Алиса Лунина
Новый год по-русски
© Лунина А., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
Когда часы двенадцать бьют
Пролог
Декабрь заканчивался долгим, сказочным снегопадом. До Нового года оставалось несколько часов.
Аля стояла за кулисами театра и смотрела на сцену, где актеры играли последний в этом году спектакль. Скоро великолепная Ангелина – заслуженная артистка России Ангелина Ткаченко – выдаст завершающий монолог «на разрыв», потом юная актриса Женька Скочкина тоже скажет «свое слово», покорив зал искренностью и талантом, а в финале пойдет снег (согласно пьесе, снег в спектакле – важное действующее лицо), и все – спектакль закончится.
Аля вышла в коридор и поглядела в окно на крупный, прямо-таки постановочный – как в их спектакле – снег. О том, что ей делать, когда театр опустеет, и как встречать Новый год, Аля старалась не думать, хотя эти мысли то и дело лезли в голову. Скорее всего, попрощавшись с коллегами по театру и придя домой, она откроет бутылку шампанского и сама себя поздравит с наступающим Новым годом. Потом посидит в тишине и вспомнит все, что случилось с ней в уходящем году. Переберет в памяти все его двенадцать месяцев – горьких, сложных, полных испытаний, а все-таки – самых счастливых в ее жизни…
Но это будет потом – до Нового года еще несколько часов. И спектакль продолжается.
Глава 1
Двенадцать месяцев и три недели назад
Уже сильно хотелось снега – какая без него зима?! Уже декабрь, а снега и в помине нет, словно в небесной диспетчерской произошел какой-то сбой. Поэтому когда однажды утром, выглянув в окно, Аля увидела, что пошел снег, она прямо закричала от радости:
– Ура!
Ее муж Влад в это время пил крепкий утренний кофе и читал деловую газету, совершая свой обычный ритуал, перед тем как уйти на службу.
– Алевтина, что ты кричишь? – спросил он, на мгновение отвлекшись от газеты.
– Снег! – улыбнулась Аля.
Влад пожал плечами – ну снег, что в этом такого необычайного?! – и, озабоченно сказав «акции падают», опять уткнулся в газету. А Аля еще и так и этак крутилась у окна, рассматривая снег, даже окно приоткрыла.
– Закрой окно! – не поднимая головы от газеты, попросил Влад. – Дует!
Ладно, Аля закрыла окно. Она тоже налила себе кофе и села за стол рядом с мужем. Некоторое время она ждала, что он наконец обратит на нее внимание (все же неприятно видеть перед собой не лицо, а газету), потом не выдержала и напомнила о себе:
– Влад, хочешь, покажу тебе мои новые винтажные вещички?
Он глянул поверх газеты и промычал:
– Может, потом?
Аля вздохнула и решила сделать еще одну попытку завязать разговор – она стала рассказывать мужу, как у нее идут дела с поиском работы: «Вчера в одном журнале я получила тестовое задание, и, если все будет хорошо, меня возьмут!», но Влад только раздраженно заметил, что вообще не понимает, зачем ей нужно работать: «Сидела бы дома, денег вроде хватает!»
Да, тех денег, что зарабатывает Влад – ведущий специалист по фондовым бумагам, – им и впрямь хватает. Дело в другом: с некоторых пор Але не хватает ощущения собственной значимости. Ей кажется, что она, Аля Серебрякова, тридцати лет от роду, художник-оформитель по образованию, теперь только «жена своего мужа» и живет исключительно жизнью Влада, состоит при нем: подать-принести, выгладить рубашки, выслушать последние экономические сводки. Кстати, Влада это полностью устраивает. Он сразу после свадьбы сказал ей, что не хочет, чтобы она работала. Аля последовала желанию мужа и стала домашней хозяйкой, но с некоторых пор ее это стало тяготить. Мысли о том, что она не смогла реализоваться в любимой профессии, не давали покоя, и Аля решила устроиться на работу. И вот вчера, после месяца поисков, ей наконец попалась интересная вакансия. Но Влада это, конечно, не интересует – он так вцепился в газету, что, кажется, сейчас прямо проглотит ее вместо десерта. Влад вообще относится с неким снисхождением к ее специальности, не отказывая себе в удовольствии при случае подчеркнуть, что никаких особенных художественных талантов у Али нет.
Решив, что просто так сидеть, дожидаясь внимания мужа, уже даже унизительно, Аля взяла лежащий на столе женский журнал. Пролистав его, она остановилась на статье, в которой автор рассуждала о «мерцающей сексуальности» современных мужчин, дескать, мужчины нынче стали какие-то усталые и расслабленные, все-то им лень: не ходят в походы, не завоевывают царства, не добывают шкур мамонтов, не сражаются за женщин, а полеживают себе на диване с телевизионным пультом в руках.
Прочитав статью, Аля сочла, что в рассуждениях автора определенно есть какая-то правда. Ей вот тоже с некоторых пор кажется, что ее Влад… нет, не обленился, конечно, но сильно изменился. Когда они с ним встретились шесть лет назад, Влад был другим – заводным, увлеченным, ярким, тогда у него были мечты и цели, а теперь только планы в ежедневнике. Да и заводным и увлеченным его сейчас, увы, не назовешь. Нынче он увлечен разве что фондовым рынком. Але остается только вздыхать: куда исчез тот худой, взлохмаченный парень, в которого она когда-то влюбилась так, что крышу снесло?! Да и сексуальность у Влада, как говорится в статье, хм… мерцающая. Мерцает раз в три месяца, а потом угасает, потому что Влад очень устает на работе (а когда акции падают, ему вообще не до секса).
Аля отложила журнал и, глядя на мужа, читающего деловую газету (ну правильно, а что ему еще читать, не поэзию же Серебряного века!), вздохнула. Она вдруг подумала: а что их связывает в последнее время?! И пришла к выводу, что они с Владом, в сущности, параллельные прямые, в смысле, что вообще не пересекаются. У них совершенно разные вкусы и интересы. К примеру, они любят разные заведения. Аля обожает зависнуть где-нибудь в кофейне с книжкой, а Влад предпочитает либо дорогие пафосные рестораны, где он проводит переговоры, либо пивные, в которых по выходным «отрывается с парнями». С его «парнями» Аля, кстати, не дружит – ее не допускают в сугубо мужской клуб. Кинематографические пристрастия у них с мужем тоже разные. Алино увлечение театром Влад не разделяет, а совместный поход на концерт классической музыки как-то едва не закончился разводом. Увидев, что Влад задремал на Рахманинове, Аля натурально схватилась за голову – как можно задремать на такой музыке, когда она буквально пробуждает человека к жизни?! С тех пор на подобные концерты Аля мужа не приглашает.
Итак, досуг они проводят отдельно. А с некоторых пор и отпуск тоже. Два года назад Аля сказала, что мечтает поехать в Европу, а Владу в то же время захотелось чего-то восточного, экзотического. В итоге, приняв во внимание, что отпуск у них один и хочется провести его ярко, каждый отправился по своему маршруту. В следующем году история повторилась. И с тех пор это стало «доброй семейной традицией». В прошлом году они и Новый год встречали раздельно: Аля – у своих родителей, Влад – в компании друзей.
– Этот Новый год мы тоже будем встречать по отдельности? – спросила Аля.
– Не знаю, я еще не думал об этом, – сказал Влад.
Ответ мужа Але не понравился. Ей вдруг нестерпимо захотелось взять и вырвать чертову газету из его рук. И она это сделала – шмяк, газета полетела на пол. Ох, как Влад удивился!
– Алевтина, ты что?!
Аля сморщилась, она не любит, когда ее называют Алевтиной (еще в детстве она выбрала милую, домашнюю «Алю», оставив «Алевтину» для различных учреждений).
– Что с тобой? – повторил Влад.
Аля расценила его вопрос как приглашение к разговору и честно сказала мужу о том, что ее смущает.
– В последнее время мы словно чужие… Отдыхаем раздельно и вообще перестали разговаривать друг с другом. Как думаешь, почему? Может, мы просто очень разные?
А Влад, вот удивительно, с готовностью, будто давно ждал этого разговора, сказал, что – да, конечно, они – разные люди и при такой разности характеров и взглядов на жизнь даже не имеет смысла это обсуждать.
– Не имеет? – Аля пристально посмотрела на мужа. Ведь когда-то все, решительно все имело смысл: и цвет глаз Влада, и интонации его голоса – все, что имело отношение к нему и их любви. И вот через шесть лет семейной жизни они пришли к такому финалу.
– Ну, значит, и впрямь ничто не имеет смысла! – подытожила Аля. – Тогда зачем мы вместе?
– А ты предлагаешь разойтись?
Аля молчала.
– Хорошо, давай разведемся, я не против! – буднично сказал Влад.
Аля задохнулась от боли – может быть, сейчас все еще можно вернуть, дать им шанс, попробовать все сначала?! Только бы Влад показал глазами, голосом, что ему важны их отношения, что он не хочет ее потерять. Она с надеждой смотрела на мужа.
– Может, разойдемся после Нового года? Не будем портить праздники? – Вид у Влада был абсолютно невозмутимый.
И тогда Аля выдохнула:
– А зачем ждать? Раз уж решили – сделаем это сейчас!
– Ну давай! – с готовностью согласился Влад. А потом спокойно собрался и поехал на работу.
А вы говорите «мерцающая сексуальность»! Да современный мужчина вообще особенно ни о чем волноваться не станет.
* * *
– Обидно и больно – вся жизнь коту под хвост! – пожаловалась Аля сестре Насте, рассказав о своем разводе с мужем.
– А имущество как будете делить? – поинтересовалась практичная Настя.
– Да кто его знает! – пожала плечами Аля.
Как вскоре выяснилось, это знал адвокат Влада, позвонивший Але и предупредивший ее о том, что все имущество Влада записано на его родителей: квартира – на маму, дача – на папу, вот разве что машина…
«Разве что машина?!» – доброжелательно сказал Але Влад при встрече. Аля усмехнулась: «Да что ты… От души ведь отрываешь! Оставь себе!» И лицо Влада прояснилось.
…Итак, в сухом остатке у Али остались ее личные вещи: шмотки и ноутбук. Ну, еще маленькая квартирка, доставшаяся от бабушки, в которую Аля и переехала, прихватив с собой свой скромный багаж и кота Василия.
«Алевтина, ты дура!» – сказала сестра, приехавшая помогать Але разбирать вещи. Оценив имущество тридцатилетней Али, Настя вынесла категоричный вердикт: «Ты же на бобах осталась!» С точки зрения Насти, плачевную картину «полных бобов» не спасал даже Алин любимец Вася – серый котик с поразительно умными, «человеческими» глазами, когда-то подобранный Алей на помойке. Вспомнив о коллекции винтажа, которую Аля собирала уже несколько лет, Настя с надеждой спросила: «Может, твое старье чего-то стоит?» Аля улыбнулась: «В денежном эквиваленте не особенно»…Да она никогда и не станет распродавать вещи, которые собирала с такой любовью.
…Несколько лет назад Аля начала собирать коллекцию винтажа: бижутерию, кружева, шитье, игрушки, статуэтки, посуду. Она отыскивала свои «вещички с историей» на блошиных рынках, заказывала их через заграничные интернет-сайты. Постепенно коллекция разрасталась. Настя с иронией относилась к увлечению сестры, считая эти вещи «нафталином из бабушкиного сундука», на что Аля, смеясь, отвечала, что с детства обожала порыться в бабушкином сундуке.
Особенно Аля любила фантазийные винтажные украшения невероятной красоты: колье, кулоны, серьги, браслеты, кольца, камеи и, конечно, броши. Относясь к разным временным периодам, все эти украшения были штучного производства, что отличало их от современной бижутерии. У каждого украшения была своя история, судьба; порой Аля пыталась представить женщину, которой оно прежде принадлежало: какой она была, как сложилась ее жизнь?
Однажды Настя спросила: «Алька, а тебе не страшно? Говорят, что старые вещи сохраняют энергию прежних владельцев, а большинство из них, наверное, умерло?! Может, эти вещи несут в себе отрицательный заряд?» Аля улыбнулась: «Нет, не страшно! Знаешь, если так подумать, мы всем обязаны мертвым. Говорим на их языке, живем в их городах, читаем их книги! Мне кажется, эти украшения, напротив, заряжены хорошей энергией любви, воспоминаний, и мне приятно, что они не исчезли, а продолжают жить и хранить память о своих владельцах».
…Наблюдая за тем, как Аля любовно раскладывает коробочки со своими винтажными вещичками, Настя усмехнулась: «Тоже мне – бриллианты! Ох, Алька, на что ты будешь жить?»
Аля пожала плечами:
– Найду работу. Я сейчас делаю тестовое задание для одного журнала. Если все получится, буду работать по специальности – художником-оформителем. Главное – заниматься чем-то интересным, а деньги – второй вопрос.
Настя скептически покачала головой и, как бывало уже не раз, отчитала сестру за ее непрактичность. Настя, которая была младше Али на четыре года, с детства старалась опекать ее и всегда отчаянно хотела доминировать.
Глядя на сестер, можно было только подивиться причудам генетики – просто невероятно, как у одних родителей могли появиться на свет столь разные дети: миниатюрная, светловолосая, сероглазая Аля, предпочитающая естественный макияж и сдержанную «скучную классику» в одежде, и крупная рыжеволосая красавица Настя – яркий макияж, красная помада и приверженность стилю «все немножко с перебором». Сестры и по характеру были разными: Аля – мечтательная, мягкая, витающая в облаках, Настя – практичная, резковатая, знающая, чего хочет от жизни, и твердо стоящая на ногах. В детстве сестры часто ссорились, но потом, в юности, напряженность в их отношениях исчезла, все как-то выровнялось, они подружились.
Алю в хорошем смысле удивляет практичность сестры и ее деловые качества – кажется, Настя может сделать прибыль на чем угодно. У нее свой салон красоты для животных и несколько точек с автоматами для изготовления сладкой ваты («Я продаю детям мечту!» – гордо говорит Настя). В общем, за Настю Аля спокойна – та нигде не пропадет. А вот Настя за Алю…
– Может, пойдешь ко мне в салон администратором? Будешь собак-кошек записывать на стрижки и процедуры? – предложила Настя. – Или попробуй к лету открыть свою точку со сладкой ватой, я помогу. Бизнес сезонный – летний, но что-то заработаешь.
Аля обняла сестру:
– Спасибо, Настена, но я бы хотела заниматься чем-то творческим…
Между тем Настя была права – Але требовалось срочно искать какую-то точку опоры, как-то осваиваться в этой новой реальности, обустраивать свой остров, как потерпевшему кораблекрушение Робинзону Крузо, и просто зарабатывать на жизнь, чтобы прокормить себя с Васей. Весь декабрь Аля с удвоенной энергией искала работу, а в промежутках между собеседованиями в качестве художника выполняла разовые заказы для различных журналов и делала ремонт в бабушкиной квартире.
С ремонтом она, конечно, погорячилась. В первый же день, въехав в свою новую (по сути – старую) квартиру, Аля решила здесь кое-что изменить и затеяла небольшой косметический ремонт. Так сказать, символически – в новую жизнь в обновленной квартире!
Она была уверена, что обойдется малыми деньгами и к Новому году успеет все закончить, но на деле оказалось совсем не так. Не зря в народе говорят, что, затевая ремонт, нужно все умножать как минимум на два, потому что и финансовые, и временные затраты окажутся больше, чем предполагалось. У Али именно так и вышло… В середине декабря она наняла бригаду рабочих и по их просьбе заплатила им половину денег вперед – авансом. Бригадир, шустрый молодой человек, получая аванс, клятвенно заверил Алю, что через десять дней она свою квартиру не узнает. И, в общем-то, он оказался прав – вскоре Аля действительно перестала узнавать свою квартиру. Трое рабочих, выходцев из южной дружественной республики, мастерски сумели организовать в этом небольшом пространстве большой хаос. Старые обои со стен были содраны, паркет на полу разобран, плинтусы и электропроводка вырваны с корнем, старые раковина, ванна и газовая плита сняты и вывезены в неизвестном направлении. Алина квартира была похожа на декорации к какому-нибудь военному фильму о бесчинствах фашистов.
Но главное, что восстановлением этого тотального разгрома никто заниматься не собирался. Разрушив Алин мир «до основания», рабочие во главе со своим шустрым бригадиром куда-то таинственным образом исчезли. Вместе с авансом. На Алины звонки бригадир упрямо не отвечал, возможно, он отправился инвестировать аванс на историческую родину или же сеял хаос и мерзость запустения в очередной квартире.
Даже пробивная Настя в этот раз ничем не сумела помочь. Выслушав Алю, сестра лишь пожала плечами:
– Дала им аванс вперед? А они сбежали? Ну, правильно – дураков надо учить!
– Знаешь, этот разгром – абсолютно точная метафора моей жизни! – печально сказала сестре Аля из самого эпицентра развала.
Печально было еще и то, что эта история приключилась накануне Нового года. Алины попытки найти других рабочих для борьбы с воцарившимся в ее квартире хаосом ни к чему не привели – все ремонтники уже были нацелены на долгие новогодние каникулы и просили перезвонить «после праздников». Помня о том, что новогодние праздники в России отмечают примерно до февраля, Аля изрядно приуныла. К тому же она была стеснена в деньгах, которые вдруг как-то быстро закончились (хотя Аля предпочла бы оптимистически думать, что они еще «не начинались»).
«Что же делать?» – думала Аля, разглядывая свое оскверненное жилище. На потолке большой комнаты, когда-то гордо именовавшейся гостиной, висел кусок вырванной с мясом электропроводки, рождая у хозяйки суицидальные мысли; в центре комнаты, на смотанных кусках грязного полиэтилена, сидел кот Вася (судя по его грустной мордочке, ему это все тоже не нравилось). В итоге Але не оставалось ничего другого (действительно, ну не повеситься же ей теперь!), как взяться за ремонт самой, по крайней мере, за ту его часть, которую она в состоянии осилить – покрасить потолки, наклеить обои. Аля решила, что в новогодние каникулы этим и займется, а со всеми прочими ремонтными сложностями будет разбираться уже в феврале, пригласив специалистов. Пока же ей нужно было сосредоточиться на важном задании из журнала, потому что от результатов ее работы зависело, получит она штатную должность в этом уважаемом издании или нет.
* * *
В суете и житейских хлопотах Аля и не заметила, как закончился декабрь. «Завтра тридцать первое, – напомнила Настя. – Где будешь отмечать Новый год?» Аля призадумалась: ну где, вариантов не так много… Родители улетали на Новый год к друзьям в Петербург, а Настя отмечала праздник со своим женихом Арсеном. «Да я вообще отмечать не буду! Просто лягу спать, и все!» – подумала Аля, но, желая успокоить сестру, заверила Настю, что проведет новогоднюю ночь в веселой компании.
Честно говоря, Але было совсем не до Нового года. Она и тридцатого декабря просидела над своим заданием, от которого зависело ее будущее, и намеревалась проработать весь день тридцать первого.
Поскольку дома, учитывая полный разгром, работать было невозможно, Аля приспособилась делать это в расположенной неподалеку кофейне. Аля брала с собой ноутбук и, поглощая кофе литрами, трудилась до самого вечера.
…Днем тридцать первого, прихватив ноутбук, Аля, как всегда, отправилась в знакомую кофейню. В зале было уютно и тихо, ненавязчивым фоном звучал старенький французский шансон. Аля села за любимый столик у окна, заказала большую кружку капучино и эклер с заварным кремом и заставила себя погрузиться в работу. Лишь иногда, прихлебывая горячий кофе, она отвлекалась от задания и смотрела в окно на зарядивший с утра снег.
В этот час посетителей в кофейне было немного: слева за соседним столиком сидел уткнувшийся в планшет парень в черной шапочке, справа – влюбленная парочка и за столиком чуть поодаль – двое подростков.
Выпив кофе, Аля заказала еще одну чашку, чтобы взбодриться. Работалось ей сегодня с трудом – то ли несколько сбивал общий праздничный настрой, то ли сказывалась усталость последних дней. Аля подолгу застревала над пунктами своего задания и все чаще поглядывала в окно. Ей к тому же досаждали посторонние звуки – парень в черной шапочке постоянно кашлял. Сначала Аля старалась не обращать внимания на его противный надсадный кашель, но через полчаса ее это стало раздражать. «Больной, так и сидел бы дома!» – рассудила Аля, неодобрительно взглянув на кашляющего доходягу. Тот и ухом не повел, что-то увлеченно разглядывая в своем планшете. Аля собрала волю в кулак и заставила себя сосредоточиться на работе: «Ну же, давай, нужно сегодня с этим закончить!»
Немного погодя, захотев в туалет, Аля (не тащиться же туда с ноутбуком) посмотрела на кашляющего парня в шапочке, который сидел к ней ближе всех, и обратилась к нему, показав глазами на свой ноутбук: «Я сейчас приду!», что для нормальных людей подразумевало следующее: «Я скоро вернусь, а вы пока, пожалуйста, приглядите за моим ноутбуком, если вдруг что…»
Кашляющий посмотрел на Алю каким-то мутным взглядом и кивнул в ответ. Успокоенная, Аля пошла себе в туалет, а когда вскоре вернулась в зал, то увидела, что ее ноутбука на столике нет. Алю аж зашатало. Она кинулась к кашляющему:
– Где мой ноутбук?!
Тот посмотрел на нее как баран на новые ворота:
– Какой ноутбук?
– Да здесь же стоял! Белый такой!
Парень пожал плечами:
– А я откуда знаю!
К Алиному отчаянию добавилась злость на этого барана.
– Я же вас попросила, как человека?!
– О чем попросили? – не понял незнакомец.
– Я пошла в туалет и кивнула вам: дескать, присмотрите за моим ноутбуком!
– И что? – хмыкнул парень в шапочке.
– А вы мне кивнули в ответ: дескать, присмотрю!
– Девушка, вы в своем уме? – не выдержал он. – Во-первых, когда вы там что-то промычали себе под нос, я вообще ничего не понял. А во-вторых, извините, я не обязан присматривать за вашими вещами. У меня своих дел хватает!
«Идиот! – поняла Аля. – И я идиотка!» Она быстро оглядела зал – ну конечно, подростков не было. Небось они и спионерили одиноко стоящий ноутбук.
– А не надо было оставлять! – глубокомысленно заметил кашляющий.
Аля метнула в него тяжелый взгляд и опрометью бросилась из зала – может, воришек еще можно догнать?!
Ага! Как бы не так! Улица была пустынна. Аля глупо постояла пару минут на улице, потом вернулась в кофейню. Ее переполняли отчаяние и злость. Злость и отчаяние. И неизвестно, какое чувство было сильнее… Злость усилилась, когда Аля увидела, что этот, в шапочке, сидит и как ни в чем не бывало просматривает свой планшет. Жаждущая расправы и справедливости, она подлетела к его столику:
– А зачем вы мне кивали, когда я попросила присмотреть за моим ноутбуком?!
– Я вам кивал? – удивился «шапочка». – Ничего я не кивал. Это, может, вы не так поняли… Я вообще в это время думал о другом. Слушайте, с какой стати я должен перед вами оправдываться?! У меня и своих дел хватает! – И кашляющий снова уткнулся в планшет.
«Эгоистичная сволочь!» – подумала Аля и взвилась:
– А до других вам, значит, дела нет?!
«Шапочка» оторвался от своего драгоценного планшета и устало посмотрел на Алю. Во взгляде его ясно читалось: «Хоть бы у тебя отобрали все, что есть, включая честь, жизнь и душу, мне на это наплевать». И тут Аля почувствовала, как все, что накопилось у нее в душе за этот трудный месяц: обида на Влада, боль от их разрыва, переживания из-за бытовой неустроенности, усталость и неудачи последних дней, – прорывается наружу. Украденный ноутбук стал последней каплей отчаяния, ударившей Алю по темечку.
– Может, этот ноутбук – единственное, что у меня было! – разревелась Аля.
– Ладно вам, – прокашлял незнакомец, кажется, смутившись. – Не надо так переживать. Ну, неприятно, конечно, но не смертельно. В конце концов, можно купить другой компьютер!
Но Аля, оплакивая свой ноутбук (да что там – жизнь!), была безутешна. Осознав масштаб утраты, «шапочка» занервничал:
– Да перестаньте… Чем вас успокоить?! Хотите, куплю вам эклер?
Вот этим эклером он Алю добил, можно сказать, окончательно. Уж лучше бы вообще молчал.
– Да я сама себе могу эклер купить! – рявкнула Аля сквозь слезы, чувствуя непреодолимое желание его ударить.
Парень, видимо, уловил ее тайное желание и неодобрительно заметил:
– Надо же, какая вы нервная!
Аля, жалуясь неизвестно кому, скорее – мирозданию, со слезами сказала, что в этом ноутбуке, между прочим, было ее тестовое задание, большую часть которого она уже сделала! А теперь вся работа пропала, труд многих дней пошел насмарку!
– А копировать информацию не пробовали? – спросил «шапочка».
Аля разозлилась – все-таки какой неприятный тип! – и отрезала:
– Не пробовала! Просто не подумала об этом…
– А зря! – веско заметил доходяга в шапке.
«Убивать надо таких умников!» – подумала Аля и почувствовала, что надвигается новый прилив слез. Точно – в ту же секунду они хлынули потоком.
– Вот только не надо реветь! – взмолился «шапочка». – Я женских слез терпеть не могу!
Аля обиделась и от этого мгновенно перестала плакать:
– Не любит он! Скажите пожалуйста! Я уже заметила, что вы думаете только о себе. А я, между прочим, не какая-нибудь плакса. Тридцать лет не плакала, последний раз, наверное, ревела в роддоме, когда родилась!
– А зачем вдруг начала? – миролюбиво спросил незнакомец.
– Накопилось! – честно призналась Аля. – Когда-нибудь терпение заканчивается! А еще когда видишь себя, как сейчас, со стороны, тридцать первого декабря, в канун Нового года, препирающейся с каким-то малосимпатичным субъектом, то понимаешь, что вся твоя жизнь не удалась, и начинаешь реветь. За все тридцать лет, в течение которых ты еще на что-то надеялась!
– Ну спасибо! – хмыкнул незнакомец и закашлялся.
– Ну пожалуйста! – парировала Аля. Как он уже достал со своим кашлем!
Она развернулась и пошла к выходу. На улице Аля остановилась, слезы застилали глаза, в носу хлюпало. Она порылась в сумке в поисках носового платка.
– Держите! – сказал ей кто-то и протянул белый платок. Аля подняла глаза и увидела перед собой этого… в шапочке. Она машинально взяла платок, с чувством высморкалась и побрела по улице.
– Девушка, подождите! – прокашлял ей вслед незнакомец.
Аля обернулась:
– Что еще?
– Вас как зовут? – поинтересовался «шапочка».
– Аля, – прохлюпала она, чувствуя потребность вновь воспользоваться носовым платком.
– А меня – Никита. Будем знакомы! Слушайте, Аля, может, вас подвезти? Вон моя машина! – Он кивнул на припаркованную неподалеку черную иномарку.
Аля усмехнулась:
– А куда меня подвозить, если я живу в соседнем доме?!
– Может, вам куда-нибудь нужно? – спросил Никита и зачем-то добавил: – Все-таки через несколько часов Новый год…
– Не знаю, – задумалась Аля. А она, правда, не знала. До Нового года в самом деле оставалось несколько часов, и нельзя сказать, что ее это радовало. Пойти домой? Она представила свою разрушенную квартиру – сомнительная радость… Отправиться куда-нибудь еще?
– Ну, так что? – напомнил о себе Никита. – Разве у вас нет планов на новогоднюю ночь?
– Почему это? – вскинулась Аля. – Конечно, есть!
– Понятно, а у меня – нет. Раз так сложилось, может, поедем куда-нибудь? – Никита закашлялся.
Аля посмотрела на него с иронией – завидный компаньон для новогоднего вечера, ничего не скажешь! – и пожала плечами:
– Да мне, в сущности, все равно.
