Альманах
Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. Часть 1
Стресс земли
Тропы во Вселенной, видно, вьются
По коварно замкнутой спирали.
На Земле потоком слёзы льются…
Мы глядим с тоской в иные дали.
Где надежда, светлая, как солнце?
Где любовь? Её здесь не видали!
Что же нищим душам остаётся?
Только злость, кипящая в астрале…
В пасти Ада – реки красной крови.
Все пути кончаются обрывом.
Сам отец Греха насупит брови
Перед многократным нервным срывом…
Ненависть исток имеет старый.
Не впервые брат идёт на брата.
Склока разбивает семьи, пары…
Был пример в истории когда-то:
Каин развязал смертоубийство
Завистью своей в родных пенатах…
Сколько преступлений самых низких
С той поры осталось без расплаты!
И когда Иисус в венце терновом
На Голгофу шёл, за нас страдая,
Кто-то из людей во лжи оковах
Радовался боли, грязь кидая…
Не спросить у Понтия Пилата,
Где же равнодушие берётся.
Не узнать у павшего солдата,
Как в бою победа достаётся…
Зло с годами набирает силу.
Где взялось предательство, откуда?
Есть ответ, быть может, у осины —
Той, где встарь повесился Иуда…
Божественный свет
Ангелы на крыльях Свет несли,
Искрами засеивая души,
Чтобы люди грешные смогли
С ангельским подарком жизнь улучшить.
Зёрна эти Истиной взошли
В смертных нераскаявшихся душах.
Божий Дух им искры принесли…
Только люди всё умеют рушить.
Попраны заветы. Ад открыт.
Бездна Тьмы разверзлась под ногами.
Власть над миром дьявол посулит —
И прольётся кровь под облаками.
Грозный Апокалипсис грядёт…
Всадник Смерть уже идёт землёю.
Ангелы заплачут у ворот
Рая, дверь захлопнув за собою.
Честь и Совесть катятся во Тьму…
Правда перепутана с Обманом.
Господи, не дай Ты никому
Миру нанести смертельной раны!
Боже, помоги заблудшим нам
Здесь, в юдоли бренной, полной боли,
Душу не отдать лихим ветрам,
А ступать стараться за Тобою!
Тень надежды теплится вдали…
Время наше зыбкое – в пролёте.
Ангелы на крыльях Свет несли…
Но людей лишь выгода заботит.
Сердце хочет верить, что опять
Разум в души падшие вернётся
И над миром сможет воссиять
Божий свет Добра и Правды солнце.
На распутье
Слова рассыпались, как бусы,
На перепутье трёх дорог.
Порвались родственные узы
Цепями будничных тревог.
А чувства грозною лавиной
На нервы хрупкие неслись,
И заплетало паутиной
Неустоявшуюся жизнь…
Слова так мало в жизни значат,
Глаза отчаянней кричат.
Во чреве Мира горько плачет
Тот плод, что Ложью был зачат.
А мы всё бьемся, мы всё ищем
Единый верный к счастью путь.
Ну что терять нам, духом нищим?
Авось дойдём… куда-нибудь!
Для сражений у земли нет сил
Рок бушует дикими страстями
На пороге Третьей мировой.
Люди, что же будет завтра с нами,
Если вступит Марс в последний бой?
Люди! Мир так хрупок, беззащитен.
Как его от Мрака оградить?
Не рубите сук, где вы сидите,
Так тонка связующая нить —
Нить времён и многих поколений,
Что могла бы нас объединить.
Разных рас, и взглядов, и суждений
Люди все, но мы могли бы жить
В дружбе и сотрудничестве вечном,
Пробуя друг друга понимать,
Быть ко всем добрей и человечней
И устои жизни не шатать.
Мир худой важнее доброй ссоры —
Говорили люди на Руси.
Ни к чему нам выспренние споры,
Для сражений у Земли нет сил.
Не крушите войнами планету!
Души исцелите добротой.
Вы за всё Грядущее в ответе
На краю у Вечности седой…
Мир переполнен контрастами
Мир переполнен контрастами:
Верой, надеждой, любовью,
Болью, бедою, несчастьями,
Истиной, ложью, мечтою.
Мир наш, зелёный, единственный,
Бывший незыблемой истиной,
Время трясёт катаклизмами,
Войны жонглируют жизнями.
Правят Мамона с Антихристом,
Славя затмение вечное.
В свалку Истории выбросят
Доброе и Человечное…
Бездне страданий завещанный
Свет, штаммом Злобы помеченный.
Сердце Земли изувечено
Вирусом Тьмы засекреченным.
Шарик земной тихо вертится,
Вечности вихрем подхваченный…
Всё-таки в Лучшее верится
Сердцу – надежды пристанищу.
Распадается время…
В хитроумном сплетении слов
Громоздились ловушки обмана.
Утекала сквозь пальцы любовь,
Та, что завистью проклята рьяно.
На лохмотьях растаявших снов —
Те надежды, что сбыться не смеют,
И в тисках смысловых кандалов
Бьются мысли, себя не жалея:
Неужели души красота
Что-то значила некогда в мире?
Неужели рождалась мечта
В этом жутком, враждующем пире?
Кто-то танец ведёт на костях,
Кто-то братскую кровь проливает…
Распадается Время во прах,
И Добро больше не побеждает…
Ещё одна ночь войны
Под сенью бренной тишины,
На грани мира и войны,
Застыл Донбасс, такую боль не принимая.
На небе – тот же ход планет
И равнодушный лунный свет.
А мы – увидим ли рассвет? Увы, не знаем…
Уже семь лет – исход один…
Горьки объятья пуль и мин,
Что снова наших земляков себе забрали.
За что же нам такая месть?
Сирот и вдов не перечесть,
И фото деток – на могильном пьедестале…
Родного края тяжкий стон,
Глаза разрушенных окон,
И одиноких матерей надрывны слёзы…
Так тяжко близких провожать
Во Зла разинутую пасть!
Мечты о мире стали зыбкими, как грёзы.
А для Земли всё не слышны
Братоубийственной войны
По терриконам смертоносные удары…
Земля смеётся и поёт
Во лжи обыденных забот.
И «хата с краю» – их девиз, довольно старый…
Кладбища Донбасса
Над маленькими детскими могилами
Гудят степные стылые ветра.
В них скрыто чьё-то детство белокрылое,
В них спит святая наша детвора…
Как мало было в жизни вашей счастья —
От взрыва к взрыву, подавляя страх.
Сердечки ваши детские на части
Безжалостно разбил военный мрак…
Снарядами и минами оборвана
Дорога, что в большую жизнь вела,
И здесь, в капкане вечного безмолвия,
Над вами бездна боли пролегла…
И взгляд на каждом маленьком портрете
Нас будто упрекает из земли,
Что мы, ещё живущие на свете,
Мир детства от войны не сберегли…
Метастазы боли
Ночь и День в одну спираль сплелись…
Зной песков и лёд снегов прохладных,
Свет и тень, любовь, что тянет ввысь, —
Как бесценный клад, всегда со мной.
И судьбы нечаянный каприз:
По дороге встреч невероятных
Жаром вдохновенья эта жизнь
Дарит сердцу крылья за спиной…
Но пробьёт урочный час – и вниз
Канет память в скорби безвозвратной,
И душа отчаянно трястись
Будет на плечах семи ветров.
Стану я кричать душе: «Держись!»
Так вокруг темно и безотрадно,
И несёт судьба, как павший лист,
В пепелище гибельных костров…
Метастазы боли разрослись
Щупальцами гидры беспощадной.
Искорки Добра перевелись
Здесь, в юдоли горестной земной.
Звёзды в гороскопе не сошлись
Для катренов тех невероятных,
Что по воле рока не вплелись
В ткань Пророка светлой стороной…
Свет материнской любви
Эх, вернуться бы в детство…
Эх, вернуться бы в детство! Играть,
О грядущих невзгодах не зная.
На качелях до неба взлетать,
Детским сердцем весь мир обнимая.
Окунуться бы в сказку опять,
Во дворе с нашей горки кататься,
С детворой до заката гулять,
Не желая домой возвращаться.
А потом, после вкусных блинов,
В тихой неге родимых пенатов
Лечь в постель в предвкушении снов:
Лёгких, ярких, цветных и крылатых.
Мама примется что-нибудь шить,
Даст мне в руки любимого мишку.
Ну а я буду снова просить:
Расскажи, мама, сказку из книжки.
И, согревшись родимым теплом,
Всей душой погрузившись в рассказы,
В колыбельной чарующих снов
Растворюсь я в волшебном экстазе…
Эх, вернуться бы в детство! Но нам
Лишь во сне может чудом присниться
Беззаботная детства страна —
Перевёрнутой жизни страница…
Бесполезно жалеть о былом,
Всё проходит, сменяются годы.
Но под маминым нежным крылом
Так порой очутиться охота…
И тоскую о времени том,
Где нет места жестоким утратам,
Где был путь в мой родительский дом
Не зачёркнут могильной оградой…
Свет материнского тепла
Слово «мама» – соль Вселенной,
Слово «мама» – Дух нетленный.
Мама – Божье откровенье,
Мама – искра вдохновенья.
Материнство – ось планеты,
Мама – наш источник света,
Слово «мама» – к Небу путь,
Слово «мама» – жизни суть.
От судьбы истоков мама
Нас идти направит прямо.
Обойти поможет пропасть
Слово мамы – наша совесть.
Нерушимы связи нити,
Мама – ангел наш Хранитель,
И под маминым крылом
Полон мир любви теплом.
Моё дитя
Тоскуешь ты – и я грущу.
Болеешь ты – и я болею.
Моё дитя, я так хочу,
Чтоб жизнь твоя была светлее,
И Силы горние молю,
Чтоб не были с тобою строги.
Пусть рой невзгод стезю твою
Обходит дальнею дорогой.
Пусть Ангел твой в пути хранит
Огонь души средь бурь и снега.
Пусть два крыла тебе дарит,
Чтоб воспарить над смутой века.
Сергей Бочаров
Родился в Павлодаре (Казахстан) «холодным летом пятьдесят третьего…», но всю сознательную жизнь провёл в Новосибирске, который покидал только два раза: срочная служба в Венгрии и три с половиной года работы на Камском автозаводе в Набережных Челнах.
С 1987 г. был руководителем городского клуба любителей творчества Высоцкого «Нерв». Стихи начал писать в пять лет. Первая книга, «Записки племенного кота», вышла в 2016 г. В ней автор в увлекательной и необычной форме посвящает читателя в тайны судьбы шотландского племенного кота Жан-Клода на фоне нашей не совсем безгрешной жизни. В 2019 г. вышло продолжение, «Записки последыша». В 2017-м опубликован сборник рассказов «Век бы мне Парижу не видать!».
Завещание
– Да! Здравствуйте, Виктор Иванович! Не надо извиняться… Я понимаю. Очень вам благодарна за поддержку!.. Да, все тут. «Квадрат» в полном сборе, остальные ушли уже, – громко проговорила Ольга в телефонную трубку и повернулась к центру большой комнаты, где за накрытым столом сидели шесть человек: трое мужчин и три женщины. Они замахали руками, показывая жестами, чтобы она передала привет звонившему. Она кивнула им головой и продолжила разговор: – Вам тоже от всех привет!.. Да, мы помним, конечно, помним. В сентябре будем… Обязательно! Ещё раз спасибо за заботу… До встречи!
Ольга положила трубку на телефон (старый дисковый). Такие аппараты редко у кого остались. Подошла к столу и села на своё место.
– Как там Пифагор наш?
– Жив-здоров. Шустрит, как и в старые добрые времена. Приглашает весь наш «Квадрат» на юбилей тринадцатого сентября. Так что ждите – будет звонить каждому в отдельности…
– Да, ему уже шестьдесят… А давно ли это было?.. Помнится как вчера, а тридцать лет пролетело! – сказал один из присутствующих.
В группу первокурсников строительного института, в которую попали все сидящие сейчас за столом, назначили куратором математика. Внешне он был более похож на преподавателя физвоспитания, чем на повелителя интегралов: высокий, стройный, энергичный. В остальном в меру симпатичный, без меры воспитанный и сверх меры начитанный. Мечта молодых студенток, горящих желанием стать впоследствии профессорскими жёнами. Звали его Виктор Иванович, а прозвище он получил Пифагор. Один лоботряс принёс в институт портрет великого греческого математика и фото куратора. На фотографии он подрисовал усы и бороду, как на портрете, и отличить одного от другого стало практически невозможно. Вот так Виктор Иванович стал Пифагором, а был ли Пифагор двадцать пять веков назад куратором группы начинающих строителей, мы не знаем.
Студенческая жизнь быстро и крепко взяла бывших школьников в свой оборот. Ребятишки оказались дюже зубастые: гранит науки упорно обгрызали со всех сторон, успешно закладывая фундамент своего будущего профессионального мастерства. Судьба тоже клювом не щёлкала, проявив особую заинтересованность в группе. Четыре неразлучные пары образовались у студентов после её вмешательства. Прямо на первом курсе. Они-то и составили костяк нового коллектива. Почти ни одно дело в группе не проходило без их участия. Ещё интересно было то, что эти четыре пары быстро сдружились, затем переженились и стали одной компанией. Тогда-то Пифагор и посвятил им полушутливую теорему, в которой доказал, что ядром их студенческой группы является квадрат. Вершинами этого квадрата были обозначены каждая из пар. Доказательство теоремы происходило очень корректно и не обидело никого из одногруппников. С тех пор эту компанию прозвали «Квадрат», а каждого по отдельности звали «квадратиками».
Хотя все вершины в квадрате равнозначны, в нашем случае одна всё же выделялась – это Константин и Ольга. Её ещё на первом курсе выбрали старостой группы, а его считали лучшим студентом факультета на протяжении всей учёбы…
После окончания института все четыре пары удачно вписались в существующую действительность. Кроме спасательных жилетов в виде отличных дипломов, удерживавших их на поверхности житейского моря, плыть в нужном направлении им помогала дружба. Это понятие стало для них реальной силой тогда, когда Виктор Иванович доказал свою «квадратную» теорему.
Сейчас за столом сидело семеро. Сегодня исполнился ровно год, как ушёл в мир иной Константин – муж Ольги. Они воспитали двух хороших дочерей. Младшая стажировалась в Голландии. Старшая дочь окончила тот же институт, что и родители, вышла замуж и уехала на Камчатку. У них с мужем там был интересный строительный проект. Ни та, ни другая приехать сегодня не смогли. Коллеги и родственники помянули и ушли, остались одни «квадратики». Им много можно было вспомнить. Им много хотелось рассказать друг другу про настоящее. В последнее время встречаться стали гораздо реже, чем хотелось. Год почти не виделись…
Воспоминания «квадратиков» неожиданно прервались странными звуками: цок-топ, цок-топ, цок-топ… Дверь, ведущая из коридора в комнату, распахнулась: сначала одна створка, затем другая, и на пороге нарисовался маленький человечек. В одном подгузнике, с забинтованной полностью до колена левой ногой (это оказался гипс), он заспанными глазёнками таращился на незнакомых людей. Увидев Ольгу, малыш быстро «зацокотопал» к ней.
– Мама! А учки! Мама! А учки! – Он всегда после сна просился на руки, чтобы тепло её рук немного продлило блаженство его пробуждения.
– Костик! Иди ко мне, иди… – Она раскрыла объятия.
Он залез к ней на колени, обнял, насколько хватило его детских ручонок, уткнулся головой ей в грудь и засопел, прищурив глазёнки.
Ольга нежно погладила маленького человечка и тихо прошептала «квадратикам»:
– Вот и Константин подошёл! Теперь весь наш любимый «Квадрат» в сборе!
– Оленька! Я просто поражена таким сходством! Вы только посмотрите! Глаза, нос, лоб, губы. Волосы такого же цвета, – выдохнула своё восхищение женщина, сидевшая ближе других к хозяйке. – А с ножкой что?
– Уронил кухонную табуретку на ногу. Большой палец сломал. Осталось две недели «цокать», – пояснила Ольга.
– Ну, не без этого. Наш старший тоже в этом возрасте ломал, правда мизинчик, тоже на ноге. Быстро срослось… Но гены, что гены делают-то. Ого! Как говорят строители, они похожи как два дома одной серии, – оценивающе произнёс её сосед по столу.
Они снова негромко заговорили, вспоминая Константина.
Лучший студент факультета кроме учёбы много в чём сумел преуспеть, хотя женился рано. Он успел побывать во многих уголках Советской страны. Туристические слёты, фестивали авторской песни, сплавы по горным рекам, пешие походы, КВНы, студенческая художественная самодеятельность, стройотряды…
Такая насыщенная жизнь подарила ему большое количество новых друзей, интересных встреч и полезных знакомств, которые в дальнейшем помогали Косте в трудные минуты его судьбы.
Но главной его опорой и помощницей стала, конечно же, Ольга. Поженились они на втором курсе. С самого начала Константин понял замечательную истину: сказки про одну-единственную на этом свете – вовсе не сказки, а быль. И он радовался этому искренне.
Были попытки доказать ему, что существуют более привлекательные женщины, заинтересованные в его внимании, но все они заканчивались неудачно. Особо непонятливых пару раз пришлось вразумлять самой Ольге (поверх искусственного макияжа наносился естественный грим). А что…
После рождения дочек (разница у них была два года) жить стало труднее, но веселее. На строителей всегда был спрос, так что у Константина в лексиконе такого слова, как «безработица», не было. Небольшая фирма, занимавшаяся мелким строительством и продававшая материалы, не всегда справлялась с возникшими финансовыми затратами на семью. К тому же они строили коттедж за городом, который забирал себе практически все доходы молодого папы. Приходилось заниматься и посредничеством.
В стране происходила смена формаций. На смену умиравшему социализму явился жестокий, прожорливый, не признающий никаких прошлых авторитетов капитализм. Он с остервенением осваивал новую территорию, бывшую некогда во владении его папаши, а потом почти три четверти века находившуюся под присмотром призрака коммунизма. Бурно развивавшийся капиталистический организм требовал жертвоприношений. И они были. Было много. Молодое, жадное до денег мясо, нашпигованное автоматными и пистолетными пулями, вперемежку со старыми, не успевшими дожить до светлого будущего жилами составляло основу меню наступавшего строя. На десерт шли слишком доверчивые души в ананасах с рябчиками.
Вот Константин со своим посредничеством чуть и не попал на этот самый десерт. Наши люди, привыкшие со сказочного детства к волшебным палочкам, золотым рыбкам, Емелиным щукам, восприняли не совсем верно правила новоявленной экономики. Первое, что все усвоили, – с каждого дела должна быть прибыль, по-простому «навар». Чуть-чуть добавил к цене товара свой интерес, продал – и ты уже миллионщик. Делается всё просто: «сел» на телефон, «втёр» в трубку свои условия, получил процент.
Как-то так. Купил лопату – и гребёшь дальше, а золотая рыбка тебе хвостом сделки подгоняет. И пинают от телефона к телефону: «красную ртуть» литрами, змеиный яд килограммами, медь и алюминий тоннами, тушёнку вагонами, спирт цистернами, лес эшелонами и т. д.
В нашем случае произошло так. Константину надо было отдавать деньги за взятые на реализацию стройматериалы. А денег на тот момент не было, но намечалась многообещающая сделка, в результате которой он был уверен. Можно и долг отдать, и хорошо поправить финансовое положение. Схема совсем простенькая. Был покупатель с безналичными деньгами, готовый их обменять на нужный ему товар по хорошей цене, но находившийся уже у него на складе. Был продавец с таким товаром, но желавший получить за него наличные деньги, очень дёшево и быстро. Косте оставалось выкупить товар и доставить на склад покупателя. Всё удачно срасталось: он взял краткосрочный кредит в банке и отправил деньги на обналичивающую фирму. Минимальный процент за обналичивание позволил бы рассчитаться с кредитом, долгом за стройматериалы, и себе оставался бы приличный навар. Он долго ждал наличные, у фирмы были какие-то отсрочки. И вдруг она совсем пропала. Исчезла. Никто ничего не знал, а знать хотели многие. Впору стреляться было. Что делать? Пришлось коттедж отдать банку и достраивать его самому. Тут «квадратики» помогли здорово. В выходные и праздники вся компания работала на коттедже. С поставщиком стройматериалов тоже утряслось. Он, оказывается, сам пострадал от той фирмы. Они потом даже сдружились, хотя расплачивался с ним Костя очень долго и трудно. Вот так он соскочил с «десерта».
Дочурки подрастали быстро. Ольга вышла на работу. Она основала свою риелторскую фирму. Муж перешёл на строительство жилых домов. Он строил, а жена продавала квартиры в его домах…
В семейной жизни шло всё гладко. Да и как иначе? Константин был однолюбом. Он даже гордился, что не изменил жене ни разу, и не скрывал этого. Глядя в глаза любимой женщине, он и представить себе не мог, что её можно обмануть. Она ценила это и сама всячески старалась вести себя подобающе. Временами супруги вспоминали забавный момент своей жизни. Они уже признались друг другу в любви, но, перед тем как оформить новую ячейку общества, решили всё же узнать, что такое любовь. Нашли здоровенный, в солидном переплёте «Словарь русского языка» Ожегова. Там было написано: «Любовь – чувство самоотверженной привязанности». Лучше и не скажешь. Они тогда даже обрадовались ясности определения. Если к этому добавить чувство взаимного уважения, совместимость характеров и общие цели, получалась очень порядочная и крепкая семья. Это-то им и удалось сделать. Она была его женщиной, а он – её мужчиной. Есть ли где лучше, чем она, его не интересовало. Она всё делала так, как он хотел или мечтал. Детей своих в детстве он видел такими, какие они и выросли. Это заслуга тоже жены.
Как-то, несколько лет назад, Константин ходил в школу на родительское собрание. Старшая дочь уже поступила в институт, а младшей оставалось до школьного выпускного меньше двух лет. На этом собрании классная вручила ему благодарность за воспитание дочери. Выйдя из здания школы, награждённый папаша свернул благодарность в трубочку и стал смотреть сквозь неё по сторонам. В детстве, играя в пиратов, пацаны во дворе таким образом изображали подзорную трубу. У футбольных ворот на школьном стадионе он заметил небольшое облачко пыли. За лето поле вытоптали так, что травку можно было заметить только у угловых флажков. На воротах стоял малыш лет пяти в большущих кожаных перчатках. Папа (так его называл вратарь), в джинсах и рубашке, надетой на голое тело, пробивал ему штрафные. Каждый удар заканчивался падением маленького вратаря в пыль, хотя иногда можно было поймать мяч стоя. «Стой, не падай, когда не надо. Держись на ногах!» – учил сынишку папа. Но тот всё равно, взяв очередной удар, падал на землю, обхватив мяч руками. «Да, от мамки им сегодня достанется на орехи!» – подумал Костя. Футболисты же об этом совсем не печалились, продолжая свою игру. Сквозь пыль и грязь их радостные лица излучали столько счастья, что Костино сердечко, перегревшись в этих лучах, стало стучать с перебоями. Никогда с ним такого не случалось. Вот чего ему не хватало в жизни – сына!..
Ольга держала в руках прочитанную благодарность и слушала мужа молча. В отличие от многих женщин, она сначала всё продумывала, а лишь потом принимала решение. Всё-таки ей перевалило за сорок.
Вечером Ольга подошла к Константину, прижалась, крепко обняла и, выговаривая чётко, по буквам, утвердительно прошептала прямо ему в ухо: «Я люблю тебя, Костик! У нас обязательно будет сын!»
После сумасшедшей бессонной ночи директор фирмы впервые опоздал на работу. Супруги так рьяно взялись за осуществление своей мечты, что можно было подумать: все одиннадцать человек новой футбольной команды должны были стать родными братьями…
Результатов долго не было никаких. Наконец беременность. Первый выкидыш! Вторая беременность. Второй выкидыш! Дальше врачи, народные целители. Клиники, санатории. Был даже один шаман в шалаше. Два с лишним года назад Костя случайно узнал (мир не без «добрых людей») о невозможности Ольге иметь детей, хотя она ему об этом ничего не говорила. Несмотря ни на какие диагнозы, она была убеждена: сын у них будет! В глубине души она считала себя в какой-то степени виноватой перед мужем. Он же успокаивал её тем, что старшая дочка, уже вышедшая замуж, обещала родителям завалить их внуками. Внуков, говорят, любят больше, чем детей. Но тот маленький вратарь нет-нет да и всплывал иногда в памяти.
Прошло некоторое время, и одно происшествие заставило наших «квадратиков», да и не только их, удивиться, а немного спустя и содрогнуться от того, как жизнь распорядилась судьбой их друга Константина.
Руководителем пресс-службы его фирмы был очень интересный человек. Человека звали Аврора. Незамужняя тридцатилетняя красивая женщина с безупречной профессиональной репутацией. Про её личную жизнь знали мало. Родилась в Ленинграде. Поэтому и имя такое: жили они недалеко от легендарного крейсера, который был виден из их окна. Родители рано ушли. Школу она оканчивала в детдоме, так как родственников не было никаких. От матери с отцом ей досталось в наследство только знание английского языка в совершенстве. Университет с отличием, стажировка за границей. Как здесь оказалась – никто не знал. Компромата на неё не было, да и слухов – тоже никаких, кроме одного: якобы она безнадежно влюблена в директора фирмы, то есть в нашего Константина. И что однажды она чуть не упала в обморок, когда он прошёл мимо, не заметив её и не поздоровавшись. Ничего, кроме взглядов, в подтверждение этого не приводилось, но многие мужчины хотели бы почувствовать такие взоры на своих скромных персонах. Сам же директор чувствовал особое к себе отношение руководителя пресс-службы, но не как к начальнику, а как к мужчине. Один раз, правда в шутку, он подумал: «Если вдруг введут в стране двоежёнство, то второй женой я бы взял Аврору».
В тот день они провожали иногородних партнёров. Совместный проект с ними обещал плодотворное для обеих сторон сотрудничество. Настроение было отменное. Посадив отъезжавших в их вагон и попрощавшись, Константин и Аврора пошли на привокзальную площадь, на автостоянку. Уже возле самой машины вдруг откуда ни возьмись появилась цыганка. Без всяких вступлений выдала Косте загадочным голосом тайну, известную только ей:
– Дорогой мой! У тебя скоро родится сын!.. Тебе же нужен сын?
– Да! – без пререканий ответил он и удивился сам себе: гадание цыганок никогда не слушал и не воспринимал.
– Вот он и будет у вас, – она перевела взгляд на Аврору.
– Она подарит тебе славного мальчика!
– Как – она? – удивился он ещё сильнее.
– А кто же ещё? Ты глянь, дорогой, как красавица на тебя смотрит. Её глаза не умеют притворяться. Ровно через девять месяцев и родится сыночек-то ваш…
У Константина от такой неожиданной новости даже помутнело в голове. Он опёрся руками о багажник машины, глубоко вдохнул и прикрыл глаза. Сразу перед ними возник тот самый пацанчик в рамке футбольных ворот, с измазюканным в пыли счастливым лицом. Он приветливо помахал рукой в большой кожаной перчатке и вдруг сказал голосом Костиного отца: «Сынок! Внука хочу! Внука!» Немного очухавшись, Константин переспросил цыганку:
– Когда, когда?
– Ясно, когда, через девять месяцев. Вы же не слоны какие-нибудь, – рассмеялась она и резко осеклась, заметив, как Аврора вытащила кошелёк.
– За такую любовь денег не возьму, красавица! – серьёзно сказала цыганка и, шурша юбками, исчезла между машинами…
Из уважения к Ольге, как всё произошло у директора фирмы и его руководителя пресс-службы, описывать не стоит. Пусть каждый представит себе это сам, если интересно, конечно. А всё произошло так, как и надо!
На работе никто ничего не заметил. Правда, баба Лида, оператор моечно-очистительного агрегата (себя она называла водителем пылесоса), а попросту техничка, сказала Авроре: «Ты, девочка моя, видать, шибко втрескалась в какого-то счастливчика: следов от тебя никаких не видно. Как на крылышках летаешь». Константин совершенно не знал, что делать. К счастью, на работе это не сказывалось. Ольге он ничего не сказал, что с ним произошло. Так ничего не придумав, он решил отдаться суду времени. Горячку спороть всегда успеется. Наверное, про такие жизненные моменты придумали поговорку: «Слово – серебро, молчание – золото». Но тянуться это могло только до его окончательного решения. А времечко катилось вперёд…
Аврора молчала. Ждать, когда её «выстрел» изменит его судьбу или только просвистит мимо, он уже не мог – взял отпуск и уехал к старшей дочери, на Камчатку. Благодаря его стараниям фирма отлично справлялась с работой и без него. Механизмы взаимодействия были отлажены. Ольгу с собой он не взял.
Константин знал много случаев, когда мужчины (в основном состоятельные) содержали по две семьи, не делая из этого трагедии души. Тихо, мирно, все довольны. У них же была одна загвоздка – это условие Авроры. Если всё сложится удачно и родится сын, то будущий папа должен будет жить только с ним. Больше ничего она не хотела. Давало знать её пребывание в детдоме – иначе Костя (в тот день они перешли на «ты») никогда не увидит своего сына. Надо было решать. А вдруг нет беременности? А вдруг девочка? К тому же, если «выстрел» мимо, всё остаётся на своих местах, но Аврора пишет заявление об уходе: работать с ней директор больше не сможет.
На второй день выхода на работу после отпуска наконец-то всё прояснилось. Ближе к обеду в кабинет директора фирмы зашла «пресса», так незатейливо звали в коллективе руководителя пресс-службы. Она обратилась к Константину как подчинённая к начальнику, сухо и официально: «Подпишите, пожалуйста!» – и положила на его стол лист бумаги. Первое, что он увидел на нём, – это слово, написанное крупными буквами: «Заявление». Он удивился своей прозорливости. Значит, на столе лежал «третий вариант». Ну что ж, так тому и быть! Константин взял ручку, написал резолюцию: «Отделу кадров. Оформить!» – и поставил свою подпись. Прочитав написанное, Аврора засмеялась, а следом и захохотала. Стараясь сдержать вырывавшийся изнутри хохот, она согнулась почти пополам. Когда разогнулась, было заметно, что смех довёл её до слёз.
– Костя! Ты доверяешь этим делом заниматься отделу кадров? Прочитай внимательно! – и подала заявление ему в руки.
Он был уверен, что это заявление об увольнении, поэтому подписал не глядя. Читая текст, написанный мелким почерком, директор стал понимать, что в данном деле он ведёт себя как полный идиот. Крохотные буковки, сливаясь в слова, а следом – в предложения, стремительным потоком пронеслись по крутым извилинам Костиного мозга, смывая на своём пути всяческие сомнения. «Прошу Вас разрешить мне родить Вам нашего сына, которому уже полтора месяца. Справка из женской консультации прилагается. Дата. Подпись…» Яснее придумать сложно. Он всё-таки заставил себя прочитать и справку с чёткой синей печатью. Со стороны это выглядело очень забавно. Директор крупной строительной фирмы сидел в кресле за столом, держа в одной руке заявление, в другой руке – справку, и тупо смотрел в окно. Там, за стеклом, синело чистое небо. По нему, как облака, плыли аисты, аисты, аисты…
Константин размашистым движением руки зачеркнул свою резолюцию и снизу большими буквами (насколько позволил формат листа) написал: «Разрешаю!». Затем встал и передал заявление Авроре, не отпуская его из рук. Она только дотронулась до этого необычного документа, как цепь замкнулась. И пусть говорят, что бумага не проводит ток. Да, так и есть, но эти буковки, написанные на ней, творят чудеса. Они могут сломать человеку жизнь, а могут и осчастливить его; могут унизить, а могут и вознести; могут обогатить, а могут и раздеть до нитки; могут развести, а могут и соединить. Константин и Аврора стояли друг против друга, держась за эту смешную бумажку, и молчали. Наговориться они ещё успеют. Когда-то «Аврора» изменила ход мировой истории, а сейчас Аврора круто меняла Костину судьбу…
Разговор с Ольгой состоялся на редкость вразумительный и безо всяких соплей. Он посадил её на диван, встал рядом на колени, взял ладони жены в свои руки и заговорил:
– Оленька, милая моя! Я хочу сказать тебе…
– Я всё знаю, Костик! – прервала его жена и освободила свои ладони из рук мужа. – Я тебя не держу! Тебе действительно надо быть рядом с ней, если не хочешь потерять сына…
Наверное, те же «добрые люди», что сообщили про неё Константину – о невозможности иметь детей, донесли до Ольгиных ушей и то, что у Авроры не всё в порядке с детовынашиванием. По своему горькому опыту Ольга, к сожалению, хорошо знала, что такое выкидыш, и чисто по-женски никому не желала это перенести. В том, что у них с Костей не случилось сына, она до сих пор винила только себя.