Алевтина Варава
Таинство пищепринятия. Алиса
Глава 2: В чужом мире
Алиса перевернулась на спину, потянулась. Хотелось ещё поспать, ведь если будильник не зазвонил, значит, нет даже одиннадцати часов утра – а в новую жизнь нужно вступать, полной сил. День сегодня будет долгий и насыщенный.
Но очень уж требовалось в туалет.
Так что Алиса покорно открыла глаза. И завопила.
Она лежала в совершенно чужой постели и в совершенно чужой комнате. А в довершение – рядом проснулась совершенно незнакомая, да к тому же голая девица, тоже принявшаяся вопить, зажимая ладонями рот.
– Тихо! – секунд через пятнадцать прекратив визг, бросила девица и лихорадочно огляделась. – Меня же за шум выселят!
Алиса выскочила из кровати и попятилась к стене.
– Ты кто?! Где я?! – панически выдохнула она.
Девица привстала на постели на колени. Она была полностью раздета, но прикрывала почему-то лицо: согнув правую руку, прижалась губами к сгибу локтя, выставив его в сторону Алисы довольно угрожающе. Девица сощурилась.
– Что это у тебя на футболке? – внезапно спросила она.
Алиса моргнула от неожиданности. Учитывая всю дикость ситуации, вопрос показался ну просто самым дурацким из всех возможных.
Она автоматически скользнула взглядом по своей груди и также на автомате ответила:
– Соус от пиццы капнул.
Девица, чьи глаза расширились, словно кофейные блюдца, медленно опустилась на задницу, не убирая локтя от лица. Потом свободной левой рукой нащупала на тумбочке какую-то штуковину и отвернулась, прилаживая её к голове.
Алиса увидела, как руки завязали на затылке кривой бант, а потом девица повернулась обратно.
Теперь уже Алисины глаза полезли на лоб. Она вжалась в стену и почувствовала, как на шее проступает испарина.
Девица нацепила что-то вроде респиратора, переходящего в шарф. Он закрывал только рот, вытягиваясь вперёд широкой, затянутой тканью, трубкой.
– Ты что… ты… ты – Алиса? – наверное, девица спросила это даже жалобно, но из-за респиратора голос получился гулкий и искажённый.
О господи! Над ней собираются ставить эксперименты!
– Ты меня похитила? – проскулила Алиса и подалась вбок, схватив с комода настольную лампу. Сдаваться без боя она не собиралась!
– Кажется… я тебя придумала, – прогудела девица в респираторе, хватаясь за голову.
– Чего-о-о-о?
– Я… я книгу пишу… про параллельное измерение, – зачастила девица. – Там всё такое… неприличное, словом… все принимают пищу друг при друге и так далее. Не думаю, что её когда-нибудь напечатают… Ну и в общем… Я вчера… я перед сном написала, что главная героиня Алиса заснула у себя в Срамном измерении, а проснётся уже тут, в реальности. Типа перенеслась в нормальное общество.
– Подожди-ка…
Как бы Алиса ни была напугана, не провести параллель с собственным вчерашним литературным экспериментом не смогла. Но это же дичь полнейшая!
– Я… тоже сочиняла другой мир, – после долгой паузы недоверчиво призналась она. – С нормальным отношением к сексу.
– Нормальным – это каким? – спросила девица.
– Ну без осуждения за неразборчивость и всё такое.
– А кого осуждают за неразборчивость в сексе? Неразборчивость – это что? Ты типа кроватников и квартирников не любишь?
– Чего?
– Ну этих, которые за физическую близость только в помещении и совсем пришибленных, которым обязательно надо в постели.
– Офигеть, – выпалила Алиса и опустила лампу на пол. – Может, я сплю?
На сон окружающее не было похоже абсолютно.
Она что же, с ума сошла? Как в кино?
– Ты почему в респираторе? – опасливо уточнила Алиса. – У вас тут тоже пандемия? Ещё не прошла?
Девица пару раз моргнула.
– Это? – наконец уточнила она и стукнула пальцем по приспособлению.
Алиса кивнула.
– Поверить не могу… Это буйосета. Чтобы закрывать рот.
– Зачем закрывать рот, если нос всё равно открыт?
– А зачем нос-то закрывать? – совсем запуталась девица. А потом добавила: – Тебе бы тоже одеться… Очень… очень сложно так с тобой разговаривать. Но у тебя, выходит, буйосеты нет, если ты из Срамного измерения. Давай, может, шарфик повяжем? Или… могу свою предложить, стиранную. Новых нет, к сожалению.
– Мне не нужно, – пробормотала Алиса. – Маски ни от чего не защищают, это липа.
– Тут нельзя… нельзя ходить с голым ртом, – девица заломила руки. – Ты не понимаешь, да? Вот это я насочиняла… Я – Майя. Извини, пожалуйста. Это прямо какой-то сюр. Можно… я тебя потрогаю? – вдруг спросила она.
– В каком смысле? – напряглась Алиса, припоминая своё горячечное сочинение.
– Чтобы убедиться, что ты того… настоящая, – с какими-то плаксивыми нотками прогудела в респиратор девица по имени Майя.
– Ты сначала оденься, – предупредила Алиса. – Рот тебя мой смущает, а сама сидишь в чём мать родила.
– Я же в буйосете. Ты мусульманка, что ли?
– Я?! Я – атеистка.
– Фух. Меня немножко напрягают религиозные люди. Не понимаю, как с ними себя вести.
Майя свесилась с кровати, подняла что-то с пола, повертела и надела майку. Короткую.
– А низ? – пробормотала Алиса.
– Тепло же. Ну хочешь, юбку надену. Только и ты прикройся, пожалуйста. Вот.
Она выдвинула ящик комода и выбрала штуковину, похожую на свой респиратор, но другого цвета. А потом послушно натянула через голову извлечённую оттуда же длинную юбку и неуверенно подошла к Алисе. Не глядя ей в лицо, протянула закрыватель рта и осторожно, сначала одним указательным пальцем, дотронулась до Алисиной руки.
– Реально сюр, – прошептала она. – Надень буйосету, пожалуйста. Она чистая. Ну или хотя бы шарфик, если брезгуешь.
Алиса повертела приспособление в руках и спросила:
– Где у тебя туалет?
– Пойдём, – с облегчением выпалила Майя, всё ещё отводящая взгляд от лица гостьи. – Вон, первая дверь по коридору.
Во всём этом диком и совершенно невозможном абсурде Алисе очень нужно было подумать, но настойчивый зов природы сильно мешал мыслить критично. Однако, открыв указанную комнату, она так и замерла на пороге.
Сбоку от унитаза в квартире Майи красовалось высокое панорамное окно. И ладно бы, располагайся жилплощадь на двадцать пятом этаже высотки или в лесу. Но нет: этаж был первый, за стеклом раскинулась детская площадка, а в песочнице играли мальчишки в респираторах, похожие на первое поколение после начала биологической войны. Алису и люди в медицинских масках в прошлом и позапрошлом годах напрягали, а эти штуковины выглядели ещё специфичнее: выпуклые, будто скрывали не рты, а клювы какие-то.
Алиса в полном недоумении смотрела на окно, на котором не было ни жалюзи, ни даже занавески.
Притом умывальник с зеркалом и ванна, снабжённая шторкой, стояли в глухой части, да так, что в обзор с улицы не попадали.
Один из мальчиков в песочнице поднял голову и вдруг указал на Алису пальцем, лишив последней надежды, что стекло в окне прозрачно только с внутренней стороны, как в камерах для допросов из кино. Другие дети тоже повернулись и, видимо, начали смеяться – хотя понять это из-за масок было затруднительно.
Алиса метнулась к ванне и застыла, тупо уставившись на приспособление, которое ей вручила Майя.
Дети смеялись потому, что у неё не закрыт рот?
Но позвольте, а в этой штуке на лице, что, нужно снимать трусы и пользоваться унитазом около панорамного окна, что ли?!
В туалет требовалось очень сильно.
Она, повернувшись к мальчишкам в песочнице спиной, осмотрела дверь – но там не было замка. От всей души надеясь, что Майя не решит заглянуть, Алиса стянула шорты и пристроилась на край ванны. Потом сильно открыла в умывальнике воду, после чего немного открутила краник душа и смыла непотребство, то и дело тревожно оглядываясь.
Покончив с проблемой, она опустилась на пол.
Может, это всё-таки розыгрыш? Какой-то больной бездельник из толпы её недоброжелателей взломал комп, прочитал наброски несостоявшейся книги и решил… Что? Вскрыть квартиру, обколоть снотворным и уволочь непонятно куда?
Алисе было проще поверить, что ожило придуманное измерение, чем в подобное внимание к своей персоне. Это ведь уже не травля в соцсетях и не оскорбления на улице, а преступление. К тому же весьма сложное и дорогостоящее.
А кто будет тратить свои деньги на такую, как она?
В шизофренический бред тоже поверить не получалось. Ладно бы голоса какие-то, или там галлюцинация быстрая, или ладно бы Алиса вдруг вспомнила, что она – Наполеон. Но чтобы вот так вот целую чужую квартиру видеть чётко и детально, разговаривать с этой Майей…
Алиса зачем-то протянула руку и постучала костяшками пальцев по кафельному полу.
Вздохнула.
Вот тебе и новая жизнь, и смена обстановки.
А дома у неё что?
Пропала? Несмотря на письмо в вуз, родители, когда найдут собранные и брошенные вещи, когда поймут, что вся обувь на месте, документы на месте, а дочка исчезла… Ну и начнётся там!
«Ещё решат, что я с собой покончила из-за этого дурацкого поста».
Алиса злорадно улыбнулась.
Так им и надо.
А может, она покончила? Проснулась среди ночи, поймала белку и повесилась, а это – типа Рай или новая жизнь в награду за мучения?
Только как же она тут будет жить, если ей уже двадцать лет, и все эти двадцать лет её в этом мире не было?
А если её завтра же «выбросит» обратно в Ленинск?
Неужели, правда другой мир? Неужели, она – Алиса Минина – взяла и попала в другой мир? Настоящий?
В дверь неуверенно постучали, и голос Майи спросил:
– У тебя там всё в порядке? Помощь нужна?
– Всё хорошо! – живо отозвалась Алиса и подскочила на ноги.
Пора разобраться как минимум что тут происходит!
Она подошла к зеркалу и попробовала приладить странную штуковину с незапомненным названием к лицу.
Широкая трубка длиной сантиметров в пять оказалась на конце силиконовой, как очки в масках для подводного плаванья. Алиса прижала её вокруг рта, но конструкция не присосалась – потому что внешняя сторона, задрапированная тканью, пропускала воздух.
Она натянула сужающиеся концы, разведя в стороны руки. Потом завязала тканевые полоски узлом и попробовала соорудить бантик, чтобы можно было снять эту хреновину. Приспособление здорово мешало, как и дурацкие маски времён пандемии. Ободок давил и неприятно стягивал кожу.
И вот в этом нужно ходить постоянно? Даже дома?
А есть как? Всё равно же снимать, и все твой сверхинтимный рот увидят. Как-то нелогично.
– Признавайся, ты – извращенка? – пошутила Алиса, выходя из уборной. – Зачем окно во двор в туалете?
– А чем оно тебе мешает? – искренне удивилась Майя.
– Рот, значит, показывать нельзя, а задницу можно?
Майя хихикнула.
– Похоже, правы были Дашка и Марина. Я и правда сочинила какое-то извращение… Показывай задницу кому хочешь. Что в ней такого-то? Только очень религиозные люди завешивают одеждой всё тело. А ты говоришь, что ты – атеистка.
– Ладно, – попробовала подойти с другой стороны Алиса. – А есть как? Какой смысл носить эти респираторы, если за обедом всё равно все увидят твой рот?
Майя зарделась, её бледные щёки над дурацкой штуковиной порозовели двумя алыми пятнами.
– Пищепринятие – процесс очень личный. Нормальные люди делают такое только в пищеблоке.
– Это кухня? – уточнила Алиса.
Майя сморщила нос, но кивнула.
– Ну так на кухне твой рот, что, невидимым станет? – продолжала не понимать Алиса. – Всё равно же его увидят. Или у вас света на кухне нет и окон?
– Окон в пищеблоке, конечно, нет. И пользуются им по очереди. Супруги или парочки иногда принимают питание вдвоём, разумеется. И даже готовят друг другу. Но в рот всё равно не смотрят. Это… – Майя запнулась, попробовав подобрать слова. – Ну, типа странно. Вообще я – человек прогрессивный. И считаю, что это глупости. – Она понизила голос: – Не очень давно я угостила рагу своего парня и его друга. Но, если честно, это не очень хорошо закончилось.
– А как? – тоже понизила голос Алиса, чувствующая себя ошалевшей.
– Он меня бросил, – вздохнула Майя. – Ханжа. Ну и фиг с ним. Зато я из-за этого книгу писать начала и тебя придумала!
– Слушай, это… чуть слишком. Ты не могла меня придумать. Должно быть какое-то ещё научное объяснение.
– Научное объяснение тому, что ты материализовалась у меня в кровати? – подняла брови Майя. – Ну-ну. Что же мне теперь с тобой делать?
– Для начала рассказать всё-всё про этот мир, раз уж я сюда попала. А там решим. Вообще-то, я должна была сегодня переехать и начать новую жизнь. Понятия не имею, как всё это произошло, но с этим мы разберёмся. Напоишь меня кофе?
Майя опять смутилась.
– И пить нельзя? – хмыкнула Алиса.
– Ну… с тобой-то, пожалуй, можно. Только никому не рассказывай. Тот дружок моего бывшего, он с нашего ужина фотки в инэт выложил. Мы же ещё и ели не в пищеблоке, потому что места мало… Хотя, конечно, рты друг дружки не рассматривали, как там понаписали всякие придурочные… Но в целом я теперь считаюсь бесстыжей и вообще… кухаркой называть стали, – совсем приуныла Майя.
– Это плохо, да?
– Хреновастенько. Готовить прилично только для очень близкого человека, с которым как минимум живёшь. И живёшь какое-то время, – просветила Майя и добавила с жаром: – Вообще я считаю, что это – Средневековая дичь! И условно так и есть. В интернете публикуют рецепты, а на некоторых сайтах можно и видео посмотреть. В магазинах продают продукты для взрослых, специи и соусы 18+ можно даже с доставкой заказать. Но если ты начнёшь угощать своей стряпнёй кого попало… Городок у нас маленький и консервативный. И все эти условности в ходу. А я, между прочим, – она опять понизила голос, – очень вкусно готовлю.
– Аж слюнки потекли, – хмыкнула Алиса, действительно проголодавшаяся.
Майя опять покраснела, да так густо, что даже шея пятнами пошла.
– Тебе нужно научиться разговаривать, прежде чем выходить на улицу. Это сейчас пипец как вульгарно было. Даже для меня. Я дам тебе моё блюдо вместо стандартного набора, но ты ни в коем случае не должна никому об этом говорить. Обо мне и так сплетничают.
– Очень понимаю, – честно призналась Алиса. – Я тоже полторы недели назад попала в дикую историю. Пойдём съедим что-то, и я тебе расскажу.
– Так тоже не говори. Это странно.
– Слушай, есть нужно как минимум несколько раз в день. Как тогда в гости ходить? Или по городу?
– В гостях спрашиваешь, можно ли воспользоваться пищеблоком, заходишь туда, обязательно одна, берёшь стандартный набор питания номер один, два или три в холодильном шкафу и принимаешь пищу. Там же есть кран с водой. Ну или холодные напитки. А кофе, про который ты сказала, это очень… Понимаешь… горячее питьё, ну всё то, что ты потребляешь медленно, это дело очень интимное. О таком не говорят и не просят. Таким развлекаются у себя дома. Хотя, конечно, есть кофейни для взрослых. Но они с одиночными кабинками.
– А у тебя кофе есть? – с надеждой уточнила Алиса, своего утра без этого напитка не представлявшая.
Майя мученически вздохнула.
– Бог мой, что же с тобой такой делать? Пойдём. Только никому, никому, слышишь, ни в коем случае об этом не рассказывай!
Глава 3: Пищеблок
Кухня у Майи оказалась крошечной, два на два метра. Там действительно не было окон, глухие стены облицовывали белые плиточки кафеля. Имелся большой холодильник и маленький, как в гостиницах, расположенный у самого входа. Остальное пространство занимали закрытые шкафчики, а между верхними и нижними были опущенные жалюзи, которые, правда, Майя, помедлив, подняла, потянув за верёвочку, и Алисе открылась газовая плита с двумя конфорками, раковина с грязной квадратной формой и две поверхности для разделки.
Около маленького холодильника с прозрачной дверцей, забитого одинаковыми коричневыми коробками с цифрами «1», «2» и «3» Алиса углядела краник, похожий на водоочистительный, и стопку бумажных стаканчиков. А ещё – урну с использованными в углу. Там же покоились две пустые коробки с тройками.
Самым необычным на кухоньке был стол. Он стоял у той стены, рядом с которой располагалась снабжённая изнутри щеколдой дверь, и походил на две поставленные спинкой к спинке одноместные парты из американских школ. Перед каждым стулом крепилась своя небольшая горизонтальная плоскость столешницы.
Майя отодвинула одну из «парт», развернула к стене передней частью и неловко сказала:
– П-присаживайся.
– Типа нельзя смотреть, как ты делаешь кофе? – хмыкнула Алиса. – Слушай, можно я маску сниму? Тут же нет окон.
– Ох, – выдохнула Майя. – Погоди хотя бы, пока я всё подготовлю. И тебе… лучше привыкать к ней. Мы же понятия не имеем, как вернуть тебя в книгу.
– Не хочу я ни в какую книгу. И домой не хочу, – объявила Алиса. – Там одни неадекваты у нас. У меня даже мать родная с приветом. А здесь… интересненько. И я всё равно собиралась переезжать и больше никогда ни с кем из Ленинска не общаться. Давай, что ли, помогу тебе? – спохватилась она и сделала пару шагов, пытаясь отыскать глазами чайник.
– Не надо! – опять испугалась Майя. – Ты садись.
– Спиной?
– Ну конечно.
Алиса повиновалась, стараясь выглядеть максимально саркастичной. Кольцо, вдавившееся в лицо, мешало, кожа под силиконом зудела. А спать тоже нужно в нём? Если, скажем, в поезде? Или если живёшь в однокомнатной квартире с семьёй?
– Слушай, а с детьми что? – пялясь в белую стену и мучительно давя в себе желание оглянуться, спросила Алиса. – Они же тянут в рот что попало. И как их кормят вообще в таких реалиях?
– У тебя лексикон, как у гопника, – простонала Майя. – Малышей приучают к буйосетам специальными детскими, со встроенными сосками. Конечно, ребёнок часто стаскивает их, особенно маленький. Но это же ребёнок. Некоторые даже детским питанием на улице кормят не в пищеблочках. Ну и дома, понятно, почти все. Годам к трём-четырём ребёнок привыкает носить буйосету. И начинает принимать пищу, как взрослые. Один.
– А если не хочет? Или ест не то?
– Что – не то?
– Ну конфеты там всякие?
– Ребёнку – конфеты?! – ахнула Майя. – Ты это… пф-ф-ф… поаккуратнее. Обвинят в кормлении малолетних, мало не покажется. Даже если только пропагандировала. Это серьёзная уголовная статья.
– То есть как – кормление малолетних – статья?! Они же умрут с голоду!
– Про голод лучше не говорить. Это очень грубое слово. Дискомфорт, необходимость принять питание. Нужда подкрепиться. Привыкай выражаться так. Разумеется, дети получают питание. Но разнообразная пища, воздействие на вкусовые рецепторы – взрослые игрушки. Дети питаются стандартными наборами. В них сбалансированы все необходимые соединения и витамины, нужные в разном возрасте.
– Реально, что ли, до совершеннолетия никто нормальную еду не пробует?! – поразилась Алиса и всё-таки оглянулась.
Укладывающая рукой в резиновой перчатке в квадратный контейнер куски мяса в соусе Майя ахнула и загородила стол и кастрюлю спиной, пряча испачканную руку.
– Да пробуют, конечно, – расслабилась она потом. – Подростки и на кулинарных сайтах сидят, и в пищеблоках лазают, пока родителей нет дома. И так-то, я ничего ужасного в этом не вижу. Ну там лет после двенадцати-тринадцати. Но все кричат про важность чистоты пищепринятия для растущего организма. Так что официально стандартные наборы разрешено разбавлять после совершеннолетия, когда тело прекращает активно формироваться. Ну и вообще, взрослый сам решает, как ему жить. Но это всё фикция на самом деле. За то, что и с кем мы едим, большинство порицает постоянно. Особенно женщин. Потому что им рожать, и типа плохо засорять своё тело. Хотя давно доказано, что питание влияет на сперму мужчины тоже. Но им почти всем пофиг. Честно тебе скажу: редко какой мужик не ест на стороне, а может и к кухарке заглянуть, а то и на дом вызвать. И вот они этого даже особо не стесняются. Хотя могут так отравиться, что мало не покажется.
– В реальности так с сексом, – прыснула Алиса.
– В смысле? Каким образом? – очень заинтересовалась Майя. – Я ничего такого не писала. Только про пищепринятие.
– Да не из книжки я, ну что ты в самом деле! В реальности… в моей реальности, – исправилась Алиса, потому что Майя закатила глаза, а потом круговым жестом попросила её отвернуться, и пришлось повиноваться, – мужчины часто ходят налево. Так-то и женщины ходят, но их за это общество едва ли не призирает. А мужику – почти норм.
По комнатушке пополз восхитительный кофейный аромат.
– Тут все ходят и налево, и направо, и прямо без ограничений по полу, – хмыкнула Майя, и Алиса расхохоталась.
Звук в этой их буйосете получился звенящий, и под ней стало жарко и влажно. Захотелось протереть рот салфеткой.
– Это эвфемизм такой – «сходить налево», – пояснила Алиса. – Означает измену.
– Родине? – уточнила Майя после секундного замешательства.
– Жене! Ну или мужу там. Походу равносильно вашему ужину на стороне.
– У тебя же вроде можно принимать пищу где хочешь и с кем хочешь? – удивилась Майя и поставила на «парту» широкую ёмкость чёрного цвета с двумя ручками, наполненную кофе почти до краёв. А потом – контейнер с мясом в красной подливке. И резиновую перчатку с уплотнёнными и покрытыми пупырками кончиками пальцев.
– Вы едите руками? – прищурилась Алиса, с интересом поднимая перчатку.
– Фу. Пищевой рукавицей, вот же она.
– А супы как?
– Такое я не знаю.
– Ну, жидкая еда.
– Как стандартный набор до года?
– А, фиг с тобой. – Алиса развязала защитное приспособление, и Майя поспешно отвернулась. Оттащила от стены вторую «парту» и поставила к спинке первой.
Было очень странно сидеть так.
– Я не поняла про измену, – снова заговорила хозяйка жилплощади после непродолжительной паузы.
– А как у вас называется, если ты в браке, ну или в отношениях, но переспал с кем-то ещё? – поинтересовалась Алиса, приподнимая чашку, и подула на поверхность кофе. Смотреть в белую стену, обращаясь к сидящему за спиной собеседнику, было дискомфортно почти физически. Она постоянно останавливала естественный порыв повернуться.
– Спать не обязательно дома, ты чего, – Майя даже голос повысила от удивления. – Это ж нереально.
– Да ну я про секс! Ну ты и… – Алиса хмыкнула.
– Что про секс?
– Про секс с кем-то другим, если ты в браке или отношениях.
– Так. – Майя вылезла из-за своей «парты», завязала буйосету и подошла к Алисе, позабыв о неприличии её голого рта. – У вас что, запрещён секс вне семьи, что ли?
– Жениться не обязательно, это уже отошло. Но партнёр должен быть постоянный. И менять их часто тоже, – Алиса скривилась, – не очень желательно. Только всё по большей части одних женщин касается. Я из-за этого и собралась переезжать.
– Ну дела! А говорить-то разрешается? Со всеми?
– Ага, – развеселилась Алиса.
– А дотрагиваться? – допытывалась Майя с неподдельным интересом, и даже без тени шутливости.
– Можно. – Алиса хлебнула кофе, и её собеседница поспешила ретироваться и сесть к ней спиной. – Но тоже без фанатизма, – подумав, уточнила гостья из другого мира. – Не ко всем частям тела.
– А массаж как делать?!
– Массаж ближе к интимному. Его или близкий человек делает, или массажист специальный.
– Фига се. Я такую бредятину не писала.
– Так-то я тоже такую бредятину, как у вас тут с едой, не писала. Мне бы такое и в голову не пришло!
– Алис… слово «еда», оно… очень грубое. Со мной говори, как нравится, или там с подружками. Но лучше тебе отвыкнуть так выражаться.
– Ладно, я постараюсь. Пойдём гулять? Хочется осмотреться. Обещаю помалкивать и не снимать бусету.
– Буйосету, – поправила Майя. – Мне это… на работу скоро нужно. Я в дневную смену выхожу, пока на каникулах. А одной тебе никак нельзя. Ещё в полицию загребут за хулиганство.
– Только не оставляй меня в квартире, я же тут крышей поеду! Можно с тобой?
– Ну… днём редко бывают вызовы, в целом можно.
– А кем ты работаешь? – уточнила Алиса, надевая перчатку и отправляя в рот кусочек мяса.
Готовила Майя посредственно. Надо будет её подучить. Хотя тут, наверное, половина простейших продуктов в дефиците.
Алиса усмехнулась, а потом поперхнулась и закашлялась, потому что новая знакомая ответила, как ни в чём не бывало:
– Проституткой в отеле «Риц». Это тут, не очень далеко. Пешком минут двадцать. Эй, ты в порядке? – заволновалась она.
Алиса хлебнула кофе и кивнула. Потом вспомнила, что они сидят друг к другу спиной, и проблеяла.
– Да, я в порядке.
«А может, тут и к проституции другое отношение?» – вдруг подумала она и спросила осторожно:
– А учишься на кого?
– Я по специальности работаю, ты чего, – удивилась Майя. – Кто бы меня взял в отель без диплома бакалавра? Мне только год остался.
– Бакалавр проституции? – на всякий случай уточнила Алиса.
– Ага. А ты на кого учишься? Ты же тоже студентка?
– Я-то на повара…
– Чего-о-о-о?! – ахнула Майя. – Ой, прости. Нельзя никого осуждать, каждый зарабатывает как может. И не бывает стыдных профессий, – выпалила она тут же, а потом добавила, понизив голос: – А как… как учатся на повара? У нас бывают кулинарные тренинги, нутрициологи говорят, что неплохо бы на них всем записываться, чтобы побороть комплексы и быть раскованнее в семье. Но я так и не решилась на такие пойти. А чтобы прямо учиться…
– Я тебе потом дам мастер-класс, – пообещала Алиса. – А сейчас давай-ка посмотрим ваш удивительный мир. Потому что пока всё, что ты говоришь, очень уж похоже на розыгрыш…
Убрав посуду и покинув кухоньку, Майя безапелляционно отняла у своей гостьи заляпанную одежду и тут же отправила её в стиральную машинку. Потом подобрала Алисе кофточку и шорты. Нижнего белья не дала. Впрочем, носить нижнее бельё малознакомой проститутки – это и правда слишком.
Сама она облачилась в красное платье с декольте, даже не подумав для этого выйти из комнаты или хотя бы отвернуться к стене. Потом поспешно, но очень аккуратно, подвела глаза стрелками и заспешила в коридор.
С обувью вышла заминка, у Майи оказался тридцать седьмой размер, а у Алисы – тридцать девятый. Поэтому в результате пришлось довольствоваться резиновыми шлёпанцами, скорее мужскими, чем женскими.
– Лёхины, – подтвердила Майя. – Он у меня половину вещей так и не забрал, гад. Вечером надо купить тебе что-то подходящее. Сейчас не успеем уже. Давай поторапливаться, а то придётся такси вызывать.
Во дворе первым делом Алиса застыла, уставившись на абсолютно голого ниже пояса дедка, выбивающего ковёр на турнике посреди детской площадки. На нём была кепка, футболка, серо-коричневая буйосета и белые кроссовки. А больше – ровным счётом ничего не было.
– Ты чего? – окликнула Майя, успевшая дойти до угла дома прежде, чем заметила ступор подруги.
– Он почему раздетый? – страшным шёпотом спросила Алиса, нагоняя её, но всё ещё таращась через плечо на дедка..
– Тепло же, – подняла брови Майя.
– А почему без трусов?
– Мужчине зачем трусы? У них же нет месячных. Пойдём, мы опаздываем. Славик с виду милашка, но с дисциплиной у него строго. Штраф влепит за милую душу. А мне теперь ещё и тебя надо как-то содержать…
– А трусы только во время месячных надевают? – спустя минуту уточнила Алиса, потому что ничего необычного в городе вокруг пока не было, кроме того, что все прохожие носили буйосеты, а после масочного режима к этому можно было быстро привыкнуть.
– Ну деткам ещё надевают, тем, которые не научились в туалет ходить. Но чуть-чуть другие. Подгузники называются. Они впитывают…
– Я знаю! – перебила Алиса. – Просто… просто у нас нельзя вот так без штанов посреди города. Максимум – на нудистском пляже.
– А почему? – повернула голову и расширила глаза Майя.
– А почему нельзя без буйосеты ходить? – парировала Алиса.
– Ну, сравнила.
– Скучно явно не будет, – хмыкнула Алиса и ускорила шаг, чтобы поспеть к светофору раньше, чем сигнал сменится на красный.
Они снова забуксовали около шеренги белоснежных унитазов, на одном из которых справляла нужду, подобрав юбку, какая-то женщина. Унитазы находились на платформе, примыкающей к автозаправке, и абсолютно ничем не закрывались.
– Я так не буду, – решительно заявила Алиса, придя в себя. – Это пипец. И можешь у нас в туалете какую-нибудь шторку повесить на окно, пожалуйста?
– Там есть на всякий случай, я просто вчера постирала.
– Боюсь спросить, на какой, – не сдержалась Алиса, невольно оглянувшись на дамочку без комплексов, на которую не обращали никакого внимания остальные прохожие.
Впрочем, чему удивляться, если по пути они уже встретили семерых, не считая дворового дедка, человек с непокрытыми причинными местами.
Как бы Алиса ни ратовала за свободу в современном мире, а тут был очевидный перебор. Если это её книга, как такое вышло-то? Ведь Алиса набросала всего несколько глав, и о людях без нижнего белья не упоминала и словом.
Наверное, можно привыкнуть. Но пока хотелось во все глаза пялиться – и одновременно взгляд отводить. Отчего делающей что-то неприличное чувствовала себя сама Алиса, тогда как голозадым прохожим постесняться не приходило и в голову.
Преисполнившаяся энтузиазма на крошечной Майиной кухне и готовая ворваться в дивный новый мир гостья из далёкого измерения уже была не так уверена в своей решимости. Как-то слишком было тут всё, даже на первый взгляд.
С другой стороны, в последние недели дома в Ленинске тоже всё стало настолько абсурдно и слишком, что сейчас было сложно сказать, какая из реальностей – параллельная. Здешняя, голопопая и ротостеснительная, или тамошняя, где из-за честного вступления в новые отношения в итоге пришлось валить из города, ни с кем не прощаясь. Потому что прощаться стало не с кем.
Серьёзно, на Алису окрысились абсолютно все. А нашла бы она работу на новом месте, или спустя пару месяцев, когда закончились бы деньги, пришлось возвращаться побитой собакой – неизвестно. Тут её никто не знает. А Майя чувствует свою ответственность за Алисин перенос (и даже всерьёз верит, что вообще Алису придумала).
Учитывая, что они не имеют понятия, как это исправить… Может, и усердствовать особо не стоит?
Такой шанс начать новую жизнь редко кто получает.
К хреновине на лице можно привыкнуть…
Ногти наконец отрастить. А то на кухне заводской столовой запрещали.
Найти какую-нибудь нормальную работу. Не проституткой, конечно. «Тем более у меня диплома нет», – подумала Алиса, и чуть не расхохоталась в голос.
С документами только вот как быть? Тут же по-любому есть у всех документы.
Но наверное, Майя её не выставит, пока они что-то не придумают.
«Вот открою подпольный ресторан по высшему разряду и стану в этом городе главным мафиози».
Алиса прыснула в буйосету, и снова едва не расхохоталась.
Её спутница шла очень быстро, уже почти бежала, то и дело поглядывая тревожно на часы в телефоне.
Вскоре они приблизились к довольно роскошному зданию со стеклянным фасадом. Влетели в фойе, Майя кивнула швейцару и поманила Алису к скоплению диванов с подножками, угловых, двухместных и одинарных, рядом с которыми примостились низенькие журнальные столики. Тут работал кондиционер, приятно холодивший раскрасневшуюся от бега кожу.
– Маечка! – приметил их плечистый улыбчивый мужичок со сверкающей в солнечных лучах, льющихся из высоких окон, лысиной, и, широко раскинув руки, пошёл навстречу приговаривая:
