавы восстание солдат двух пехотных полков – 71-го Белевского и 72-го Тульского и артиллерийской бригады. В тех событиях дезертировавший из армии подпоручик выстрелом из револьвера ранил ротного фельдфебеля и сумел скрыться. У Овсеенко появляется первая подпольная кличка «Штык».
Ему приходится из Польши уехать в Санкт-Петербург. Столичный комитет РСДРП направляет его для подпольной работы в морскую крепость Кронштадт, имея документы на австрийского подданного Стефана Дольницко. Там он организует нелегальные сходки солдат и матросов. Был арестован, заключение отбывал в Кронштадте и освобожден в конце того же 1905 года по амнистии.
В том же 1905 году участвует в попытке организации восстания в гарнизоне Санкт-Петербурга (железнодорожный батальон и саперы). Антонов-Авсеенко на страницах «Красного флота» (1924 год) о том событии рассказывал так:
«…Я, как бывший офицер, должен принять командование. Начало – рано утром.
Прошла ночь. Никто не пришел, как было условлено, за мной. После узнал – солдаты отказались выступить».
До Октября Антонов-Овсеенко работает в различных подпольных (военных) организациях единой РСДРП, примыкая к меньшевикам. О вступлении в партию большевиков заявил в конце мая 1917 года. В марте 1906 года совершил побег из Сущевского арестного дома. В мае следующего года выездной сессией Одесского военно-окружного суда приговорен к смертной казни как Антон Кабанов. Казнь была заменена 20-летней каторгой. Через месяц бежал из севастопольской тюрьмы. В 1909 году провел 6 месяцев в тюрьме как Антон Гук, после чего эмигрировал во Францию.
Там, в Париже, Владимир Александрович получил партийный псевдоним Антонов, и впоследствии стал писаться Антоновым-Овсеенко. Под этой двойной фамилией он и вошел в историю Гражданской войны в России, равно как и в историю сталинских репрессий 30-х годов.
В мае 1917 года вернулся в Россию. В Гельсингфорсе редактировал газету «Прибой». Был избран в Учредительное собрание от Северного фронта по списку РСДРП(б). Вел партийную работу в Финляндии и среди моряков Балтийского флота. В середине октября стал секретарем Петроградского военно-революционного комитета (ВРК).
Антонов-Овсеенко вошел в историю Октябрьской революции как один из руководителей штурма Зимнего дворца и руководитель ареста Временного правительства. От имени ВРК ведал распределением отрядов балтийских моряков по ключевым точкам города на Неве и возглавлял «полевой штаб» по захвату Зимнего дворца. Подписал ультиматум, адресованный главнокомандующему Петроградским военным округом, который, в реалиях Октября, мало уже кем командовал.
В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября по новому стилю) Зимний дворец был взят революционными отрядами приступом. Собственно говоря, защищать Временное правительство было некому, а премьер-социалист А. Ф. Керенский успел вовремя бежать из столицы. Сам В. А. Антонов-Овсеенко вспоминал об аресте Временного правительства так:
«…Министры застыли за столом, сливаясь в одно трепетное бледное пятно.
– Именем Военно-революционного комитета объявляю вас арестованными.
– Чего там! Кончить их!.. Бей!
– К порядку! Здесь распоряжается Военно-революционный комитет!»
Американский журналист А. Р. Вильямс оказался свидетелем исторического штурма Зимнего и последовавших за ним событий в красном Петрограде. Об Антонове-Овсеенко он писал так:
«Вспоминаю бледное аскетическое лицо Антонова, густые, светлые волосы под живописной широколобой шляпой, спокойный, сосредоточенный вид, заставляющий забыть его сугубо гражданскую внешность…
Один матрос рассказал мне, что еще наверху, после того, как Чудновский составил список арестованных, Антонов спросил: “Товарищи, у нас есть автомобили?” Кто-то ответил: “Нет”. А другие закричали: “Ничего, пройдутся пешочком! Довольно, поездили!” Антонов попросил тишины, подумал немного и сказал: “Хорошо, мы отведем их в (Петропавловскую) крепость пешком”».
Около 4 часов утра Антонов-Овсеенко приказал развести арестованных «временных» министров по казематам Трубецкого бастиона Петропавловки. Прощаясь с уже назначенным комиссаром крепости, «ликвидатор» Временного правительства сказал:
– Я еду в Смольный с докладом…
В Смольном институте Владимир Александрович с овацией зала выступил перед делегатами 2-го Всероссийского съезда Советов. 27 октября Антонов-Овсеенко был избран в состав Центрального исполнительного комитета Советов (ЦИК) и вошел в первый состав Временного рабоче-крестьянского правительства – Совет народных комиссаров (Совнарком).
В советское правительство, избранное 2-м Всероссийским съездом Советов, входил Комитет по военным и морским делам (переименован в Совет народных комиссаров по военным и морским делам), состоявший из трех народных комиссаров: В. А. Антонова-Овсеенко, прапорщика Н. В. Крыленко и председателя Центробалта П. Е. Дыбенко. В ходе формирования Совнаркома В. И. Ленин так распределил между ними обязанности: «Дыбенко – морское министерство, Крыленко – внешний фронт, Антонов – военное министерство и внутренний фронт». Под «внутренним фронтом» понималась борьба с поднимавшей голову контрреволюцией.
На следующий день, 28 октября, Антонов-Овсеенко назначается помощником командующего войсками Петроградского военного округа. Это был один из многих случаев, когда ему, бывшему подпоручику, пригодились знания, полученные во Владимирском военном училище.
7 ноября следует назначение командующим обороной Петрограда и войсками Петроградского военного округа. Революцию требовалось защищать: на красный Питер шел 3-й конный корпус генерала П. Н. Краснова и министра-социалиста А. Ф. Керенского. В самой столице могли восстать юнкера военных училищ. Линия «фронта», организацией которого и занялся Антонов-Овсеенко, прошла по Пулковским высотам.
И народный комиссар по военным делам, и командир 3-го конного корпуса оказался одним из главных действующих лиц Октябрьских событий 1917 года. Краснов выполнил приказ главы уже бывшего Временного правительства, бежавшего из столицы в прифронтовой Псков, о выступлении на «мятежный» Петроград. Попытка взять миллионный город со взбунтовавшимся гарнизоном в 300 тысяч человек несколькими тысячами конников выглядела совершенно нереальной. Но в Смольном к такому походу классового врага отнеслись более чем серьезно.
Тем более, что к Петрограду подошло всего около девяти неполных сотен 1-й Донской (9-й и 10-й Донские казачьи полки) и Уссурийской казачьих дивизий с 18 конными орудиями, одним броневиком и одним бронепоездом. С этими силами (их можно назвать даже символическими – всего 700 казаков) генерал-майор Краснов начал наступление на красный Петроград в районе села Пулково. То есть пустился в откровенную авантюру.
Войска Краснова были разбиты в многочасовом бою 30 октября на Пулковских высотах многотысячными отрядами питерских красногвардейцев и революционных балтийских матросов. Ими командовал левый эсер подполковник М. А. Муравьев. О равенстве сил сторон по числу людей, пушек, пулеметов и прочего говорить не приходится.
Перед этим около 30 тысяч мобилизованных людей, посланных из столицы на рытье окопов, в считанные дни создали оборонительный рубеж «Залив – Нева». Однако он оказался в тех событиях невостребованным. К тому же красновские казаки не горели желанием сражаться за «временных» министров и их главу Керенского и в бою не упорствовали.
Так в отечественной (советской) истории появился термин: контрреволюционный мятеж Керенского – Краснова в октябре 1917 года. О его сути сегодня спорят историки. Прежде всего, дискуссируют о том, являлись ли эти события «мятежом», поскольку приказ 3-му конному корпусу был дан главой российского правительства.
Бой на Пулковских высотах закончился переговорами в Красном Селе с делегацией революционных балтийских моряков. Они завершились согласием на уход казаков по домам с лошадьми и оружием. Обе стороны остались довольны таким исходом вооруженного противостояния под столицей. Корпусной командир был приглашен на переговоры, арестован и доставлен в Петроград, в Смольный. После допроса его отпустили под честное слово русского офицера не выступать больше против советской власти. Из-под домашнего ареста П. Н. Краснов бежал, воспользовавшись документами от Донского казачьего комитета.
Глава же Временного правительства социалист А. Ф. Керенский, предупрежденный Красновым, тоже удачно бежал от красного Петрограда из Гатчины. Ему пришлось переодеться в кожаный костюм шофера и прикрыть пол-лица мотоциклетными очками. В Белом движении на Юге России он принят не был, и вскоре оказался за океаном, в США, где и закончил свою жизнь. Думается, что Антонова-Овсеенко, который «ликвидировал» правительство «временных», Керенский вспоминал часто.
Сам народный комиссар на Пулковских высотах, которые от «контрреволюционеров-казаков» защищали собранные им революционные отряды балтийских моряков, петроградских красногвардейцев и солдат столичного гарнизона, не был по веской «уважительной» причине. Во время выступления юнкеров в столице он был ими по случайности арестован и провел ночь на захваченной мятежниками телефонной станции столицы. Юнкера разменяли Антонова-Овсеенко на обещание сохранить им жизни, что и было принято советской стороной.
Вернувшись в Смольный, Владимир Александрович ознакомился с делами по подавлению юнкерского мятежа. Внимательнее всего он вчитывался в донесение о том, что упорнее и дольше всего держались юнкера Владимирского военного училища, из которого он выпустился в чине подпоручика тринадцать лет тому назад.
23 ноября Антонов-Овсеенко становится членом коллегии Наркомата по военным делам (одновременно с Н. И. Подвойским и Н. В. Крыленко, с которыми был хорошо знаком по Октябрю).
Владимир Александрович оказался тем военным деятелям только-только утвердившейся советской власти, которому были даны бразды правления подавлением появившейся контрреволюцией. 8 декабря он назначается командующим всеми силами красных на Юге России. На него возлагалось общее руководство «операциями против калединских войск и их пособников».
Тогда еще не было Красной армии, а отряды Красной гвардии большой силой не являлись. Декрет о сокращении старой русской армии (она уже фактически азвалилась) на фронте и в тылу был уже подписан Лениным, Крыленко и Антоновым-Овсеенко.
Назначенный руководить операциями против войск донского войскового атамана А. М. Каледина и Украинской рады, В. А. Антонов-Овсеенко в тот же день 8 декабря 1917 года выехал из Петрограда и 10-го числа прибыл в Харьков с мандатом Совета народных комиссаров, который гласил:
«Дано сие удостоверение т. Антонову в том, что он, с согласия главковерха Крыленко, комиссара Подвойского и всей коллегии по военным делам уполномочивается для общего руководства операциями против калединских войск и их пособников.
Пред. Сов. Нар. Ком. В. Ульянов (Ленин)».
10 декабря при могилевской Ставке Верховного главнокомандующего, пока еще существовавшей, был создан так называемый Революционный полевой штаб (РПШ). Он напрямую подчинялся В. А. Антонову-Овсеенко, выполняя его приказания по сосредоточению сил, собираемых против атамана Каледина.
Оказавшись в Харькове и разобравшись с ситуацией на Юге России, где на казачьем Дону уже вспыхнули первые очаги Гражданской войны, Антонов-Овсеенко составил план борьбы с южной контрреволюцией. Этот план был сообщен В. И. Ленину для обсуждения на заседании Совнаркома. Что же предлагал народный комиссар Комитета по военным и морским делам СНК, отвечавший за «военное министерство и внутренний фронт»:
«План был таков – оборонительная линия со стороны Полтавы (туда двигались войска Рады. – А.Ш.), захват узловых станций Лозовая, Синельниково (связь с Екатеринославом), что обеспечивает от провоза враждебных эшелонов с запада и пути на Донецкий бассейн (из Лозовой – в обход ненадежного пути через Балаклею). Захват Купянска, движением из Харькова и Белгорода; немедленный приступ к вооружению рабочих бассейна, Донецкой области и т. д. После концентрации некоторых сил в Донецком бассейне – вытеснение казачьих банд, рыскавших верстах в 100 к югу от Никитовки, и движение несколькими путями на восток против Каледина, одновременно с наступлением на восток – головной удар из Воронежа (главные силы Каледина расположены вдоль железной дороги Воронеж – Ростов), с востока – от Царицына… и с юга – с Кавказа…»
План Антонова-Овсеенко был связан с реалиями происходящего. В кольцо бралось и уничтожалось «калединское контрреволюционное гнездо» – столица Донского казачьего войска город Новочеркасск. Овладение узловыми станциями на линии железной дороги на Южной железной дороге (Харьков – Симферополь) давало возможность контроля над войсковыми эшелонами, которые шли с развалившегося Русского фронта в глубь России, и прежде всего эшелонов с казачьими войсками – полками, отдельными сотнями, артиллерийскими батареями.
Антонов-Овсеенко называл силы, на которые можно было положиться в борьбе с атаманом Калединым. Это были отряд бывшего прапорщика Р. Ф. Сиверса, «значительной силы отряд» черноморских моряков из Севастополя, московский отряд Красной гвардии (200 человек), революционный запасной пехотный полк в Белгороде, рабочих Донбасса, которых предстояло еще организовать и вооружить.
План этот уже в январе 1918 года претерпел существенные изменения. Удары по Новочеркасску со стороны Царицына и Кавказа пришлось «отставить», и наступать на калединский Дон пришлось только со стороны Донецкого каменноугольного бассейна. Но сил у Антонова-Овсеенко для этой операции набиралось уже больше – крупный отряд Ю. В. Саблина из Москвы, советские отряды из фронтового донского казачества, пехотный полк из Финляндии, отряд Петрова. Ожидалось прибытие латышских стрелков.
В число этих войск советской власти входил красный «казацкий украинский полк в Харькове». Это был 1-й полк Червонного казачества, сформированный на основе разоруженного 2-го запасного Украинского полка «петлюровской ориентации». Формировал полк и командовал им член ЦИК Украины В. М. Примаков, герой Гражданской войны и жертва сталинских репрессий 30-х годов.
Позже В. А. Антонов-Овсеенко в своих «Записках о Гражданской войне» отмечал: «Главный удар мог исходить только из Донбасса, так как лишь отсюда можно было его надлежащим образом подготовить». От Царицынского штаба обороны во главе с С. К. Мининым реальной помощи ждать не приходилось. Самовольно ушедшая с Кавказского фронта 39-я пехотная дивизия «осела для кормления» в станицах и селах Кубани и Ставрополья и вскоре оказалась в огне казачьих восстаний.
В Харькове народный комиссар без промедления создал штаб Южного фронта. Его начальником был назначен левый эсер подполковник Муравьев, с которым Владимир Александрович сработался в Петрограде, когда подавлялся «мятеж» 3-го конного корпуса генерала Краснова.
Антонов-Овсеенко действительно обладал высокой профессиональной военной выучкой. Мемуарист М. З. Левинсон пишет, что когда в конце декабря в Харьков прибыл под его командованием сводный отряд путиловских рабочих и солдат 176-го полка, командир с помощником Н. П. Еремеевым явились в вагон Антонова-Овсеенко. Они увидели человека в очках, с длинными волосами, похожего на музыканта или учителя. К концу беседы, получив боевое задание, они убедились, что имеют дело с человеком, отлично знающим военное дело.
Нарком, собирая в Харькове силы Красной гвардии, демонстрировал напористость и организаторский талант. Так было в деле формирования здесь Южного революционного автобронедивизиона, ставшего первой такой частью в Красной армии. Создавался он, как говорится, с мира по нитке и самыми различными способами. Состоял из шести отделений по 4–5 броневиков в каждом. В начале января командование этими бронесилами красных было возложено на А. И. Селявкина.
В самом Харькове прапорщик Сиверс со своим отрядом, усиленным артиллерией, совершил нападение на казармы 19-го автобронедивизиона, который поддерживал Центральную раду. Он был разоружен, а главными трофеями красных стали 4 броневика.
10 бронемашин доставил балтийский матрос Ховрин, который со своим отрядом по пути из Петрограда на Юг в городе Курске обезоружил запасной автобронедивизион английской военной миссии.
Был мобилизован на борьбу с калединскими белоказаками броневой отряд Харьковской военной комендатуры. Он состоял из 5 тяжелых машин английской фирмы «Персорац», вооруженных пушками.
Кроме этого сам В. А. Антонов-Овсеенко, прибывший в Харьков с отрядами красногвардейцев, привез с собой из Петрограда 12 броневиков фирмы «Остин».
Антонову-Овсеенко пришлось руководить не только военными действиями против белых на Дону, но и борьбой с саботажем в районах, где власть находилась в руках Советов. 10 января 1918 года комендант станции Александровск (ныне город Запорожье, Украина) Кузнецов телеграфировал народному комиссару в Харьков:
«Забастовали все служащие почт и телефона, а также другие местные самоуправления».
Через два часа оттуда в Александровск был послан следующий приказ В. А. Антонова-Овсеенко, который требовал:
«Город объявляю на военном положении. Старших чинов почт, телефона и других арестовать и доставить в Харьков. Остальным предложить в 24 часа явиться на работу, неявившихся арестовать по списку и отправить под конвоем в Юзовку, Макеевку для принудительных работ по очистке шахт. Опубликовать широко этот приказ».
Наступление на белый Юг началось тремя колоннами – бывшего прапорщика большевика Р. Ф. Сиверса, бывшего прапорщика левого эсера Ю. В. Саблина (в скором времени один из руководителей мятежа левых эсеров в Москве) и бывшего полковника, тогда левого эсера А. И. Егорова. Колонна Сиверса в конце декабря взяла Иловайское, Саблин дошел до Луганска и Родакова, Егоров занял Екатеринослав.
Непосредственно против сил атамана Каледина наступало 17,5 тысячи красногвардейцев, революционных матросов и солдат под командованием Р. Ф. Сиверса, Ю. В. Саблина и Г. К. Петрова. В своем распоряжении они имели на передовой 48 артиллерийских орудий, 4 бронепоезда, 4 бронеавтомобиля и 40 пулеметов.
Одновременно с наступлением на белоказачий Дон шло продвижение красных войск на Киев, который находился в руках Центральной рады. Киев освободили во многом благодаря восстанию рабочих завода «Арсенал». Из тюрьмы был освобожден бывший помощник Антонова-Овсеенко Г. И. Чудновский, назначенный им первым комендантом Зимнего дворца. Теперь он, приговоренный Радой к смертной казни, стал первым комендантом советского Киева, в который из Харькова переехал ЦИК Украины.
Красные колонны продвигались с боями. В конце января Антонов-Овсеенко докладывал в Москву о достигнутых успехах: «Станции Лихая, Зверево, Сулин, по пути к северу от Новочеркасска, заняты победоносными революционными войсками».
Атаману А. М. Каледину так и не удалось поднять Дон на борьбу с советской властью, и он застрелился. Донское войско «колыхнется» на сторону Белого дела позднее, но не в начале 1918 года: казаки устали от войны и еще не познали красного террора. В феврале красные войска занимают города Ростов и Новочеркасск, столицу Донской области. Остатки белоказаков ушли в Сальские степи, а корниловская Добровольческая армия – в свой первый Кубанский («Ледяной») поход.
Удар по белому Дону впечатлял. Известный советский историк Гражданской войны Н. Е. Какурин к достоинствам стратегического решения этой непростой задачи относил «гибкость ее решений в зависимости от обстановки», «стремление сосредоточить возможно большее количество своих сил на направлениях, выбранных для нанесения главных ударов».
