Святая негативность. Насилие и сакральное в философии Жоржа Батая – Алексей Зыгмонт

Книга понравилась. Конечно, читать её трудновато, но для развития «серого вещества» полезно.Основные тезисы изложу в цитатах из книги:"В «Эротизме» (1957), одной из последних значительных своих работ, Батай рассматривает войну также как форму трансгрессии, т. е. снятия запрета, при этом не отменяющего, а преодолевающего его. Установление этого потенциально снимаемого запрета при этом полагает человеческое существо в качестве такового и позволяет возникнуть первым обществам.Два базовых, существующих во всех культурах запрета касаются эротизма (в форме инцеста) и насилия (в форме убийства).Однако иногда запреты должны нарушаться: запрет на сексуальность регламентируется в браке и снимается в ритуальном блуде и оргиях – прежде всего в экономических и религиозных целях, т.е. ради растраты и достижения мистического единства с универсумом.То же самое касается и насилия: запрет на него временно снимается в жертвоприношениях, а также на охоте и на войне. Здесь у философа всплывает еще одна тема – тема жестокости (cruauté). Батай пишет, что тотальное, пронизывающее жизнь насилие само по себе еще не является таковым, как не жесток лев, убивающий антилопу. Однако организованный характер современной прагматичной войны делает ее жестокой:

"Отличаясь от насилий в животном мире, война развила свою собственную жестокость, на какую звери не способны. Например, перед боем, часто завершавшемся истреблением врага, происходила казнь пленных. Такая жестокость – специфически человеческий аспект войны."

«Лев – не царь зверей, он лишь более высокая волна в движении вод, которая захлестывает другие, более слабые»"Батай последовательно осуждал войну как вооруженный политический конфликт, противопоставляя ее религиозному восприятию жизни и свободному движению насилия в форме революции, трагедии или жертвоприношения и решительно отказывая ей в сакральном характере. Тем не менее, высказываясь против так называемой современной войны как прагматичной, механизированной, профанной и к тому же грозящей человечеству уничтожением, он противопоставляет ее двум другим – сакральным – типам войны: первый из них – «архаическая» война, сходная с жертвоприношением и преображающая человеческое существо в перспективе близости смерти; второй – «духовная брань», мистическая борьба субъекта против собственной субъектности"«В соответствии с этим критерием мы выделили в его трудах три рода войны, и это1) архаическая война, схожая с жертвоприношением и сообщающая индиви-ду сакральный опыт потери или растраты себя в близости к смерти и насилию, однако неизбежно вырождающаяся в войну современную;2) современная война, полностью лишенная жертвенного измерения и подчиненная разуму, труду и расчету. В своей предельной форме это тотальная война, грозящая человечеству уничтожением, после которого людей, способных так или иначе стать субъектами духовного опыта, попросту не останется;3) „духовная брань“, метафорическая война против самого себя и своего эго, представляющая собой мистическую, религиозную, почти что монашескую практику и частично включенная в первый, архаический, род войны.»"Что же он предлагает противопоставить войне? Насилие, которое он называет то жертвоприношением, то революцией, то, гораздо более систематически, – трагедией:

«Не думаю, что вооруженной империи можно противопоставить что-либо, кроме другой империи, а между тем, помимо вооруженной, не существует никакой другой империи, кроме империи трагедии»."Разница между этими двумя империями, мирами или даже «градами» Августина заключается в направленности насилия, которое может быть либо внешним (на другого в форме войны), либо внутренним (на себя в форме жертвы). Этим двум основополагающим принципам соответствуют и два различных типа человека – «вооруженного громилы» или «человека трагедии», один из которых убивает врага, а другой жертвует самим собой ради религиозной цели.Действительным же воплощением империи трагедии Батаю тогда представлялась некая влиятельная, новая и совершенно необычная религиозная организация, в которой господствовал бы дух, не способный кому-либо прислуживать… Ее присутствие в мире могло бы тем не менее рассматриваться уже сейчас как залог будущих побед человека над оружием.""Сражение есть то же, что и жизнь.Ценность человека измеряется в его агрессивной силе… Война не может быть сведена к выражению и средству для развития какой-либо идеологии, даже милитаристской: напротив, идеологии сводятся к способам сражаться. Война во всех отношениях превосходит те «слова», которые, противоречат одни другим, произносятся по ее поводу.Для ведения этой странной, противостоящей милитаризму войны предлагается создать

«Церковь, которая должна принять и пожелать сражения, в котором она утвердит собственное существование»."В своем труде «Проклятая часть» (1949) Батай рассматривает феномен войны в контексте изобретенной им же теории всеобщей экономики – дисциплины, область исследований которой начинается с животворящей энергии солнца и заканчивается анализом капитализма, социализма и плана Маршалла. Ее центральным допущением является утверждение, что природный мир, живые существа и общества получают больше энергии, чем это им необходимо, в связи с чем должны безо всякой пользы ее растрачивать. Основной смысл понятия траты здесь – это жертвоприношение, разрушение чего-либо (себя) для создания чего-то нового.Солнце растрачивает себя для создания жизни, жизнь уничтожает себя саму, и в своем избытке постоянно умирает, чтобы порождать еще больше.Человеческие общества, для того чтобы выжить, вынуждены регулярно устраивать праздники, приносить жертвы и вести войны.Война, таким образом, является одной из форм непроизводительной траты, однако войны бывают разные.Идеальная война для Батая – это ацтекская «война цветов», единственной целью которой был захват пленников для принесения в жертву. Однако он возражает против того, чтобы полагать это общество военным:

"Роль войны в мексиканском обществе не может ввести нас в заблуждение"

"это общество не было военным. Ключом к его играм очевидным образом оставалась религия… Нет ничего более противного военной организации, чем это расточение богатств, выражаемое в массовом убийстве рабов"Идеальная, т. е. подчиненная религиозным нуждам, война сходна с жертвоприношением в том, что также требует отдачи всей своей жизни. Однако совсем другое дело – война современная, которая окончательно утратила свой смысл траты и стала формой предпринимательства. Батай противопоставляет ацтекское и мусульманское общества: война для первого – это жертва, для второго – инструмент расширения империи. Идеалом современного общества для него является общество без войн – например тибетское, в котором весь излишек идет на безусловно бесполезные и религиозные цели, а именно на содержание монашества."«Принимая концепцию Гераклита, Батай воспринимал войну как первоначало бытия. Войну он неразрывно связывал с жертвоприношением, гигантской тратой, по большому счёту чуждой экономическим и национальным принципам.»По Батаю многие беды в наших головах и жизнях от непонимания принципа траты. Короче говоря, хорош меняться…, сами знаете чем.