Алина В.
Дорога в небеса
Погибшим
в специальной военной
операции посвящается…
Страшно, когда взгляд «кусает». Ещё страшнее, если это глаза некогда родного человека. Не по крови, но по жизни.
У неё был один единственный сын Санька, но и его лучшего друга она считала своим ребёнком. Она была им Матерью: всегда знала, что происходит у них в школе, принимала все шалости, любила безусловной любовью и очень вкусно кормила. Названый сын Серёжа был ей не в тягость, ведь с ним Санька охотнее ел, раскрепощался, был не таким замкнутым.
Ребята росли вместе, делили радости и невзгоды, были друг другу тем самым плечом, которое поддержит в трудную минуту и не даст оступиться.
А сейчас Она смотрит так, будто я во всём виноват. Ей не нужно ничего говорить, чтобы мне захотелось исчезнуть, превратиться во что-то невидимое, ей нужно просто пройти рядом. Всем телом ощущаю ненависть, исходящую от этой женщины, смешанную с обидой. И не понимаю, почему свинцовым туманом ложится на меня чувство вины, тогда как я просто выжил.
***
Вокруг шутки, смех и неистовое желание разгромить, наконец-таки, укропов. Атмосфера доброжелательная, несмотря на то, что ребята находятся в лесу, в блиндаже. Хотя блиндажом назвать это строение сложно, скорее землянка.
Находились они в выкопанной ими же яме. Вместо потолка бревна, дверь заменил висящий спальник, а лежали на нарах собственного изготовления. В тесноте да не в обиде сейчас разговаривало там, перебивая друг друга, около 20 человек.
Люди разного возраста, профессии и национальности объединились в единый организм для уничтожения фашизма двадцать первого века. Их цель – добить ту гадину, что не добили наши деды и прадеды. Они – добровольцы, легендарные «Чёрные гусары», 15 бригада.
Бойцы «Чёрных гусаров» выступают в зоне СВО в составе группировки ВС РФ «Центр» (известны под названием – «Отважные»)
Он лежал на нарах и вслушивался в разноголосье, доносившееся отовсюду.
– Белый билет у меня. Не хотели брать в армию, а теперь пригодился. Ну, задам я им завтра! – говорил крепкий юноша 25 лет с позывным Тихий. Глаза блестят, от адреналина улыбка не сходит с лица. Очень хочет почувствовать романтику войны.
– Ты, брат, смотри, чтобы тебя не взяли на мушку прежде, – ответил ему мужчина лет 50-55 с испещренным морщинами лицом. – Это только кажется, что воевать легко. Я уже на третье задание выхожу. И не знаю, вернусь или нет.
– Отчего же? – спрашивает Тихий. – Все вернёмся! Замочим их и вернемся героями. На Красную площадь поедем, маршировать будем в форме парадной и с медалями на груди.
– Эх, совсем зелёный ты ещё! Чего сюда сунулся-то? – всё тот же мужчина спрашивает юношу.
– Да говорю же: белый билет дали! А я так хотел в армию. Из калаша пострелять, марш броски побегать, окопы рыть. А ты почему здесь?
– Дурак я, вот почему. Четыре сына у меня да жена красавица. Все мальчишки погодки, а я их выучить нормально не смог. Нигде таких денег не заработаю, как здесь. А если вдруг Богу душу отдам, то не зря. Ребяткам моим хоть деньги оставлю. Старт во взрослую жизнь, – так рассуждал мужчина по прозвищу Дед.
– А я адреналина захотел, – рассмеялся третий рыжеволосый парень с позывным Рыжий. – Дома всем неприятности приношу, всегда меня из передряг разных родственники вытаскивают. Вот стану героем, гордиться будут.
– А ты чего из дома ушёл? – обратился он к мужчине лет 40. Голубые глаза, нос с горбинкой, взлохмаченные волосы и шрам в пол-лица. Позывной Тарзан.
– Жена от меня ушла, сына забрала. Не нужен им, говорит.
– Вернуть таким образом хочешь? – спросил Рыжий.
– Нет, сдохнуть хочу. Не жалея себя завтра пойду, всё равно никто не ждет дома.
– А родители?
– Мать одна, и то алкашка. Не хочу я на белом свете жить и точка. Все! Тишина. Завтра сборы и в темноте выходим, – отрезал Тарзан и удалился.
Все нехотя послушались приказа командира, и веселый гомон, хоть и не сразу, прекратился.
Лёжа на нарах, он вслушивался теперь в тишину и думал о своей жизни. Мысли переполняли голову. Да, он давно решил подписать контракт и уйти добровольцем. Это не сиюминутное решение. Раздумывал он примерно полгода. Взвешивал все «за» и «против». Прекрасно понимал, что это опасно и штурмовики долго не живут. Но он очень хотел.
Хотел доказать всем вокруг, и в первую очередь себе, что он – настоящий мужчина, что за Родину постоять сможет, что, в конце концов, ничем не хуже тех других Героев, о которых книги рассказывают.
Лежал сейчас и вспоминал испуганные глаза матери, когда сообщил ей о том, что идёт на СВО. Как побледнела она и заголосила, а он успокаивал. Сказал в тыл пойдет, машины перебирать. Что не опасно совсем. А она плакала и отговаривала. Но заявление уже было рассмотрено, и на следующей неделе его ждали в воинской части для прохождения обучения.
Вспоминал теплые похлопывания брата по плечу, который говорил, что всё будет хорошо, а сам пытался всё время отвернуться. Видел желваки на его щеках. Они противоречили словам, но было приятно.
Вспоминал свою девушку Анюту, которая обещала ждать и верить. И именно эта вера сейчас окрыляла его, гнала на подвиги. Но холодный рассудок говорил, что просто так подставлять спину опасности нельзя.
С Анютой они знакомы со школы. Вместе играли, учились, потом и повзрослели. Не хотела она отпускать его, но такой человек её суженый: если вбил в голову свою какую-то идею, то пока не исполнит задуманное, не оставит.
В последнюю неделю из своих рук его руки не выпускала. Слишком весёлая была, смеялась всё время, а по ночам плакала тихо в подушку.
Потом о друге подумал, который спал сейчас на соседних нарах. Позывной ему дали Залп, потому что всегда коротко говорит, по делу. Добродушный, честный, справедливый. Разговор их последний перед выездом вспоминал. Вспомнил, как отговаривал он Саньку от участия в СВО. Не его это совсем, не понимает друг, что ждёт его впереди. Почти смог выбросить эту идею из его лохматой головы, да только тот, оказывается, даже с ним не поделился, всё равно своё сделал. «Что я тут буду без тебя делать, когда ты уйдешь? Тем более в военкомате сказали, что не разделят нас, помогать друг другу будем, как всегда это было». А наутро позвонил счастливый и сказал, что с ним идёт.
Про таких говорят «из одной песочницы». В школе за одной партой сидели, в техникуме тоже одном учились, потом квартиру снимали вместе, только на работу разную ходили. Вот так и получилось: пошёл один – за ним второй. Только распределили их не в одну группу: гранатомётчик и пулемётчик.
Он знал: по ним первым будут палить. Понимал, что, возможно, это последняя ночь, но надеялся на лучшее. На войне много военнослужащих. У каждого своя задача, своя должность, только вместе можно добиться такого желаемого мира. Одно он для себя решил точно: если враг возьмёт в окружение, то не сдастся в плен – взорвёт гранату и всё тут.