Алексей Витальевич Величко
Приключения аскета. Часть вторая
"Видите ли", – начал молодой старому, я путешественник и… скажем так не простой, я страдаю деменцией и… видите ли…"
"Стой, что за язык? слово д-е-м-е-н-ц-и-я… страдаешь. Ты явно не местный, не удивительно, что и слова в обиходе удивительные. У меня нет лекарств, но вот совет дать могу, эх, вообще-то это незаконно, наш с вами разговор, но говор твой мне приятен. Итак, к первому вопросу, я Пэлвин и родом из этого прекрасного города, что когда-то славился потрясающей архитектурой и благоустройством в стиле каноничного юга, недавно переименован в Плексигас, но находился под началом святой инквизиции, но после произошли большие перемены. Люди стали меняться, место само пожирало себя изнутри, новые времена, устои, революции и свержения, всё ортодоксально и, что характерно человек менял не только власть, но и природу вещей, в то же время природа, та что за стенами, отгородилась от других стран и временных рамок, государство стало островным и вневременным.
"Но отсюда можно попасть к себе домой? Ваши помошники сказали, что они ушли из города, назвались таковыми по крайней мере. Я наоборот пришёл, не знаю пока как и откуда, но воспоминания возвращаются поэтапно. Я узнаю многое, но из того, что знаю мало хорошего."
"Собственно говоря, я коренной… Был таковым пока не попросили… не изгнали в лес, своего рода каторга. Я слышал, что некоторые уходят, и как говорится, были таковы. Плексигас просто так людей не отдаёт, вербует для… Мало мне старому, встречать и провожать восходы и закаты под сизыми небесами, воздух здесь наэлектризован и враждебен".
"Кстати, чтобы не отходить от темы, я видел человека возле гор, в ряби, потом он растворился в воздухе… Как будто…"
"Дайте описание".
"Да какое там, черная сутана, капюшон, где-то я его видел, нет точно… Как же хочется спать, как тогда в маках, ну и воздух здесь у вас".
Было понятно – Пэлвин знает больше чем Фрай может позволить себе спросить. Так собственно и вышло как и напрашивалось на язык. Тот перекинул ногу на ногу, показав Фраю доисторические сандалии.
"Видите ли, молодой человек, места здесь, чем дальше тем тише, но призраки всё чаще тревожат обывателей. Это не в диковинку, расширить сознание морфием и увидеть тень, например, или что похуже… А человек… В сутане… Да уж, не ново это придание, так и верится без труда. Так, теперь о главном, переночуешь здесь в… Это слово… Сам запамятовал. В кемпинге вот. Утром, если время будет позавтракаем, ну а после сам определишься куда чресла направить в "приход" или "обход", "к" или "от". Я тут пописываю на досуге. Ну знаешь поэмы… Стихи. Вот рифма от переусердствования сама и вылетает на поверхность, что ТВОЙ змей. Ну что по рукам?"
Фрай сидел и думал над тем отключится ли он сам или его отключат в лесу неподалёку эти двое плохишей с панорамными мордами. Надумав вопрос, он отчеканил, вернее само вылетело:
"А откуда вы знаете про… Ладно… Кажется я действительно устал настолько, что и вымолвить сил нет, хотя…"
"Вот и чудненько, как вас… Э-э-э Фрай. Путник одним словом. Твое место застелено и чисто… Вон там за стойбищем, с другой стороны… Сами дойдёте?"
Фрай был согласен на любое предложение, встречного не придумал, тем паче воздух действительно заряжался свежестью, а в небе… там далеко над горами, начало сыпать всполохами, природа их была туманна, особенно теперь, в загруженном новыми фактами и ощутимо наполненной голове, мечтающей о скорейшем отдыхе на этом и без того чистом воздухе.
"Вот те гну!" – проходя мимо солнечных часов, Фрай краем глаза зацепил старый стол из дерева, грубо сбит, он не прельщал взора, однако блестящий предмет, будучи похожим на его анахорета часы, заставил положить на него не только взгляд, но и руку. Второе я… Пока второе открыло некоторые чакры, видимо принадлежащие исторической родине, и анахорет сам не понял как, но вспомнил свои уроки, данные ему кстати тоже улицей и открытым небом, и прикарманил-таки одиноко сверлящий око чужеземца, высокотехнологический по меркам здешнего предприятия, корпус некогда бывших часов, ну или то, что имело крайнюю степень сходства… По крайней мере в мысленной подаче Фрая. Он сам ничего не понял, но спрятал и тут же забыл, однако-ж прикидывая о возможных вопросах. Пройдя технологическую зону и войдя в кемпинг (откуда этот древень знал это слово, Фрай представить не мог), анахорет поразился современной букве застройки, с виду больших размеров сарай из досок, внутри был всамоделишним номером гостиницы. Очевидно, но факт, что для Фрая это было волшебством, не иначе. Ремонт скрупулёзно был вымерен и оформлен без лишнего лоска, но и получается, что слово-отдача кемпинг, как ни кстати передавал дух умело сложенного с помощью современных материалов временного пристанища главнокомандующего лесника, ну или просто заведующего древней, что твои ногти, обсерваторией. Фрай не успел насладиться убранством в полной мере, но отметил, что не хватало единственное – телевизора (по понятным причинам: вокруг на километры расстилался лес), а в остальном, всё как в квартирках-однодневках, в которые по воспоминаниям, он частенько заезжал. Света не было тоже, но керосиновая лампа имела местом присутствия прикроватный стол. В конструкции он узнал знакомые до боли цвет и форму.
"Откуда это всё… Может быть из…" Странная догадка немым укором пронеслась, в уже простившимся с трудным днём, вторым в этом логически сломанном государстве, слепленном на первый взгляд по образу и подобию древнего и непонятно какого: второго, третьего или четвёртого Рима.
Глава 8
Новый сон в лесном государстве стал возрастающей по экспоненте видимой причиной-следствием некого грядущего события. Анахорет бросил рюкзак у изголовья деревянной полнокаркасной кровати, сунул оба пистолета под матрас туда же, и раздевшись до трусов, отдался с головой заслуженному отдыху, как отдаётся художник палитре красок, собственно сновидение было таковым – красочным и знаковым, как уже повелось по образу и подобию.
Так вот он был в городе N и осознавал это так же ясно как и некоторые уровни подсознания, считавшие сны снами и явь явью, а не как иначе. Анахорет подходил к громадному сооружению, которое было не иначе как гигантским по масштабам складом или ремонтным доком. По ощущениям он был здесь и, собственно, как во многих сновидениях до этого был на своём месте и делал то что запланировано, а не экспромт. Как и сейчас, информировано свыше и из постороннего источника, зато не ложь, но Фрай сознательно учился, учился и учился новому и силился направить, закрыть нужные вехи этими инфопотоками и веяниями, а они в свою очередь закрывали всё остальное в первую половину ночи. Бред, скажите вы? Да, но осознанный… Потоки местами больного воображения – это вам не "хухры-мухры". Это уже речь относящаяся к лексикону деда Фрая. Так вот вернемся ко снам. Осознанные сновидения (особое состояние сознания, при котором человек понимает, что спит) – редкость для большинства людей. Отличительная особенность пребывания в таком сне заключается в способности спящего не только переживать ситуации, которые невозможны в реальной жизни, но и находить из них выходы. Далее всё как в тумане. Его встретили два незнакомца и были они коренными американцами, то есть индейцами (по меркам Плексигаса – пришедшими).
Один, тот что в исконном индейском наряде с множеством свисающих косичек, плюс джинсы с мокасинами, подошёл и спросил: "Ты тот, кто ты есть?" После замешательства он спросил вновь: "Ты тот, кто ты есть?"
Анахорет как не старался, не смог выдавить ни буквы из себя, но со своей колокольни ощущалось не что иное как дежавю. Следующая картина и оба персонажа дерутся друг с другом у входа массивных ворот на цепной, с нависным замком, привязи. Всё бы ничего, и всё как и должно быть, но-н нет… Следующий кадр, и оба коренных, разодетых в латы машут обоюдоострыми, головастыми, полутораручными мечами. Странного кроя броня, лица открыты, но их не узнать: глаза будто дьявольские и горят, круги опять же почти до середины щёк, на лбу сложенные внахлёст морщинистые складки, жилы на шее раздуты, странными изотерическими образами испещрены щиты. Удаётся запомнить только центральный – рука ладонью вверх и разверзнутыми пальцами, над ней алого цвета сфера, ну или шар. В нём виден… Он мерцает в переливах, настоящая анимационная картина, не иначе, но после картина тускнеет и меняется на более динамичную – анахорет по ощущениям раскидал этих индорыцарей и сшиб ворота (неудивительно, что сознание пролистнуло это действо), далее он внутри едет за рулём, как мы уже поняли. По сторонам станки и грузоподъёмные механизмы, они в движении… Всё в движении… Кругом люди и работа своим чередом. Анахорет и здесь был… Всё смутно… Размыто. Дальше впереди перед собой он видит гору черепов, они белы и отполированы столетиями, без скальпа, то есть без части лобных и теменных долей. На этой унылой картинке… Это именно картина и никак иначе, на ней капсула времени. Да именно времени, а от неё идут пучки силовых жил большого диаметра и уходят в недра этой кучи-малы. Фрай бьёт по тормозам, видя это творчество и тормоза, конечно, не работают, но вот он прилагает усилие, почти приседает на обе ноги и авто останавливается. Понимая что анахорет не просто попал в это сновидение и должен получить некую мораль, он выходит и слышит эхо… Морское эхо. Будто в детских руках ракушка, оно непрерывно трезвонит на все лады, коих во снах две струны и обчёлся. Обращая во внимание направление звука, анахорет начинает крутить головой в поисках аномалии, и незамедлительно видит люк под передним колесом его кроссовера, далее он теряет плоскости, начинает понимать, что винтик в этом всём и растворяется. Не просто растворяется, а втягивается будто в манок… Или раковиной, но на самошнем деле в вентиляционное отверстие этого люка. Следующая часть сна переходит в утреннюю и не так ярка, даже по меркам наваждения. Анахорет материализуется из прошлого образа и теперь в образе тумана, оглядывается по сторонам. Он в низине, на месте пожара… Нет взрыва. Пахнет жжёным торфом и древесиной. Почва, точно навыпашь, почернела, частично пожары и задымления. Анахорет оглядывается кругом и… Да, он в центре воронки… В эпицентре. Мысли кучкуются, но не хватает здравых. Он понимает, что сновидение всё ещё властно над ним. Идёт в сторону от… Видит стволы деревьев, они без веток, одни стволы. Стволы лежат в сторону от взрыва, но не все. Большая их часть направлена внутрь. Интересно, но факт, задела на логическое умозаключение нет, как и нет логики в всей ночной зарисовке. Идёт дальше… Вот деревья, расколотые надвое… Мало какие выстояли, большинство снесло. "Это ели… Где я чёрт возьми? Это Тун… Тун… Тунгуска, тайга… Ведь так?"
Анахорет бредёт на полусогнутых в сторону от кратера, ему надо выйти отсюда пока он не проснулся, успеть, так он считает. Утро нагоняет и наводит на мысли, простые и обыденные, чуждые для сновидений, приближённые к реалиям бытия. Он движется на юг в тумане… Почему на юг? Не знает, но знает, что нужно соответствовать техническим данным, собранным на коленке. Вот сон уходит, напоминая на законно скорое вступление в силу грядущего дня, и всё приснившееся не что иное как… нелигитимное нахождение… Ещё одного болида… Какого по счёту. Анахорет должен найти, нет починить… Что?
"Теперь мне знамо что!", – Пэлвин будит Фрая.
"Вот кто похитчик вневременного барахла! Ты хоть понимаешь, что это такое? Что ты прикарманил?"
Фрай открывает сперва один глаз, мимиходом второй, забывая сновидения и вторгаясь в тлетворное "здесь и сейчас". Сны забываются по начальному уразумению, но последние
картинки можно и надо вспомнить, дабы записать как иногда он делал. И… Да, он вспоминает, утренние мысли сочнее и свежее, как правило.
"Что я… Эээ… Взял, что нужное или?" – слова не могли выстроится в ряд, но прозорливый ум уже вращал барабан нового дня, глаза протирались руками и ответ нашёлся сам.
"Да, э-э-э Пэлвин, я взял некую запчасть, но это безделуха, во-первых, и во-вторых, я, как бы попроще донести… Абстрагировался что ли. Эта ваша внеземная латиница, пусть задумался, теперь понятно? Д-да, не контролировал себя. Я думаю болезнь прогрессирует опять. И не зависимо от МОЕГО прогрессорства. Это уже было и так ещё будет…"
Фрай сидел на кровати и ему было чертовски неудобно за себя и за свои корни, которые так или иначе, тянули на самое дно, хотя ниже или дальше быть просто не могло.
"Что-ж мне нужно было быть готовым, видишь ли, Ф-ф-рай, дело в том, что тебе ещё многое стоит узнать. Тут многие действуют по наитию: взял-забыл, украл-отдал, отнял-осознал. Местная власть, сенат, ну или то, что от него осталась граничит с новой… Не здесь и сейчас. Новый мировой порядок – то, что осталось от прежнего режима, с досыпом всякой всячины из множества временных петель. Зинк и Фаулус – эти два изменника знают больше про это, их выслали недавно, вообще-то ВАМ нужен некто архивариус в городе, он – то картографично подкован в этих норах. Теперь о главном, забудьте о поступке, важен сам предмет, вы… Э-э-э ты, Ф-ф-р-р-ай, похоже старый чертяка. В смысле игрок, да наверно многое бы мог рассказать. Ну давай позавтракаем, чем бог послал, и я расскажу тебе об этом предмете побольше, с ВАШЕГО… Нет, твоего позволения. На завтрак вышли сюда же. За бунгало стоял стол. Старик и тот, что помоложе расположились со всеми удобствами. Лес расцветал, нечастые птичьи трели раздавались отовсюду, возвещая о раннем и розово-алом рассвете. Да, некоторое солнце светило и здесь и всё бы ничего, да само знание засевшее глубоко внутри, плюс этот свежий, до нельзя, воздух заставляли думать наперёд и с сопереживанием части пережитого. На завтрак была подогретая на костровом котелке каша, тушёнка (не заводская, но свойская) и яйца вкрутую. Был и кофе за который анахорет подписал себе скорое попадание домой, так как всё как никак, но налаживалось.
"Итак, молодой человек, вернёмся к нашему с вами вопросу по некоему предмету, что видимо, находится в вашей непонятного кроя куртке с отливом".
"Послушайте премногоуважаемый… Э-Пэлвин, да я себя то не помню ещё, никого из прошлой жизни… Так куски пирога. Готов отдать вам и… Без вопросов…"
"Не стоит мутить воду, вы умнее чем кажитесь, вот и оставите себе на всякий раз, думаю эта вещь окажется бесценной в двух случаях: если окажется в нужных руках в то самое время, и если некий технарь доведёт её до ума, то есть всплывут подробности грамотного и единственно верного её использования. Так что ваша вина остаётся на вас в любом её проявлении, и ВАМ с ней жить. Пожалуй я всё сказал. Теперь насчёт этого летающего недоразумения. Вы должны знать с чем столкнётесь в Плексигасе."
"Простите, что перебиваю," – Фрай не спешил делится с Пэлвином своей первой находкой. "Дело в том, что это не вписывается в моё физическое представление о воздухоплавании, да и вообще при чём здесь змей?"
"Защитный оберег… Это… Но не только. Слово «кадуцей» в переводе означает посох вестника, знак его полномочий. Это жезл, обвитый двумя змеями и увенчанный крыльями. Жезл – символ власти, силы и могущества, это вертикаль, ось мира, по которой между небом и землей могут перемещаться боги – посланники и посредники. Это мифически, но данный змей
это ни что иное как устройство для привлечения воздухоплавателей или шаровой молнии дабы увидеть приближающихся путников или запитать некое оборудование. Эхо войны и реликты старины, если вам будет проще. С помощью змеев поднимали в небо метеорологические приборы или изучали грозовое электричество. По большому счёту, воздушный змей был единственной доступной «лестницей» в небо. Запускать ради науки воздушные шары могли позволить себе только состоятельные исследователи, а других способов покорить небеса тогда ещё не было. Видишь ли, Ф-ф-ф-рай, чтобы присовокупить нижеизложенное к вышесказанному, декларирую о том, что передовой инженер Плексигаса в сотрудничестве с астрономами попытался разгадать тайну античных переносных часов и воссоздать их работающую модель, современные технологии позволили точно воспроизвести стрелку – утраченный за два тысячелетия критически важный элемент. Всё бы ничего, только технические наработки ничего не дали, это по прежнему обмылок, и непосредственно он, по всему выходит, что древний оккультный, единожды найденный во всём городе. К нему нужна его родная стрелка, а воздушный змей здесь установлен для заряда этого болида. Теперь ты знаешь достаточно, чтобы меня сослали на рудники из этого леса. Тут и так еды присылают из расчёта на одного оператора обсерватории, вот они и охотятся на всё и всех, эти два бездельника Зинк и… Запамятовал второго… Э-э-х, чёрт с ними двумя. Ну с тебя магарыч, пришедший, а так как поиски стрелки ни к чему не приведут, можешь оставить болид себе. Ну что, удовлетворил я твоему любопытству?"
"Д-д-д-а, пожалуй," – Фрай был премного удивлён и благодарен Пэлвину за содержательный монолог, уже не единожды открывший ему взор на происходящее. Оба: обыватель и пришедший одно время молча ели, пока трапеза не подошла к концу. После завтрака Пэлвин намекнул Фраю о предстоящих измерениях и прочих делах, которых с его слов было невпроворот. Смотритель обсерватории оставил Фраю контакты, вернее намекнул, откуда стоит начать поиски в городе. Это был вышеуказанный архивариус и ведущий инженер, которого старик назвал почему-то сначала передовым, потом секционным. Более интересного на "стойбище" не предвиделось, и видимо наступила пора прощаться, тем паче, что у Фрая в голове назревали наброски дальнейшего продвижения вглубь леса.
"Ну а предметы, вы пробовали заряжать предметы здесь, на вашей стоянке… От змея?"
"Нет сынок, этим занимается другое крыло, от другого змея и в редкие дни атмосферных явлений. Энергия передаётся и аккумулируется, от неё и происходит "одомашнивание" этих предметов старины, тех что не сгинули в вехах эпохи. Ну что ж пора прощаться, еды у меня немного, но на день вперед я тебе отложил, будешь в городе, обзаведёшься бытом, осядешь так сказать, парень ты не глупый, может вспомнишь старика Пэлвина и вернёшь сторицей занятое э-м барахлишко. Такой уж у нас обычай занял – меняйся, ну или отдай, что есть. Так-то что ещё – лес дремучий здесь многие плутают, потом многих и не находят, так что место в этом или другом мире ты себе однозначно найдешь. Вот чертёж следующего стойбища, там скажи: "Пэлвин передал, отдашь писанину, может с тобой поделятся провиантом. Их исследования в целом как и мои… Эх… Они тоже сосланы… Новым режимом".
Фрай молча слушал в неком трепетном ожидании, не привык он к такого рода подачам со стороны незнакомцев. В его старом мире не было порталов и петель, зато чужаки не прочь были обойти или, ещё что хуже, наступить на ладан дышащего соотечественника без каких – либо предисловий. Анахорет и Пэлвин прошлись по периметру от кемпинга до противоположного края, ближайшего к опушке леса. Воду Фрай также заблаговременно набрал. Видно, что старик дал самое большее, что смог и даже ещё больше – часть себя первому встречному чужеземцу. Анахорет вынул из куртки один глок с обоймой, взвёл курок, отпустил вновь, нажал кнопку боезапаса, обойма выкатилась, проверил патроны, вставил на место.
"Не привык перебивать старших, как вы поняли, и как понял я, вы и так рассказали много чего из того, что не следовало. Это глок "семнадцать" полуавтомат – хороший ствол, обойма одна на двадцать патронов, отлично подойдёт для самообороны. Это вам обратка, спасибо за карту с ориентиром, буду на следующем стойбище, передам привет от Пэлвина. Позвольте вас обнять, не много таких гостеприимных людей в наше… Э-э-э в ваше… Время. Ну вы меня поняли".
Старик принял глок и попросил объяснения в пользовании. Анахорет на пальцах объяснил.
Анахорет на пальцах объяснил: "Режимы: одиночный и тройной. Ещё раз, достаёте, целитесь и стреляете, никаких предохранителей здесь нет, курка тоже, это не револьвер. Всё понятно?"
Старик поднял пистолет на уровень глаз, прицелился в летучего змея, и не смотря на утреннее зарево, даже не щурясь, отчеканил звук выстрела три раза. Звучало это как "бац-бац-бац". Не смеха ради, но не без доли иронии он подытожил, что огнестрельное оружие ныне редкость, всё что принесли путешественники. После пертурбаций со временем и вневременных путешествий государство забыло многие вещи. То что оставалось на складах менялось и ломалось из-за наложений и парадоксов. Были и хорошие образцы той или иной техники, оружие вот почти всё пришло в негодность. Видите ли порох оказался в ряде субстанций, легко теряющих свойства по прошествии веков и тысяч лет. Старик видел устройство первого состава сената, а римская религия, как и древнегреческая религия, не имела единой организации и канонов, а состояла из культов различных божеств, являясь политеизмом. Религиозные обряды, связанные с жизнью семьи или домашними и частными делами, совершал сам отец семейства. Анахорет и древний старец еще раз обнялись и распрощавшись разошлись врозь. "Долгое прощание не хорошо – тебе никогда не говорили родители, что долго прощаться с дорогим тебе человеком – плохая примета?" Считается, что смотреть вслед уходящему до тех пор пока он не скроется из виду, – к несчастью… "К несчастью", – как из новенького пистолета отчеканил Пэлвин.
Глава 9
Не для кого не является новостью, что каждое утро солнце появляется из-за горизонта в восточной части неба. Затем оно постепенно поднимается над горизонтом и в полдень достигает наивысшего положения на небе. После этого Солнце постепенно опускается, приближаясь к горизонту, и заходит в западной части неба.
В разные сезоны у Солнца в течение дня получается разный путь по небу: зимой он короткий, а летом длинный. Лишь два дня в году Солнце восходит точно на востоке и заходит точно на западе. Эти дни имеют своё название – дни равноденствия. Анахорет не обратил внимание, да и на что его было обращать, если только расположение измерительной аппаратуры подтвердило бы версию о картинно-напускном движении солнца по заранее выставленным координатам на древнем стойбище. Ну а пока реалии были таковыми – Фрай обдумывал свои шансы, а те по его уразумению были. И были довольно-таки ощутимы по сравнению с теми, в бестелесных формах в прошлых ипостасях. Дел то было на копеечку – найти нужного оседлого из нового времени, или как они там квалифицируются – "пришедшие". После попросить препроводить и указать на нужную дырочку. "Да уж, дырочку", – Фрай невесело улыбнулся. А тропинка тем временем перешла в грунтовую дорогу и, если верить солнечному движению, уходила в северных направлениях. "Ладно, контактами обзавёлся, информацией тоже кой-какой, что ещё… Чёрт тебя дери, совсем забыл про часы, что там с ними в самом то деле… Вот кажется встали". (в той вневременной материи в которой он путешествовал по барханам, часы двигались против часовой стрелки), и хотя это было не удивительно, тем паче, что ожидать от кварцевого механизма не стоило много, но сейчас всё было проще – они стояли и стояли с момента прибытия в эти райские долины. Фрай потряс ими, и о чудо механизм заработал, стрелки побежали в одну сторону… Правильную сторону. Оставалось выставить точное время, то что оно точно было не факт, так что ориентируясь на солнечное мерило, двигавшееся по картинно-прямой линии, анахорет выставил-таки десять часов утра и решил избрать это время за отправное в этих краях. Анахорет двинул дальше по маршруту, но путь, как говорят, оправдывает средства и вид леса ублажал взор путника… А подивиться здесь было есть чему. Произрастали по сторонам от дороги древние деревья. Фрай освежил память и первое, что всплыло в его пока ещё светлой голове, было дерево клёнодуб. Где то мы писали о рощах из детства анахорета. Так вот там росли разные деревья и, конечно, память запечатлела эти монументальные лиственные красавцы. Клёнодубом называли родители это деревья в детстве. И, правда, листья его похожи сразу и на дуб, и на клен. Кроме дуба были еще и другие кусты, названий которых Фрай не знал, хотя климат был умеренный и до боли знакомый. "Дуб красный", – произнёс анахорет вслух. Подсознание импровизировало и черпало информацию в основном из детства, отрочества и юности. Откуда он мог помнить детали – непонятно, но краткая аннотация не осталась без внимания. "Родина его – Северная Америка, поэтому его еще называют дуб канадский или дуб северный. Листья осенью красные – поэтому его так и назвали", – отчеканил Фрай. Правда, мы видели много просто бурых, но форма листьев все равно удивительна. И желуди у него странные – практически круглые. Для информации читателю – дуб является листопадным деревом до 20-30 м высотой со стволом до 1,5 м в диаметре, с широкой круглой кроной. Кора серо-коричневая с неглубоко трещинами. А еще, оказывается, до 200 лет дубы растут в высоту, а потом уже в ширь. А вообще в таких диковинных лесах очень хорошо дышится и вообще чувствуешь себя намного бодрее. И это не странно, поскольку листья и кора выделяют вещества, способствующие снятию головных болей и улучшают состояние человека… Опять осколки памяти защекотали череп Фрая изнутри, он вспоминал, давя скупую мужскую улыбку, как ему с родителями нравилось, отправившись на пикник, жечь костёр из сухих веток дуба. Разгорается не быстро, но зато горит долго и очень жарко. Это хорошо, что местный сильно ионизированный воздух помает нашему герою впасть в радушные грёзы юности, ну по крайней мере воспрять духом, видя достойную картину леса. Лес же, словно вуаль изумрудного покрывала, простирается на многие гектары, унося свои зеленые купола в бескрайнее небо. Картина восприятия менялась, менялось с продвижением вглубь на многие километры пути и многообразие деревьев от стройных берёз до могучих клёнов, что создавали неповторимую палитру оттенков и текстур. Под сенью густого полога, где солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь листву, царит полумрак, рассеченный причудливыми узорами светлых пятен.
Тихий шепот листьев напоминает древние сказания, рожденные на этих просторах. Лес живет и дышит, в воздухе витает свежий аромат сосновой смолы, смешанный с земляными нотками распускающихся папоротников и влажного мха. Тропинки, укрытые опавшими листьями, как мягкий ковер, приглашают путников погрузиться в чудесный мир природы. Вдоль ручья, который, как серебряная нить, вьется сквозь лес, слышится журчание воды, убаюкивающее и успокаивающее. Над водой порхают стрекозы, их крылья переливаются радугой под лучами солнца. На берегах растут яркие цветы, чьи лепестки искрятся росой – природные алмазы в утреннем свете.
Небо над лесом, бесконечная голубизна которого иногда прокалывается далеко летящим криком хищной птицы, добавляет спокойствия и умиротворения общей картине. Лесной воздух, наполненный звуками, ароматами и всепоглощающей тишиной, обнимает полуденной негой, накладывая на каждую тропинку, каждую кочку и каждый ствол свою особую печать волшебства.
Здесь можно услышать даже, как крадется время, проникая в каждую клеточку этого живого организма, заставляя его колыхаться в ритме вечности. Лес – это понятие без границ, без начала и конца; это часть пространства, которая вбирает в себя все оттенки жизни, заводя нас в пленящий мир красоты и гармонии природы.
"Итак, с часами все понятно – идут, но что с этими… вневременными, совсем забыл зачем направляюсь на следующую стоянку, ответов пока достаточно, да и странные эти ребята с колышущимися лицами. Сначала помогли, а потом эти выпады… Да, чувствует моё альтер эго – всё только начинается, очевидно придётся сражаться за свободы… За все свободы: от эмоциональных до закрытия государственных."
Фрай достал из кармана куртки болид. Такое название он придумал для убедительности предназначения. Никаких оккультных теорий, которыми к слову он всегда интересовался, на данный момент он не преследовал… Просто вспомнилось. Изотерические и конспирологические теории значили для него многое. Всё начиная от гороскопа, и заканчивая ведическими и националистическими трактатами – он усваивал всё – как губка. Вы скажите: "И что в итоге? чего он добился? Прыгает по мирам, не иначе, умирает, перерождается, пересекает невидимые параллели жизни словно лесные тропки, осуществляя становление по внеземным, но первозданным законам. Ответ да, он пробует, карабкается, брыкается – это ли не жизнь. Сейчас в его руках некий средневековый артефакт неизвестного происхождения и применение ему напрашивалось сразу, ещё в кемпинге, да вот не ложилась данная материя в руку, чувствовалось, что пришла как и анахорет из других мест, возможно неподконтрольных разуму человека, коим наш герой пока оставался. Фрай полез во внутренний карман своей куртки и достал змея – стрелку. Это сейчас он спроецировал их вместе, но хорошая мысля приходит, как говорится, опосля. Почувствовал ли Фрай место силы или почувствовал, как раз, силу в себе, но сделал то что был должен – совместил некогда устройство учёта то ли магнетизма, то ли времени и стрелку, подаренную ему провидением, в лице призрака в сутане. И что вы думаете? Звезды сошлись, стрелка была с отверстием и легла как влитая на своё законное место. Фрай крутанул её по кругу, она с силой провернулась, движение оставалось неподконтрольным анахорету. Он вспомнил наставления Пэлвина, да и эти двое: Зинк и Фаулус неоднозначно дали понять об истинном предназначении воздушного змея, того что плавал в воздухе сам по себе. Как так вышло: артефакт, змей с болидом, карты сами ложатся в руку. Фрая обуяли сомнения, не слишком ли всё картинно получается. Да и там на планете Земля всё было иначе. А может я здесь, просто во временной ловушке? Непонятно, нарочито и сказочно. Но что наша жизнь, как не игра. Анахорет за время пройденное по лесу вспомнил части жизни прожитые в Техасе и в детстве на ранчо. Но что-то было всё же не так… Не совсем просто – знания вроде бы как ложились в руку будто эти часы (отметки на болиде между прочим были, но надписей и букв нет, зато засечек было выше крыши), однако они разбавлялись новыми и оттого общий фон плавал, анахорет терял смысл и подноготную образов. Особо в разрез с его видением общей картины шли последние события с начала его обращения или мучения, лучше сказать. Мы помним историю с ограблением, доками и лабораторией, а Фрай нет, вернее какими-то издевательскими ужимками и намёками, будто смотрел немое кино задом наперёд. Больше всего его коробило отсутствия некой персоны, положительной стороны, той что двигала его мотивами и действами. Да, он на кого-то работал. Но на кого? И ещё больше тревожил вопрос о его окружении, он забыл близкого человека… Девушку или парня… Может кто-либо из родни, но тогда… Нет, бред, всё не так, нить в самый последний момент обрывалась, он перешагивал через порог и падал в небытие, кувыркался, его волтузило так, что сейчас в новой ипостаси становилось дурно и подташнивало. Картина складывалась, но в основном он помнил барханы и поселение, и, как мы уже говорили, детство там, на Земле, остальное смутно – близкие, дальние… Мотивы и цели, причины и следствия.
