Алексей Суконкин
Небесный щит. Часть 1. Спутник
Глава 1
Командующий сорок пятым крылом Военно-воздушных сил США адмирал Роберт Льюис появился в центре управления космическим запуском в половине шестого утра. Сегодня был необычный день, и поэтому адмиралу захотелось начать его пораньше.
Военную карьеру Льюис прошел в морской авиации: молодым лейтенантом он принимал участие во вьетнамской войне. В небе Вьетконга он совершил тридцать боевых вылетов на штурмовку войск Хо Ши Мина, и нанес врагу немалый урон. В последнем вылете его A-4 «Skyhawk» попал под очередь зенитной пушки, и Роберту стоило больших трудов дотянуть пылающую машину до своего авианосца. Понимая, что посадить почти неуправляемый самолет ему не удастся, он катапультировался прямо возле своего плавучего аэродрома. Обожженного и мокрого его подняли на борт спасательного вертолета и доставили в корабельный лазарет. На этом его первая война закончилась. А военная карьера начала расти вверх. После излечения ему подтвердили возможность летать, и он стал командиром звена, затем возглавил истребительное авиакрыло, которое как раз пересаживалось на новые машины типа F-15А «Eagle». Эти самолеты по своим боевым возможностям значительно превосходили советские МиГ-23 и Су-15, которые являлись тогда основным потенциальным противником в возможной войне.
В середине девяностых годов ему предложили возглавить одно из элитных подразделений ВВС США – сорок пятое космическое крыло. К этому времени Льюис был уже на вершине военной карьеры: у него было звание адмирала, весь возможный набор военных наград, опыт преподавательской деятельности в школе высшего лётного мастерства «Top-Gun», широкие связи в органах власти и зять – личный пилот президента США. Поэтому адмирал принял должность как само собой разумеющееся. В перспективе можно было возглавить, к примеру, всю авиацию ВМС, или занять какое-нибудь теплое местечко в министерстве обороны. Так как Льюис был весьма активным человеком, а тем более, имеющим огромный командный опыт, его и поставили на одно из узких мест, где требовалась тяжелая адмиральская рука…
Работа на космос увлекла адмирала с первого дня. Он хорошо помнил момент, когда в полете над Вьетконгом он потерял пространственную ориентировку, и только чудо спасло его от смерти. Будь в те времена на самолетах система космического позиционирования, такого с ним бы не произошло. Сегодня адмирал занимался тем, что запускал в космос аппараты системы GPS.
Спутники космического позиционирования сетью накрыли планету – на Земле не было такого уголка, куда бы не дотянулись незримые нити, указывающие заблудившимся дорогу. Точность определения координат была довольно высокой: для своих вооруженных сил эта система давала топографическую привязку с невязкой до одного метра, для гражданских пользователей NASA разрешило использовать двадцатиметровую погрешность. Весь мир стал использовать эту систему. Адмирал знал, что в Советском Союзе велись подобные разработки, но они были заторможены в период распада страны – поэтому США оставались безусловным лидером в этой сфере. И Америка постепенно приучала весь мир пользоваться спутниковой навигацией. К хорошему люди привыкают быстро. Скоро люди отучатся определять свое место с помощью старых добрых компаса и карты – и тогда США в очередной раз завоюет весь мир… достаточно будет только отключить от системы гражданских пользователей, а когда все взвоют, назначить монополистическую цену.
Но глупо было бы такому мощному государству ограничиться только навигационными спутниками. И дело навигационными спутниками не ограничилось…
* * * * *
Летом 1945 года зарево ядерного огня на испытательном полигоне Лос-Аламосского национального исследовательского центра США возвестило миру о начале эры оружия, способного в очень короткий срок превратить планету Земля в выжженную пустыню. Монопольным владельцем ядерного оружия четыре года оставались Соединенные Штаты Америки, и лишь только летом 1949 года Советский Союз создал свой противовес Америке – ядерную бомбу и стратегический бомбардировщик, который теоретически мог донести эту бомбу до американских берегов.
С этого момента в военно-политическом противостоянии сложилась патовая ситуация. Каждый игрок понимал, что если в спорах дело дойдет до применения ядерного оружия, то это будет конец человеческой цивилизации. В итоге получалось, что мир на земле сохранялся только под угрозой взаимного уничтожения.
В обеих странах всегда имелись (и имеются сейчас) совершенно конкретные и детально проработанные планы применения ядерного оружия. Хоть СССР неоднократно и заявлял о неприменении первым ядерного оружия, это никоим образом не снижало «ядерной истерии» поразившей человечество. Обе державы в любой момент времени были готовы нанести по своему противнику превентивный удар не только по военным объектам и группировкам войск, но и по политическим и промышленным центрам. Представьте себе термоядерный удар по спящему Новосибирску или ядерный гриб над Детройтом! Это же миллионы жертв! И если противовоздушная оборона обеих сторон еще гарантировала хоть какой-то процент перехвата вражеских бомбардировщиков, то вероятность перехвата баллистических ракет была нулевой. Перехватить баллистическую ракету казалось совершенно невозможным.
Сама собой назрела необходимость создания систем раннего предупреждения о ракетном нападении – хотя бы только для того, чтобы лидер страны успел спуститься в особый подземный бункер, который, предположительно, мог выдержать удар баллистических ракет – речь о защите нации в целом здесь не шла.
Самым подходящим местом для размещения систем наблюдения (после пары сотен сбитых в ходе «холодной войны» самолетов-разведчиков с обеих сторон) оказался «ничейный» космос. Спустя многие годы после такого озарения, там появились космические аппараты, созданные только для того, чтобы распознать запуск баллистических межконтинентальных ракет из любой точки земного шара с возможностью отслеживания их траекторий и передачей этой информации на станции приема, находящиеся на земле или на специальных кораблях. На этих станциях информация обрабатывалась, по полученной траектории рассчитывалась точка падения баллистического тела, и в случае возможности падения иностранной ракеты на родное отечество, с этих станций приходил сигнал тревоги. По этому сигналу предполагалось, что президент (или генеральный секретарь) переместится на несколько десятков метров ниже, под мощные бетонные своды, и отдаст приказ об ответном ударе.
Это отвечало требованиям времени, но время шло. В ногу со временем шел и технический прогресс. И вот, в конце шестидесятых годов ученые заговорили о возможности перехвата вражеских ракет в космосе. Все стало упираться только в уровень развития техники.
Однако специалистам было ясно, что создать систему перехвата баллистических ракет в ближайшее время вряд ли удастся. Дать окончательный ответ могли только испытания и эксперименты, которые даже по самым скромным подсчетам могли стоить миллиардов долларов. Положительный результат был сомнительным, но в любом случае это были большие деньги, которые так хотелось получить «оборонным воротилам» – и военное лобби победило – Конгресс США одобрил выделение средств на разработку программы, которую назвали «Стратегической оборонной инициативой», а попросту – «Звездными войнами».
В руководстве СССР сильного опасения на счет «Звездных войн» не испытывали – практически во все американские конструкторские бюро, работающие на военный космос, у советских спецслужб была возможность оперативного проникновения. Это означало, что все американские разработки становились известны советским специалистам, причем на это тратились средства несоизмеримо меньшие, чем на исследования и эксперименты тратили американцы. Другое дело, что такое положение подразумевало постоянное отставание в технологиях, но к этому в СССР так же относились по-философски – не всегда плохо идти по проторенной дороге. Когда впереди идущий устанет и остановится, можно его обойти и вырваться вперед.
В семидесятых годах при отработке доктрины ведения «Звездных войн» в рамках программы Стратегической Оборонной Инициативы (СОИ) специалисты Космического командования ВВС США и NASA пришли к неутешительным выводам: в запланированном объеме финансирования при имеющемся уровне развития ракетной и радиоэлектронной техники решить задачу перехвата советских межконтинентальных баллистических ракет все же не удастся. Для того чтобы сделать этот вывод, КК ВВС и NASA «проели» несколько миллиардов долларов, провели массу удачных и неудачных экспериментов, провели несколько десятков запусков ракет-перехватчиков. Но все усилия были напрасными. Задача обнаружения в бездонном космическом пространстве боеголовки размером менее метра, которая несется со скоростью нескольких десятков километров в секунду, оказалась науке просто не по силам.
Первая проблема заключалась в том, что определить точное местоположение приближающейся боеголовки удавалось лишь тогда, когда что-либо делать было уже поздно. Вторая проблема сводилась к тому, что за доли секунды с момента определения трехмерных координат летящей боеголовки, было невероятно трудно рассчитать траекторию упреждения, чтобы ракета-перехватчик смогла приблизиться к цели на дальность уверенного поражения. Третья проблема заключалась в сложности уничтожения собственно самой боеголовки, как обычным зарядом ракеты-перехватчика, так и ядерным. В первом случае готовые поражающие элементы при разлете не давали плотности и убойности необходимой для поражения боеголовки, а во втором, при ядерном взрыве, вообще не происходило никакого поражения боеголовки. Виной тому было безвоздушное пространство, где не возникало ударной волны, способной разрушить ЯБЧ или изменить траекторию её полета. А что могло сделать световое излучение телу, которое через несколько мгновений входило в плотные слои атмосферы и там выдерживало куда более страшный нагрев?
В правительстве США начал назревать скандал. Миллиарды были потрачены, а положительного результата никто показать не мог. Конгресс склонялся к окончанию финансирования НИОКР по СОИ. Ученым, промышленникам и генералам нужно было как-то спасать положение, и тогда NASA пошло на подлог. При испытании очередной партии противоракет, цель поразили девять из десяти ракет-перехватчиков. Военные и конструкторы торжествовали. Скандал сам собой стих. Конгресс предложил принять противоракетный комплекс на вооружение, но военные и ученые, боясь раскрытия своего подлога, инициировали кампанию по двустороннему ограничению программ противоракетной обороны. Сенаторы, конгрессмены и президент прислушались к голосу разума, и вскоре появился Договор по ПРО, подписанный с СССР. Руководство Советского Союза подписало этот договор, ничего при этом не теряя. Был момент, когда в СССР у специалистов, по результатам последних испытаний американских противоракет, волосы на голове встали дыбом. Казалось, что американцы смогли сделать невозможное, но вскоре все встало на свои места. Разведывательные суда Тихоокеанского Флота, ведя непрерывную радиоэлектронную разведку, вскрыли подлог: оказалось, что все баллистические мишени были оснащены радиомаяками, на которые и ориентировались эти чудо-противоракеты.
В конце семидесятых годов в СССР вопрос о противоракетной обороне частично был решен благодаря проведению особо секретной специальной операции. Суть операции заключалась в том, что в районах, где находились шахтные пусковые установки американских межконтинентальных баллистических ракет, силами шести групп спецназа ГРУ было установлено несколько десятков носимых ядерных фугасов. Эти устройства были оснащены сейсмическими датчиками и должны были сработать в момент запуска американских ракет. Воздушная ударная волна от близкого ядерного взрыва должна была буквально смять взлетающие ракеты. Эти фугасы специальным сигналом по радио приводились в готовность к подрыву тогда, когда появлялись признаки подготовки к нанесению ядерного удара по СССР и так же переводились в «ждущий» режим, когда случалась разрядка напряженности (чтобы не среагировать на испытательный или учебный пуск). Хоть фугасы и перекрывали только пятнадцать процентов ядерного потенциала Америки, в Генеральном Штабе были уверены, что первый удар США будут наносить именно «шахтными» ракетами, чтобы не подставлять их потом под ответный удар русских, прекрасно знающих их местонахождение. Было ясно, что первый ракетный удар по СССР будет сорван, фактически не начавшись. Это уж позже за дело возьмутся атомные подводные ракетоносцы и стратегические бомбардировщики. Но первый, есть первый.
К этому времени вокруг Москвы уже был создан позиционный район ракет-перехватчиков, которые должны были отразить удар баллистических ракет с помощью… высотных ядерных взрывов. Конечно, при этом будут стерты с лица земли многие подмосковные города, но это были частности. Какой-никакой, но щит был создан.
Зная, что первый удар может быть отражен, политическое руководство СССР приложило немало усилий по заключению новых ограничивающих договоров по ПРО. Такие договоры были подписаны, и на два десятка лет вопрос о противоракетной обороне отпал. В космосе находились только спутники раннего предупреждения о ракетном нападении, которые никоим образом не могли воспрепятствовать ядерному удару.
После прихода к власти «выдающегося миротворца» Михаила Горбачева, а с ним и более поздних политиков, считающих, что угроза миру исходила только от крайне милитаризованного Советского Союза, тему ядерных фугасов рассекретили. После получения этой информации американцы пребывали в шоке. Они поняли, что в их руки попал козырь, в мгновение создавший беспрецедентный перевес в былом ядерном паритете. Обе страны приложили огромные силы, чтобы в прессу об этом факте не просочилось никакой информации. Наивные американские налогоплательщики так и не узнали, что на территории их могучего «непотопляемого авианосца» более десяти лет в режиме полной готовности находились советские ядерные фугасы. По договору фугасы были сняты и возвращены в СССР, кроме одного, который «обнаружить не удалось». Скандалить было некому…
В это время американские ученые изменили принцип противоракетного перехвата – они осознали, что успешно сбивать баллистические ракеты можно, лишь выдвинув позиции ракет-перехватчиков как можно ближе к районам старта. И бить баллистические ракеты на восходящей траектории, пока еще виден форс пламени разгонных двигателей. Эксперименты быстро подтвердили правильность теоретических выводов, и программа СОИ заработала с новой силой. Американцы начали поговаривать о выходе из Договора по ПРО, так как понимали, что вплотную приблизились к реализации возможностей по перехвату баллистических ракет.
Разница в подходе к противоракетной обороне заключалась в том, что повторить снова фокус с закладкой фугасов возле ракетных шахт российский спецназ при всем желании уже не мог, а создать систему, которая могла бы перехватывать баллистические ракеты, американцы могли.
В 1996 году один из сотрудников Космического командования ВВС США, который являлся завербованным агентом «глубокого залегания» и должен был использоваться только в военное время, сам вышел на связь с оперативником посольской резидентуры ГРУ и предоставил материалы, свидетельствующие о начале работ по созданию в США орбитального разведывательно-ударного комплекса нового поколения. Этот комплекс способен был самостоятельно обнаруживать старт баллистических ракет из любой точки земного шара, и наводить на них с земли ракеты-перехватчики. Элементная база спутника и всех его блоков состояла из сверхбыстродействующих процессоров, которые в одну секунду решали миллиарды задач. Разработки находились на таком уровне, что специалисты дали однозначное заключение о возможности создания полноценно действующего противоракетного комплекса. Через год АНБ вскрыло факт утечки информации, и агент пропал без вести при невыясненных обстоятельствах. ГРУ, полагая, что американцы задействовали программу защиты свидетелей, быстро вывело с территории США оперативного офицера, с которым контактировал агент.
Дальнейшие попытки проникновения в круг лиц, посвященных в создание противоракетного комплекса, были сорваны спецслужбами США. АНБ установило небывало жесткий контрразведывательный режим на исследовательских и испытательных объектах. В результате практически полностью был закрыт доступ к информации по новым разработкам, а так же американцы провели мероприятие по запутыванию схемы распределения информационных потоков и кооперационных связей предприятий и организаций, интегрированных в процесс создания орбитального разведывательно-ударного комплекса. Попытки ГРУ проникнуть на объект через Интернет тоже не увенчались успехом. Так же решающую роль в срыве добывания информации сыграло резкое снижение финансирования деятельности российской разведки.
В девяностых годах российская разведка уже и мечтать не могла о подкупе интересующих источников, и вся работа строилась в основном благодаря техническим средствам съема информации. Агентурная работа была сведена к нулю, или носила поверхностный характер. Это и погубило дело…
А создание противоракетного комплекса шло своим чередом. Через несколько лет уже были готовы первые космические аппараты, которые прошли все испытания и были приняты на вооружение. В течение трех лет на орбиту было выведено тринадцать спутников, которые получили красивое название «Небесный щит». Запуски осуществлялись с восточного испытательного космодрома, который соседствовал с космодромом NASA на мысе Канаверал.
Космическое Командование ВВС привозило на космодром космический аппарат, готовило его запуск, и выводило спутник на орбиту. Соединенные Штаты Америки получали очередное усиление национальной противоракетной обороны, и все были довольны.
Все, кроме ГРУ.
* * * * *
После того, как машина адмирала миновала ворота контрольно-пропускного пункта, на немой вопрос водителя, Льюис ответил направленным взмахом ладони. Водитель погнал машину к стартовому столу, куда остальным машинам путь был заказан.
Установленная на стартовом столе ракета-носитель «Titan-4» была видна издалека. Адмирал невольно залюбовался изящным серебристым монстром, установленным в переплетении поддерживающих и коммуникационных мачт. Ракета всем своим стремительным видом будто просилась в небо. Льюис много раз выводил корабли в космос, и много раз наблюдал незабываемо-красивое зрелище, когда в чудовищном грохоте ракетных двигателей и бескрайнем море яркого огня, уходят в бездонное небо рукотворные метеоры…
Но последние три дня погодные условия препятствовали успешному запуску. Крайняя метеосводка вселила надежду, что задавшийся день будет решающим – ведь это был четырнадцатый запуск космического аппарата серии «Небесный щит». Запуск являлся завершающим в создании на орбите специализированной спутниковой группировки, которая являлась основным элементом национальной противоракетной обороны США. Надежность созданной группировки уже была продемонстрирована в ходе нескольких боевых испытаний, и Льюис откровенно радовался тому, что он являлся «отцом» противоракетного щита, призванного защитить самое могучее в мире государство от вполне возможной атаки со стороны завистливых стран второго плана: России, Британии, Франции и Китая или стран третьего мира, которые имели возможности создать и применить баллистические ракеты против США. Хотя, по данным разведки, возможность последнего была крайне низка, но Льюис знал, что время сильно меняет расстановку сил на политической арене, и что невозможно сейчас, будет вполне возможно через несколько лет.
Поэтому «Небесный щит 09» контролировал не только российский космодром «Свободный» и 27-ю российскую ракетную дивизию на Дальнем Востоке, но и ракетный испытательный полигон в Северной Корее. «Небесный щит 04» висел над Пакистаном и севером Индии, а так же, контролировал Иранские ядерные объекты. «Небесный щит 14» планировалось вывести в район над Гвианой, чтобы иметь возможность контролировать там французский космодром Куру.
Водитель резко утопил педаль тормоза, и флоридская пыль, мягкой пеленой обогнала мощный внедорожник. Адмирал, прихватив кейс, вышел из машины. Тут же к нему подскочил дежурный офицер, отрапортовал о проведении штатных работ и почтительно отошел в сторону, открывая адмиралу путь. Льюис направился к бункеру управления стартом. Водитель рванул с места – даже машине адмирала здесь не положено было находиться долго.
Льюис повернулся и глянул на удаляющийся джип – словно метеор уносилась машина в сторону контрольно-пропускного пункта.
Вот так же скоро понесется ввысь последний «Небесный щит». Четырнадцатый по счету.
Адмирал про себя усмехнулся: на испытательном полигоне истинное назначение спутника, находящегося под головными обтекателями изящного «Титана», знало только несколько человек. Безопасность спутника обеспечивалась охраной космодрома в обычном режиме, хотя при определенных условиях адмирал по одному звонку со специального мобильного телефона мог привлечь к выполнению задач по охране (и даже эвакуации спутника) роту воздушной кавалерии, которая находилась в непосредственной близости от космодрома, и была готова к самым решительным действиям. Вертолеты этой роты осуществляли облеты границ Восточного Испытательного Космодрома и испытательного комплекса на мысе Канаверал в целях защиты этих стратегически важных государственных объектов от атак террористов, реальность которых недавно была наглядно продемонстрирована на примере башен-близнецов.
Все до единого запуски «Небесного щита» проводились под прикрытием. С этой целью в СМИ указывалось, что на орбиту выведен дополнительный спутник системы сотовой связи, или навигации, или метеонаблюдения. В какой-то мере это соответствовало действительности, ибо «Небесный щит», в рамках своих боевых задач, выполнял все означенные функции. На этот раз на самой ракете красовалась яркая надпись «Landsat», которая должна была дать понять об исключительно гражданском назначении космического аппарата. Эта надпись никакого излишнего внимания к себе не привлекала.
Адмирал, полюбовавшись ракетой, занял свое место в центре управления запуском. Погодные условия установились на возможном минимуме, и поэтому начался шестичасовой предстартовый отсчет. Адмиралу принесли чашку кофе. Оставалось только ждать. Через пять с небольшим часов «Titan-4» поднимет спутник на орбиту, и тогда можно будет немного расслабиться – миссия адмирала на этом будет считаться выполненной.
* * * * *
Командир дивизии контроля космического пространства Военно-космических сил России подкатил на «Волге» к зданию штаба. Что-то вдруг подсказало генералу, что день сегодня не задастся. Надежды генерала оправдались с началом доклада оперативного дежурного центра управления:
– В настоящее время мы принимаем информацию с двенадцати спутников радиоэлектронной разведки, трех спутников фоторазведки и двух разведывательных спутников специального назначения. Вчера нами было получено задание на сопровождение старта американской ракеты-носителя «Титан» с космодрома на мысе Канаверал. Задача выполнялась одним спутником радиоэлектронной разведки, который снимал данные телеметрии, идущие с борта ракеты в центр управления. После старта полет ракеты-носителя некоторое время проходил в заданном режиме. Угол запуска как обычно, находился в пределах девяносто семи – ста двух градусов, но через двенадцать минут после старта, ракета изменила траекторию по направлению в целом на три градуса, снизила скорость, после чего началось падение – это установлено нами по данным её телеметрии. Объект разделился – это четко зафиксировано разведывательным спутником. По всей видимости, носитель разломился на фрагменты, или произошло отделение головной части. По нашим данным элементы ракеты-носителя и спутника упали в район с координатами десять градусов восточной долготы и восемь градусов северной широты.
– Это где? – спросил командир дивизии, потянувшись к карте.
– Юго-Западная часть Африки. Возможно, Либерия.
– Район густонаселенный?
Дежурный достал атлас:
– Это северная часть Либерии. Судя по карте, район малонаселенный. Хотя, кто их там когда считал…
– Ясно, – генерал поблагодарил оперативного дежурного, и дал указание шифровальщикам готовить сообщение в Центр.
* * * * *
Это была катастрофа.
Адмирал Льюис пустыми взором смотрел на огромный плазменный экран, отражающий состояние спутниковой группировки «Небесный щит». На экране ярко-голубыми точками светились отметки тринадцати боевых спутников. Четырнадцатого не было. И уже быть не могло.
Льюис держался руками за голову. Вся драма заняла не больше десяти-пятнадцати минут. Все было кончено. Это было ясно и понятно без дополнительных объяснений. Вопреки планам Космического Командования ВВС США, «Небесный щит 14» перестал существовать.
Десяток минут назад данные телеметрии, поступающие с борта взлетающего носителя, показали возникновение на борту ракеты серьезной нештатной ситуации. Следующие семь минут управляющий персонал Центра пытался выправить ситуацию, но все попытки были тщетны. Мгновенно принимались десятки решений, вводились в действие мероприятия, отработанные по специальным планам нештатных ситуаций, адмирал буквально чувствовал, как по секундам утекает в песок отпущенное время…
Ситуация развивалась вопреки устоявшимся сценариям. Изменения в программе полета были быстры и катастрофичны. Операторы запуска посылали на борт ракеты необходимые для таких случаев команды, но ситуация менялась только в одну сторону – в худшую. На исходе третьей минуты стало понятно, что это – катастрофа. На исходе седьмой минуты операторы отдали команду на отделение спутника от головной части носителя и введение в действие системы спасения. Эту команду отдали минуту назад и буквально через несколько секунд поток поступающей телеметрии прекратился. Это означало только одно – во многих тысячах милях от стартовой площадки «Titan-4» вернулся на землю. Успела головная часть отделиться от ускорителя? Этого никто сейчас сказать не мог. Ответ со спутника не пришел…
Адмирал раскачивался на стуле, не способный даже говорить. Его мелко трясло. Тринадцать запусков прошли удачно, как по маслу. Он откровенно боялся за тринадцатый – цифра негожая, как-никак, и когда тринадцатый прошел в штатном режиме, адмирал успокоился. Но кто бы подумал на четырнадцатый?
Что это было, сейчас уже не было так важно. Специалисты обязательно разберутся в причинах катастрофы. Рано, или поздно – но разберутся. Главное сейчас – знать, где упал спутник, успел ли он отделиться от головной части ракеты, если успел отделиться, то успел ли раскрыться парашют, сработала ли реактивная система торможения перед посадкой? Но главное – где он упал! Если в океан, то это одно. Но если совершенно секретный спутник упал на материковой части планеты, то это влечет за собой уже другие решения и другие меры…
Пересилив себя, адмирал дотянулся до трубки телефона:
– Место падения установлено?
Ответственный за наблюдение уже принимал доклады, и практически сразу отозвался:
– Восточная часть Атлантики, или западная часть Африки. Точные координаты будут известны через два часа после расшифровки данных телеметрии.
Адмирал с тяжелым сердцем взял трубку прямой связи с командующим ВВС:
– Сэр, у нас проблемы.
* * * * *
Офицер-направленец, получив с утра шифровку и изучив ее содержимое, сверил полученные данные с графиком запусков американских космических аппаратов. Глаза его на мгновение сверкнули. Кровь застучала в висках, а по спине покатили капли пота. Он со всей ясностью понял, что произошло то, о чем каждая уважающая себя разведка могла только мечтать. Схватив трубку телефона внутренней связи, офицер доложил:
– Товарищ генерал-майор, американцы при запуске потеряли космический аппарат типа «Небесный щит». Предположительно аппарат упал в труднодоступный район северной части Либерии.
– Быстро ко мне, – отозвался генерал-майор Эдуард Лихой.
В кабинете генерала направленец развернул крупномасштабную карту юго-запада Африки, и карандашом обвел предполагаемый район падения американского космического аппарата. Пояснил:
– Старт корабля прошел в штатном режиме. Первая ступень отработала нормально. Через двенадцать минут после старта произошел сбой в работе, и ракета начала сыпаться. По баллистической траектории ракета перелетела Атлантику и при входе в плотные слои атмосферы, разломилась. Обломки ракеты упали в район с координатами десять градусов восточной долготы и восемь градусов северной широты.
– Достоверность? – генерал зевнул. Через него каждый день проходил объем информации, соизмеримый с тем объемом, какой средний студент физмата осваивает за целый год. При таком потоке практически невозможно сразу оценить важность информации. А приходится. Должность требует.
– Настолько, насколько это могут гарантировать технические средства разведки, – отозвался направленец.
Генерал Эдуард Васильевич Лихой несколько минут рассматривал карту. Потом сказал:
– С Либерией, насколько я понимаю, у нас нет дипломатических отношений. Зато в Сьерра-Леоне, на аэродроме в Лунге, у нас есть база миротворческих сил. Это довольно близко от севера Либерии. По крайней мере, у нас ничего ближе там нет. Нужно сориентировать работу базы на поиск мест падения обломков ракеты, и самое главное – спутника. Сделайте туда запрос, не видели ли они чего-то, что может сопровождать падение ракеты: метеоров, огней в небе, больших парашютов.
– Есть, – кивнул направленец.
– Так же мне нужна сводка данных радиоперехвата радиостанций космодрома, откуда производился запуск. И в темпе.
– Есть, – козырнул офицер.
Генерал отошел от стола, в задумчивости глядя, как направленец собирает карту. Провидение или судьба дали российской разведке такой подарок, о котором можно было только мечтать. Не использовать такой шанс было бы непозволительной глупостью. Лихой принадлежал к категории людей, которые ради достижения своих целей готовы были использовать любую возможность. Любой шанс.
Здесь был просто подарок какой-то! Конечно, еще ничего не известно о состоянии самого спутника. Неизвестно куда он упал. Нет точных данных, что это именно «Небесный щит» – ведь информация о том, что в действительности запускалось под головными обтекателями «Титана» пять часов назад с восточного космодрома, была получена только из одного источника, была не проверенной, не подтвержденной.
