Алина Кускова
Принц и нищенка
– Внучка старой ведьмы, – решил Сергей, поубавив гнев. – Ну, сейчас она бабулю успокоит.
Старуха действительно после общения с блондинкой успокоилась и исчезла из окна вместе со своей адовой трубой.
– Наконец-то, – глубоко вздохнул Сергей и пошел обратно к постели.
Но что-то потянуло его обратно к окну.
Девица! Он встретился с ней взглядом и отшатнулся.
– Наверное, – пробормотал изумленный Сергей, – так смотрели пролетарии на гнобящую их буржуазию. Сколько в ее взгляде классовой ненависти. М-да…
Сон как рукой сняло.
Глава 2, в которой главные герои знакомятся друг с другом
Валерия приехала вовремя, как и обещала по телефону. Ее красная машина просигналила у ворот, Сергей поспешил их открыть и встретить девушку. При дневном свете она выглядела еще лучше, чем при ночном. Правильные черты лица застыли в маске легкой надменности и осознании своего великого долга, пальчики с длинными ухоженными ногтями впились в руку Сергея, словно приказывая незамедлительно приложиться к ней губам. Сергей хмыкнул и просто пожал холодную ладонь, ощутив неудобство от перстней с вычурными камнями, несомненно, не дешевыми. Приглашать в дом он не стал, сделал вид, что торопится встретиться с Аверкиным, но и Валерия никуда не рвалась. Она лишь внимательно проследила за его взглядом.
Да, Сергей снова посмотрел на злополучную развалюху. Да, он опять увидел в окне блондинку, и та в очередной раз окатила его презрительным взглядом. А из глубины дома послышалась песня «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры, дети рабочих…». Дети рабочих они, а он капиталист, вот в чем разница. Вздорная блондинка – представительница воинствующего пролетариата…
– Не обращайте внимания, Сергей, – Валерия намеренно опустила отчество, взяв его за руку и крепко пожав. Вернула рукопожатие. – Этот муравейник – временное явление. Его на днях снесут. Землю приобрел сам Бугров. Говорят, он собирается построить здесь фитнес-центр, платную парковку или еще что-то ценное.
– А почему там еще живут? – поинтересовался Сергей, переводя взгляд на собеседницу.
– По всей видимости, это бомжи, – брезгливо повела круглым плечиком та. – Полагаю, к вечеру их там уже не будет.
Сергей отчего-то пожалел, что вечером его переглядки со странным существом из старого дома прекратятся. Разумеется, ее взгляд выдавал личность совершенно дикую. Но, во всяком случае, он хоть что-то выражал в отличие от ледяных красивых глаз Валерии. Они загорались лишь при упоминании об их более тесных отношениях. И этот блеск любой нормальный психиатр охарактеризовал бы как нездоровый. Впрочем, Сергей понимал, что по неизвестной причине придирается к красавице, оказавшейся ему чрезвычайно полезной.
Валерия домчала его до офиса за сравнительно короткий срок, отчего следовало, что благоразумие все же иногда покидало ее. Сергей улыбнулся, приятно ведь, он нашел в этой холодности что-то человеческое.
– И как она тебе?
Аверкин был неисправим. Сергей оставил его увлекшимся пышнотелой лаборанткой, потом узнал, что та стала неотъемлемой частью личной жизни друга. Перед этой дородной дамой была не менее привлекательная секретарша. Куда та делась, Сергей не знал, предполагал, что друг пристроил ее на теплое место подальше отсюда, чтобы надоевшая пассия больше не мозолила ему глаза. Аверкин был любвеобильным мужчиной, но постоянным. Постоянство заключалось в том, чтобы иметь одну, неизменную жену и только одну временную любовницу. Теорию друга о том, что в современном мире женщин гораздо больше, чем мужчин, и всех их нужно обогреть, Сергей не поддерживал. Но в дела Артура не лез, тот также сохранял нейтральную позицию, но подробностями интересовался.
– Кто? – не понял Сергей. В этот момент он прикидывал, насколько вредная блондинка похожа на бомжа.
– Валерия! Ты что, не заметил, какую я тебе послал бабу?! – искренне изумился Аверкин. – От себя оторвал, фактически поделился сокровенным.
– А-а-а, – протянул Сергей, усаживаясь в огромное кожаное кресло в кабинете друга. – Нет, отчего же, я заметил ее неземную красоту.
– И?! Ты доволен? Удовлетворен?
– Арчи, дружище, ты будешь смеяться, но…
– У вас что, ничего не было? – Аверкин полез за сигаретами. – Ну, ты даешь! Она что, не дала? А казалась такой перспективной. Я и сам хотел, но… того…
– Как тебя только терпит Анжела?
– Риторический вопрос, – усмехнулся Аверкин. – Курить еще не бросил? Слушай, Серж, а я ведь тебя понимаю. Я бы после горячих рафаэлевских красоток тоже на русскую бабу сразу не запал. Нужно время, чтобы перестроиться. Валерия, она такая холодная, как ледышка. Я побоялся, что с ней в постели у меня все отмерзнет… Ха-ха. Но как специалист она незаменима, потому и держу. Можешь к ней обращаться по любому вопросу. Слушай, а как тебе дом? Это она его нашла.
– Отличный дом, – поморщился Сергей, вспомнив старую развалюху рядом. – Напомни мне, кто такой Бугров.
– Бугор? Совсем ты в своих заграницах память потерял. Бугров Леонид Петрович депутат городского собрания, делец и банкир, владелец заводов, газет, пароходов… Как там дальше у классика, не помню, но суть в этом. А что он от тебя хочет? Ты лучше это ему дай, с ним спорить бесполезно, сотрет в порошок и пустит по ветру.
– Нет, наши интересы в разных сферах деятельности, – успокоил друга Сергей. – Просто уточнил. Ты прав, память действительно подводит.
Сергей лукавил, с памятью было все в порядке. Вот в данный момент он отлично помнил глазищи бомжихи-девицы. Впрочем, помнить осталось недолго, вечером ее уже не будет, а развалюху на днях снесут. Стройка тоже не слишком приятное соседство, но днем, пока гремят краны и орут строители, Сергей будет занят в городе. А вечером… Вот за вечер он с Бугром поспорит. Вечером он любит тишину. К тому же там такой рассвет!
И Сергей зевнул.
– Устал, не выспался, – посочувствовал друг. – Тогда мы о делах завтра поговорим.
Валерия сидела в приемной, делая вид, что ее интересуют архивные папки с документами, сложенные в шкаф за секретарским столом. Секретарша Нона, разумеется, по вкусу Аверкина – пышнотелая деваха разбитной внешности: мини-юбка и топ, подозрительно щурила косоватые глаза и фыркала при каждом движении специалиста по связям с общественностью. Уж Нона чувствовала, с кем та собиралась заводить связь. Лакомый кусок в образе господина Аверкина уже был ухвачен цепкими молодыми зубками бывшей лаборантки, так что оставался тот великолепный мачо, совладелец, который сидел в кабинете шефа. Нона аж прикусила язык, когда тот сегодня вошел в приемную. Она, как обычно, болтала с подругой по телефону. И чуть не сползла со стула, когда мачо ей широко улыбнулся. Вот это да! Вот кому-то повезет. Нона тут же разыскала его данные и вновь обомлела от восторга. Мало того, что этот совладелец был красив, как статуя греческого бога, так еще и холостяк! Копия паспорта, правда, была трехгодичной давности, но Нона сомневалась, что такого мужчину можно было окрутить за короткий срок. И вот теперь на него покушалась эта злобная фурия.
Валерия прекрасно понимала все метания Ноны, метившей в любовницы к состоятельному бизнесмену, не столь важно, к какому именно. Она презирала таких девиц. Конечно же, любой женщине свойственно проявлять интерес к мужчинам, но не в такой ярко выраженной форме. К тому же Валерия считала, что самой нужно что-то представлять, а не быть легкомысленной пустышкой. Но ссориться с Ноной она не желала, та ближе всех стояла на занятие должности любовницы босса после уже существующей. Аверкин обычно больше года отношения с временными пассиями не поддерживал. Поначалу Валерия возлагала на него определенные надежды, но со временем поняла, что такой мужчина в качестве временного любовника ей не нужен. Она уже не молода, хочет иметь полноценную семью и родить ребенка.
Лучшим вариантом был Степанцов. Но он оказался слишком подозрительным и умным, чтобы сразу поддаться ее чарам. Хорошо, господин Степанцов, счет пока открыт в вашу пользу, но Валерия еще посмотрит, в чью пользу закончился финальная игра.
– Наверняка у него есть пылкая итальянская любовница, – мстительно произнесла Нона, глядя на дверь кабинета, где сидели мужчины.
Валерия усмехнулась. Глупышка Нона, она ничего не понимает в мужской психологии. Нет у Степанцова никакой итальянской любовницы! Возможно, были случайные связи, но постоянство тут ни при чем. Ни одна женщина, пусть даже и иностранка, не позволит, чтобы ее мужчина к серому льняному костюму и серым туфлям надевал черные носки. И примятый галстук нельзя оправдать тем, что в самолете господин Степанцов спал. Галстук в принципе не знал, что такое утюг. Были и другие существенные мелочи, но делиться ими с секретаршей она не собиралась. Валерия все рассчитает правильно и поймает свою золотую рыбку.
– Говорят, в Италии секретарши два раза за день меняют блузки. И сидят в колготках даже в жару. Упревают же, дурочки.
Упревают?! Валерию перекосило. Сколько можно слушать треп этой деревенщины? Она захлопнула папку и встала. Ей здесь больше делать нечего, мужчины, а говорят, что это женщины болтливы, сцепились языками надолго. Она поймает Сергея в более комфортной обстановке. Валерия тоскливо отметила, что его кабинет находится как раз напротив кабинета Аверкина и избежать встречи с Ноной опять не получится.
– Нона, найдите мне номера телефонов автомобильного салона «А Элита».
Валерия их прекрасно знала, тем более наобум в этот салон никто никогда не звонил, там это не приветствовалось.
– Позвоните им и поинтересуйтесь временем работы.
Валерия мстительно улыбнулась. Она знала, как надменно и бестактно дурочку Нону поставят на место. Что ж, по крайней мере, хоть испортят той настроение.
Она вышла и пошла по коридору, изредка кивая пробегающим мимо сотрудникам. Валерия всегда чувствовала свое превосходство над ними. Она из другого мира, как Аверкин, как Степанцов. И в этом мире нет места ни Нонам, ни лаборанткам, ни всем терпеливым дурам-женам, ни бомжам. Но как он посмотрел на ту девицу! Было в его взгляде нечто, что позволило усомниться в перспективах Валерии. Но она усомнилась только на миг.
Валерия поправила роскошный бюст, одернула юбку, выпрямила спину, откинула назад длинные черные волосы и улыбнулась парню из планового отдела. Парень засмотрелся на нее с немым восхищением в юношеском взоре. Вот так же на нее будет смотреть Степанцов! Точно так же. Или она не Валерия Волкова.
Юлька обомлела. Такого красивого мужчину она в своей жизни еще так близко, буквально в соседнем доме, не видела. Что, рядом поселился Джордж Клуни?! Или его фамильный отпрыск – жгучий брутальный брюнет со спортивной фигурой? Ах, какое у него тело – весь голый торс в накачанных кубиках, рельефные мышцы на руках, словно он таскал шпалы и клал рельсы…
Как же, клал шпалы! Если он живет в этом коттедже, то он Юлькин идейный враг. У-у-у, какой враг! Такой же, как и тот, что купил землю под их домом, а делиться новыми квартирами не хочет. Да видела она таких красавцев уйму! Вон в любом женском журнале полно их снимков с рельефными кубиками, купи, и любуйся. Только ей покупать не на что и без надобности.
И чего это он на нее уставился?! Так и тянет показать ему язык. Юлька сдержалась, все-таки ей не тринадцать лет, а гораздо больше, и занята она общественно-политическим делом, а не флиртом с незнакомцем.
Нет, все-таки незнакомец умопомрачительно брутален. Как он похож на героя ее романа! Чисто внешне, следует заметить, – потому что внутренний его мирок прогнил и одряхлел, как мышцы культуриста, лишенные анаболиков.
Юлька юркнула в глубину комнаты, но через пару минут высунулась снова, только сделала это так, чтобы незнакомец из соседнего дома ее не заметил. Тот все еще стоял у окна и любовался окрестностями. Гад! Вынесла свой вердикт Юля, наверняка прикидывает, что ему еще прикупить из прибрежной зоны. Хотя такие должны жить в Монако или на Карибах. Нет, они туда ездят тратить деньги, содранные с населения родной страны. Там они так же бесполезны, как унитазный ершик для чистки зубов. А, кстати, горячая вода в тазу остыла, можно умыться.
Юля поплелась в ванную комнату, бормоча себе под нос, что на месте их старого дома, как только его снесут, возникнет такой же коттедж, и там поселится очаровательная длинноногая Барби. Уж она посмотрит на клона Клуни (между прочим, удачный каламбур клон-Клуни!) совсем другим взглядом. Юлька уже ненавидела несуществующую Барби. В отместку ей она еще помыла волосы.
Крутясь перед зеркалом и наматывая на палец длинные непослушные пряди, она представляла, как устроится работать в прогрессивную политическую газету и будет писать статьи о том, насколько далеки воротилы бизнеса от народа и что пропасть эта ширится с каждым днем. И глас обездоленного народа…
– Мать твою! Мать твою! Екарный бабай!
Что во дворе случилось? Зоя Терентьевна вроде уже успокоилась.
– У-у-у-е-е-е-е! – продолжал взывать страждущий, опровергая наивное Юлькино предположение.
Юля высунулась в окно, мимоходом взглянув на соседний коттедж. Брутальный брюнет скрылся из видимости. Зато под окнами их дома прыгал один из строителей, шкафоподобный бугай, никогда не стесняющийся в выражениях… Юлька бы еще добавила, что своей глупости он тоже не стеснялся.
– Что у вас случилось?! – голосом, полным презрения, поинтересовалась она.
Хоть шкаф, но человек все-таки.
– У-у-у-е-е-е! – вместо ответа проревел тот, тряся перед собой резиновым ковриком, утыканным гроздями.
– Это наш коврик! – возмутилась Юлька. – Он всегда перед входом в подъезд лежит, чтобы люди не поскальзывались! Вы что, головой ударились?
Тот вместо ответа, продолжая стонать, показал ей свою нехилую ногу, обутую в стоптанную сандалию.
– Ну и что?
Из сандалии капнула капля крови.
– Первая кровь, – ужаснулась Юлька. – Обычно приличные люди сражаются до первой крови.
– Убью, – прошипел шкафоподобный, дергая ручку двери.
– Кипятком ошпарю, – предупредила его Юлька. – У нас его – залейся.
Тот отпрыгнул от двери и пригрозил Юльке здоровенным кулаком.
– Ладно, боец нетрудового фронта, – хмыкнула Юлька. – Жди, зеленку с бинтом сейчас скину.
Она пошла на кухню. Когда вернулась и посмотрела в окно, то увидела: коврик лежал на месте уже без натыканных в него гвоздей, шкафоподобный собирал их себе в карман и продолжал тихо подвывать.
– Лови «Скорую помощь», – Юля скинула ему пакетик. – Зеленкой смажь обязательно и перебинтуй хорошенько, а то заражение крови получишь. Если поднимется температура, вызови медиков. Ах, да, у тебя же небось страхового полиса нет. Скажешь мне, я по своему их вызову.
Шкафоподобный пробурчал что-то невнятное, прижал пакетик к груди и в три огромных прыжка доскакал до строительного вагончика.
– Зря я ему по доброте душевной всю зеленку отдала, – пожалела Юлька. – Он вон прыгает как кузнечик. Здоровый такой, больной на голову кузнечище.
Кроме него в вагончике жили еще двое. И те тоже были идейными Юлькиными врагами. При воспоминании об этом ее глаза устремились на соседний дом. Интересно, при очередном нападении строителей на несчастных слабых женщин, чью сторону примет брутальный брюнет? Юлька хмыкнула: вот еще, будет она о нем думать! И занялась приготовлением завтрака.
День до обеда прошел быстро, они с Зоей Терентьевной подсчитывали скудные средства и писали список продуктов, за которыми должна была вырваться Юлька, когда строители залягут спать. Часа в три дня у них обычно было тихо, как на тюленьем лежбище. Но когда Юлька после трех выглянула в окно, чтобы убедиться в этом факте, то увидела брюнета. Разумеется, тот был не один. Возле шикарной иномарки стояла модель класса «Люкс», списанная с подиума в мир живых людей из зависти конкуренток. Брюнет, конечно же, посмотрел на Юльку, она посмотрела на него, а кукла Барби, перехватив со скоростью света эти взгляды, поморщилась.
– Вот она и нашлась, – вздохнула Юлька. – Только цвет волос у нее не барбинский. Но с красотой не поспоришь.
Она проследила из-за занавески (пусть не думает, что он ее сильно интересует!) за тем, как брюнет прыгнул в машину к красавице, довольно улыбнулся и положил руку той на плечо. Или не на плечо?! Юльке пришлось высунуться из окна, чтобы убедиться в том, что рука брюнета лежала на спинке сиденья модели. Хорошо, что он этого не заметил!
И Юлька тоже постарается его больше не замечать. К чему? Никаких авансов идейным врагам, пусть не думают, что мир крутится только вокруг них. Или, как они любят говорить, лежит в их кармане. Конечно, у нее тоже карман не совсем дырявый, но разница существенная.
– Пять банок кильки в томате… Зоя Терентьевна, может, хватит на шесть? Если купить две буханки черного хлеба вместо батона и черного хлеба. Ученые доказали, что от пшеничного зерна у многих людей возникает целиакия. Это болезнь такая, когда покрываешься аллергийными пятнами…
– Не бери, Юлия, батон. Правильно, – согласилась старушка. – Я не хочу свалиться с ног из-за какого-то пустяка.
– Кстати, про ноги, – вспомнила Юлька. – Зоя Терентьевна, бугай ногу проколол на резиновом коврике…
– Ага, попался негодяй! – кровожадно потерла руки Зоя Терентьевна. – Так ему и надо. И не смотри на меня так! Справедливость восторжествовала. Коврик где лежал? У нашего подъезда. А зачем он к нам шел? То-то. Явно не с добрыми намерениями.
Юлька не сказала, что она отдала пострадавшему свой запас зеленки. И подумала, что в чем-то Зоя Терентьевна права. Это не они лезут на территорию строителей, а те норовят всеми правдами и неправдами от них избавиться. Не дождутся!
Она собрала мелочь в кошелек и собралась выходить.
– Стой, Юлия! – провозгласила старушка, поправляя съехавшие на нос очки. – Хомяков приехал! – И показала в окно.
Внизу действительно стояла машина прораба, а сам он шел в вагончик строителей.
– Придется отложить визит в магазин до вечера, – решила Зоя Терентьевна. – Не будем рисковать.
Тем временем дверь в строительный вагончик шумно открылась ногой прораба Хомякова, и тут же раздался его громоподобный голос:
– Что, сволочи, не ждали?!
Три сволочи, они же по совместительству наемные рабочие, от внезапного появления начальника подскочили с кроватей и принялись протирать сонные глаза.
– Это что вам, – продолжал метать молнии и извергать гром Хомяков, – детский сад с тихим часом?! Вы чем это здесь занимаетесь?!
– Э-э-э, – заблеял высокий сутулый паренек с рыжими вихрами, пытаясь оправдаться, – так нам это… больше заниматься нечем. Старая дама и барышня наотрез отказываются покидать вверенное им помещение. Бульдозерист плюнул и ушел, сказал, что у него жена рожает.
– Я те рожу! Я те так рожу, – глаза Хомякова налились нехорошим красным цветом, одутловатая физиономия еще больше раздулась, лысая голова усеялась капельками пота. – Хватайте их за шкирку и волочите вон!
Хомяков подбежал к складному столу и изо всех сил ударил по нему кулаком, для достижения большего эффекта. Стол жалобно треснул и сложился пополам, увлекая вниз бутылки пива и пакеты с сухарями.
– Шеф, – вмешался шкафоподобный бугай с отчаянием в голосе, – вы не правы.
– Валентин?! – грозно сдвинул брови Хомяков. – Что у тебя с ногой?
Бугай перевел взгляд на свою ногу с позеленевшими бинтами и тяжело вздохнул.
– Производственная травма.
– Я ее не оплачу! – заявил Хомяков. – Обувайся! Пошли наверх к этим дурам. Ты будешь их держать, а я соберу вещички и выкину в окно. Следом полетят и они. Фигурально выражаясь, а то действительно еще сбросишь их в окошко.
Хомяков немного успокоился.
– Не-а, – сказал бугай Валентин.
– Что не-а? – не понял прораб.
– Не стану обуваться. И не пойду.
– Как это – не пойду?! Да знаешь ли ты, идиот, сколько мне заплатили за … Во сколько мне обошелся… Во сколько тебе обойдется неповиновение?!
– Все равно не пойду, – уперся Валентин. – Одно дело, если они сами выйдут, и совсем другое, если мы их насильно стащим. Это статья, товарищ начальник.
– Кто тебе это сказал?!
– Гайдуков.
И Валентин показал на третьего товарища, успевшего опять принять горизонтальное положение.
– Гайдуков, – более сдержанно обратился к нему прораб, – я не посмотрю, мать твою, что тебе уже за сорок и что ты официально числишься в компании. И я плюну на твое незаконченное высшее образование, юрист ты недоделанный. Не смей мне тут баламутить пацанов! Я тебе их оставил под ответственность, так и ответствуй!
– А что тут говорить, – мрачный тип с короткой стрижкой тронутых сединой волос отвернулся к стенке. – Все сказано, осталась одна нецензурщина. Полезешь, получишь.
– Нет, вот работнички! – возмутился Хомяков, подходя к третьему парню. – Сволочи закормленные, а не работнички. Андрейка, давай-ка, пацан, одевайся, пойдем с бабами поговорим…
Парень виновато опустил глаза в пол.
– Он не пойдет, – ответил за него Валентин.
– Почему?!
– Так он же это…
– Что он такое? – скривился Хомяков.
– Он хохол, украинец, то есть…
– И что?!
– Так он даже маму на «вы» называет! И не матерится совсем.
– Да, мамо у меня хорошие. Старость нужно уважать, – вздохнул Андрейка. – Бабанька совсем старые, нехорошо ее за шкирку.
– Дурдом! – изумленно хлопнул себя по лбу ладонью Хомяков и сел на складной стул.
Тот не выдержал его веса и переломился. Хомяков, грохаясь на дощатый пол, не издал ни звука – настолько его изумило поведение работников, что падение стало как бы следствием поразительных последствий.
– «Мамо»! Вы только на него посмотрите! Старость он уважает! А деньги ты уважаешь?! Ты сюда зачем приехал? – Хомяков отдышался на полу и попытался встать.
– Он сюда приехал деньги зарабатывать для своей мамо, – вместо Андрейки ответил Валентин, с готовностью помогая начальнику подняться.
– Зарабатывать?! – взревел поднятый Хомяков. – Да я вам ни копейки не заплачу! Лодыри, бездельники и тунеядцы!
– Переведите нас на другой объект, – попросил бугай Валентин. – А то здесь эти два субъекта, – он мотнул в сторону старого дома, – нас совсем задолбали. Сегодня она разбудила нас пионерским горном. Восемь раз будила, старая ведьма. А потом постелила коврик с гвоздями у входной двери. Я хотел в приличный туалет сходить, в дом ринулся и наступил с разбегу. Чуть не обделался от боли, начальник. Во, нога теперь в гипсе и в ней не брильянты.
– В каком гипсе? Чего ты несешь? Ладно, с вами каши не сваришь, как я вижу.
Хомяков сел на кровать и задумался.
– Есть у меня одна идейка. Без нарушения Уголовного кодекса, – заявил он заворочавшемуся Гайдукову. – Ждите! Через час вернусь.
После чего Хомяков заговорщицки растянул толстые губы в едкой улыбке, вскочил и выбежал из вагончика.
– Чего он еще придумает? – почесал рыжие вихры Андрейка.
– Ничего он не придумает, – ответил ему Гайдуков. – И придумывать тут нечего. Суд и судебные приставы могут решить это мерзопакостное дело.
– Пивасик жалко, – Валентин поднял бутылку и облизал ее горлышко. – В магазин, что ли, сгонять?
– Сгоняй, – согласился с ним Гайдуков. – Хомяков только через час вернется.
Юлька тоже решила посетить продуктовую лавку сразу после того, как машина прораба скрылась за поворотом. Они с Зоей Терентьевной решили, что дольше затягивать закупку провианта нельзя. Слишком довольный вид был у отъезжающего прораба, это говорило о том, что он придумал очередную пакость. Зоя Терентьевна предполагала, что вскоре им придется занять глухую оборону, то есть практически они окажутся в глубоко осадном положении, и готовилась к этому. Под ее кроватью уже хранились два килограмма соли, четыре килограмма овсянки и две пачки макарон. Если добавить к ним кильку в томате, то они с Юлией продержатся как минимум до зимы. Продержались же блокадники Ленинграда!
Юлька встретилась с бугаем в продуктовом магазине. Он зашел тогда, когда она складывала банки во второй пакет. Первый они с продавщицей успели заполнить без свидетелей.
– У-у-у! – бугай выставил ей перед носом «козу» из толстых пальцев.
– Фиг тебе! – Юлька показала ему фигу.
– Ах ты, коза белобрысая! – обозлился тот и схватил Юльку за руку.
– Вообще-то я девушка добрая, но…
И Юлька встала ему своей кроссовкой на перебинтованную ногу.
– У-у-у-у-е-е-е-е! – взвыл от боли тот и отпустил Юльку.
– Девушка, что вы с ним сделали?! – испугалась продавщица и принялась успокаивать бугая.
– Надавила на его больную совесть, – хмыкнула Юлька, положила на прилавок деньги и побежала обратно.
Возле дома было тихо и спокойно. Юлька открыла ключом подъездную дверь и прислушалась к возне в подполе, оттуда доносилась оптимистичная музыка – Толик копал с неиссякаемым азартом. Обычно он выходил ближе к вечеру и направлялся к дамам пить чай. Газ пока еще в доме не отключили, но грозили начать прокладку нового газопровода Москва – Владивосток как раз через их старый дом. Юлька поднялась к себе, поставила пакет на стул и занялась приготовлением чая.
– Закупилась, Юлия? – Зоя Терентьевна привычно вошла с вазочкой варенья.
– Да, Зоя Терентьевна, закупилась. Теперь нас голыми руками не возьмешь! Ой.
– Что случилось, дорогая? – испугалась старушка. – Кошелек потеряла?
– Нет, не потеряла. Хлеб забыла купить!
Юлька расстроилась. Встреча с бугаем совсем отшибла у нее память. Она собиралась поверх кильки положить две буханки хлеба, чтобы его не помять. Но тот так страшно завыл, как раненный в седалище бегемот, что Юлька поспешила удрать из магазинчика. И вот результат – варенье намазывать не на что!
– Я сбегаю, – вздохнула она.
– А я запасусь на твоей кухне кипятком, – задумчиво проговорила Зоя Терентьевна. – Если что, дорогая, отступай к многоэтажке. Там народ более демократичный, чем снобы из близлежащих коттеджей. И не волнуйся, живой я им не сдамся!
– Зоя Терентьевна, что вы говорите?! – обомлела Юлька.
– То и говорю, что знаю их подлые сущности.
– Тогда я никуда не пойду, – заявила Юлька. – И тоже им живой не сдамся. А за хлебом Толика пошлем, когда он вернется.
– Юлия, это наш с тобой крест, молодой человек совершенно ни при чем. Не нужно рисковать. Я сама схожу.
– Зоя Терентьевна! Лучше я…
Они немного попрепирались, после чего решили, что Юля все-таки сбегает в магазин.
И Юля побежала.
Сергей вернулся в коттедж, чтобы отдохнуть, – бессонная ночь давала о себе знать. На этот раз он не стал обременять Валерию и заказал себе такси. С ветерком и водительскими байками таксист довез его быстро и комфортно. В свете дня и наличия свободного времени он еще раз, уже более внимательно, осмотрел ухоженный двор. От соседней развалюхи его отделял кованый двухметровый забор, периметр которого обрамляли заросли жасмина. Он представил, как благоухают эти кусты весной, и улыбнулся. Мелко подстриженный газон, буйство цветов на клумбах, влажная земля без сорняков – за территорией явно кто-то ухаживал. Валерия оставила ему список телефонов, по ним нужно было связаться и подтвердить договор о сотрудничестве с садовником, как он это уже сделал, договорившись с помощницей по хозяйству. Ее голос не внушил доверия, показался слишком молодым. Сергей даже засомневался, умеет ли она варить настоящие борщи, но опережать события не стал. Девица должна была приехать и обстоятельно с ним поговорить о своих навыках и его пожеланиях.
Сетуя на то, что спать перед закатом – последнее дело, ведь будет раскалываться от мигрени голова, Сергей сварил себе кофе и отправился на излюбленный балкон. Устроившись в плетеном кресле, он занялся созерцанием окрестностей, мысленно представляя будущую стройку, ее гром и грохот. Пока же есть возможность, он полюбуется пейзажем.
Хоть пейзаж впечатлял, Сергей то и дело косил глаза на окна второго этажа, откуда высовывалась поутру симпатичная бомжиха. Окна были закрыты, шторки опущены. Бомжей, судя по всему, из дома убрали, как и предполагала Валерия. У Сергея отчего-то испортилось настроение. Глупости, решил он, ностальгические нотки отдаются в каждом немытом образе. Как там у классика – немытая Россия! Вот-вот. Что у них может быть общего? Ничего. И все-таки ему было жаль, что она уехала. Но не разыскивать же ее по притонам и вокзалам? Ага, он уже и на это почти готов. Точно, разыгралась мигрень, и мозги воспалились. Другого объяснения своим мыслям Сергей не находил.
Он пил кофе мелкими глотками, смакуя его вкус, и пытался насладиться окружающей действительностью, когда подъездная дверь приоткрылась и оттуда высунулась белокурая голова. Бомжиха со свойственной отсталым слоям населения с подозрительностью осмотрелась и опять скрылась в подъезде. Сергей заинтересованно поставил чашку с недопитым кофе на плетеный столик.
Она появилась через минуту с какими-то авоськами и рысью кинулась в подворотню.
Через пять минут, а Сергей проводил глазами девицу до магазина, из строительного вагончика вышел широкоплечий бугай и направился туда же.
Сергей быстро вернулся в комнату за солнцезащитными очками, сигаретами и очередной порцией кофе. Он успел вовремя, девица пулей вылетела из продуктовой лавчонки с двумя огромными пакетами снеди и понеслась к дому.
– У нее большая семья, – решил Степанцов, – и она спешит всех накормить.
Мысль о том, что у бомжихи есть муж и куча голодных орущих младенцев, Сергея шокировала. Да, у нее на шее еще сумасшедшая бабка! Та, что наблюдает за двором в окно, куда, прихрамывая, скачет широкоплечий бугай, матерясь и размахивая кулаками. Бугай добрался до подъездной двери, оторвал от нее ручку, потряс ею перед окнами второго этажа и пошел в строительный вагончик. Значит, подъездную дверь семейка бомжей зачем-то закрывает. Может, у них в подъезде еще и консьержка сидит? Сергей понаблюдал полчаса, глядя на окна второго этажа, но так ничего и не увидел. Зевнув, – кофеин нисколько не помог – он все-таки решить прилечь.
Юлька выскочила из дома за хлебом, добежала до забора и обомлела.
На въезде стояла машина Хомякова, рядом с ней стоял он сам и ехидно улыбался. Хомяков одной рукой делал Юльке приглашающий жест, а другой держался за ручку дверцы. Она ничего не поняла. Он собирается ее похитить?!
– Я буду кричать, – предупредила его Юлька, медленно пробираясь к выходу со двора.
– Кричи, – обрадовался тот, – это ее еще больше возбудит.
– Кого ее?! – испугалась Юлька.
– А вот кого!
Хомяков открыл дверцу, и оттуда выскочила здоровенная черная собака.
– Ротвейлер, – от страха Юлька моментально определила ее жуткую породу.
– Ротвейлерша, – поправил ее Хомяков. – Суки, они такие… знаешь, самые безжалостные! Кричи теперь.
– Это незаконно, – пробормотала Юлька, перед которой как вкопанная остановилась злобная сука, дышащая жаром. Того и гляди, из ее драконьей пасти вырвется пламя и от Юльки останется одна головешка.
