Алексей Владимирович Зелепукин
Одна на миллиард
От покорения Европы Цезарем, через завоевание Сибири Ермаком, до освоения Дикого Запада и, конечно, колонизации Великого Космоса насилие – огнем и мечом, а позднее и крупнокалиберным патроном – возвышало отчаянных головорезов. Грубых и неотёсанных убийц и разбойников, никогда не отличавшихся силой интеллекта, прозванных позже первооткрывателями, пионерами и первопроходцами, над сторонниками цивилизованного решения проблем. «Победителей не судят!», «Цель оправдывает средства» – красные слова, оправдывающие убийства, грабежи и насилие. Однако надо все-таки отдать должное операм и штурмовикам патруля, возглавляемым добродушным и пышнобородым гигантом Бенджамином Толидзе, державшим хрупкое равновесие между преступлениями и наказанием, не давая погрузить порубежье в хаос анархии, подчас превращая операцию по задержанию в показательную экзекуцию зарвавшихся проходимцев, перегнувших палку терпения местных представителей порядка.
Вот так, некогда могучий дредноут превратился в своеобразный таможенно-патрульный форпост, вечно кишащий обиженными и обделенными гражданами. Гудящий несмолкаемый улей, который для офицера инженерной службы Серафима Бенедиктовича Березкина, всю жизнь проведшего в тишине космоса, стал настоящим адом. Приходилось мириться с толчеей в коридорах, гоготом и гвалтом разношерстных раздосадованных старателей, строчивших кляузы друг на друга все тридцать часов космических суток. Плюс к этому чрезмерная загруженность ангаров, превратившихся в «Космопорт неиссякаемых слез», где подчас стартовало и садилось до трех-четырех судов всевозможных размеров – от катера до пассажирского лайнера, с новыми искателями удачи, прибывшими за регистрацией и получением разрешения на работу.
* * *
Селектор, вновь моргнув зеленым огоньком, огласил рубку дежурного. На этот раз голос Мэри был серьезным.
– Челнок со спецпредставителем Сената Альянса запрашивает посадку в VIP- зоне.
– Кого несет нелегкая? – Гарв не упускал возможности ляпнуть что-нибудь в общий канал.
– Сажай его, там разберемся…– уставшим голосом ответил Березкин.
– Вас поняла.
– Бенджамин, приглядишь за гостями? Не хотелось бы, что б они сходу попали в толчею у зоны досмотра.
– Какой разговор? Конечно пригляжу, встретим, как положено…
Селектор замолк.
– Так все-таки, что вас тревожит? К чему все эти усиленные меры безопасности, поднятые щиты и активированные барьеры? – ААИДА встав с дивана подошла к Серафиму. В обязанности ИИ входило также и слежение за психическим здоровьем экипажа. И тем паче командного состава. – Вы перевозбуждены. Уровень адреналина выше нормы. Может хватит кофеина?
– Сегодня тоже был сон. Правда, не дверь, стучали в окно. Но суть та же. Что-то пыталось проникнуть… Может, это тот самый VIP… – Березкин выплеснул остатки кофе в бак мусороприемника. Но тут Аларм систем дальнего обнаружения разорвал обыденность, царившую в рубке старшего офицера. Серафим с разбегу плюхнулся в боевое кресло, подключая разъемы, соединяющие его мозг напрямую с системами корабля. Ощущение собственного тела исчезло. Теперь он был «Несокрушимым», лежавшим в дрейфе, а ИИ превратилась в альтер-эго, фильтр, отделяющий важное от посредственного. Она очищала воздух, следила за давлением, помогала диспетчерам принимать и отправлять корабли, жила обычной жизнью корабля, выделив из общего гигантского потока причину тревоги, материализовавшись в красивую женщину лет тридцати в сером мундире патрульной службы. «Черная униформа флота была красивее», – мелькнуло в голове.
– Мне она тоже больше нравилась.– откликнулась ААИДА.
Один из недостатков полного слияния – врать в момент подключения невозможно, как перед Богом. Искусственный интеллект чувствовал все. Даже количество тромбоцитов в крови, разносящих молекулы кислорода по клеткам.
Космос, через призму приборов и сенсоров, выглядел грациозно: богатая цветовая гамма, прозванная среди пилотов «Божественным взором», отображала энергетические потоки, гравитацию, радиацию, почти все известные спектры излучения, искажения самого пространственно-временного континуума, все, что может хоть как-то повлиять на судьбу корабля. Сейчас безмятежность космоса нарушали непривычные энергетические выбросы вблизи с ретранслятором. Семь сигарообразных кораблей, разорвав пространство, вынырнули из Божественного океана в непосредственной близости от перевалочного пункта Альянса. Странным было само путешествие кораблей сквозь пространство без использования портала или ретранслятора. АИИДА среагировала молниеносно.
– Поиск подписи по всеобщему реестру судов Альянса.
– Подпись не обнаружена.
Инициация запроса «свой – чужой»:
– Чужой. Внимание боевая тревога! Боевая тревога!
Пурпурный цвет выделил агрессоров на общем фоне. А к взору включались все дежурные офицеры. Их сознания разместились по периметру взора.
Серафим отменил все посадки, закрыл ангары, активизировал маршевые и маневровые двигатели. Канониры, один за другим, оживляли свои батареи, устремляя жерла орудий в сторону незваных гостей.
– Судно патрульной службы Альянса ШДББ 74-4 «Несокрушимый», приказываю выключить двигатели и лечь в дрейф для досмотра.
Сигарообразные эсминцы, игнорируя приказ, разворачивались в боевой порядок, мгновенно произведя залп противокорабельными торпедами, которые дельфиньей стаей устремились они в сторону «Несокрушимого». Информация лилась прямо в мозг. Здесь же Серафим отдавал свои приказы прямо в сознание подчиненного персонала.
– Маневр уклонения. Системам ПРО: огонь по готовности.
Длинным столбцом поползли отчеты командиров звеньев и служб.
Бой в космосе – явление очень скоротечное, и выигрывает его тот, у кого обмен информации и приказами идет быстрее. Мощь ИИ тоже играет гигантскую роль в этой игре в угадайку. Артиллерийские системы ведут огонь по местам возможного нахождения противника в ближайшем будущем. Варианты считает оружейный сервер, исходя из приписанного к батарее вооружения; стрелок выбирает из предполагаемых вариантов.
– Твою мать, конденсаторы накрылись. Теряем мощность!!!– матом проорал начальник звена инженеров.
Вспышка, и почти молниеносное журчание перегруженных барьеров: несколько смертоносных лучей впились в левый бок.
– Повреждение обшивки, пробоин нет, но броня перегрелась.
Системы пожаротушения распыляли жидкий азот, стараясь сохранить структуру корпуса в районе попадания.
– Турболазеры, мощность 120 гигаватт, залп в ответ, барьеры ослабли до 40%. Начать ротацию по часовой.– Скомандовал Серафим.
Тут же бэк вокалом АИИДА запрашивала поддержку ВКС Альянса.
– Мэй Дэй, Мэй Дэй, всем, кто слышит. Ретранслятор Ро-Аргуса атакован превосходящими силами, противник не опознан, приняли бой.
Ольга развернула корпус корабля, укрывая поврежденные барьеры от возможного повторного удара. Анискин тут же выбросил в сторону врага контейнеры с толченым стеклом и металлическими шарами, своеобразную «дымовую завесу».
– Главный калибр. Цель захвачена.– отчеканил канонир.
– Залп!– почти проорал Березкин.
Дредноут вздрогнул, ответив огнем всех четырех орудий главного калибра. Сто килограммовые чушки обедненного урана разогнанные до субсветовой скорости устремились к цели.
Яркая вспышка затмила свет голубого гиганта – местного светила.
– Есть попадание. Два из семи уничтожены, один поврежден.– Доложила группа радарного слежения.
Четверка нападавших перестроилась в боевой ромб и начала сближение, а один звездолет продолжил движение в сторону жилого комплекса и складов.
– Отделение, множество высокоскоростных объектов, предполагаемая цель – жилой комплекс и Нью-Вегас.– ужас звучал в голосе главного наблюдателя.
Выбора не оставалось. Десятки тысяч поселенцев и шахтеров были сосредоточены в жилых комплексах.
– Турболазерам: заградительный огонь. – выпалил Березкин.
– Сделав залп, мы не удержим дистанцию с агрессором— сухо констатировала АИИДА.
– Исполнять!!!– Проревел Серафим.
Башни внешних турелей вращались предательски медленно, разворачиваясь в сторону новой цели. Последовал разряд. Дульные компенсаторы и тормоза заскрипели под мощью извергаемой энергии, а потоки смертоносных лучей устремились на перехват ракет, несущих гибель жилому комплексу. Большая часть этой смертоносной своры была сожжена сразу. Остальные продолжили свой путь.
– Эсминец развернулся для повторного залпа.– отрапортовала АИИДА.– Четверка чужих вышла на дистанцию запуска боевых дронов.
– Зарегистрированы попадания в жилые корпуса Нового Мира и Нью Вегаса.– доложила служба наблюдения.
– Приоритет, защита жилых станций. – сухо ответил бывший энергетик.
АИИДА внесла коррективы, и второй залп поглотил ракетоносец, прошив его корпус, как раскаленный прут прожигает лист бумаги. Сдетонировала ходовая установка, расколов крейсер на несколько частей.
Но свое дело он сделал. Несмотря на прицельный заградительный огонь с дредноута и работу станционных батарей, не малая часть ракет все же достигла цели, сея хаос, разрушения и смерть. Больше всего пострадал Нью-Вегас, вообще не имевший защитных систем.
Четыре пурпурных сигары засияли словно бенгальские огоньки множеством белесых точек.
– Внимание рой!! – среагировал Седьмой Грех.
Стая беспилотных истребителей с тяжелым протонным вооружением плотным потоком устремился к «Несокрушимому».
АИИДА переключилась на системы наведения ПВО и ПРО.
Заработали крупнокалиберные многоствольные кинетические орудия, выкашивая в рое истребителей гигантские бреши.
АВИА группа подняла все имеющиеся в ее распоряжении перехватчики.
Беспилотники сошлись в ближнем бою, выкручивая немыслимые фигуры пилотажа. Группа дронов-ракетоносцев чужих, прорвавшись сквозь заслон патрульных перехватчиков, вышла на линию атаки.
– Уходим! – предложение ИИ было наиболее подходящим.
Ольга налегла на штурвал ожидая команды на манёвр. Маршевые Двигатели натуженно взревели, заставляя вибрировать корпус и переборки. Они не раз уводили дредноут с вектора огня.
Кнопка активации закрыла Серафиму почти всю картину «Божественного Взора». Дистанция между кораблем и торпеданосцами, стремительно сокращалась.
– Отказ, энергию на щит, подготовиться к удару.
– Уровень ожидаемых повреждений критический, надо уходить.– не унимался ИИ
– Нельзя! За нами почти две сотни гражданских…
– Есть энергию на щит.– ответило звено энергетиков.
Получив отказ в стыковке, местные суда начали скапливаться в зоне швартовки, но первые же залпы заставили их кинуться врассыпную, а после ракетного удара по жилому комплексу все дружно устремились к ретранслятору, стараясь держаться в кильватере ШДББ 74-4, закрываясь им словно щитом. Уйди «Несокрушимый» с линии атаки, ракеты чужаков разметали бы всю эту флотилию, а это тысячи жизней. Березкин верил в крепость брони своего судна, и не мог поступить иначе.
– Паш, дело за тобой.
АИИДА подключила свои сервера передав управление Анискину.
Залп не заставил себя ждать.
Служба ПВО поставила помехи, пытаясь сбить траекторию ракет, уводя их в сторону.
Но курс сбить не удалось.
– Ракеты управляемые!!! – прокричала в голове мысль Павла. И тут же заработали ротационные кинетические пушки. Системы ПРО выпустили в сторону противника высокотехнологичные тепловые ловушки, облако кинетических снарядов и ракеты-перехватчики.
Вынырнув из облака бушующей энергии ракеты противника рассыпались на множество самонаводящийся зарядов.
– Твою мать, разделяющиеся… – прорычал Анискин.
Артиллерия ПВО огрызнулась шрапнелью. Поглотив часть боеголовок.
– Плять слишком много. Картечь кончилась…
Пробив щиты, тяжелые протонные торпеды с кумулятивными боеголовками впились в броню дредноута. АИИДА ахнула.
Серафим заскрежетал зубами: болевые ощущения помогали осознать тяжесть полученного урона, он был просто колоссален. Заряды сдетонировали, затмив все ярчайшей вспышкой. Плавилась броня, горели проводка и переборки. Дикая боль заставила закрыть глаза.
Серафим попробовал проморгаться и восстановить визуальные функции «Божественного Взора», но световой след от вспышки не исчез. Глаза жгло, а свет давил на сетчатку сквозь закрытые веки. Левую сторону туловища пронзила ужасная пульсирующая боль. Необычная тяжесть наполнила тело.
– Он жив! – крик раздался прямо над ухом. – Сир Апраксис жив!
Чьи-то сильные руки подняли Серафима, он попытался открыть глаза. Но боль снова отключила сознание. Березкин провалился в небытие.
Глава 4 скверна
Погребальный костер Огнерука был огромен. Вековые сосны, в остове кострища, долго озаряли поляну, заставленную длиннющими столами. Множество героев пришли почтить павшего Вождя. Но последняя почесть, которую можно воздать храбрости и мудрости, – не роскошные доспехи и не зачарованное оружие, сложенное у подножия будущего кургана. Это песни и легенды, повествующие о славных подвигах героя. Об Огнеруке легенды ходили ещё при его жизни.
Тризна была скромной, но столы ломились от яств и вина. Где-то между столами песнопевцы уже затянули оды о славных походах великого старейшины. Торжество победы вперемежку с горечью утрат – вот что звучало в этих балладах. Когда песнопения умолкли над станом повисла гробовая тишина. Многие потеряли в этой битве родню и друзей. Слепой бард отложил лютню и принял кубок с вином.
Тишину нарушил один из орков. Молодой воитель в пьяном хмеле прокричал:
– Да оросит кровь предателей прах Великого Вождя!!!
Воины Матерых сидели особняком. Их судьба все еще висела на волоске. Повинуясь приказу вождя, они подняли оружие на себе подобных, и их участь была не завидной. Все зависимо от решения рыжеволосой девушки, волею судьбы ставшей новым вождем северных волков. Даже у пленных рабов в глазах было больше надежды, чем у этих орков. Они ведали суровость законов Орды и не чаяли о пощаде.
– Смерть предателям! – продолжал в приступе бравады подвыпивший орк, захмелевший от обильного возлияния.
Все устремили взоры на рыжеволосую воительницу. Девушка поднялась из-за стола.
– Кто ты такой, что бы решать судьбу моих людей? – ярость кипела в голосе воительницы. Она со стуком опустила кружку с элем на стол и положила руку на топор.
– Ты сразил их Вождя? Или решил, что род Огнерука увял? – из-за стола поднялся ещё один представитель клана северных волков, гигант даже среди орков.
– Стой, брат. Я сама.– остановила его рыжеволосая.
Гигант плюхнулся на место и снова принялся за баранью ногу.
– Я Авишай, наследница Огнерука. Я и только я буду решать судьбу моих людей.
– Они должны заплатить за предательство и умастить дух великого вождя!!– не унимался опьяневший.– Так велит КОДЕКС!!!
– Кодекс велит подчинятся решению вождя безропотно. И они подчинились. Предатель отдавший приказ убит. Его голова покоится в ногах Огнерука. Дух Дяди будет доволен. Матёрых и гиен больше нет. Есть только Северные волки!!! Или ты решишься оспорить мое решение на Агникай?
Упоминание о смертельном поединке протрезвило голову орка и он молча сел за стол. Девушка подала знак менестрелю и певцы продолжили церемониальные песни.
Орки из северных придвинули столы бывших воинов Льзяца к своим. Лица выживших из клана матерых посветлели, а на губах заиграли улыбки. Сегодня смерть обошла их стороной ещё раз.
Но слова опьяневшего воина напомнили рыжеволосой о последней просьбе дяди.
Сделав большой глоток из гигантской кружки, Авишай пальцем позвала к себе Уру. Гигант отложил в сторону баранью ногу, запечённую на углях, и наклонился к сестре.
– Мне надо отлучиться. У дяди остался неоплаченный долг. Надо выяснить, смогу ли я его оплатить. Пойдешь?
– Само собой. Доспехи надеваем?
Орчиха замотала головой.
– Нет, ни к чему это. Берём только топоры. Мы же не простолюдины, чтобы ходить без оружия. Но мы не должны выглядеть воинственно, это мирная миссия.
– Ты о том ужаленном наезднике? Но ведь он…
Авишай стукнула кулаком по дубовому столу.
– Я знаю кто он, и это не важно, такова последняя воля Огнерука.
Татуировки на лице и шее девушки недобро сверкнули фиолетовым пламенем.
Орк допил остатки вина из своего кубка и промолвил:
– Он у лерийской жрицы Света. Пока несли с поля боя, он еще стонал.
* * *
Полированная поверхность старого бронзового зеркала в тесной алхимической лаборатории, заставленной стеллажами и книжными этажерками, дернулась и осветилась багровым пламенем. За плотно закрытыми ставнями темной башни грохотала буря; дождь барабанил, в дребезжащие от раскатов грома, стёкла.
– Я слушаю тебя, раб.
Темный колдун сжался от страха и благоволения перед владыкой, от величия ночного визитера не осталось и следа. Мужчина склонился перед зеркалом и покорно встал на колени.
– Мой повелитель, Огнерук пал, но Альянс все ещё существует, а объединенное войско перешло перевал Годфри и встало лагерем у Крохана, в четырех переходах от Священных залов Мирсталя.
– Портал не усилился… и это значит только одно – ты не смог захватить душу Огнерука. Как ты умудрился потерять уже третью армию? Я начинаю сомневаться в твоей необходимости. Любой местный царек мог бы справиться лучше.– Голос из зеркала гремел не уступая разбушевавшейся за окнами стихии.
– Владыка…– колдун еще сильнее сжался в пол, прикрыв голову руками.– твоих воинов было не достаточно. Проклятые грифоны все испортили. Не помогла даже Мантикора…
– Мироздание держится на четырех столпах: на знаниях мудрых, справедливости великих, молитвах праведных, доблести храбрых.
Достаточно посеять среди мудрых сомнение, отравить великих лживыми слухами и удачно подтасованными фактами, заставить верующих усомниться, а храбрые устрашатся сами. И для всего этого совсем не нужен клинок, или армия. Слово – самое страшное оружие. Помни это. – голос из зеркала звенел сталью.
Темный маг распластался перед порталом.
– Повелитель, дайте мне ещё один шанс, я искуплю свою ошибку….– голос Волшебника перешёл почти на визг.
– Отряды Стального Черепа уже на подходе. Ты встретишь их у входа в Святые залы. Они глупы, но весьма свирепы в бою. Используй их на свое усмотрение, это всего лишь расходный материал, что поможет притормозить войско Гастана, пока я сформирую тебе новое воинство. Твой портал слишком слаб. Нужно слишком много времени для перехода легионов тьмы в вашу реальность, а о моем проходе и речи быть не может…– Буря миновала и голос владыки стал спокойным.
– Жертвенная кровь льется рекой, мой господин.
Колдун осмелился поднять взор на зеркало.
– Отец уже в курсе нашего сговора. Он вмешается. Скорее всего, жди посланника.
– Найти и убить?
Голос в зеркале расхохотался..
– Не льсти себе червь. Вряд ли ты сможешь одолеть его посланника. Но отыскать избранного тебе под силу. Дочь укажет на него, а я попробую сначала предложить сделку.
– Слушаюсь, повелитель.
– Нужно больше душ. Портал надо усилить.
Зеркало потухло, обрывая связь. Колдун зашаркал по лаборатории, собирая из склянок и мензурок на пыльных стеллажах магические компоненты для очередного заклятия. Темный склонился над гигантским гримуаром.
– Он связан с дочерью. Слава хаосу, Льзяц не единственный отмеченный алчностью вождь в Орде, а ревность лучшее средство для выявления связи.
* * *
Стан людей гудел, как пчелиный улей. А где-то рядом уже звенела полупьяная победная песнь. Запах елея вперемешку с винными парами витал над палатками. Кто-то просто пил, а кто-то возносил благодатные молитвы. Но служительницам света и чародеям магии восстановления было не до празднования. Раненых было очень много. Мантры лечебных заклинаний не умолкали. Большой амбар на холме оборудовали под лазарет еще вчера, но места не хватало. Возле него было особенно людно. Две тени мелькнули в отблесках походных костров и устремились в сторону лазарета.
Сержио Авендул, архимаг четырех стихий, верховный магистр Малого круга, легко заживлял глубокие раны солдат, вправлял кости и лечил ушибы. Когда в его операционную ворвался запыханный гонец.
– Апраксис ранен! Мантикора… Светлена просит помощи.
Поручив заботу о пациентах двум подручным магам, Сержио бросился во внутренний двор. Под навесом небольшого амбара служители света устроили магический алтарь. Зерно хранящиеся в его недрах должно было усиливать целительные чары. 4ех распахнул дверь, тяжелый смрад темного колдовства ударил в ноздри. Магистр поморщился. На большом дубовом столе лежал командир наездников на грифонах. От него разило чем-то очень мрачным. Магистр ощутил это почти физически и передернул плечами, словно коснулся чего-то очень мерзкого. Раскуроченные доспехи валялись в углу. Под воздействием концентрированного яда адамант почернел и покрылся ржавчиной. Каким чудом жизнь еще теплилась в теле рыцаря, было загадкой. Архимаг шагнул ближе. Рана была ужасной. Яд мантикоры, пропитанный скверной, разлился по жилам. Светлена чертила обережные руны на теле рыцаря.
– 4ех, это не просто яд, это нечто-то большее. Мои заклинания не действуют. – целительница бессильно развела руками.
– Давай попробуем вместе.
Сержио начал творить заклятие нейтрализации, целительница вторила чародею, подпитывая его своей аурой, но заклинание яркой вспышкой срикошетило от раненого и выбило окно в амбаре.
– Твою ж мать…– маг потер лоб.
– Восстановление тут бессильно. – Жрица устало опустила руки, запас ее манны был на исходе.
– А это? – архимаг указал на пульсирующие голубым огнем знаки на груди Апраксиса.
– Световые руны, древняя эльфийская магия. Такие использовали для освещения туннелей и крипт. У него там сплошное месиво. Я хотела подсветить рану и нанесла их на плечо.
– Магические светильники? Свет остановил распространение яда? Так бывает?
– Звучит не правдоподобно, но становил. Правда, заклятие слабеет, и его силы хватает, только чтобы блокировать яд, не давая ему попасть к сердцу. Я бессильна. Тьма растворяет его. Странно, что он вообще ещё жив…
– Фи́ат люкс! – почти прокричал магистр.
Ярчайшая вспышка озарила помещение. Рыцарь застонал.
– Светлена, поддерживайте руны, Вы правы, это не просто яд, это что-то очень темное и мощное. Мне нужен мой артефактор, репликатор и катализаторы. Я сейчас…
Архимаг исчез в коридоре. Светлена запела песнь исцеления на лерийском языке.
– Ариту миями аминор…
Мантра чародейки наполнила комнату светом. Руны на плече воина засияли ярче в такт мелодии.
* * *
Мягкий женский голос с характерным акцентом вернул Серафима в реальность. В мир дикой боли. Она каленым железом жгла плечо, парализуя весь бок. Серафим попробовал шевельнуть пальцами левой руки. Пальцы повиновались, но мозг снова захлестнула дикая боль. Березкин застонал. Женский голос зазвучал снова, шепча какие-то странные слова на непонятном языке, и, как ни странно, боль отступала. Серафим открыл глаза.
Старая массивная деревянная балка и соломенная крыша, представшие перед взором, совсем не подходили под ожидаемые очертания армейского лазарета, а осязание уловило целую гамму запахов. Запах на военном космолете – это, почти всегда, пот вперемешку с унигелем, приправленный озоном. А тут их витало в воздухе великое множество. От сводящего с ума аромата свежеиспеченного хлеба и фруктов в вазе, на грубо сколоченной тумбе пахнущей стружками и смолой, до банального навоза. Красивая светловолосая женщина лет тридцати пяти проводила какой-то ритуал, сопровождая его заговорами на непонятном наречии.
– Что вы делаете? – сумел прошептать Серафим. Все тело было словно чужое.
– Я – Светлена, магистр магии восстановления, жрица света, верховная служительница Мары. Это лерийская магия исцеления. Не бойтесь, сир Апраксис. Рана неглубокая, и с ядом мы почти справились. Все будет хорошо. Вы нужны Вирании и клану Безымянных. – в голосе женщины тяжелой струной звучала неуверенность или ложь.
Березкин почувствовал это всеми фибрами души.
– Что со мной?… Галлюцинации? Я умер?– Мысль тревога и непонимание рвали душу, Серафим попытался встать, но дикая, острая боль пронзила всю левую сторону. Березкин рухнул на соломенную подушку.
– В смерти боли быть не должно— успокаивал себя космоинженер, – просто галлюцинации… я ранен и Аиида ввела панацелин, наверное…
– Вам нужно поспать. Яд отнимает много сил, – незнакомое наречие убаюкивающе зазвучало вновь, унося с собой боль и усталость. Березкин почти нырнул в дрему, когда звук выбитой двери прервал молитву.
Серафим сквозь прикрытые веки бросил взгляд на источник шума.
Что-то большое и зеленое ввалилось в комнату. Следом за этой горой мышц в проеме мелькнула роскошная женская фигура.
– Что вам нужно? – голос целительницы был испуганным, но она сделала шаг вперед, закрыв Серафима собой.
– В сторону, женщина, темные раны так не лечат, – голос был грубым, почти гортанным, а тон не выказывал ни малейшего сомнения в неповиновении.
Но жрица не шевельнулась,
– Вы не причините ему вреда, – решительность сталью зазвенела в голосе целительницы, а рука нашла скальпель.
Но руки гостей не коснулись оружия.
– Отойди.., иначе он умрет. Я пришла вернуть долг. Этот бледнокожий спас нашего вождя. Моего дядю. Я не причиню ему вреда.
Целительница опустила скальпель и сделала шаг в сторону. Серафим открыл глаза и попытался поднять голову.
– Лежи тихо, человек. Мне нужно сосредоточиться. Ну, что уставился? Словно орков прежде не видел.
Зеленокожая женщина – крепко сбитая, сплошь бугры мышц, ни капли лишнего жира, вся в узоре боевых шрамов и в замысловатых татуировках – склонилась над Серафимом.
– Вроде ведунья, раз явилась лечить, – подумал Березкин – хотя по виду скорее воин или боевой маг.
Рукоять топора, торчащая из-за спины, лишь подтверждала догадку. Но доспехов на ней не было, как и на громиле, стоящем у двери. Большая грудь женщины еще хранила упругость и не нуждалась в поддержке, широкие бедра и сильные длинные ноги в кожаных штанах не давали шанса мужчине оторвать глаз от ее фигуры. Если бы не цвет кожи – изумрудно-зеленый с желтоватым отливом, то ее запросто можно было принять за участницу конкурса Мисс Альянс, или мисс Вселенная. Нет, это точно сон. Надо просто проснуться, но как?
– Не шевелись, кому говорю. Беду навлечешь.
Рыжеволосая умела командовать. Отметил про себя космоинженер, и тут же чуть не захлебнулся новой волной жгучей боли.
– Жжет… – Серафим потянулся здоровой рукой к изувеченному плечу, но суровый взгляд женщины остановил его. Березкин утонул в бездонных голубых глазах девушки. Она явно не шутила, и он интуитивно повиновался. Серафим наблюдал за ее манипуляциями сквозь полуприкрытые веки.
– Уже жжет.., надо спешить. Жрица, если есть фимиам, а еще лучше ладан, зажги его в изголовьи.
Орк деловито начала свои процедуры, бормотала что-то непонятное на наречии орков северных гор. Когда уголек ладана в кадиле уже наполнил комнату специфическими ароматом, она приложила ладони к ране на плече Серафима и вдруг запела.
Язык – грубый, каркающий, но зеленокожая сумела сплести это в мелодию, на удивление нежную, глубокую, чарующе дивную. Орк склонилась над человеком, словно пытаясь изгнать что-то из раны. Она боролась. Но не тут – где-то там, в астрале, мире духов и привидений. Ее упругая грудь в холщовой тунике нависла над ним едва касаясь обнаженной кожи Серафима, руки девушки дрожали от немыслимого напряжения. Вены на шее вздулись. Большая часть головы и лица в диковинных ритуальных рунах, сплетающихся в хитрый орнамент, вытатуированный на нежной коже, светились, играя всеми цветами радуги и меняя интенсивность с течением песни. Голова частично выбрита и увенчана рыжим ирокезом.
– Вот так дамочка. Такую приведешь к маме знакомиться, и все. И нет мамы. – Мелькнуло в голове космоинженера отвыкшего от тактильных контактов, запрещённых уставом Флота.
Девушка с силой надавила на плечо и почти прокричала:
– Ба шем шель ав – ше таазов!
Тон был жестким и не терпящим возражений. А сама фраза совсем не похожа на язык слов в песне. Серафим сжался от боли и, не справившись с ней, застонал. Женщина оборвала свою песню, внимательно рассматривая кровавое месиво раны.
– Я полагаю, лечение принесло свои плоды, человек. Остальные твои раны не столь значительны. – девушка выпрямилась и убрала руки от израненного плеча.
Черно-зеленая густая жижа капала с ее ладоней. Она брезгливо отерла руки о скатерть стола, на котором возлежал Серафим.
– Он твой, жрица. Я не чувствую больше следов скверны в его теле, зато легкомыслия у него в избытке.
Ей определенно чуждо было произносить столь высокие и витееватые речи, и кое-какие слова явно давались с трудом. Было похоже, что ей ближе манера общения в стиле «хватай топор, руби наотмашь!».
От этой мысли Серафим расплылся в улыбке, а его взгляд упал на роскошную грудь спасительницы, чем разжег угольки негодования в ее голубых глазах. Она разогнулась, положив руку на рукоять боевого топора, процедила почти сквозь зубы:
– Не заставляй меня сожалеть о моем решении сохранить тебе жизнь, человек. – И добавила:
– Впрочем, мне пора. Я слышу беспечно громкие шаги. Думаю, это твои собратья.
Она обернулась к сотоварищу
– Пора, Уру, уходим. – И с легкостью гимнастки исчезла в проеме окна.
Громила, прикрывавший дверь, последовал за ней, проявив неожиданную для его габаритов прыткость и сноровку. Когда Березкин, спохватившись, крикнул в след своей спасительнице: «Как твое имя?».
Орчиха заглянула обратно в комнату, прижавшись к оконной раме.
– Авишай. Выговоришь? – хохотнула она.
– Авишай, – повторил он, словно пробуя это имя на вкус.
– Странное имя для человека. Значит, мы тезки.
Нотки сарказма, переплетенные издевкой, зазвучавшие в голосе орка, услышал бы даже глухой. Серафим смутился, общение с противоположным полом никогда не было его коньком.
– Я не Ави… – Топот солдатских сапог бесцеремонно оборвал Березкина.
– Сир Апраксис, вы живы? – послышалось в коридоре. Бренча оружием, охрана спешила на грохот, с которым орки вломились в лазарет.
– Я… Апраксис, сир Апраксис, – он обезоруживающе улыбнулся.
– Ты?.. Тот самый? При других обстоятельствах я всадила бы топор между твоих глаз. В следующий раз будь осторожнее с хвостом мантикоры, сир. – И была такова.
Целительница, стоявшая в оцепенении все это время, бросилась осматривать рану.
– Невероятно, просто невероятно…
Но Серафим-Апраксис этого уже не слышал, с головой нырнув в исцеляющую бездну сна.
