Алина Шефер
Дни безвременья. О чём молчит волчица
– А берёзы зачем убивать? – послышался незнакомый женский голос. Росс резко повернулся и направил оба своих орудия на звук. Вокруг него валялись останки нескольких молодых берёзок. Ох! Задумался и не заметил.
– Ты что здесь делаешь? – раздражённо спросил он девушку в светло–серой юбке и тёмном клетчатом плаще, капюшон которого был надвинут на лицо так, что и при свете дня навряд ли можно было разглядеть её черты, не то что в сумерках. Ни на секунду не расслабляясь, Росс медленно отвёл меч от горла девушки. Она в свою очередь опустила небольшое копьё.
– Зайцев для волка наловила. Боярышника маме нарвала, – незнакомка указала на несколько серых тушек, висящих у неё на поясе. Левой рукой она прижимала к себе охапку веток с кроваво–красными ягодами. Тряхнула головой, и капюшон медленно сполз с её головы и упал на спину, открывая черноту волос.
– Тея? А когда ты успела так вырасти? – Росс с любопытством оглядывал девушку, которую помнил угловатой, неловкой девчонкой, а сейчас перед ним стояла ладная молодая женщина. Она – неужели смущённо? – уставилась на его разгорячённый обнаженный торс:
– Тебя долго не было, – ровным голосом сказала она.
– Почему ты не гуляешь с остальными? – спросил Росс. Как будто бы это сейчас было важно.
– Иногда гуляю, – так же спокойно ответила Тея. – В стороне. Ты же знаешь, нас с мамой не любят, – она наконец-то отвела взгляд от груди Росса, посмотрела ему в глаза и, сделав пару шагов назад, торопливо добавила:
– А на Самайн я приду. Мама не знает. Но я пойду и встречусь со всеми, кто выйдет ко мне из холмов. Росс, мама не путалась с дьяволом! – с жаром воскликнула она. – Я такая же, как и ты!
– Разве? – только и смог прошептать Росс вслед стремительно удаляющейся девушке.
~ ~ ~
Глава 2
Торопливые шаги Теи разрывали тишину сгустившихся сумерек. Она оступалась и натыкалась на кусты и деревья, хотя старательно смотрела перед собой. Но перед глазами всё ещё плыло крепкое, мускулистое тело Росса и его светлые глаза, будто бы ощупывающие её с головы до ног. Это было очень необычное ощущение, ведь раньше так на Тею никто никогда не смотрел. Она вспоминала, как внезапно наткнулась на него и какое-то время наблюдала из-за деревьев за его молниеносными движения и силой, с которой он рубили терн. Вот уж кто ничего не боится!
Тея слышала, что у них в селении есть и девушки такие: бесстрашные и сильные, такие, что любого воина за пояс заткнут. Почему же ей раньше не приходило в голову, что прятаться от страха, как всю жизнь делает её мама, – не самая лучшая идея? Тея ведь и не знала толком, чего боится Айбе. И всё время боялась вместе с ней, боялась за неё.
Так, погружённая в свои мысли, Тея подошла к забору, окружающему их небольшой домик. Провела рукой по кривому, покосившемуся частоколу и подумала, что им не помешала бы тут парочка-другая голов, как у всех остальных домов. Может, души обезглавленных служили бы им с мамой, и всё было бы по-другому. Отец же, говорят, был отличным воином. Почему он им голов не оставил? Росс с со своим отцом вернулись из похода. Почему же её отец не возвращался все эти годы? Где он сейчас?
Мысли снова увели Тею к Россу: наяву он оказался ещё красивее, чем являлся ей во снах. Всегда, с самого детства, Тея чувствовала связь с ним, он и относился к ней иначе, чем другие. Без глупых насмешек. По-доброму.
Тея вдруг поняла, что вся её жизнь погрязла в обычной домашней рутине, спутниками которой были страх, сковывающий ноги и руки, да невнятное бормотание матери, безумие которой усугублялось в Самайн. Она подумала, что могла бы радоваться этой рутине, если бы, как и остальные девушки её возраста, могла хотя бы иногда общаться с другими, ходить на праздники и танцы, да просто ходить по посёлку, не боясь услышать насмешки и испытать боль от выливающихся на неё злых слов, а иногда и помоев. Да, мать у неё безумна, но разве же Тея виновата в этом? Виновата? Может, и виновата. Каждый год, когда начинали желтеть деревья, Айбе принималась говорить про волков. А ведь в их медвежьем краю волков уже давным-давно не водилось. Конечно, у многих имеются добытые разными путями волчьи шкуры, но живых хищников не встречал никто, кроме Айбе. Понять бы причину безумия Айбе. Остановить бы его!
Тея прислонила к стене дома копьё, взялась за ручку двери, но не успела её отворить, как по спине пробежал холодок – на неё кто-то пристально смотрел. Стремительно обернувшись, она увидела горящие жёлтым огнём глаза крупного волка. Его голова возвышалась из-за ограды, он стоял неподвижно и буквально прожигал Тею взглядом.
– Чур меня! Чур меня! – забормотала она и перебросила одного из зайцев за забор волку. – Бери и уходи отсюда!
Зверь не пошевелился, а его янтарные глаза, казалось, стали ещё больше.
Дверь дёрнулась. Тея от неожиданности вскрикнула и чуть не упала на вышедшую на порог Айбе. Та взяла дочь за руку и спросила:
– Она здесь? Ты её видишь?
– Кого, мама?
– Ты знаешь, кого. Волчицу. Я ей больше не нужна, – Айбе обняла дочь и мелко затряслась, то ли рассмеявшись, то ли заплакав, и добавила: – Она решила теперь приходить к тебе.
