Алексей Яшкин
Механик против моря
– Один из озиртов схватил большой молот. Вот я и почувствовал себя заготовкой на наковальне. Хорошо фехтуешь, Орель.
– Ты тоже неплохо владеешь саблей, – механик толком не видел Вельфа в схватке, но счел нужным ответить комплиментом. – Но я бы предпочел сегодня больше не драться.
– Скорее всего, останемся здесь до утра. Если кто-то из них спрятался в домах. Это не настоящая атака. Просто хотели добыть сталь. Большинство наверняка уже пробиваются к морю.
– Зачем им металл?
Но кузнец только устало отмахнулся.
– Расспроси близнецов. Это все в Наяхафене знают. Нам повезло, что подоспел Уверт Мейцер со своей гвардией.
– Кто?
– Человек на механической лошади. Третий капитан городской стражи. Сын старшины гильдии торговцев. Как и ты, он потомок основателя республики. Только не разорившийся.
Через час со стороны порта послышались громкие звуки. Как объяснил Вельф, в бухте взрывали бочки с порохом, чтобы оглушить или даже убить бежавших озиртов. К этому времени бивший тревогу колокол умолк. Атаку моря отбили.
Спустя час прибыла процессия из трех повозок в сопровождении городских докторов. Они забрали семерых раненных стражников. Еще через три часа капитан объявил, что опасность миновал и можно возвращаться по домам.
Орель проводил кузнеца до мастерской. Шли осторожно, не разговаривали и часто смотрели по сторонам. Благо, на востоке уже появились первые лучи солнца и стало заметно светлее. Однако предостережения оказались напрасными, все создания либо погибли, либо вернулись в море.
Сначала вытащили тела озиртов на улицу. Утром их должна была собрать городская похоронная команда. Вельф объяснил, что их скорее всего сожгут где-нибудь за границами Наяхафена.
Кузнец вернулся в мастерскую, а Орель задержался. Поднял с земли копье одного из нападавших и с интересом рассмотрел. Пористый красно-серый материал оказался тяжелее дерева, но легче стали. Отдельного наконечника у оружия не оказалось, просто заостренный конец. Механик потрогал его пальцем. Острие оказалось весьма острым, при достаточном усилии могло нанести серьезную рану. И может даже пробить легкий доспех.
– Ты такие прежде не видел?
Орель поднял взгляд к стоявшему в дверях кузнецу.
– Пытаюсь понять, из чего оно сделано. Вроде и простенько, но видно, что приложили много усилий.
– Не знаю, как оно точно зовется у них. У нас принято называть морским камнем. Хотя сам видишь, камнем это не является. Говорят, что их выращивают в море. Прямо в таком виде. Потом обламывают и заостряют.
Механик по-новому взглянул на копье. Решил, что заберет одно с собой и подбробно изучит, когда выдастся время. Поднял голову к солнцу, прикинул, сколько времени. Следовало возвращаться к близнецам. Запоздало понял, что все еще держит в левой руке шпагу. Оружие стоило вернуть.
Вельф серьезно посмотрел на него.
– Орель. Без тебя я мог не пережить эту ночь. И кузницу наверняка бы разгромили. Забирай в подарок оружие. Хоть будешь в безопасности, пока пойдешь домой. Только не эту шпагу. Она отцовская, хочу оставить как память.
Механик кивнул и протянул оружие.
– Прости, что взял именно ее. Показалась самой удобной, сам понимаешь.
– Все хорошо. Ее для того и выковали, чтобы отражать нападения моря. Но пусть пока останется в семье.
Вельф проверил стоявшие в дальнем конце мастерской шкафы и вскоре нашел простые деревянные ножны, обтянутые черной кожей. Орель рассмотрел две оставшиеся шпаги помощников по кузнице. Было видно, что это рядовая работа, оружие для обороны, а не часть выходного костюма. После коротких раздумий взял ближайшую, вдел в ножны. Значит, следовало обзавестись подходящим оружейным ремнем.
– Ты остаешься?
– Да. Дождусь работников. Потом поговорю с соседними мастерскими, посмотрим, насколько тяжело они пережили ночь.
– Как думаешь, когда сможешь начать мой заказ?
– Не раньше завтрашнего дня. Приходи ближе к закату. Завершим чертеж и подумаем про первые шаги.
Орель кивнул. Развернулся и устало пошел в сторону дома Виглеров. Вечером он был уверен, что сможет найти обратный путь. Но после ночных приключений маршрут в голове несколько смазался. Но первые пару кварталов помнил дорогу и медленно побрел в нужную сторону.
Мысленно повторял последние события. В этом мире в море обитали явно разумные существа. И взаимоотношение с которыми жители республики характеризовали простым и кратким высказыванием: море – враг. Сам Орель ничего не мог с этим поделать и хладнокровно принял к сведению.
Вторым важным итогом стала лояльность Вельфа. Поначалу кузнец явно относился скептически к заказу и согласился больше из-за приятельских отношений с близнецами. Но сейчас у него появились обязательства и перед Орелем.
В дом Виглеров механик пришел уже сильно позже рассвета.
Орель отоспался до полудня. После чего спустился в мастерскую. Агнесса сидела возле открытого окна и раскрашивала голову куклы. На столе перед ней были расставлены склянки с масляной краской. Девушка работала небольшой кисточкой и сейчас осторожно выводила губы и веснушки на фарфоровом лице. Человеческий глаз у нее был закрыт повязкой, она смотрела исключительно через веркштейновое стекло.
Готтольд стоял за кафедрой и заполнял книгу расходов и доходов. Близнецы очень серьезно относились к учету заработков и трат. Кукольник расставлял перед собой стопки серебряных монет, по пятнадцать штук в каждой. Судя по лицу Готтольда, он остался не очень доволен результатами расчетов.
К ночному происшествию близнецы отнеслись с известной долей фатализма. В их жизни это был далеко не первый налет. И оба знали, что безопаснее запереться дома и дождаться конца, чем отправляться на поиски мнимого родственника. Просто лишний раз подвергли бы себя опасности.
Но Орель видел, что за него волновались. Но понимал, дело было во времени и деньгах, который близнецы потратили, поднимая его на ноги. И перспективах, исчезавших вместе со смертью механика.
– Почему вы не рассказывали мне об озиртах?
– Не произноси название вслух, – не отрываясь от работы, ответила Агнесса. – Плохая примета. Говори просто о море.
Орель подумал, что честным христианам не пристало верить в суеверия. Но решил, сейчас не важно и не стоило уводить разговор в эту сторону.
– Хорошо, перефразирую. Почему вы не говорили мне о море?
Готтольд отвлекся от кафедры и серьезно ответил:
– Ты не спрашивал. Это не издевка. Мы не знаем, насколько наш мир отличается от твоего. Ты не удивлялся тому, что в повозках запряжены лошади, а кошки охотятся на мышей. Ни кораблям, ни веркштейновому стеклу в наших глазах. Значит, все это тебе знакомо. Ты слышал упоминания моря. И ни о чем не спрашивал. Как самый логичный вывод?
– Что я все знаю, – вынужденно признал механик.
– Именно так. Если появились вопросы – задавай, расскажем все, что знаем.
С озиртами человечество встретилось только когда преодолело большое море. Опытные мореходы говорили, что старые земли защищало течение, которое тянулось с севера на юг. Оно было слишком холодным для подводных жителей. И обозначило у них границу обжитого мира.
Но с тех пор, как человечество стало заселять новые земли, началось непростое соседство, которое длилось уже два с половиной века. Тут Орель удивился. Он ожидал, что все это время так или иначе велась война суши и моря. Однако реальность оказалась сложнее.
По сути своей озирты были кочевниками, с той лишь разницей, что они путешествовали по морю, а не степи. Если могли взять необходимое силой, то без раздумий нападали на прибрежные поселения. И порой даже поднимались по впадающим в море рекам. По слухам, отдельные банды озиртов углублялись в континент на сорок-пятьдесят миль.
– Подожди, – вмешался в рассказ Орель. – Они плавают и в пресной, и в морской воде?
Готтольд только пожал плечами, о таких вещах никто не задумывался, а просто принимал как факт. Кукольник повторил тезис, что озирты – кочевники. Если они встречали отпор, то вскоре могли вернуться с предложением о торговле. Потому что и люди, и подводный народ обладали ценным товаром для обмена.
Море было главным источником веркштейна. И водные существа могли погружаться на недостижимые для человека глубины, где находили как самородки, так и вышедшие на морское дно жилы. С точки зрения народа моря минерал не представлял никакой ценности, работать с ним они не умели.
А люди могли предложить на обмен металл. Услышав это, Орель серьезно кивнул. Звучало логично. По большому счету, вся человеческая жизнь строилась вокруг огня. В печах и очагах готовили еду, факелы освещали города и дороги ночью, возле костров грелись путешественники и пилигримы. А в горнах ковался металл.
Это значило, что морской народ, который не знал огня, не мог обрабатывать металлы. И сталь, в первую очередь оружие, для них имела огромную ценность.
Орель поднял ладонь, показывая, что хочет вмешаться. Он вспомнил недавнюю драку рядом с памятником основателями города:
– Значит, вашего отца казнили за торговлю с озиртами?
Готтольд уже открыл рот, чтобы ответить, но сестра перебила.
– Он этого не делал. Нас оговорили. Но да, отца обвинили именно в этом.
– Значит, Наяхафент не ведет дел с морем?
– Нельзя жить на побережье и не торговать с морем, – покачал головой Готтольд. – Но только с одобрения и Совета Меркаторов, и дукса. Сама республика имеет право на обмен. А если попробуют отдельные семьи – то это уже преступление.
– Интересно. Значит, вы не проживете без обмена. Но при этом по сути продаете оружие своим убийцам.
– Не совсем. Обычно море не рискует связываться с Наяхафеном. Когда они столкнулись с порохом, то больше не устраивали по-настоящему серьезных налетов.
– А что тогда произошло минувшей ночью?
– Это молодняк. К северо-востоку от нас, где-то в сотне морских миль, находится архипелаг святого Антония. В основном это голые скалы, на которых ничего не растет. Но там же полное рыбы мелководье. Что привлекает молодняк. Тех, кто не смог занять свое место в кланах. Изгнанников. Слабаков. Нищих моря. С такими не договориться, можно только напугать до смерти, чтобы даже не пытались напасть. Получается не всегда, как видишь.
– Вельф назвал это налетом за железом, – уже понимая, к чему клонит Готтольд, заметил механик. – Значит, сильно рискуют, но в случае успеха могут обогатиться?
– Не совсем так. Они – дикари. Не перекладывай на них наши представления о жизни. Боец со стальным мечом – желанное пополнение для любого клана. Но если меч он продаст, то тут же потеряет статус и вновь станет никем.
Кукольник продолжил рассказывать об озиртах. У них не было единого государства. Только большие семьи, которые называли привезенным из старого света словом – кланы. Некоторые кланы жили у побережья, другие кочевали по открытому морю вместе с рыбами-китами и живыми островами, третьи обитали на больших глубинах.
И все они постоянно воевали между собой. Наяхафен и остальные прибрежные города и республики просто стали новыми участниками бесконечного конфликта с несколькими десятками сторон.
Орель задумался. Возможно, в свете открывшихся обстоятельств его цель стала понятней и выполнить ее будет легче. Не потребуется организовывать новые шахты по добыче веркштейна и не пытаться перехватить контроль над существующими. Достаточно наладить меновую торговлю с созданиями из моря. Для большей безопасности покинуть земли республики. И, можно сказать, уже имелся доступ к первой кузнице, которую нужно переустроить под ковку оружия.
Механик задал себе простой вопрос: готов ли он поставить под угрозу новую родину ради спасения прошлой? Но так и не смог дать честного ответа. И пока решил придерживаться старого плана.
***
Следующую неделю Орель провел в мастерской Вельфа. Они готовили скелет будущей куклы. Работа шла проблемнее, чем ожидал механик. Сказывался небольшой опыт кузнеца. Ему тяжело давались заготовки шестеренок – не удавалось соблюсти симметрию. Но с каждой следующей деталью выходило все лучше.
Однако выдержать планируемый размер не получилось. Итоговый рост куклы приблизился к полутора футам, а классические человеческие пропорции нарушились. Чтобы дать ногам нужную подвижность, пришлось удлинить бедра и голени.
На седьмой день в кузницу зашла с визитом Агнесса. Она со знанием дела осмотрела текущий результат и заключила:
– Получается очень плохая игрушка, особенно для девочек. Сам понимаешь, что слишком большая. И ты осознаешь, сколько она будет весить со всеми этими механизмами из железа и меди? Как с ней играть?
Орель молча показал ей небольшое, с ноготь на мизинце, стекло из веркштейна. Его пришлось заказывать в мастерской ювелиров из западной части города. Благо, у Вельфа нашелся знакомый, готовый взяться за необычный заказ.
– Что это?
– Будущий глаз. Наша красавица сможет воспринимать внешний мир и реагировать соответственно. Все благодаря этому самородку на месте сердца.
– Не получится. Отец тоже был механиком. Далеко не худшим. И мы успели несколько лет побыть учениками. Верштейн просто приводит элементы в движение. На этом все. Явление природы, а не колдовство.
Орель решил пока сохранить интригу.
– А что если вы не знаете всего потенциала веркштейна? И я здесь, чтобы научить вас.
– В таком случае держи подобные знания в тайне как можно дольше. А не растрачивай на глупые игрушки.
Лехтман не стал спорить. Но девушка неправильно трактовала положение. Механику требовалось заявить о себе. Как можно громче, каждый житель республики должен о нем узнать. И необычная кукла – первый шаг к необходимой известности.
– Агнесса, сможешь вылепить для нее фарфоровую голову?
– Как ты это видишь? Закрыть деревом, потом покрыть сверху глиной или просто сделать маску, которую прикрепим спереди? Свои преимущества есть у каждого варианта.
– Пожалуй, ограничимся только лицом. Чтобы оставался доступ к механизму в голове и шее. Подозреваю, что первую работу придется периодически часто чинить и дорабатывать.
– Хорошо, возьмусь. Вечером скажи точные размеры, от вершины лба до подбородка и ширину от уха до уха. Получается крупнее, чем я привыкла делать. Есть пожелания по внешности?
– Не знаю. Сделай ее симпатичной.
– Поняла, решу сама. У нас следующие пара вечеров свободны, попробую что-нибудь придумать.
– Благодарю. Красивое лицо еще сильнее повысит цену.
– Не подведи. Мы уже вложили значительную часть своих сбережений в эту куклу. Не хотелось бы просто пустить их по ветру.
Орель серьезно пообещал приложить все силы, чтобы возвратить с прибытком потраченные деньги. После чего вернулся к верстаку. Предстояло еще много работы.
В тот день механик поместил веркштейновое стекло в голову куклы и подсоединил к камню в центре туловища. Этим самым он дал силе, таящейся в минерале, возможность воспринимать внешний мир. Дальше оставалось только научить правильно реагировать на приказы. И объяснить, как ориентироваться в пространстве.
Следующие дни занимались конечностями. Для ускорения процесса Вельф привлек второго кузнеца и молотобойца к шлифовке и обработке шестерней. Молодой мастер настолько увлекся задачей, что даже отказался от пары мелких заказов – нужно было переклепать хвостовик сабли и вставить выпавший камень в серебряный перстень. Но желание увидеть работающую куклу перевешивал.
К завершению третьей неделе работы Орель признал, что механизм почти готов. Требовалось устроить первую серьезную проверку. К телу уже подсоединены руки и ноги. Шестерни были скрыты тонкими медными пластинами. С ними кукла выглядела красивее. И пластины защищали внутренний механизм от грязи и пыли. Ну и пальцев любопытных детей.
В текущей сборке кукла получилась высотой полтора фута. Лехтман стремился придать ей женский силуэт через узкие плечи и широкие бедра. Однако в итоге тело вынуждено сделали значительно шире в верхней части. Все из-за компромиссов, на которые пришлось пойти при проектировании суставов.
Оставалось только подвести к веркштейну четыре бронзовых стержня, по которым в конечности перейдет движущая сила. Пятый стержень шел через голову к линзе из веркштейнового стекла. Он оставался подключенным все это время.
Трое работников собрались вокруг механика и с интересом следили за его действиями. Когда Орель уже наклонился к стоявшей на верстаке кукле, Вельф положил ладонь ему на плечо. Он с просящей ноткой проговорил:
– Не подведи нас, Орель.
– Не бойся, плату вы все равно получите.
– Сам понимаешь, дело не в этом. Мы вложили много усилий и не хочу, чтобы все оказалось напрасным.
Механик кивнул. Эту эмоцию он понимал. Но у него самого сомнений не было. Он присоединили к веркштейну первый стержень, затем второй, третий и четвертый. Повернул круговой замок, фиксируя их в таком положении. Отступил на пару шагов и, не поворачивая головы, скомандовал:
– Не шевелитесь. И молчите.
Механик убедился, что веркшетейновая линза смотрит на нее. Сжал кулак и начертил в воздухе сложный жест, напоминающий перевернутую на бок цифру восемь. Потом медленно поднял левую руку. В ответ послышался механический скрежет. Орель вздрогнул и уже почти сделал шаг вперед, когда звук сменился равномерным гулом вращающихся шестеренок.
Кукла медленно повторила движение и подняла руку. Молотобоец не выдержал и шепотом помянул Иисуса. Вельф строго шикнул на него. В это время Орель согнул правый локоть. И вновь механизм повторила жест. Лехтман внимательно смотрел за рваным движением металлической руки. Что-то пошло не так, он рассчитывал на большую плавность.
Орель повернул голову сначала налево, потом направо. Кукла сделала то же самое. Механик не смог сдержать улыбку и тихо выдохнул:
– Получилось.
– Что происходит, Орель? – громким шепотом спросил Вельф.
– Я раскрыл полный потенциал веркштейна. Камень может не только приводить механизмы в движение. Но и управлять ими.
– Выходит она, как настоящий человечек что ли? – спросил молотобоец.
– Нет, Господь дал душу только людям, – Орель вспомнил о народе моря и запнулся. Но решил не вдаваться в подробности. – Это просто механизм, который может запоминать и выполнять команды. Смотрите…
Договорить Лехтман не успел. С куклой произошло что-то странное. Несколько раз резко дернулась, послышался громкий скрежет металла. Потом ее тело выгнулось назад, она покачнулась, но устояла на ногах. И замерла.
– Нет, нет, нет…
Орель торопливо подошел к верстаку. Но когда он протянул руку, механизм вновь ожил. Взвыли шестерни, которые стали крутиться в предельной скорости. Кукла увернулась от ладони Лехтмана. Присела, с места прыгнула вперед. Прямо с верстака на земляной пол.
Вельф дернулся, попытался поймать на лету, но не успел. Кукла тяжело приземлилась на ноги и бросила двери в мастерскую, которую держали распахнутой, чтобы хоть как-то спастись от жары.
– Хватай ее! – крикнул Вельф.
– Очень осторожно! Не сломайте!
Орель первым бросился следом. Однако механизм двигался гораздо быстрее, чем он ожидал. Похоже, неверно оценил, сколько силы мог дать самородок веркштейна. Не останавливаясь, кукла перепрыгнула высокий порог. Резко свернула налево и скрылась из виду.
Механик выскочил следом. Он слышал громкий шум шестерней. Кукла бежала по пояс в нескошенной траве вдоль дощатого забора. Похоже, в поисках прохода. Вслед во двор выбежал кузнец. Оглядевшись, он крикнул:
– Орель, там дальше подкоп у дальнего конца! Собака сделала! Уйдет!
Пришлось ускориться. Лехтман увидел разбросанную землю и дыру под забором. Понял, что не успеет за куклой, та двигалась слишком быстро. Механик уже примерялся, как будет перелезать высокий забор. Однако за два фута до дыры нога куклы согнулась и больше не смогла разогнуться. Она упала на землю. Продолжила беспорядочно дергаться.
Механик стремительно подошел, взял за туловище и поднял. Сквозь декоративные пластины почувствовал жар. Шестеренки нагрелись от слишком быстрого трения металла о металл. Скорее всего, какой-то элемент в колене сломался или заклинил, не выдержав неожиданной нагрузки.
Лехтман вернулся в мастерскую. На ходу открыл люк на спине куклы и отсоединил стержни от веркштейна. Потом положил на верстак лицом вниз и начал по очереди снимать защитные пластины под пристальными взглядами кузнецов.
– Что с ней случилось? Захотела сбежать?
– Нет. Это автомат. Он не умеет хотеть. Где-то мы допустили ошибку. Надо понять, как ее исправить.
Орель подцепил коротким ножом защиту на заклинившей ноге. Наклонился, увидел, что стальная шестеренка треснула и раскололась на две неравных части. Похоже, во время закалки что-то пошло не так и сталь получилась слишком ломкой. Механик огляделся, подошел к стойке с инструментами, взял маленькие щипцы и осторожно вытащил обломки.
– Вельф, посмотри, у нас остались подходящие детали? – Орель протянул кузнецу больший кусок. – Эта не выдержала нагрузку.
В первую очередь решил тщательно смазать каждый сустав. Еще раз прошелся по всем ключевым узлам, потом проверил, что искусственный глаз верно соединен с веркштейном. Кроме поломки в колене все соответствовало расчетам. На основании предыдущего опыта Орель мог сказать, что все должно было работать правильно.
Оставалась только одна версия – дело в камне. Возможно, расчеты и ожидания Лехтмана оказались неверными и в самородке намного больше силы, чем изначально посчитал механик.
Под руководством Ореля второй кузнец и молотобоец перекинули через потолочную балку несколько связанных ремней. Лехтман в это время повязал кожаный шнурок под мышками куклы и подвесил всю конструкцию в воздухе. Так точно не убежит. И не придется сдерживать руками, рискуя сломать.
Механик снова подключил конечности к веркштейну. Поначалу кукла крутила головой, поочередно поворачиваясь от одного человека к другому. Орель поднял согнутую в колене левую ногу, замер в нелепой позе. Кукла отзеркалила движение, этой ногой она могла свободно двигать.
Проверил, как механизм реагировал на действия руками. Поначалу все работало, но на пятый раз сбой повторился. Кукла стала беспорядочно дергаться, раскачиваться на шнурке, крутить головой. Орель выставил вперед ладонь, прочертил в воздухе вертикальную прямую линию. Потом аналогичную горизонтальную на уровне плеч. Со стороны выглядело что он осенил себя крестным знамением.
Но на самом деле это была команда для веркштейна. Остановись. Замри. Через линзу приказ достиг минерала. Кукла выпрямила конечности и застыла, лишь незначительно подергиваясь. Эти движениям Лехтман смог подтвердить первые предположения.
– Я уверен, что механизм в порядке. Кроме колена, но тут починим. Значит, дело в веркштейне. Слишком большой камень. Конструкция не справляется с движущей силой.
Весь следующий день Орель экспериментировал с минералом. С помощью долота и деревянного молотка он осторожно сбивал каменную щепу от веркштейна. Он боялся, что отколет слишком много и внутренней силы станет не хватать. Каждый час заново вставлял камень в туловище и проверял работу.
Наконец, добился желаемого результата. Кукла послушно выполняла все команды, а конвульсии больше не проявлялись. Для этого пришлось стесать примерно пятую часть самородка. Отбитые обломки механик старательно собирал. Не привык разбрасываться даже самыми мелкими крупицами веркштейна.
***
Близнецы молча рассматривал автомат, стоявший на стойке кукольной лавки. Орель посчитал, что работа завершена и в тот день забрал куклу из кузницы. Они закончили с внутренними механиками, отполировали защитные пластины. В последнюю очередь прикрепил к голове раскрашенное фарфоровое лицо.
Лехтман сжал кулак, отдав команду. Кукла сделала книксен, повернулась, прошла по стойке. В конце полированной деревянной доски повернулась вокруг своей оси. Поочередно помахала руками, вернулась на исходную точку, второй раз сделал книксен и замерла.
Первой заговорила Агнесса.
– Почему она голая?
– О чем ты?
– Это же кукла, которая изображает человека. А люди имеют обыкновение носить одежду. Или ты хочешь продавать ее прямо так?
– Честно признаюсь, об этом даже не думал. Раньше я собирал боевые механизмы. Там нужна только практичность, чтобы надежно работало и держало удар.
– Давай сошьем ей хорошенькое платье. Будет стоять на самом видном месте, разодетая как благородная дама на приеме у дукса. Станет выглядеть еще дороже.
– Если считаешь, что так будет лучше – то сшей.
Молчавший до этого Готтольд покачал головой.
– Думаю, это лишнее. До ребенка кукла точно не дойдет. Когда ее увидит кто-нибудь из гильдии механиков, то выкупит за любые деньги. Чтобы разобрать и понять, как она работает. А потом украсть секрет.
Лехтман не стал спорить. Он тоже понимал, что это вполне вероятный исход. Но во время работы он часто расспрашивал и Вельфа, и второго, более опытного кузнеца. С их точки зрения механика в кукле была сложной, но ничего нового для себя мастера не увидели. При должном старании толковые кузнецы могли бы повторить. Если решили бы взяться за игрушку.
Поэтому механик уверенно ответил.
– Пускай. Если хотят – купят и полностью разберут. Но вся суть в работе с веркштейном. У вас не умеют этого делать. Ни в Наяхафене, ни во всем остальном мире.
– А Вельф? Я думала, ты от него ничего не скрывал.
– Вельфа уже нельзя отпускать. Он, да и его работники, видел, что я обращался к самородку и в общих чертах представляют, как задаются приказы. Но повторить не смогут.
– Почему?
– На моей родине способность веркштейна запоминать и воспроизводить команды открыли случайно еще три поколения назад. И все это время механики из ордена святого Бенефиция совершенствовали обучение автоматов. Разрабатывали новые последовательности команд. И способы защитить от чужого вмешательства.
Агнесса с надеждой
– Ты научишь нас?
Орель кивнул. Он понимал, что не справится в одиночку с обучением всех будущих автоматов. Близнец были подмастерьями у отца-механика, поэтому разбирались в том, как работали шестерни и пружины. Вместе с тем Виглеры повязали себя сделкой о поставке веркштейна. Что граждане морской республики точно посчитали бы предательством.
Следовательно, у Готтольда и Агнессы были навыки и лояльность. Что делало их идеальными помощниками в создании и обучении автоматов.
Следующие дни Лехтман рассказывал близнецам, как правильно обращаться с веркштейном. Если сделать перед линзой определенный жест, то камень воспримет жест рукой как одну из основных команд: замри, запомни, повторил, забудь, составь последовательность движений.
Виглеры быстро освоили ключевые приказы. И поняли, что поведение куклы казалось чудом только во время первого знакомства. При более тщательном изучении стали очевидны границы возможного механизма с веркштейном.
Поэтому на третий день Готтольд с долей разочарования подвел итог:
– Теперь я успокоился. Это точно не колдовство, а просто новые для нас свойства веркштейна. У куклы нет ни души, ни разума. Даже собака умнее. А это действительно игрушка. Орель, ты говоришь, что собирал стальных солдат. Они такие же бестолковые?
– Нет. У них есть механический слух и понимают устные приказы. Но конкретно нашей кукле оно ни к чему. Слишком дорого. И я не уверен, что смог бы собрать веркштейновое ухо миниатюрным. Боевые автоматы в среднем роста с взрослого мужчину с соответствующими пропорциями.
– А почему? Не лучше сделать всяких чудовищ? Они и страшные, и куда бить не сразу поймешь.
– Человек – самое совершенное творение Господа, – Орель снова вспомнил о существовании подводного народа и запнулся. – И поэтому наши мастера старались повторить людской образ.
Агнесса их почти не слушала и не участвовала в разговоре. Девушка увлеклась обучением куклы. Она показывала простые движения из простонародного танца, которые постепенно собирала в долгую последовательность. Заставила забыть книксен, заложенный в веркштейн Лехтманом. И показала, как принято отвечать на приветствие среди благородных дам морской республики.
Днем Агнесса шила для куклы пышное выходное платье, по вечерам учила новым жестам. Во время первой примерки механизм зажевал ткань подола. Пришлось перекраивать в менее впечатляющий, но практичный фасон.
Наконец, все трое признали, что кукла готова. Вечером они собрались в мастерской, поставили механизм на верстак. В ответ на поклон Ореля кукла изящно склонила голову, присела и прошла по столешнице легким танцевальным шагом. Несколько раз опасно приближалось к краю, но всегда вовремя останавливалась и меняла направление движения.
Кукла продолжила кружиться по столу. Лехтман спокойно заключил:
– Что же, она готова. Можем выставлять на продажу.
– Не согласна. Ей еще нужно дать имя. Скажи, кузен, существовала ли в твоей жизни женщина, которую хочется вспомнить?
Орель задумался. Такой человек в его прошлом был. Оставалось понять, стоит ли делиться воспоминаниями с близнецами. В конечном счете решил добавить немного искренности. Укрепить доверие.
– Ее звали Леонора. Но ты скажешь, что таких имен не существует.
– Звучит красиво. Человеческого имени точно нет. Но для игрушки вполне подходящее. Нарекаем тебя Леонора. А теперь замри!
Агнесса сделала жест открытой ладонью. Но в это время кукла отвернула голову и веркштейновый глаз не увидел приказа. Пришлось повторить. Только тогда механизм замер с приподнятой ногой. Леонора продолжала двигаться по инерции и тяжело упала на столешницу.
– Агни, не торопись. Сначала прикажи встать смирно, потом командуй замереть.
Она только кисло улыбнулась брату и поставила Леонору на ноги. Механизм пережил падение без последствий. При проектировании Орель перезаложил прочность. Через куклу он хотел заявить о себе. И поэтому все детали должны были работать долго и надежно.
В последнюю очередь Лехтман показал главную команду. Самую главную. Механик развел ладони на максимальную ширину, потом медленно свел вместе. После этого веркштейн перестанет воспринимать последующие приказы. Кукла была завершена и больше не могла научиться ничему новому.
***
На следующий день Леонору выставили на подоконнике в лавке близнецов. Когда в поле зрения линзы попадал проходивший мимо человек, кукла кланялась либо приветливо махала рукой. Орель сидел возле окна и следил, чтобы никто не попытался потрогать или даже унести.
Слух о диковинке быстро разнесся сначала по кварталу, а потом и по всему Наяхафену. Возле лавки ежедневно появлялись любопытные прохожие. Поначалу люди победнее, которые не рисковали подходить в упор и уж тем более не заходили к близнецам. Со второго дня потянулись горожане побогаче. Несколько раз даже спрашивали цену. Но, когда Готтольд озвучивал сумму в четыреста серебряных монет – таллеров.
Как объяснила Агнесса, они поставили ценник в годовую зарплату матроса с торгового судна. Этого с большим запасом хватило бы, чтобы оплатить труд кузнеца и компенсировать все затраты близнецам. Оставалось только найти покупателя.