bannerbannerbanner
За пять минут до января

Алиса Лунина
За пять минут до января

Полная версия

Глава 2

Новый год всегда был ее любимым праздником, и теперь, когда до него оставалось два дня, Олеся честно постаралась настроиться на праздничную волну, но волна ускользала и терялась в море грусти. И уже и Новый год не радовал, и вообще ничего.

«Жизнь не удалась!» – охнула двадцатипятилетняя Олеся и замерла от ужаса: ей казалось, что после тридцати – это прямо загробная жизнь! Да, определенно, ее жизнь – псу под хвост. Личное счастье не сложилось, а главное, карьера певицы, о которой Олеся мечтала с самого детства, так и не задалась. Хотя вроде бы для этого все имелось: и голос, и яростная готовность работать, и внешность. Дед Василий вообще считал Олесю красавицей, но тут как в суде – показания близких родственников в расчет не принимали. Для деда, понятное дело, внучка самая лучшая. У самой же Олеси имелись отдельные претензии к мирозданию – например, очень уж она тоненькая, так и просится сказать тощенькая, и росточку бы побольше, и волосы зачем-то непослушно кучерявятся, так что никакой плойкой не распрямишь, но в целом все симпатично – на сцену выйти можно! И тем не менее добиться каких-то значительных успехов ей пока не удалось.

В чем же все-таки причина? Может, как предположил бывший Олесин жених, в том, что она – несовременная?

– Леся, ты какая-то… несовременная! – выговаривал ей Сергей. – Пойми, восемьдесят процентов успеха обусловлено нашей способностью правильно коммуницировать.

– Чего делать? – не поняла Олеся.

– Заводить полезные связи, общаться с нужными людьми, грамотно себя позиционировать!

– Я не хочу заводить «нужные связи», я с людьми общаюсь не по этому принципу, – пожала плечами Олеся, – а сообразно тому, нравятся мне эти люди или нет.

– В том-то и дело! – кивнул Сергей. – Ты вообще контактируешь не с теми людьми! Стоишь с какими-то чудиками в пикетах против вырубки леса, выходные проводишь с пенсионерками в собачьих приютах. Твой круг общения не рационален!

– И слава богу! – рассмеялась Олеся. – Мне нравятся неравнодушные, искренние люди!

– Твои замечательные люди не смогут замолвить за тебя слово в нужном месте и не дадут тебе роль, о какой ты мечтаешь! – заметил Сергей.

– И не надо! Я хочу сама всего добиться собственным трудом. Мой дед Василий говорит, что нужно просто хорошо делать свое дело и тогда рано или поздно успех все равно придет!

Сергей покачал головой:

– При таком подходе успех придет именно что поздно! Пойми, сейчас такие правила игры – либо ты их принимаешь, либо ты за бортом! Кстати, если ты хочешь быть известной певицей, тебе надо как-то громко заявить о себе.

Олеся не очень понимала теорию этих «громких заявлений». Ну в самом деле, что она может на практике? Заплатить кому-то за ротации на радио и мелькание в ТВ-ящике? Но она не дочь олигарха и не подружка депутата (у нее папа – востоковед, а дедушка – заслуженный ученый с обычной пенсией). Переспать с каким-нибудь продюсером, который возьмет ее под крыло? Но она не готова на это ни ради денег, ни ради славы (она вообще согласна только на любовь!).

Закатить скандал? Да! Сергей так и сказал Олесе: «Тебе надо закатить какой-нибудь скандал, это же мощный пиар-повод!» Ей даже стало смешно. Какой она может придумать скандал? Разве что зайти в кафе «Останкино» и побить посуду? Так это глупо. И вообще она не любила скандалить. Она не скандальный человек. У них в семье это было не принято. Если кто из домашних был не в духе – так он просто закрывался в комнате на какое-то время, и все домочадцы знали, что человеку надо побыть одному, успокоиться. А вот так, чтобы тарелки бить друг другу об голову или ругаться, – такого у Цветковых никогда не случалось.

Кроме того, Сергей советовал ей выглядеть ярче («Леська, девиз нашего времени: не быть, а казаться! Выбрала публичную профессию – изволь соответствовать!»), но Олеся только усмехалась в ответ – она не хочет бежать к пластическим хирургам, чтобы обзавестись мощным бюстом или губами, как у рыбы, и выглядеть в итоге как жертва беспощадного тотального гламура. Она такая, какая есть, и хотела бы – к черту моду! – сохранить искренность и естественность. А потом, у нее и времени нет на подобную ерунду – вместо стилистов и шопингов она лучше прочтет еще одну умную книгу или посмотрит арт-хаусный фильм. А вместо солярия и маникюрши отвезет корм в приют для бездомных животных.

В общем, поразмыслив, в итоге Олеся согласилась с женихом: «Да, я не современная, но я бы хотела остаться собой!» – «Глупо! – парировал Сергей. – Твоя нелепая принципиальность создаст тебе много проблем!»

Примерно то же самое он сказал Олесе при расставании неделю назад, в тот день, когда у нее разом не стало ни жениха, ни лучшей подруги.

И вот сейчас, в канун Нового года, Олеся понимает, что проблем у нее действительно много, тут, как ни крути, бывший жених оказался прав.

А глупая принципиальность тому причиной или что другое – кто знает…

Глядя на падающий снег, Олеся задумалась: «Интересно, а когда началась эта колея неудач, по которой я качу, как на паровозе, вот уже несколько месяцев? После разрыва с Сережей? А может, если быть честной, признаться, что гораздо раньше?! Например, со встречи с ним? Когда я приняла за любовь обычную влюбленность?»

…Она познакомилась с Сергеем два года назад во время съемок в сериале, где оба играли эпизодические роли. Сергей обладал кинематографической, фактурной внешностью героя-любовника (высокий, кудрявый, картинно красивый) и нешуточными актерскими амбициями – он рассчитывал получить звание народного артиста годам к тридцати (и в свои двадцать пять вовсю к этому готовился).

Инициатором их отношений был Сергей – он начал ухаживать за ней, причем делал это изящно: подарки, цветы, рестораны, клубы. К тому времени Олеся уже вовсю мечтала о большом, настоящем чувстве (мимолетные студенческие влюбленности не в счет!), ее душа «ждала кого-нибудь». А тут не кто-нибудь, а прямо принц из сказки! Красивый, прекрасно воспитанный, из такой же хорошей семьи с традициями, как у нее. И Олеся влюбилась.

Начались конфетно-букетные отношения. А месяц назад Сергей сделал Олесе предложение. Она ответила, что подумает и даст ему ответ к Новому году. Он обиделся: «Какие раздумья? Ты в чем-то сомневаешься?» Олеся смутилась и промолчала.

На самом деле сомнения у нее действительно были, и еще какие! Это первые полгода после встречи с Сергеем она была им сильно очарована, но постепенно, по мере того как они узнавали друг друга лучше, некоторые вещи стали омрачать недавнюю идиллию. Например, Олесю стала печалить категорическая сосредоточенность Сергея на собственной персоне. Конечно, все люди зациклены на себе, но у некоторых это протекает в легкой, необременительной для других форме, а Сережина эгоцентричность была возведена в абсолют. По большому счету, кроме себя самого, его более ничто не интересовало. Олеся как-то с грустью сказала ему, что вот, скажем, в футбол он играть бы не смог и вообще все командные игры и человеческие отношения, подразумевающие взаимовыручку, готовность прийти на помощь, – не для него. «Да, – спокойно ответил Сергей, ничуть не обидевшись, – я индивидуалист. Разве это плохо?!»

А это было ни плохо ни хорошо, просто иногда Олесе хотелось от него внимания, искренности. Однажды она вдруг подумала, что вот странное дело: они уже год вместе, а он ни разу не сказал ей, что она талантливая, что у нее голос и, между прочим, тоже актерские данные. «Все красивая да красивая, а что талантливая – не дождешься! – вздыхала Олеся. – А ведь так важно услышать похвалу от близкого человека, слова одобрения, тогда-то и расцветает и крепнет уверенность в своих силах!» Но ее уверенность не только не расцветала, а, напротив, со временем стала сходить на нет. Дело в том, что в Сергее погиб великий педагог, Сухомлинский или Макаренко. Он все время Олесю воспитывал. Как увидит – сразу начинает воспитывать: и это ты делаешь не так, и прическа эта тебе не идет, и тот мюзикл тебе не подходит – вообще туда на пробы не ходи! И так во всем.

Нравоучительные нотации Сергея со временем стали Олесе надоедать. Недавно она неосмотрительно пригласила его поехать в Бабаево – познакомиться с ее родными. За два дня, пока они гостили в Бабаеве, Сергей умудрился дать пару ценных советов даже ее родителям и немедленно занялся воспитанием хозяйских кота и собаки. В общем, когда он уехал из Бабаева, все Олесины домочадцы вздохнули с облегчением («Невероятно самоуверенный молодой человек!»), включая саму Олесю и Пирата с Полковником.

А самое главное, что из их отношений так и не выросло дружбы. Олесе было обидно, что Сергей не только ни разу не принял участия в ее проектах, а даже не интересовался ими хотя бы из вежливости. А между тем Олеся считала свою волонтерскую деятельность по-настоящему важной. Она простаивала в экологических пикетах против вырубки леса, организовывала спектакли в детских домах.

Сергей усмехался: «Леся, ты такая наивная чукотская девушка! Нет, все это довольно мило, но в чем смысл твоей борьбы? Хотя я понимаю, у каждого свое хобби!» Слово «хобби» он произнес с интонацией «если совсем делать нечего, то, наверное, можно и митинги против уничтожения старых домов посещать»! Олеся горячо возражала: «Ну как ты не понимаешь?! Ведь это моя Москва, мой город детства, который исчезает на наших глазах! Вот я иду по центру, где мне знаком каждый дом, и вижу, что этого дома больше нет, его снесли и построили очередное офисное здание, безликий новодел! Мой город уродуют какие-то бездушные чиновники, а кто им дал на это право?!» Сергей пожимал плечами: «Ты все равно ничего не сможешь сделать, ваши пикеты ничего не решат! Это все равно что бороться с ветряными мельницами!» Олеся упрямо качала головой, повторяя слова, однажды услышанные от деда: «Сначала они тебя не замечают, потом смеются над тобой, затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь!»

Она знала, что Сергея раздражает ее заполошность («Тебе до всего есть дело!»), очевидная непрактичность. Когда она уступила свое место в мюзикле подруге Вике, посчитав, что той эта роль нужнее, он отругал ее: «Ну и дура! Ждешь, что твой поступок кто-то оценит? Зря!» Сергей даже посмеивался над ней, например, гомерический хохот у него вызвало участие Олеси в пикете против уничтожения детенышей бельков: «Леся, ну где эти тюлени и где ты?!» – «Их жестоко забивают совсем маленькими!» – разревелась Олеся, а Сергей покачал головой.

 

Сначала Олеся надеялась, что, может, со временем он начнет хоть немного интересоваться ее жизнью, потому что разве бывает любовь без взаимопонимания?! Она привыкла к тому, что в их семье все друг друга всегда поддерживают, и считала, как и герой известного фильма, что счастье – это когда тебя понимают! Однако время шло, а в их отношениях с Сергеем ничего не менялось.

После того как он сделал ей предложение, она серьезно задумалась: а зачем нужны отношения без любви? Ведь она с детства видела, как должно быть. У нее перед глазами был пример родителей и пример деда, который прожил со своей женой, Олесиной бабушкой, в согласии двадцать пять лет.

А в их с Сергеем отношениях все было как в игре «тепло – холодно». И все только холодно, холодно и ни волнений, ни особенных переживаний, ни искренности. С Сергеем Олеся чувствовала себя ясновидящей – в том смысле, что видела их дальнейшую жизнь на много лет вперед. Вот они поженятся, у них будет шикарная свадьба (Сергей любит пускать пыль в глаза). Он настоит на том, чтобы она оставила профессию и занялась домашним хозяйством. «В семье должен быть один артист», – однажды сказал Сергей с таким видом, что сразу стало понятно, кого он имел в виду, а потом, лет в сорок, она вдруг почувствует, что ее так достала эта «благополучная» семейная жизнь, что окажется в дурдоме с сильнейшим неврозом; и из этого долгосрочного прогноза на годы вперед Олеся сделала вывод – им надо расстаться. Просто они с Сергеем разные люди. Так бывает, и никто не виноват, главное, вовремя это понять, а дальше уже идти каждому своей дорогой. Но она никак не могла решиться Сергею об этом сообщить, потому что боялась ранить его, и все искала подходящий повод для последнего объяснения. И повод вдруг нашелся, но такой, что ей бы и в кошмарном сне не приснился…

За неделю до Нового года Олеся приехала к Сергею, чтобы забрать у него кое-какие вещи, и обнаружила там свою подругу Вику. И Сергей, и Вика явно не ждали Олесю и были смущены ее внезапным появлением. Олеся хотела что-то сказать полуголой, растерянно улыбающейся подруге, но не смогла (ей почему-то стало больно дышать), только махнула рукой, развернулась и побежала куда глаза глядят. Олеся бежала по улицам, задыхаясь от боли и чувства, что и небо падает ей на голову. «Почему так подло, за спиной?! – ревела Олеся. – Неужели нельзя было сказать мне честно – в лицо, что вот мы с Викой (Сергеем!) полюбили друг друга и не можем противостоять стихийно вспыхнувшим чувствам!» Она бы постаралась их понять и устранилась. А так… Жених и лучшая подруга?! С Викой Олеся дружила с первого курса театрального училища и считала ее близким человеком, какое-то время Вика даже жила у нее.

Самое смешное, что еще месяц назад Сергей отчитывал Олесю, узнав, что та уступила свою роль в спектакле Вике.

И вот так, в один день, ни жениха, ни подруги! Лихо! Да еще под Новый год!

В тот день Олеся поехала к деду в Бабаево – помочь ей справиться с обрушившимся небом мог только он. Прижав к груди урчащего Полковника, Олеся долго и бессвязно жаловалась деду Василию на несправедливость судьбы, а он отпаивал ее чаем и говорил, что иногда нам кажется, будто мы потеряли что-то большое, важное (и это такая потеря, какую нельзя пережить!), но потом выясняется, что эта кажущаяся потеря на самом деле – дар судьбы, что называется, «Бог отвел!». Но чтобы понять это, должно пройти время, нужно отойти на расстояние и проверить ситуацию масштабом времени…

Утешения деда Василия помогли Олесе. На следующий день она вернулась в Москву с твердым намерением забыть случившееся, как кошмарный сон, и не видеть больше ни Сергея, ни Вику. Однако Сергей названивал ей и настаивал на встрече.

Она согласилась встретиться с ним, зная, что эта встреча будет последней.

Они встретились в кафе. Сергей кашлял, выглядел больным (он объяснил, что накануне сильно простыл), однако особенного раскаяния не выказал.

«Понимаешь, Вика сама… напросилась!»

Олеся вспыхнула (как бы там ни было, джентльмен такого не скажет): «Будем считать, что все к лучшему! Прощай, Сергей!»

Он удивился: «Прощай?! Ты что, из-за Вики так обиделась? Ну перестань, у нас с ней не было ничего серьезного. А то, что было… это же ничего не значит!»

Олеся возмутилась: «Ах, это, оказывается, ничего не значит? Какой же ты… высокоморальный человек! Я бы еще могла понять, если бы у вас все было серьезно, а так… извини, не могу».

На прощание Сергей ее поцеловал – Олеся поморщилась: не надо сентиментальных жестов! А на следующее утро почувствовала себя больной. Выходит, Сергей заразил ее простудой. Вот так он и ушел из ее жизни – оставив ей на память насморк и недобрые воспоминания. К вечеру Олеся совсем разболелась, поднялась температура, охрип голос. А через два дня был тот самый важный кастинг, который она из-за этой нелепой простуды провалила. И вот какой теперь Новый год?!

Кстати, еще неделю назад у нее были планы на новогодние праздники: ей позвонил приятель, с которым они вместе учились, и предложил заработать, выступая Снегурочкой на частных вызовах. «Песенку свою споешь про снежинки, улыбнешься – делать-то и не надо ничего!» Олеся сначала было хотела отказаться, потом задумалась: а что плохого? Детей порадую, да и деньги не помешают. И вот когда она уже хотела согласиться – некстати заболела. Заложенный нос хочется оторвать, в горле будто бы сидит большой кот и скребет лапой, а в голове туман. Хороша Снегурочка!

А как еще провести праздники, Олеся не знала. Она перебрала в уме всех знакомых, с которыми теоретически можно было бы встретить Новый год (таковые имелись), но празднование с друзьями предполагало веселье, а ей не хотелось никого расстраивать своим похоронным видом. Нет, шумные застолья сейчас не для нее, а других вариантов не было.

Она даже подумала (как и в случае с кастингом), что хорошо бы тридцать первое декабря отменить, перенести его на другие, возможно, более счастливые дни, но Новый год был неотвратим. Его надо было праздновать сегодня, встречать уж как есть. Потому что другого-то все равно не будет (а до следующего еще надо дожить!).

Но как отмечать, с кем? «Эх, никто меня горемычную не любит и не ждет!» – закручинилась Олеся. Но тут она лукавила – ее очень любил и ждал дед Василий. И Олеся почувствовала его любовь через расстояние и улыбнулась: «Дед! Как он там? Надо позвонить в Бабаево!»

* * *

Накануне Нового года Андрей встретился с другом детства Игорем в ресторане Дома кино. В отличие от Андрея у Игоря был радостный вид и хорошее настроение. Друзья выпили за встречу по пятьдесят коньяка.

– Проводим старый год, Андрюха! – подмигнул Игорь. – Надо сказать, этот год для тебя был результативным! Прямо везде у тебя поперло! Карьера, известность, роман с такой женщиной! Это ж надо – сама Лиза Барышева!

Андрей скривился, и Игорь замолчал.

– Старик, что-то ты мне не нравишься! – покачал наконец головой Игорь.

Андрей пожал плечами – в последнее время его самого все в себе раздражало. Впрочем, как и в окружающих. Да, он не мог не признать, что превратился в угрюмого, недовольного типа.

– Что с тобой? – забеспокоился Игорь.

Он интересовался проблемами Андрея по праву старинного друга – они знакомы с детства, с тех времен, когда один еще не был весьма состоятельным бизнесменом, а другой известным композитором.

Андрей честно задумался: а в чем, собственно, причина? Ведь не может так быть, чтобы его странная депрессия не имела оснований…

– Да какой-то сплин, апатия. Понимаешь, ничего не хочется. Противное состояние…

– Бывает, – улыбнулся Игорь. – Сплин Онегина. У тебя типичный кризис среднего возраста!

– Думаешь? – хмыкнул Андрей.

– Тебе тридцать пять – значит, уже пора! Вот скажи, ты задумываешься над тем, что живешь неправильно?

– А то! – обрадовался Андрей. – Можно сказать, только о том и думаю.

– А может, – участливым тоном доктора с пациентом подсказал Игорь, – достало все так, что дальше некуда?

Андрей почувствовал настоящую радость от того, что на свете есть кто-то, кто его так хорошо понимает.

– Точно! А ты… откуда знаешь?

Игорь усмехнулся:

– Болею тем же самым, Андрюха.

– И как это лечится?

– По-разному. Говорят, весьма душеполезно менять что-нибудь каждые семь лет: квартиру, жену, работу. Нужна какая-то встряска, прилив свежей крови, новые впечатления, путешествия! Кстати, я завтра с женой уезжаю на Мальдивы! Солнце, море, любимая женщина. Думаю, меня это быстро приведет в чувство. Ты бы тоже поехал куда-нибудь развеять грусть-печаль. Глядишь, поможет…

– Я и собирался – на горнолыжный курорт в Карпаты, чтобы только горы и снег вокруг. Но тут Лиза заявила о своих правах. Сказала, что уехать из Москвы не может, первого января у нее важная премьера.

– А ты как будто недоволен? Ну ты даешь! Тебе несказанно повезло – тебя любит женщина, о которой мечтают сотни мужчин в этой стране, – сама Лиза Барышева, а ты…

Андрей вздохнул: как объяснить, что его отношения с Лизой сложны, тягостны и для него в первую очередь сопряжены с чувством вины.

Лиза случилась в его жизни, как некое стихийное явление – внезапное, мощное, опасное. Весной он писал музыку к фильму, в котором Барышева играла главную роль. Однажды во время съемок она сама заговорила с ним, пригласила выпить кофе, на следующий день позвонила (неизвестно где раздобыв его телефон). Потом пригласила сходить с ней на премьеру. Все это выглядело очаровательно и вначале льстило Андрею. Вокруг шептались: надо же, сама Барышева! Но он не был готов к серьезным отношениям, потому что все еще переживал разлуку с женой, в браке с которой прожил семь лет. Если бы не странная настойчивость Лизы, их отношения закончились бы еще тогда, весной.

– Если честно, я до сих пор не понимаю, почему Лиза проявила ко мне интерес, – признался Андрей. – И уж тем более не понимаю, почему она до сих пор со мной…

Андрей смущенно замолчал – он не считал достойным обсуждать подробности своей личной жизни даже с близким другом, к тому же он предполагал, что такие разговоры могли бы унизить Лизу, чего бы ему никак не хотелось.

– Что за надуманные сложности? – вздохнул Игорь. – До сих пор не можешь забыть Катю? Старик, прошло два года, хватит жить прошлым.

Андрей пожал плечами:

– Наверное, ты прав. Я сам себя ругаю за эту недостойную мужчины рефлексию.

– Как твоя симфония? – осторожно поинтересовался Игорь.

Андрей махнул рукой:

– Провалил! Считай, расписался в собственной бездарности! Ладно, не будем об этом! Вот ты говоришь: год был удачным, популярность, деньги, а я за этот год так вымотался… Полный энергетический спад, словно меня жевали челюсти великого и ужасного шоу-бизнеса и выплюнули, и в итоге у меня ни сил, ни вдохновения, ни желаний. Я устал от требований продюсера, устал писать песни для певичек про бесконечные снежинки и любовные переживания! Неужели я учился в консерватории для того, чтобы в итоге сочинять примитивные три притопа – три прихлопа?! Хочется писать настоящую музыку, а не эти распевки!

– Брось, «Снежинки» отличная песня – новогодняя, душевная!

Андрей поморщился, поскольку считал, что давно перерос свои достижения в эстраде, и мечтал уйти в серьезную музыку.

– И потом, за твои «Снежинки» тебе неплохо платят! – справедливо заметил Игорь.

– Вот и Лиза так говорит, – усмехнулся Андрей. – Она считает, что это верный хлеб и глупо завязывать с поп-музыкой. А мои эксперименты в области симфонической музыки считает блажью.

Андрей не стал рассказывать другу, что отсутствие понимания со стороны Лизы – еще одна проблема в числе прочих, априори лишающая их возможный союз гармонии, а с недавних пор, как считал он, и смысла.

– А может, старик, у тебя от твоих успехов просто закружилась голова? Бывает и так! Есть понятие equipped mentally – быть готовым к собственному успеху. Так вот, очень немногие люди готовы к успеху. Зачастую мы легче смиряемся с хроническим невезением, привыкая к нему, воспринимая привычные неудачи, как узор на ковре в своей комнате, а вот именно успех, признание, если мы к этому не готовы, могут стать настоящей проблемой.

Андрей пожал плечами. На самом деле он считал, что никакого успеха не заслужил. Признание, деньги, американский контракт – все это словно какой-то аванс на будущее, который еще придется отработать. А вот получится ли у него – еще вопрос. И от этого внутри всегда живет какой-то страх, что его дарование истончится, вдохновение больше никогда не посетит и от композитора Савицкого останутся только незамысловатые эстрадные песенки. А может, его депрессия объясняется не пустой рефлексией, а состоянием яростного недовольства собой, в котором он существует последний год, с тех пор как задумал «Рождественскую симфонию»?!

 

– Тебе всего тридцать пять, – улыбнулся Игорь. – Будут еще победы и достижения и в той области, в которой ты хочешь…

– В том-то и дело – мне уже тридцать пять! Хочется успеть сделать что-то большое, настоящее, понимаешь?

– Понимаю, ты всегда таким был – непохожим на всех, бескомпромиссным, неуспокоенным. Черт знает, может, поэтому я с тобой и дружу? Кстати, надо отдать тебе должное, старик, популярность тебя не испортила: ты не забываешь старых друзей и не зазнался, примкнув к звездам шоу-бизнеса.

– Звезды! – фыркнул Андрей. – Мне эти звезды вот уже где! Обыкновенные и зачастую вздорные люди. Да кто вообще придумал это идиотское определение! Звезды – они на небе!

– Кстати, о небе! – оживился Игорь. – Ты так и проводишь все свободное от музыки время: перед телескопом?

– Это единственное, что меня радует, – признался Андрей. – Я так благодарен тебе за него!

Телескоп на прошлый Новый год ему подарил Игорь. По его словам, он долго думал, что такого можно подарить Андрею, у которого все есть, и наконец догадался – телескоп! Получив столь необычный подарок, Андрей сначала очень удивился, но из вежливости решил его освоить и вскоре увлекся астрономией. Теперь он ночи напролет изучал Вселенную.

– Понимаешь, вот я смотрю туда и вижу истинный масштаб вещей, по сравнению с которым все земное – наши проблемы, беды – кажется таким мелким, незначительным, пустым. Мышью на фоне горы… И вся эта шоу-бизнес-возня, и гонорары, и популярность, и даже моя симфония. Звездное небо – это моя карта для сверки маршрута и лучший отдых.

– Кстати, об отдыхе! – подхватил Игорь. – Я знаю, что обязательно поможет! Тебе нужно жить за городом, в своем доме! Это же лучшие условия для творчества! Звезды ближе, городская суета дальше – идеально!

– Не понял, к чему ты клонишь?

– Хочу предложить тебе купить мой дом в Бабаеве!

– Ты его купил год назад затем, чтобы продать мне? – улыбнулся Андрей.

– Я его купил, потому что мне очень понравилось это место. Бабаево – просто рай на земле. Сосновый бор, озеро, рядом бывшая графская усадьба – благодать и красота! Помню, когда я туда впервые попал и увидел этот огромный прекрасный дом, то сразу захотел, чтобы мои дети росли там, на свежем воздухе.

– Что-то я не припомню, чтобы ты часто появлялся в твоем благословенном Бабаеве? Ты как-то все больше по заграницам мотаешься?!

– Вот именно! – вздохнул Игорь. – Веришь, нет – год назад купил дом, а за это время был там пару раз, не больше! Ты же знаешь мою работу – кручусь как белка в колесе! Да и Наталья моя не любитель сельской жизни. У нее все время концерты, гастроли. Какая там деревня! А в доме надо жить, он живой. Жаль, что простаивает пустым… Вот и предлагаю тебе – купи! Там есть все, что нужно для счастья.

Андрей пожал плечами:

– Купить дом? И чего? Жить за городом? Никогда об этом не думал. Да и какой из меня селянин? Нет, старик, извини, не по адресу!

– Понял, – кивнул Игорь. – А может, так поживешь? Свежий воздух, сосны, березы. Огромный дом в твоем распоряжении! Отдохнешь от продюсеров и Лизы заодно. Встретишь Новый год в одиночестве.

– Звучит заманчиво! А может, и впрямь? – задумался Андрей. – Посидеть в тишине, прийти в себя… Тем более, знаешь, я эту новогоднюю суету не люблю. Возьму с собой телескоп, пообщаюсь с космосом…

– Заметано! Тогда тридцатого я тебя закину в Бабаево, все покажу-расскажу и вернусь в Москву. Тридцать первого утром мы с Наташей улетим на Мальдивы и вернемся только десятого января. А ты пока поживешь в Бабаеве!

– Ладно, в Бабаеве так в Бабаеве! – рассмеялся Андрей.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru