Алла Хусейн
Суррогаты и сурикаты
Так вот, – она пропала тогда, я узнал, что родичи нашли её в неадекватном состоянии в дурке, где её закололи препаратами так, что она имени своего не помнит и родственников не признаёт. Прикинь, – я тоже мог туда угодить ещё до неё, прямиком из полицейского участка, если бы меня не выручил родной братишка!
Лера перебила его, выкатив на него удивлённые глаза:
– А я-то думала, что она уехала к своим! Ты, дружочек, к поджогу магазина отношения не имеешь, нет? – с подозрением спросила она. – Я же тебя знаю! Ты мог в окно чего-нибудь закинуть.
– Нет, кто-то сделал это за меня. Пожарные громко орали, и я услышал сквозь рёв пламени, что это был поджёг. Меня таскали на допрос по подозрению, подтвердилось моё алиби, что я был на работе.
– Ой, Алекс, не знаю, что такое творится в нашем королевстве, но спать спокойно мы теперь точно не будем!
Алекс, умоляюще сложив руки, добавил:
– Всё, к разговору о продуктах мы больше не возвращаемся, ни по какому поводу и закупаем продукты на рынке у фермеров. Да, и крем тот я выбросил.
Лера не собиралась возвращаться к чуть не убившей её информации, но в глубине души остался назойливая буравчик: "Как же так! Все слышали о преступных делах фармкомпаний, все знают, что неладное происходит с продуктами, и никто ничего не хочет менять. Кто мы после этого? – Что могу изменить я или Алекс? – Ничего!"– и она поступила в такой ситуации рационально, просто прогнала от себя все беспокойные мысли, решительно заперев их на замок в дальних уголках лабиринтов своей памяти.
Но Лера замечала перемены в муже, который стал угрюмым, но однажды обратился к жене:
– Мы с тобой выдержали довольно длительную паузу, замалчивая проблему, но время пришло и нам нужно поговорить. Кое-что давно не даёт мне покоя. Помнишь, перед тем как попасть в больницу, ты утром хотела рассказать мне свой сон?
– Чего это ты вдруг о нём вспомнил сейчас?
– Я и не забывал. Просто всё плохо сложилось в тот день. Потом я не хотел тебя тревожить, пока не окрепнешь, – ты же такая впечатлительная! Но я прошу сейчас вспомнить сон до мельчайших подробностей и поведать мне, как Шайхерезада падишаху.
– А, ну, тот сон я плохо помню, всё было как в тумане, но меня не покидает ощущение, что это был не сон. Ты точно тогда утром сказал по дороге в ванную: "Сон про не сон". Ну, слушай, если это так важно для тебя.
Мне приснился наш городской монорельсовый вокзал. Короче, сама не знаю каким образом туда попала и зачем, но я стояла на перроне и очень долго разговаривала с немолодой тёткой заурядной внешности. Всё было до офигения реально, но только её я помню, а окружающее, будто стёрто ластиком, как лишние детали рисунка.
Она не разговаривала со мной, а, как на допросе у следака, задавала странные вопросы, типа: "Как у вас то, – как это. А как у вас с этим обстоит?", словно она из другого мира, а здесь находится впервые и ей скоро уезжать. Я находилась в сильном оцепенении, как под гипнозом и не смогла ни о чём спросить её. А она, как будто прочитала мои мысли и перед тем, как я проснулась, сказала:
– Знаю, – не легко вам сейчас и ещё будут испытания, но потерпи, – уже немного осталось. Как не стараюсь, я не могу вспомнить конкретно чем она интересовалась в нашей жизни. Вот такой сон про не сон, – всё, мне больше нечего добавить. А почему ты вдруг заговорил о нём?
Алекс кивнул головой, немного помолчал и вдруг выдал полную дичь:
– Я там был, весь ваш разговор слышал и тоже очень мало помню и хотел услышать то же самое от тебя.
– Не поняла, как это ты там был, а почему я тебя не видела? И не бывает так, чтобы один и тот же сон приснился обоим одновременно.
– Ты даже не догадываешься, как ты права, это очень важно, значит это был не сон, а что-то другое. Не могу понять пока – что. И ещё, – мы оба под подпиской о неразглашении, но скажи мне отчего ты так устаёшь, перекладывая бумажки из одной стопки в другую? Это же не кирпичи!
– Ха, смешно, – очень! Мы составляем огромные кипы непонятных нам самим бухгалтерских отчётов по каким-то поставкам чего-то для какой-то засекреченной организации со странным логотипом, который я больше нигде не встречала. Вся инфа настолько зашифрована, что даже мне, – бухгалтеру с высшим образованием, бывает очень затруднительно и утомительно разбираться в этих закорючках. Я не понимаю, чем я занимаюсь, для кого, и для чего, и это отнимает мои душевные силы. Царица Елена, тоже очень задумчивая стала в последнее время. Она что-то знает, но сохраняет интригу своим угрюмым молчанием и строгостью со стервозностью вкупе, чтобы не задавали лишних вопросов.
– Короче, ясно, что ничего не ясно! Зато мне ясно, что я видеть больше не могу, твоего потерянного взгляда, – при этом заковыристо ругнулся, – манал я твой мангал и мутный бухгалтерский офис в контент и трёхэтажным трафиком! Боюсь, как бы не пришлось тебе перейти на сменный график работы – год через три (тюрьмы). Ладно, – проехали! Давай сейчас поболтаем о другом, – он не хотел больше заморачивать её понапрасну своими неподтверждёнными гипотезами и смутными подозрениями.
Глава 4. Двойное похищение.
А на завтра Алекс не вернулся домой с работы, – он просто бесследно исчез. Лера прождала до ночи, а утром обошла соседей и знакомых, сообщила во все возможные инстанции, но никто ничего не мог сообщить о его местонахождении. В «Заслоне» сослуживцы Алекса рассказали, что он не задерживался на работе и ушёл, как всегда.
В случившемся Лера видела немалую долю своей вины и мучила себя упрёками: «Не долюбила, не досмотрела, – коровище!». И домучила себя до очередного срыва, после которого она не смогла самостоятельно вернуться к нормальной жизни. Она совершенно потеряла способность спать, и была вынуждена обратится за помощью к медикам. Грамотное и своевременное лечение вернуло Лере, если не радость бытия, то, по крайней мере, жизненно необходимую способность ко сну.
Прошло три месяца и, боль, какой бы убийственной она не была, тоже немного утихла, и Лера вернулась к обычной жизни. Её вызвали на прежнюю работу, и она согласилась, чтобы отвлечься и теперь её окружал привычный мир, только бесцветный без Алекса. Вечерами, лёжа на диване под пледом с книжкой в руках, она не могла осмыслить содержание строк, по которым бездумно водила глазам, потому что голову занимало совсем другое.
Тогда она откладывала бесполезное чтение в сторону и подолгу глядела на засыпающий город с мигающими огоньками в пирамидах, и размышляла: "Странно всё. Мне поручают поездки с инспекционными проверками к сельхозпроизводителям, во время которых я вижу тучные поля, которые перемежаются со свинофермами, птицефабриками, молочно-товарными фермами. Вижу круглогодичные теплицы с овощами, ягодами, и сады с виноградниками, обрамляющие города и простирающиеся до горизонта. В новостях по «брехунцу» убедительно рассказывают о повышении урожайности год от года. Осенью СМИ бодро отчитываются о регулярно повышающихся урожаях и полной обеспеченности населения продуктами питания.
Так, куда это продуктовое изобилие исчезает? Кому и для чего нужны вонючие и опасные суррогаты? Что в наших отчётах содержится, для кого мы их составляем? И, что хотел, но так и не успел сказать Алекс? В голове не укладывается его предположение о сырье для омолаживающих средств и как смириться с кошмарной мыслью, что я ела в котлетах с пищевыми добавками от компании «N», сама того не ведая? Верно, что знание печалит, легче жилось, когда я этого не знала".
Но ответов не было – были только одни вопросы, от которых Лера порядком уставала. Однажды она решилась нарушить затворничество и выбралась на праздник в городском парке имени “Героев-первопроходцев”. Но в одиночестве всё было не так и весёлые галдящие толпы в купе с гремящей музыкой только раздражали Леру. Порядком уставшая от шума и толчеи Лера купила любимого мороженого на выходе из парка, вышла на центральную улицу и лакомилась, стоя на траве газона между дорогой и тротуаром, чтобы не мешать шумным толпам гуляющих горожан.
Вдруг молодая незнакомка отделилась от группы молодёжи, подошла и протянула руку к столбу за спиной Леры. Лера непонимающе в упор дерзко уставилась на незнакомку, но невозмутимая девчушка и не взглянула на неё, а посмотрела в смартфон и ушла. Минуты не прошло, как на электросамокате приблизился парнишка в бейсболке и рюкзаком доставщика еды за спиной. Пацан тоже протянул к столбу руку в легкомысленных браслетиках на худеньком запястье и, заглянув в телефон укатил прочь. Он тоже в упор не замечал Леру, она опешила: "Я что, невидимкой стала?"
Заинтригованная Лера обошла кругом ничем не примечательный бетонный столб и обнаружила на другой стороне маленькую чёрную металлическую коробочку непонятного назначения с зелёной кнопочкой внутри. К столбу приблизился пожилой седовласый мужчина, и повторил странный ритуал с кнопкой. “Первое. – Для чего эта кнопка? Второе. – Кто эти люди, чем они занимаются? ”
Всё, теперь любопытство овладело ею целиком, победило все другие инстинкты, и она медленно двинулась вслед за отходящим человеком, держа в фокусе зрения посеребрённый сединой затылок пожилого мужчины.
А он беззаботно болтал по телефону, оживлённо жестикулировал и не спеша брёл по вечерним улицам, залитым неоновыми огнями реклам. Мужчина, глазел по сторонам, беззаботно рассматривал прохожих и вдруг, с таким же беспечным видом, неожиданно прытко нырнул через тёмный арочный проход во двор. Забыв об осторожности, как рыбка за наживкой, Лера тоже кинулась за ним, боясь упустить его из виду.
За углом оказалось неожиданно темно, и мужчина исчез, как растворился. Кто-то сзади аккуратно заломил ей руки за спину и на её запястьях крякнув затянулся крепкий строительный степлер. Так же молча и быстро, не дав обернуться назад, надел на её голову мешок и одним движением ловко запихнул куда-то. Всё произошло так неожиданно и быстро, что Лера и пикнуть не успела. С шумом прокатилась и захлопнулась дверь.
“Я в фургоне. Радует, что не огрели по башке, не вкололи какую-нибудь дрянь, не столкнули в тёмный сырой подвал, где я могла шею свернуть. Чудненько, что по салону не швыряют на пинках, видимо похитители в кабине, а я тут одна. Ой, мамочки, чем это закончится, вот это я вляпалась, хреновый из меня Пинкертон в юбке. “Кто они? Легче будет, если узнаю, что будут потрошить на органы, – выкуп за меня требовать уже не у кого! А может фасад мне не попортили, потому что везут в секс-рабыни? Бр-р-р!” – воображение девушки рисовало самые безрадостные перспективы.
Фургон сильно качнулся, преодолевая тротуарный бордюр, и остановился. Дверь с шумом отодвинулась, Леру крепко взяли под руку, помогли встать, аккуратно вывели из машины и повели дальше. Она слышала только прерывистое дыхание похитителей.
“Сволочи конченные! Боятся испортить добытый товар, поэтому так бережно ведут и молчат, чтобы по голосу потом не узнала, – мрачно рассуждала она, нащупывая почву вслепую. – Гады молчаливые не оценят мой чёрный юмор, скорее крепкую затрещину отвесят, если буду вякать".
Потом она услышала, как простонала старым ревматиком тяжёлые металлические ворота какого-то склада. А её вели уже по твёрдому бетонному полу и под потолком помещения гулким и ритмичным клацали эхом шаги идущих рядом с ней. “Всё, – остановились, что дальше?” – её уже потряхивало от страха перед предстоящим. Совсем рядом раздавался странный негромкий размеренный шум, похожий на шум воды или какой-то работающей техники.
“Ой, мамочки, мамочки! Где это мы? Может хотят вытрясти сведения о, даже для меня, странной работе и будут пытать? – обессиленно и обречённо готовила себя к неизбежному Лера. – Лишь бы долго и сильно не мучили! Так мне и надо идиотке! Всё узнала, что хотела, – вот дуры кусок!“ – беспощадно ругала она себя и тихонько пыталась шевелить затёкшими руками.
Вдруг над самым её ухом громко раздался странно знакомый женский голос, Лера вздрогнула от неожиданности и задрала голову, пытаясь увидеть хоть что-то снизу из-под мешка:
– Да вы, что, братцы, совсем офонарели? Давно бы уже сняли мешок, вот воистину заставь говорят молиться… Олухи, – руки девке развяжите, тоже мне, гангстеры!
И Лера зажмурилась от ослепляющего света прожекторов под высокой ангарной крышей. Когда она проморгалась, то в неописуемом удивлении, уставилась на представшую перед ней ту самую женщину из своего сна. Это она приставала к ней ночью со странными вопросами о житье-бытье.
– ВЫ? – всё, что смогла произнести Лера после пережитого.
Пришла её очередь задавать вопросы этой тётке и она, уже набрала воздуха и открыла рот, но незнакомка упреждающе-одобрительно кивнула ей и остановила Леру властным жестом.
Седая женщина продолжила отчитывать своих “гангстеров” за нерадивость, а те обиженно оправдывались перед ней:
– Ну вы же сами сказали, Лидь Егорна, что человек она новенький, не проверенный и надо соблюсти максимальную безопасность. Нужно было, чтобы девушка не сопротивлялась, не подняла шум и привлекла не нужное внимание, вот мы и разработали план по тому, как её заманить в укромную подворотню с полным инкогнито.
Женщина, досадуя, махнула рукой:
– Во-первых, я говорила о её безопасности, а не вашей!
– Лидь Егорна, что мы могли сделать, если она так долго соображает? Она бы не поверила простым убеждениям. Посмотрите на неё, – ещё немного и кинется волосы вам прореживать на макушке!
– Ладно, мастера конспирации, идите охранять вход и периметр. Если что-то, хоть чуточку подозрительное заметите – немедленно сообщайте, чтобы мы успели людей спрятать. И прошу не забывать о том, как много стоит сегодня на кону, – примирительно похвалила она.
И мужики, топоча тяжёлыми берцами, побежали выполнять её поручения.
Тем временем, Лера, озиралась по сторонам, и поняла происхождение странного шума, услышанного из мешка. Она стояла за кулисами большого зала со множеством народа. Это они издавали тихие шорохи и шарканье, которые Лера приняла за шум воды. Над залом, который освещался множеством прожекторов под потолком, и над рядами кресел, витал тихий невнятный говор и шелест шёпота. Так всегда бывает в театрах перед большим представлением. Она повернулась опять к женщине и потребовала:
– Кто вы? Немедленно объясните, что здесь происходит!
– Вижу, что узнала меня? – спокойно вопросом на вопрос ответила та. – Да, это я стояла с тобой на перроне вокзала и это был не сон, – наш разговор был реальным. Уместно просить прощения за насилие над твоим мозгом без твоего ведома, но у нас были на то серьёзные причины.
У тебя очень сильно развиты интуиция и восприятие. Ты рождена в год золотой обезьяны по древнейшему земному календарю и в месяц под знаком рыб на границе с водолеем. На Земле в древней стране Японии не выдавали замуж женщин с необычными интеллектуальными способностями, превосходящими любые мужские знаки. Мужчины априори становились несчастными в браке с такими женщинами из-за развивающегося у них комплекса неполноценности.
– Лидь Егорна, это интересно и познавательно, но зачем вы говорите мне это? Вы не ответили на мой вопрос.
Женщина от души рассмеялась:
– Не повторяй за этими олухами. Зови меня Лидия Егоровна. А я рассказываю тебе о твоих способностях, чтобы ты поняла, что в первый раз я общалась с тобой телепатически. Мне надо было с чего-то начинать свою работу здесь. Я тогда только прибыла впервые тайно в грузовом отсеке межгалактического корабля. И не морщи лоб, всё равно тебе сейчас не понять, как далеко находится наша планета «Х».
– А почему я не могу вспомнить свой сон во всех подробностях, как ни стараюсь? – не успокаивалась пытливая девушка.
– Так мы оберегали твою психику, потому что у тебя очень тонкая и восприимчивая натура, – сама об этом знаешь. Мне удивительно, что не всё мы смогли стереть из твоей памяти, – без тени смущения резюмировала Лидь Егорна.
Ну и всё. После таких странных слов у Леры пропало желание что-то ещё спрашивать у, якобы, инопланетянки. Она с тоской осознала: “Везёт же мне, – ещё один пришелец с планеты Ка-пекс, как в древней книжке из архивной библиотеки! Я попала в компанию сумасшедшей тётки и её, таких же крепко стукнутых головой качков-помощников”. Ей стало так невыносимо грустно, тоскливо и безрадостно, что до воя захотелось немедленно перенестись к себе домой на родной диван и забраться под уютный плед с книжкой в руках! Но сейчас, оставалось только дождаться удобного момента для того, чтобы быстрее смыться отсюда подальше.
“Я всегда считала, что не бывает в жизни случайных людей и встреч, но вот это уже как-то слишком!” – с нарастающей тревогой размышляла Лера. Она понимала и принимала сейчас лишь одно: “Валить надо отсюда и удобнее будет смыться из-зала, затерявшись среди людей. Но надо сначала осмотреться и определиться в каком направлении рвать когти, если есть другой выход, а главный вход из ангара охраняют амбалы Лидь Егорны,”
– Лера! Не спеши, – успеешь, – с укоризненной улыбкой покачала головой сумасшедшая тётка, – с тебя пока, пожалуй, хватит начальной информации для ознакомления. Выбрось всё дурное из головы и поразмышляй лучше о сказанном, – ты же умеешь анализировать. Я слышу тебя, жаль, что ты не слышишь меня, но это только пока. А сейчас проходи в зал, садись, пообщайся там с другими, а мы скоро начнём говорить о главном. Мне надо подготовится. Иди, иди и ничего не бойся, тут никто никого не обидит. Будь готова, – тебя ждёт огромный сюрприз!
Она доброжелательно положила свою тёплую ладонь ей на плечо. Для Леры это было чрезвычайно неприятной фамильярностью, и она сбросила чужую руку с плеча. Но подумала: «Странно, совсем обычная тёплая человеческая рука. Что она буровит, какая она к хренам инопланетянка и о каком сюрпризе говорит?». Лидь Егорна снисходительно улыбнулась и пригласила её жестом пройти в зал. Что ей оставалось? – девушка обречённо побрела в зал. Она осторожно опустилась на крайнее от входа старое кресло с откидным сиденьем и стала осматриваться.
“Большой зал явно технического назначения, сцена, ряды кресел и публика, как в театре. И близко не нарядный концертный зал с арками, балконами, колоннами с золочёной ажурной лепниной. Да и видавшие виды кресла не обтянуты бархатом. Они вообще еле живые, – страшно лишний раз пошевелиться, – того и гляди, что на полу окажешься. И сцена грубо наспех сколочена из грубых не струганых досок, а кулисы вообще из каких-то облезлых б/у транспарантов с рекламных щитов. Короче, эрзац-концертный зал”, – пыталась юморить про себя Лера, только ситуация была совсем не смешной.
