Алена Наумова
Да придёт Тавэбэ
Глава 1. Первый Храм
Не будь глупцом, не верь Лис Си Лживому,
тот утверждает, что
у Разрушителя ещё борода
не начала расти. Но разве
может ребёнок сотворить
настолько богопротивную вещь?
Трактат "Об истинных богах”
Юнгу Пету оставили на берегу одного, если не считать пленников в клетке: старика с двумя дочками. Пету просидел всю ночь на перевёрнутой лодке, практиковался в магии и жевал сушеную рыбу, теперь чешуя блестела на песке, отражая восходящее солнце. Плохо. Капитан и команда должны были вернуться до рассвета. Лес, куда они ушли, скрипел и шептал. Пугал. Солнце окрасило море в оранжевый цвет, но под мясистыми листьями деревьев тьма оставалась густой.
– С ними всё хорошо, – сказал Пету вслух.
– Ха, – раздалось из клетки. Конечно, это была Немая, старшая из сестёр, говорить не могла, зато хмыкала и смеялась, да и презрение читалось по лицу без слов.
Немая оказалась первой неудачей в новом деле. Торговец, продавший её, божился, что она ведьма из загорных земель, что в ней сила целого полка, жизни солдат которого она забрала с помощью браслетов. Глаза капитана после истории загорелись, он заплатил за девушку в десять раз больше. Юнга сплюнул. Торговец врал. Хорет, молодой маг, которого они наняли позже, подтвердил – следов от браслетов на руках девушки не было, а они остаются на каждом, кто хоть раз пил с их помощью чужую жизнь и превращал в Силу. Да и отец Немой, которого они тоже купили, рассказал: "Они выставили мою старшую отдельно от всех и назвали ведьмой, а она, немая, не могла сказать правду".
Теперь дорогая, но бесполезная покупка, тёмно-красная от нахождения под солнцем, пялилась на юнгу с превосходством. Её волосы, туника и широкие штаны выгорели, их изначальный цвет трудно было угадать, зато Пету мог сказать с уверенностью, что Немая – единственная, кого в клетке не было жалко.
Поэтому в течение ночи без наблюдения мага-учителя он забирал Силу для тренировок только у неё.
Вот и в этот раз. Чтобы успокоиться, Пету встал, песок заскрипел под его сандалиями, закатал рукава, обнажив чёрные кованые браслеты на запястьях, поднял с земли цепь, что связывала пленников и проходила сквозь прутья клетки – металл хорошо проводил Силу – взял цепь в левую руку, выставил вперёд правую, нацелился на дерево.
Пету вспомнил, как наполнял ветром паруса, гнал по волнам корабль.
Деревья заскрипели громче. Немая, чью силу он брал, зашипела от боли. Хорошо. Теперь нужно сломать деревья, скомкать, обратить в труху. На корабле этому нельзя научиться, если не хочешь утонуть, да и команду утопить впридачу. Пету сосредоточился. Немая охнула и села в клетке. Лес замер, а потом с ближайшего дерева шмякнулся на землю огромный лист. И всё?
Немая засмеялась. Быстро же пришла в себя.
– Пету, ты идиот? – раздалось со стороны деревьев. Из темноты вышел маг Хорет. – А если бы получилось, по кускам бы меня собирал? Бери пленников, беги за мной.
Хорет кинул ключ от клетки и вновь скрылся в лесу.
– А где остальные?! – крикнул ему вслед Пету.
– Закончились, – Хоре снова выпрыгнул из лесной темноты.
– Команда? – сердце Пету ухнуло.
– Пленники закончились, команда скоро тоже. На нас напал божок!
Последнее слово юнга еле расслышал, маг снова скрылся в лесу.
В клетке зашептались. Но когда Пету к ним повернулся, стихли. Он открыл замок, не выпуская из руки цепь.
– Может отпустишь моих девочек? – спросил вдруг старик. Он говорил мягким голосом обречённого. – Мальчик, ты же не дашь ему убить Печаль.
Печалью прозвали младшую сестру, смуглую и черноглазую. С синими треугольниками на ладонях – так богиня-вестница Фло помечала своих последователей. Может, потому что такие же татуировки были у матери Пету, а может потому что других детей на корабле не было, мальчик часто проводил время с Печалью. Ещё он помнил, что капитан, когда покупал её, наклонился к Пету и прошептал: "Это тебе подружка".
Однажды Пету галантно сообщил Печали, держа её руку между прутьев решетки, что она вырастет в красивую женщину, Печаль ответила, что он станет как Капитан Сог. Старшая сестра хмыкнула. А старик тихо расшифровал её смешок "Моя младшая вряд ли вырастет, но ты, мальчик, да, станешь как Капитан". Единственный раз, когда в голосе старика появилась ирония.
Теперь старик умолял:
– Не дай моим девочкам умереть, дай им сбежать, – он указал на перевернутые лодки на берегу.
– Эй, ты идёшь? – маг опять выскочил из леса. – От команды скоро даже сандалей не останется. Эй! Если надеешься на особое отношение, то это капитан приказал тебе идти. Он ещё жив.
От этих слов Пету побежал. Пленников он сначала волочил за собой на цепи, забирая понемногу Силы у каждого, даже у Печали. Но потом они смогли встать и бежать за ним.
"Еще жив" – отдавалось в голове Пету.
Племя, на которое напала команда, должно было стать лёгкой добычей. Сотня беззащитных человек. А сотня человек, рассудил Капитан, стоит в три раза дороже, чем трюм сладкого песка, и покупать их не надо.
Идею подкинул один из членов команды, что нанимался на сезон, он был с того же острова только из другого селения и много болтал о рабах, что сбежали в лес и теперь еле-еле там выживали. Но успевали плодиться. Когда юнга бежал по лесу, волоча пленников, он понял: подозрительно, что как только капитан стал снаряжаться за рабами, тот моряк уволился.
"Капитан ещё жив".
Впереди мелькала, то появляясь, то исчезая за деревьями, спина Хорета. Потом Хорет остановился и присел.
– Сюда, – позвал он вполголоса и указал рукой за куст. – Только тихо. Смотри, гоняет.
Юнга подполз к учителю, цепь он не выпускал. Пленники за спиной снова зашептались.
Когда Хорет кричал "божок", юнга представлял ребенка с крылышками, а никак не великана с буграми мышц, что шагал на моряков, раскидывая деревья. Кожа великана была серой, и потёки чужой крови на ней светились.
Четверо головорезов с корабля направляли на бога трубки. Как-то капитан Сог назвал трубку "справедливым оружием". Трубка брала Силу для выстрела у того, кто жал на курок, её можно было зарядить небольшим камнем или мелкой монетой, даже пустая она сбивала с ног. Но великану было всё равно. Он наслаждался игрой: проигнорировал четверых стрелявших в него и догнал пятого – того, кто испугался и убежал. Схватил орущего человека ладонью. Поднял над головой. Когда чудовище сжало кулак, Пету закрыл глаза.
Сквозь темноту он слышал голос Хорета:
– Интересно, да? Выманили. Молодцы. Иди к капитану, он там осаждает деревню. Нет, пленники мне.
Хорет перехватил цепь и остался на месте. Наблюдать. Так дети смотрят на мух прилипших к паутине.
Пету отполз назад. Дёрнулся, когда старик схватил за плечо, браслеты на руках запульсировали, они чувствовали, что Силу из человека, который прикасается к Пету, берет кто-то другой – Хорет начал отрабатывать долю от продажи рабов, которую пообещал ему капитан. По лбу седого мужчины тёк пот, глаза не моргали, но голос оставался мягким:
– Маг убьет нас напрасно, бога так не остановить, нужно затушить огонь в храме. Поспеши. Если тебе дорога Печаль.
Пету перевел взгляд на девочку, Печаль била дрожь, и глаза у неё были безумные от страха. Она проговорила одними губами:
– Спасайся сам.
И указала в сторону лодок. Но Пету не мог: не только у его пленниц был здесь отец.
Он бросил Печаль на Хорета и побежал в деревню.
"Капитан ещё жив".
Капитан был цел. В разрушенной деревне он считал людей, что лежали на поляне, их ноги и руки были связаны, некоторые дрыгались и кричали, некоторые смотрели, как команда обшаривает лачуги сделанные из листьев. лица их – старые и юные, мужские и женские – хорошо были видны в свете языков пламени.
Огонь бился на камнях сложенных в остроконечную башню выше человеческого роста, Пету прищурил глаза, но нечему было гореть: дров для костра не было. Лишь камни. На них сияла кровь. Наверное, люди не дались миром и возле каменной башни произошло сражение. Спина Пету похолодела, когда он понял, что алые брызги не блестят в свете языков пламени, а светятся сами.
"О, Пету. – капитан увидел его. – Иди сюда, мой юный маг, как тебе первая охота? Видел их бога?”
Голос отца как всегда громоподобен, отец и сам выглядел как бог, высокий и широкий в плечах, волосы белые, брови черные. Глаза цвета крови – метка бога войны, не зря отец три месяца молился ему. Но Пету скучал по синим, родным.
– Отец!
– Капитан Сог, – поправил его капитан.
Конечно, все знали об их родстве, их выдавали цвет волос и черты лица. Но три месяца назад отец начал поклоняться не только богу войны, но и субординации, она необходима, если капитан нанимает головорезов, потому что старые добрые друзья отказались участвовать в его авантюрах.
– Хорет убьёт Печаль, ты говорил, что купил её для меня.
"Печаль?" – переспросил отец, задумавшись, потом потрепал Пету волосы широкой ладонью:
– Не будь жадным, юнга, тебе и девчонки-то ещё ни к чему. Лучше возьми. – отец передал ему цепь, которой были связаны около десяти человек, – Потащишь до лодок, ребята там их посторожат. – Капитан свистнул двух людей с трубками. – Потом вернёшься за следующими. Надо успеть, пока Хорет и остальные отвлекают их бога.
Сила потекла к Пету от десяти человек. Он было потащил их от отца, но, не пройдя и десяти шагов, обернулся.
– И это их храм? – Пету указал на башню с огнем.
– Да. Камни. Отсталые люди… Юнга?! Я не приказывал!
Но поздно. Цепь пыталась выскользнуть из рук Пету, десять человек корчились от боли. Левую ладонь юнги, которую он направил вперед, оцарапало мелким песком. Волна земли поднялась. Она повалила отца и его людей и всё росла. Все заорали разом. Краем глаза сквозь поднявшуюся пыль, юнга увидел, как великан выпрыгнул из леса и по пути к Пету затоптал связанных людей. Но божок не успел. Волна земли снесла хижины, снесла храм, снесла деревья, открывая свет солнца. Пленники всё же вырвали цепь. Они кричали и видимо проклинали Пету.
Отец и команда вставали, шатаясь.
Пету окружало разрушение, от храма не осталось ничего, теперь это и правда были просто камни, Пету даже подумал, не стали ли его глаза из синих тоже красными, как у отца. Такая сила! И великан исчез. Поставил ли Пету себя в один ряд с героями прошлого, что побеждали богов?
Впасть в гордыню окончательно помешал крик Хорета, эхом прокатившийся по поляне:
– Пету, ты идиот?!
Глава 2 Последний день “Невесты”
1376г. Разрушитель единственный
спасается во время
кораблекрушения “Невесты”.
“Хроники поздних богов”
Первое воспоминание Пету: он на руках матери, тянется к уходящему кораблю, большому и деревянному, как дома возле порта. Белые паруса "Невесты" надулись от ветра. Пету казалось тогда, что часть города уплывала вместе с отцом. И отец, и корабль казались самыми лучшими в мире.
Через пару лет, когда слонялся в порту с другими мальчишками – тыкал вонючие водоросли палкой, чтобы выгнать краба, или отскребал от пристани мидий и жарил в костре, то видел корабли намного больше, корабли, которые спорили размером с городами. Мать не пускала его в порт, если там стояло такое чудо: "Ну что в нем интересного, они крадут людей, эту махину только Силой и сдвинешь. У твоего отца хорошее судно и он хороший человек, Силой не пользуется". И Пету кивал.
Когда отец купил рабов и нанял колдуна, сменил на "Невесте" белые паруса на черные и красные, то не сказал ничего жене, мать Пету до сих пор думала, что они три месяца возятся со сладким песком на Дальних островах, иногда они передавали весточку домой в высоких храмах Фло, описывая трудности при покупке сахара и указывая чужой адрес. Понятно, что отец не был больше хорошим человеком, не говоря уже о самом лучшем. Ну а сам Пету?
Пету забирает жизнь у других людей и превращает в силу, чтобы корабль резал волны.
Пету разрушил храм, помог захватить людей в рабство, многих из них искалечил, когда воспользовался Силой.
Когда грузили рабов на корабль, отец сказал, что Пету ждёт ремень дома, не при команде же их будущего мага по ягодицам лупить, отец сердился не за то, что Пету сделал, а почему Пету это сделал. Ещё больше капитан злился на Хорета. Тот допустил смерти в команде, и поэтому в лесу потерялась дорогая трубка, почему-то трубка волновала отца больше людей, и Пету понял, что скоро и для него такое отношение к чужим жизням станет обычным делом. А это может быть нормой только для плохого человека.
За тяжелыми мыслями Пету не заметил, как опустил руку. Паруса заметно схуднули, чайки недовольно закричали и стали махать крыльями, до этого они парили рядом с парусом. Закаркал глупый ворон, что увязался за ними с рынка рабов. Крики птиц заставили Хорета, который лежал в тени капитанского мостика, поднять голову.
– Эй! О чем задумался, негодяй? – Хорет кинул в Пету кость от окорока, но промахнулся, – мечтаешь ещё один храм разрушить? Эй! Повернись ко мне.
Пету повернулся, что-то в его лице заставило Хорета погасить улыбку и сказать:
– Зря ты. Наслаждайся Силой. Клетки всегда будут, не мучай себя за то, что ты снаружи.
Хорет прикладывался к фляжке. Но следил: пару раз лениво предупреждал, что брать силу нужно у обеих сестёр, а не только у старшей.
Старик не выжил, с помощью его силы Хорету удалось поднять божка-великана в воздух и удерживать. Пока Пету не вызвал землетрясение. Это было утром.
А уже днём Пету заставляли мучить ту, кого он хотел спасти. И ему трудно было смотреть на клетку. Раньше Печаль тоже плакала, оттуда и прозвище, но она закрывала лицо волосами, и только по всхлипам за черной завесой можно было понять, что происходит. Сегодня её волосы были заплетены в косу.
Хорошо, что вопли рабов из трюма и песни команды заглушали её тихие рыдания. Большинство матросов праздновали захват селения в кубрике, Пету видел, как к ним спустился отец, тогда их песни стали намного громче шума моря и ветра.
Когда к звукам добавился храп Хорета, Печаль позвала:
– Пету, тебе лучше взять лодку и бежать.
Краем глаза Пету видел, как старшая сестра тут же толкнула её в плечо, но Печаль отмахнулась и продолжила, прерываясь на всхлипы:
– Они вызовут его снова, и он придёт. Он будет искать тебя. Ты разорил Первый Храм, это всё равно, что убить мать. Ай! Отстань. Да кому он скажет.
Пету рассказал Хорету, как только тот проснулся.
– Разве твой отец идиот? – спросил маг, – конечно, за рабами смотрят и чуть что сразу потушат алтарь.
Тихий смех раздался из клетки, вот бессердечная особа, смерть старика будто никак не повлияла на Немую.
Хорет снова присосался к фляжке, но больше не заснул. Когда появились первые звёзды, он уже раз пять ходил наполнять фляжку вниз, и столько же раз опорожнял мочевой пузырь у них на глазах, пуская струю в море.
– Хорет, – сказала вдруг Печаль, когда маг подтянул штаны и уселся в тень, – отец защищал нас с сестрой, когда кто-то из моряков приходил за нами, его били, но никто из команды не зашёл в клетку. Теперь, когда он погиб, они придут снова.
– И что нам торчать здесь всю ночь и охранять вас как знатных дамочек? – спросил маг. Он глотнул из бутылки, отрыгнул.
Печаль замотала головой.
– Мы с сестрой просим тебя о другом, Сила впечатлила нас, если суждено родиться ребенку после сегодняшней ночи, то пусть он будет от мага. Будь первым, Хорет.
Парус затрещал. Печаль зашипела от боли.
– Эй, Пету, остановись, а то порвешь, – Хорет был не настолько пьян, чтобы пропустить ошибки ученика, – а лучше пойди выпей. Ветер тоже умеет дуть, знаешь ли.
– Не буду я пить, – Пету смотрел вперёд, на то, как округляется парус, – они хотят сбежать, а ты напился.
– Я? – Хорет вскочил на ноги, – будь проклята нерастраченная Сила, трезвею слишком быстро!
Он прошёл к клетке, шаг его и правда был тверд. Возле решетки Хорет замер.
– Пету, слышишь? Песни стихли, пойди проверь. Иди! Приказываю. И спустись в трюм, посмотри, как ведут себя пленники. Они тоже перестали орать.
Конечно, как только Пету отвернулся, то сразу услышал лязганье замка. По сердцу скребнуло. Он остановился, маг и это заметил:
– Помню, младшую не трогать. Ещё один твой срыв мы не переживём. Надо же! Раскатать храм!
Легче от обещания не стало. Перед тем как спускаться в кубрик, Пету оглянулся на капитанский мостик, помахал рукой рулевому, показывая, что уходит и не будет больше давать ветер. Рулевой Мок помахал в ответ.
В полутьме кубрика качались гамаки, во многие из них уже храпели. Стол и лавки прибиты, но бутылки катались туда-сюда, посуда звенела, капитан сидел за столом и был вусмерть пьян. Он долго вглядывался в Пету. А потом показал на лавку с другой стороны стола.
– Садись, юнга, – язык отца заплетался, – молодцы мы с тобой?
– Да.
– Сам знаю, что молодцы. Пей, – он покатил к нему бутылку с мутной жидкостью, – приказ.
Пету выдернул пробку, принюхался, глотнул. Слишком горько.
– Кати бутылку обратно! Чего смотришь? Думаешь мне хватит?! – в конце фразы Капитан дал петуха и закашлялся.
Таким отца ещё не видел. И не слышал. Голосом Капитан владел, но он ли это теперь? Глазам не вернулся родной синий цвет, а любимая обновка – выигранная у офицера белая жилетка с золотыми пуговицами – была в грязи. Он не сменил её. Тоже не похоже на отца.
Капитан выпрямился, будто прочитав мысли сына, заговорил чётче:
– Думаешь, мне нравится пить? Нравится жрать? Мой бог заставляет меня! Мне всего стало мало, Пету. Мне мало одной жены! Мне мало одного сына. И мне мало этого корабля, мне нужен большой, чтобы одна жизнь в день на ветер! Нет, десять жизней!
А потом отец склонился к нему через стол, дыхнул перегаром и сказал, подмигнув:
– Твоя мать меня убьёт.
Да так и замер, потому что чужеземный бог с грохотом явился посреди комнаты в облаке щепок. Таким отец позже являлся Пету в кошмарах: грязный и испуганный, несмотря на то, что Капитан Сог быстро взял себя в руки. Он нагнулся. За ногу затянул Пету под стол. Вынул трубку и ринулся в бой. Через мгновение под лавку закатилась его голова – это Пету не снилось никогда.
Всё происходило быстро. Великан больше не играл с ними. Ему было всё равно спят матросы, убегают или замерли от ужаса.
Пету прополз под столом, на трясущихся ногах пробежал под рукой великана, тот его даже не заметил, потому что давил гамаки вместе с людьми. Одежда Пету стала мокрой, но от пота или крови мальчик не хотел знать. Сердце стучало в горле.
– Хорет! Хорет, – закричал Пету, выбравшись на палубу, но тот не ответил, тело учителя лежало лицом вниз в открытой клетке. Пету поднял глаза на капитанский мостик, рулевой не стоял, вниз свисали его босые ноги.
Пету посмотрел на лодки, не было и их, ни одной. Он кинулся к борту. К одному, второму.
– Пету! Мы здесь! – Печаль махала ему руками, они отплыли довольно далеко, Пету еле видел их за волнами в лунном свете. Времени думать не было, Пету разогнался и прыгнул вниз, в море.
Они вытащили его сразу, вот он ушел под воду, она была холодной и немного щипала глаза и нос, а вот его уже вытаскивали в четыре руки на шатающуюся лодку. Как только успели?
– На, накройся, – Печаль кинула ему белый плащ, капитан и его выиграл в карты у офицера.
– Твоя сестра копалась в каюте моего отца? – Пету опустил взгляд на ноги Немой, на ней были ботинки рулевого, – она и обувь Мока украла!
С корабля раздался мужской крик:
"Тавэбэ!"
И сразу снова:
"Тавэбэ!"
– Я обещала, что ты поможешь лодке плыть быстрее, – вид у Печали был виноватый.
"Тавэбэ".
Пету кивнул:
– Ладно, давайте цепь, – и запнулся, цепей на сестрах не было, – давайте руку, постараюсь не убить.
Без железа забирать силу было легче, но не всякий маг мог справиться с потоком и не взять лишку. Это продляет магу жизнь, дает энергии и Силы, но хозяева рабов такое не любят.
Немая, улыбаясь, протянула Пету ладонь. Точно, спятила!
"Тавэбэ!"
Гигант стоял на верхней палубе и смотрел на них.
"Быстрее! Он прыгает!" – закричала Печаль.
У Пету резко заболела голова, он зажмурился, открыл глаза, а "Невеста" была уже далеко – темным силуэтом против заходящего солнца.
"Тавэбэ!" Плеск воды – оно плыло к ним.
– Он плывёт за нами! – закричала Печаль, – всё никак не отстанет.
Немая снова сжала руки Пету, у него почему-то никак не получалось вырваться из её хватки. В ней было слишком много Силы.
– Тьвоё последнее слово, малчик, – сказала она с сильным загорским акцентом.
– Ведьма, – выдохнул он.
Резкая боль скрутила тело. И прежде чем глаза Пету закатились, он увидел как рассыпается, словно игрушечный, корабль его отца.
