Алексис Алкастэн
ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ
– Козлы грёбаные!– бесновался потом шеф полиции перед вызванными к нему на ковёр Реем и Вальтером.– На галерах сгною, к чертям собачьим!
На галерах гноил он всех проштрафифшихся. Прочитал где-то, а может по телику в какой-нибудь исторической передаче узнал, что в древнем Риме вторым по степени суровости наказанием после смертной казни было гноение на галерах, и с тех пор гноил любого и всякий раз, когда для этого появлялся мало-мальский повод. Ну а что? Древние ж не дураки. Живота лишали только самых отъявленных нарушителей закона, чтоб другим не повадно было. А прочих, которые в общем-то тоже заслуживали ока за ока отправляли на медленную казнь гребцами галерными, приносить, так с казать, общественную пользу. Ну и шеф туда же. На галеры. И столько раз он отправлял на галеры своих нерадивых подчинённых, что снабдил бы ими, наверное, оба враждебных друг другу флота: и Римский, и Греческий.
– Я ж видел по маячку в вашей машине, что вы гады такие были в двух кварталах от банка с налётчиками,– не унимался шеф.– Вам ещё повезло, что без жертв обошлось и без вас, дегенератов справились. Не то бы я вас…
Что «Не то бы он их…» шеф не досказал. Наверное забыл как именно страшнее гноения на галерах в древности могли ещё наказать страшно виноватых. Но явно нечто суровее галер он и имел ввиду. Не смягчением же наказания грозятся да на место ставят.
– Шеф,– вступился за их с напарником Рей МакФарли,– мы, конечно, облажались. Но признаемся честно: спецов лучше нас, во всём городе нету.
– На галеры! На галеры! На галеры!– вопил шеф, багровея от такой наглости зарвавшихся подчинённых и топая ногами, как дитё малое, требующее ему в магазине машинку там или куклу, в зависимости от того, какого дитё пола.
И отправились Рей с Вальтером на галеры. Штрафы выписывать значит. За неправильно припаркованную машину, за переход улицы в неположенном месте, за превышение скорости, за не в урну брошенный бычок. И прочая хрень в том же духе. Какая работа, такая и хрень. Нет, работа у них, конечно, была хорошая, потому как общественно полезная. Но если тебя разжаловывают в рядовые, гордится тут нечем, а есть чем печалиться по утраченному более высокому статусу.
Экс-детективы со временем, наверняка бы, привыкли к своему положению и даже стали бы считать, что несут не менее важную миссию, чем раньше. Вот только не давали им перестроиться их коллеги по службе. Фанаты не давали выражением своего сочувствия, отчего Рэй и Вальтер чувствовали себя какими-то убогими. А чёрные завистники то и дело задавали им с серьёзным видом и дулей в кармане вопрос: «Ну, хвалитесь сколько вы за сегодня раскрыли преступлений о неправильно припаркованных машинах?» Вроде бы нечего жаловаться, в вопросе и пол словечка нецензурного не произносилось. Но как звучит: «Преступление о неправильно припаркованных машинах!» Звучит до того унизительно, что и никакой нецензурщины не надо.
В общем смириться со своим падением у них никак не получалось, и не важно хотели они этого или нет. А ноющая боль, которая поначалу не доставляет особенных неудобств, если она никак не прекращается, в конце концов приводит к мысли, что против неё надо непременно принять какое-нибудь обезболивающее.
И вот сегодня Рэй наблюдал через ветровое стекло, как его напарник выписывает очередной штраф за неправильную парковку, и его вдруг взяла такая тоска, что будь он волком, а в небе полная луна, завыл бы душераздирающе, перепугав всё живое в окрестностях. Поэтому когда Вальтер, подложив под дворник кроссовера штрафной квиток, вернулся в полицейскую машину Рэй спросил его безо всяких политесов просто и прямолинейно:
– Вальт, скажи вот честно: тебе не надоело со штрафами париться?
– А что поделать?– ответил тот голосом безысходности.– Сами обделались, сами и штаны стираем.
– По мне так мы настирали штанов на десять грехов вперёд.
– Предлагаешь опять по девкам прошвырнуться?
– Предлагаю вернуть своё положение в полиции и с ним, само собой, уважение и самоуважение.
– Ага, завалимся к шефу и заявим: Мы столько штанов отстирали, что пора нас в должности восстановить. Я точно знаю, что он нас пошлёт. Даже знаю куда.
– Вот видишь: это пагубное влияние возни со штрафами. Ты по тихоньку начинаешь тупеть. Перестаёшь видеть совершенно очевидные вещи.
Вальтер вопросительно уставился на напарника. И тот, не став тянуть кота за хвост, выложил все свои карты:
– Нам надо доказать, что мы очень ценные сотрудники. Не патрульные, а детективы. А для этого мы должны раскрыть серьёзное дело. Такое дело, чтоб единственным вознаграждением за него могло бы быть восстановление нас в прежней должности.
– Хороший план. Осталось только придумать, где такое дело найти.
– Где-где? Ну ты реально тупеешь. Значит надо действовать чем скорей, пока и я не стал тупеть за тобой следом. Иначе двое тупых мы с тупой работы так никогда и не выберемся. Где мы раньше находили серьёзные дела, там и сейчас найдём.
– Ты про Барни Додсона?
– Я про Барни Додсона.
Вальтер наконец просиял, отчего на его лице наконец проступили черты умного человека. Он завёл машину и напарники, забив на штрафы, отправились к проныре Барни, который знал всё про всех в криминальной среде штата, а посему эксплуатировался Вальтером и Рэем в качестве осведомителя.
III
На воре и шапка горит. Эван ОʼКаллаган, конечно же, допускал, что облопошенный им богатей может устроить за ним погоню, если обнаружит, что его развели как лоха раньше, чем разводила успеет покинуть город. Поэтому он был настороже, не демонстративно выглядывая громил в гражданском, которых запомнил среди охранников того, кто доверил ему кругленькую сумму, чтоб та стала ещё круглей, не подозревая, что он не увидит даже своей кругленькой. Но заприметив двух решительного облика копов, не просто прохаживающихся по вокзалу в целях обеспечения порядка, а явно высматривающих некую цель, мошенник экстра класса седьмым чувством почуял: это по его задницу.
В самом-самом худшем случае ожидать можно было бы только громил богатея. Не станет же он привлекать полицию к поимке хмыря, благодаря которому и сам собирался незаконно увеличить свой капитал. Потяни за ниточку и сядешь на срок куда больший, чем облапошивший тебя прохиндей. А тут двое полицейских. Может они коррумпированные, и подрабатывают на стороне? Вот сейчас, к примеру, ловят для него жертву ради воздаяния за развод. Или у богатея и вовсе вся полиция города на кормушке?
В общем мошенник экстра класса понял, что надо срочно рвать когти. И он их срочно рванул. Нет, как истинный профессионал панике он ни в коем случае не поддался. Не бросился тут же бежать, что однозначно привлекло бы к нему внимание не только этих двоих полицейских, но и охрану вокзала, отчего шансы на спасение стремились бы к абсолютному нулю. Он с талантом достойным самого Марлона Брандо, как ни в чём ни бывало сложил газету, развёрнутую до того на странице с заметкой «Подготовка к празднованию Дня Независимости», которую он не столько читал, сколько делал вид, что читает, а в основном, прикрываясь ей, следил за ситуацией на вокзале, с безгрешной неспешностью поднялся из кресла и так же хладнокровно прогулочным шагом зашагал по залу ожидания. Путь он держал в противоположную от опасности сторону. К выходу на улицу, значит. Там легче уйти или затеряться. Всё же простор, а не теперешний капкан из железобетонных стен.
Но как бы он не изгалялся, Рей и Вальтер дело это просекли на раз, ещё со спины узнав того, чья поимка должна была реабилитировать их в глазах начальства и вообще всего профессионального сообщества. Как они его узнали, если им с ОʼКаллаганом никогда раньше не приходилось пересекаться и собственно о его существовании полицейские узнали лишь несколько минут назад со слов своего осведомителя? Да всё проще пареной репы. На дворе как никак век высоких технологий. Поэтому пока Рей по-шумахерски рулил полицейскую машину на вокзал, Вальтер по бортовому компьютеру поднял на мошенника экстра класса всю подноготную какая только есть в полицейской базе данных. А там и фоточки его присутствовали, что при данных обстоятельствах имело наивысшую ценность. И друзья-напарники настолько хорошо запомнили негодяйскую рожу, что узнали бы ОʼКаллагана не то что со спины, а даже под капустным слоем грима. Да что там со спины? Да что там под гримом? Они узнали бы его даже без фоточек, фотороботов и словесных описаний – настолько сильно у них обострилось профессиональное чутьё благодаря неимоверному желанию вырваться из порочного круга. Желание-желание, желание себе лучшего – это ты вывело человека из пещер в космос!
