Аля Алая
Дай нам шанс
Глава 04
– Тот самый Тим, по которому ты полгода сохла? – Тоня округлила густо накрашенные алой помадой губы.
– Да. Тами, не убегай далеко. Я должна тебя видеть.
Погода в субботу выдалась хорошей, поэтому мы выбрались прогуляться в центральный парк. У нас с Тамишей фемили-лук – нежные салатовые платья до колена, косы с шифоновыми белыми бантиками, сумочки через плечо розовые.
Тоня сделала нам миллион фото у воды. Мы смеялись, ели клубничную сахарную вату, обнимались. Обязательно распечатаю какую-нибудь красивую в рамочку.
Сейчас у Тами в руке розовый гелиевый шарик, она бегает с ним по тротуару между другими посетителями парка, гоняя голубей.
– Мама, посмотри какая белка, – не слушая меня, дочь несётся к высокому дереву в стороне. Дети с родителями скопились рядом, пытаясь высмотреть жирную белку, шустро взбирающуюся по стволу с орехом. Мы к ним присоединились.
– И что он тебе сказал? – вернула меня к теме разговора Тоня.
– Неожиданно, он сказал «неожиданно».
– Мда, очень красноречиво. И все?
– Мы были на работе, – отойдя на пару шагов, я опустилась на скамейку, подруга последовала за мной. – Он с невестой. Певицей. Ей двадцать, шикарная фигура, лицо, как у Тамишиных кукол, и никаких детей. Прямо передо мной целовались взасос.
– Ауч, – Тоня поморщилась.
– Нет, я не осуждаю. Если бы у меня был такой жених, как Тим, я бы тоже не терялась, наверное. В общем, они оба, как с обложки… Ну, ты понимаешь. Счастливые, талантливые, богатые и успешные. Я ужасная, Тоня… Я завидую и ревную. Самой от себя тошно.
– Ты нормальная, Кать. Все мы хотим найти себе классного мужика. А Тим тебя тогда сильно задел.
– Вот именно. Я так надеялась, что не придется больше его видеть. Было и было. Потрясающий короткий роман, маленькая сказка для себя, которую можно вспоминать, когда тоскливо. Раньше срабатывало, а теперь стыдно. Получается, я о чужом мужчине мечтаю. Лучше бы он не появлялся никогда…. Может, мне уволиться?
– Ты дура? – мое плечо настиг кулачок подруги. – В кои–то веки на нормальную работу устроилась.
– Права… и приезжает Тим только раз в месяц. Этот день можно пережить. Я привыкну, правда? Это мне от неожиданности так тяжело.
– Вполне может быть. Слушай, хочу тебя попросить…
– О чем?
– В следующем месяце я хочу сделать цикл передач про стереотипы в отношениях, абьюз и все такое. Одна из тем твоя, вот и хотела позвать.
– Моя – это какая?
– Разведенка с прицепом. Сама понимаешь, должно цеплять.
– Оу…
– Да. Не переживай, в обиду неадекватам не дам. Звонки и вопросы через меня.
– Я могу подумать?
– Неделю думай и соглашайся.
– Хорошо, – улыбаюсь ей искоса. – Если честно, я не знаю о чем говорить.
– Об этом не думай. Вопросы я подготовлю, от тебя требуются максимально честные ответы без прикрас. Стесняться не надо, лица твоего никто не увидит и тебя не узнает.
– Согласна, – неожиданно для себя ввязываюсь в авантюру, – ни разу у тебя в студии не была. Будет повод.
– Если бы я знала, что тебя так легко заманить, давно бы это сделала, – Тоня рассмеялась.
– Мам! Я мороженое хочу, – белка убежала, все разошлись. Тами начала активно поглядывать в сторону кафе со столиками на улице.
– Если мое солнышко хочет, пойдем.
– Поделишься? – совершенно серьезно задает вопрос Тоня.
– Мороженое – не каша, так что нет, – так же серьезно отвечает ей Тамила.
– Придется покупать себе самой.
– Не вздыхай. Я тебя угощу.
– Нет уж. Лучше я вас. И так вечно объедаю и выпиваю все кофе.
Тами убегает чуть вперед, а мы с Тоней топаем следом. Она традиционно рассказывает о своем поклоннике, вздыхает. Думает, как у него вместо цветов выпросить новый мерс.
Дочь вдруг выпускает из ручек шарик и поникает плечиками. Стоит маленькой статуей, как вкопанная. Поднимаю глаза выше и понимаю, в чем дело – Демид с Надей.
Делаю пару спешных шагов, беря дочку за руку. Она инстинктивно обнимает меня за юбку, прячется.
– Привет, – бывший муж ошарашен. Надя рядом с ним бледнеет и накрывает большой живот ладонью. У нее где-то восьмой или девятый месяц.
Мимо воли замечаю детали. Колец на руках нет, значит, не поженились до сих пор. Демид в привычных мне джинсах и футболке. Ремень с фирменной пряжкой я ему когда-то дарила. Носит до сих пор, не выбросил.
Бывшая подруга хмурится, отводит глаза.
– Пап? – неуверенно спрашивает Тамила, глядя на него. Она словно не верит.
Жму дочку к себе. Мне очень хочется защитить ее. Сколько слез моя малышка выплакала, ожидая папу. Сколько раз просила позвонить ему и позвать к нам. Несмотря на свои три годика, Тами все понимала и очень страдала.
Мне было больно не меньше. Вмиг лишиться мужа, которого я искренне любила. Лучшей подруги, с которой могла поделиться всеми проблемами. Я осталась со своей болью и их предательством один на один. Наверное, не выбралась бы, если бы не Тамила. Для нее заставляла себя каждый день вставать, улыбаться. В какой-то момент я поняла, что теперь мне придется стараться за двоих. Давать Тами всю любовь, что есть, лишь бы только она не чувствовала себя обделенной.
Казалось, у меня получается.
А сейчас понимаю, что нет. В доченьке столько напряжения, полная растерянность в глазах. Вижу, как хочется ей подойти, но страшно, что папа оттолкнет.
Мне тоже страшно.
– Привет, Тами, – Демид отмирает.
– Дема, пойдем. Я устала, – в голосе Нади слышны истерические нотки. Она жмется к нему ближе, нас с дочерью полностью игнорируя, словно мы прокаженные какие-то.
– Мы же за мороженым шли, – подхватываю Тами на руки. Жму к себе маленькое тельце с колотящимся сердечком и глазками на мокром месте. Не прощаясь с бывшим мужем, несусь прочь. – Солнышко мое, я тебя так люблю. Ты моя самая лучшая в мире, моя доченька, – шепчу сдавленным голосом, поглаживаю Тами по спине.
Присаживаюсь с дочкой на широкую лавку на веранде кафе, сильно запыхавшись. Тоня ловит официанту и делает заказ.
– Тами, я тебе клубничное взяла. Помню, ты любишь.
– Очень, – дочка не спешит перебираться на свое место. Свернулась калачиком у меня на руках и из-за плеча рассматривает толпу. Папу ищет.
– Я тоже. В кафе есть целых десять видов топпингов и посыпка. Нам обещали разноцветную.
– Хорошо. А папа не мог пойти с нами?
– Нет, солнышко.
– У него будет другая дочка, да? Я видела у тети живот. Я знаю, откуда берутся дети, ты мне сама в книжке показывала.
– Будет. А у меня есть ты, просто так бывает, Тами… Твой папа не может быть с нами, мы с этим сделать ничего не можем. Ты в этом не виновата, ты же знаешь?
– Ваше мороженое, – официантка ставит перед нами огромный поднос с десятью видами мороженого. Разноцветное, с посыпками. Тоня постаралась, как могла, чтобы отвлечь ребенка.
– Давайте пробовать.
– Давай, – к моему облегчению Тами пошла на контакт.
Вижу, как она пытается справляться с разочарованием, и сердце щемит. Не этим должен заниматься ребенок в пять лет.
– Твоя мама мне рассказала, что скоро ты идешь на праздник принцесс.
– Да, – на лице Тами появляется робкая улыбка, – меня Малика позвала на день рождения. Мы с ней в детском центре вместе играем всегда. Нужно будет прийти в короне.
– Класс, сто лет не носила короны, – всплескивает руками Тоня. – А давайте поедим мороженое и пойдем их покупать. Одну тебе, одну мне и одну твоей маме.
С благодарностью улыбаюсь подруге. Мне требуется немного времени, чтобы прийти в себя после встречи с Демидом. Я к ней оказалась совсем не готова.
День рождения будет через две недели. Соня обещала грандиозный праздник с аниматорами, бассейном и огромным тортом. Поскорей бы, я на что угодно готова, только бы отвлечь Тамишу от мыслей о встрече с папой.
Мне и самой не мешало бы отвлечься. Тимофей, Демид… Слишком много мужчин, которым я не подошла, появилось в моей жизни. Лучше бы, как и раньше, жила в своем коконе вместе с дочкой и не вспоминала о них.
Дома Тамиша затихает. Отказывается от своих любимых мультиков, ходит по детской и вяло перекладывает игрушки с места на место. Ее рана в сердце – это моя рана. Кажется, сделала бы что угодно, чтобы у Тами был любящий отец, выше головы бы прыгнула.
Только нельзя мужчину заставить силой полюбить ребенка. Даже собственного.
Зачем была эта встреча, только сердце в кровь?
Ночью не спится, как назло под руку попадается альбом с фотографиями. Он у меня в дальнем углу шкафа в коробке лежал и вот попался. Со страниц на меня смотрим мы – я и Дема, счастливые.
Нам действительно было хорошо вместе. Демид был рад беременности, Тамишу очень ждал. Каждый раз в голове одни и те же вопросы – почему так получилось? В какой момент я ему надоела и стала противна? Почему родная дочь стала ему не нужна?
У нас Надей была такая крепкая дружба. Иногда она жаловалась на отсутствие личной жизни, но завести в ней я не видела. Всегда поддерживала и подбадривала. Откуда в ней вылезла та чернота, которая позволила поступить со мной и Тами так ужасно?
Больно смотреть на Демида с Тами на руках. Ей всего пара дней, он приехал навестить нас в роддом, впервые увидел. Дема был растроган, счастлив.
Или вот Тамише годик. Муж накупил розовых шариков для нас. Они еще две недели под потолком летали и радовали.
На фотографиях очень много счастья, которое утекло, как сквозь дырявое решето, в один миг. Ухх, и не вернуть.
Фото с крестин. Тут Надя держит Тамишу на руках. Правильно, ей положено. Она же крестная мама. В сердцах отбрасываю от себя альбом. В глазах слезы, в горле ком.
Как люди могут поступать так с другими людьми, самыми близкими? Разве по-человечески это?
Телефон на столе оживает входящим звонком.
Демид.
На миг столбенею, затем переворачиваю телефон экраном вниз, выключаю звук. Зачем? Ну, зачем? Два года прошло, ни ответа, ни привета. А теперь и встреча, и звонок.
Что ему надо?
Поглумиться? Рассказать, как счастлив?
Что заново все начал?
Что теперь рядом с ним намного более достойная женщина и ребенок в ее животе, которого он не бросит?
Демид так и не успокаивается. Звонит на следующий день и всю неделю. Потом начинает писать смс с требованием ему ответить. Когда я молчу, угрожает приехать.
Я бы бывшего мужа послала, но Тами… Если он заявится, она опять увидит отца и снова как в воду опущенная неделю ходить будет.
Чтоб его!
Отвечаю на один из звонков. Мы долго молчим, Демид спрашивает, как дела, что у нас с Тамишей нового. Просит увидеться. Отказываюсь, потому что видеть его не хочу. Да и о чем говорить? О двух годах, на которые он нас забыл? Смешно и неудобно.
– А ты отрастила зубки, – слышу с упреком, прежде чем повесить трубку.
Хм, естественно. Выживать-то надо было. Работы, собеседования, вечные попытки заработать достаточно на себя и дочь. Тут хочешь не хочешь станешь жестче. Дважды меня увольняли под благовидными предлогами, а по факту за то, что слишком много на больничные хожу. Один раз пришлось практически отбиваться от потенциального работодателя, который увидел во мне неплохой вариант удобной любовницы. Даже премию повышенную обещал. А от родственников всех отбиться? Ай-яй-яй… Как же так, Катерина, мать-одиночка. Мамин двоюродный брат сказал, что подобное неприлично – женщина должна быть в семье. Намек на то, что я женой была плохой, раз меня бросили, был жирным.
Вот я и обтесалась, научилась многое прятать в себе, казаться равнодушной.
День рождения у подружки Тами в воскресенье. В этот день салон работает. Мне поставили первую половину дня на респешене, Оле вторую. Нам обеим удобно – мы с Тами успеваем на праздник, Оля хорошенько отоспится. За дочкой утром приехала посмотреть мама.
Настроение у меня было приподнятым ровно до того момента, как в салон вошел Войцеховский.
И чего ему надо у нас в воскресенье с утра? Не сидится в своей Москве? Он вообще раз в месяц приезжать должен!
– Доброе утро, – Тимофей проходит мимо. Сегодня в белых льняных брюках и рубашке навыпуск, совсем нерабочий образ. Позже оказалось, наш владелец привез «Феррари» самолично. Ее заказывали месяц назад для очень важного клиента.
– Кать, зайди в рабочий чат и пройди опрос, – рядом с ресепшеном появляется Лида. – Видела рыжика? Хорош, да?
– Что за опрос? – смотрю на нее с укором. У рыжика невеста вообще-то.
– Насчет корпората. Летом босс устраивает для нас всех выходной. Мы пьем, едим шашлык и сплачиваемся в неофициальной обстановке.
– Ого.
– Сам он не ездит. Обычно Костя за главного. Жаль, да?
– Не жаль. С большим начальством не расслабишься, а с Костей можно. К тому же зачем нам с Войцеховским сплачиваться? Он раз в месяц появляется. Обычно.
– Кать? Ты чего? Он тебе не нравится что ли? – коллега распахивает глаза. – Тимофей очень милый и предупредительный. Классный начальник. Даже Олю-прилипалу на три буквы ни разу не послал, делает вид, что приставаний ее не видит. Мужик, ну!
– Да, действительно, – роюсь в планшете, отлистывая диалог в чате до опроса. – Загородный коттедж с караоке – восемь голосов, ресторан – восемь голосов, веревочный городок с шашлыками – один.
– Это Вадик, глава службы безопасности плюсанул, – Лида рассмеялась. – Помнишь, как он нам все время обещает по физподготовке погонять?
– Ну да, очень она поможет, если у нас «Феррари» на показе угонят. Я прямо так и вижу: бегу я такая следом на каблуках, волосы назад, прыгаю в тачку и отбиваю подотчетную машину обратно.
– Примерно так все и должно быть, – рядом с нами появляется веселый Тимофей.
– Тогда плюсую за веревочный городок, – оставляю свой голос, краснея. Вот зачем так подкрадываться и подслушивать?
Лида, еле сдерживаясь, улепетывает за свой стол в углу. Меня оставляет на растерзание начальству.
– Действительно веревочный городок? – Тим облокачивается на стойку рядом со мной. В глазах смешинки.
– Ни разу не была там, – на телефоне светится входящий. Быстро отвечаю, сосредоточившись на клиенте. Тимофей продолжает терпеливо стоять рядом, не уходит.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, Тимофей Семенович?
Повесив трубку, нервно сжимаю ее в руке. Рядом с ним тяжело, хоть и безумно приятно. Что думает он сам? Совсем забыл обо мне, видит перед собой лишь рядовую сотрудницу.
Общение с Войцеховским для меня, словно минное поле. Общее прошлое, его предопределенное будущее с другой женщиной. Мне нужно как-то соблюсти баланс, не выглядеть навязчивой, чувств не показывать. Не хочу, чтобы надо мной смеялись, как над Олей. И в первую очередь сам Тимофей.
– Да, – он внимательно смотрит мне в глаза, – хотел узнать, как тебе работается? Все ли устраивает? Может быть, есть вопросы?
– Нет, все отлично, – отвечаю поспешно с фирменной неотдираемой улыбкой.
– Это хорошо, – его ладонь проезжается по стойке ресепшена, – тогда до встречи через месяц.
– До встречи.
Нет, придется взять отгул в следующий приезд Войцеховского. Слишком мне сложно рядом с ним.
Глава 05
Высокое начальство уезжает до обеда, я следом, как только часы показывают двенадцать. На всех парах на такси мчусь домой, хватаю Тамишу в охапку, не забыв предварительно переодеться, и мы едем на праздник.
Внутри нас обеих предвкушение чего-то хорошего. Я детские праздники обожаю.
В моем детстве подобный масштаб и красота были нереальны. Я получала скромный тортик, какую-нибудь куклу, мы с друзьями пили чай в зале и играли в какую-нибудь игру, пока родители праздновали по-настоящему. Вино, оливье, бутерброды со шпротами.
– Привет, – мы появляемся на пороге дома Сони и Малики. У нас с дочкой опять фэмили-лук. Нежные розовые платья с шифоновыми юбочками. На голове объемные косы с бантами. Для пущего эффекта я надела каблуки и сделала кукольный макияж. Нежный, с розовым блеском на губах.
– Ух ты! – Малика с порога хватает Тамишу за руку и тащит куда-то вглубь дома. – Пошли, я тебе такое покажу.
– Подарок, – протягиваю Соне большую коробку с бантом. – Там фабрика слаймов, прости. Тамиша уверяла, что именно она сделает Малику счастливой.
– После прошлого эксперимента пришлось делать Мали каре. Посмотрим, что будет в этот раз, – она рассмеялась. – Так, пойдем.
Соня в белом легком платье ведет меня в дом. Я тут ни разу не была. Мы не то, чтобы подруги, просто общаемся, потому что наши девочки сдружились. Соня скульптор, очень много времени отдает творчеству. Ее дочь тоже личность творческая – собирается стать художницей.
У меня же творческая составляющая отсутствует. Я не рисую, не леплю, не танцую и не пою. Но мне очень хотелось, чтобы Тамиша попробовала себя в чем-нибудь таком, поэтому год назад я записала ее на балет. Неожиданно дочь влюбилась. Теперь дважды в неделю я вожу ее на кружок. Преподавательница Тами хвалит, скоро даже будет выступление, в котором дочка примет участие.
В большой украшенной шариками гостиной пусто. Я кладу подарок на специальный стол, заваленный разноцветными коробками, следую за хозяйкой.
– Основная детская тусовка на улице. Там есть навес. Сейчас будет выступать фокусник, потом приедет театр с русалочкой. Еще Мали заказала шоу воздушных пузырей и эксперименты.
– Ого.
– А мы сможем отдохнуть, – она раскрывает стеклянные двери на задний двор. Там что-то невероятное. Шары, ростовая кукла принцессы, кругом развивающиеся ленты. Стайка девочек следит, как фокусник вытаскивает из рукавов шелковые розочки. Мальчики следят за тем, как раскладывает реквизит фриканутый профессор в халате. У него большой стол, баллон с гелием, холодильник с сухим льдом.
– Соня, это сказка, – с восхищением осматриваюсь вокруг.
– Спасибо. Крестная Мали внесла большой вклад в организацию. Ты ее сразу узнаешь по длинным розовым волосам и костюму Сейлормун.
– А я переживала, что это я креативно нарядилась, – шуршу шифоновой юбкой.
– Натку не переплюнет никто и никогда. Любой креатив на ее фоне – нестареющая классика.
– Понятно, – осматриваюсь вокруг. Я никого из присутствующих родителей не знаю. Детей вокруг человек двадцать, может, и тридцать. Родителей не так много. Многие оставили свои чада и свинтили по делам.
– За поворотом взрослая пати. Напитки, закуски, диванчики и пуфики. Есть бассейн.
– Хорошо, буду осваиваться, – отпускаю Соню встречать новых гостей.
Тамиша за ручку с Маликой выбегают из дома. Врываются в стайку девочек, усаживаясь на траву прямо напротив фокусника. Дочка лучится счастьем. Встречаюсь с ней глазами, посылаю воздушный поцелуй.
Так, не буду мешаться. Пойду освою зону для взрослых.
Обхожу газон по кругу, заворачиваю за угол. Все, как и обещала Соня, – лаундж–зона для родителей. Парнишка-бармен мешает разноцветные коктейли с зонтиками. Мамочки мило переговариваются, попивая напитки на удобных диванчиках.
– Мохито, безалкогольный, – делаю свой скромный заказ. К своей радости нахожу знакомое лицо. Лика. Ее дочка Равена ходит в один центр с Тамишей и Мали. Мы иногда пересекаемся попить кофе.
Лика болтает с Сейлор-мун на диванчике. На мужа Марка, тусующегося с бутылкой пива и зависающего в телефоне, смотрит вполглаза.
– Привет, – присаживаюсь к девчонкам, – не помешаю?
– Неа, – Сейлор-мун подпирает щеку кулачком, – как там? Все аниматоры целы?
– Пока да, но фокусник в глухом кольце маленьких восторженных поклонниц. Ему не вырваться.
– Я сейчас, – Лика удостаивает меня извиняющейся улыбки. Бросает свой коктейль и идет к мужу. Начинаются тихие разборки.
– Потому что не стоит брать мужчин на детские праздники. Они их не выдерживают. Есть десять процентов стойких, но Марк явно не из них.
– Похоже на то, – улыбаюсь ей. – Вы Натка, крестная Малики. Соня говорила о вас.
– Лучшая крестная в мире.
– Однозначно.
– Уф, пробралась к вам через толпу детей. Они решили, что я какая-то там фея и требовали конфеты, – к нам подсела взъерошенная блондинка в пышной юбке в пол, разговаривающая с акцентом.
– Я тебя предупреждала, Ангелина, иди через дом, лезь в окно ванной.
– В этом? – Ангелина взмахнула несколькими слоями шифона.
Они с Наткой переглянулись, посмотрели на меня с каким-то странным интересом.
– Что? – я не выдержала.
– Классная фактура, да? – Натка обратилась к Ангелине, не отрывая взгляда от меня.
– Шикарная, – подтвердила ее подруга.
– Я галерист, Ангел – очень известная художница. А вы никогда не пробовали себя в качестве натурщицы?
– Я? – осматриваю себя в юбке. Они шутят, точно. – Нет.
– Зря, – Ангелина белозубо улыбнулась.
– Эти косы, эти глаза. А ноги, они бесконечные, – вещает Натка. – Пару полотен с этой красоткой, и я запулю их по космической цене. Висеть будет у самых богатых олигархов в спальнях.
– А почему в спальне?
– Обнаженная натура обычно там и висит, – флегматично жмет Сейлормун плечами.
– Нет… я.. ну вы что…. – густо краснею. Да я в купальнике на пляже иногда себя неловко чувствую.
– Этот румянец, это смущение, вау, – девушки подсаживаются поближе.
– Я, мне… Пойду схожу в дамскую комнату. А где она здесь?
– Если в окно, то рядом. Если по классике ножками, то по газону, стеклянная дверь за углом. Первый этаж за лестницей.
– Спасибо, – шустро поднимаю свою задницу с дивана.
Ну их, этих творческих личностей. Обнаженная натура, они с ума сошли.
Хотя деньги мне не помешали бы, конечно.
– Так никто не узнает, можно без лица нарисовать, – словно прочитала мои мысли Ангелина.
– Сейчас вернусь, – улыбаюсь фирменной улыбкой и уматываю прочь.
– Не потеряется, я у Сони спрошу телефон и адрес. Нет, ну ты видела, какая фактура.
Придется с Соней поговорить, чтобы отвадила от меня своих сумасшедших подружек.
Скрываюсь в доме, где меня окутывает прохладой и тишиной. С облегчением выдыхаю… Хорошо.
Телефон в сумочке начинает вибрировать, опять Демид.
– Привет, – говорю тихо. Надо как-то прекращать никому не нужное общение.
– Привет, я сейчас подъеду.
– Нет, мы не дома, – прикрываю глаза.
– А где вы?
– На детском празднике. Послушай, Демид. Давай ты не будешь больше звонить.
– Мне нужно тебя увидеть. Во сколько вы будете дома? Я подъеду.
Черт! Черт! Черт!
Что он заладил с этим увидеться? Не хватало только, чтобы начал сторожить нас под подъездом. Тами с его появлением опять начинает надеяться на общение.
– Часов в шесть. Давай ты приедешь, и я спущусь.
– Хорошо, – в телефоне повисает пауза, – вы вдвоем на праздник пошли?
– Да? В смысле? Какое это имеет значение?
– Просто спросил. До встречи, – Демид вешает трубку.
Долго пялюсь в погасший экран, пытаясь понять поведение бывшего мужа. Что ему от нас с Тамишей сейчас могло понадобиться?
– Катя, – раздается за спиной удивленно, – что ты здесь делаешь?
Не может быть. Мне точно мерещится.
Медленно, словно в слоумо* оборачиваюсь и встречаюсь с зелеными глазами Тимофея.
– Привет, – оглядываюсь по сторонам, – точнее здравствуйте. А вы здесь…
– Ты почему здесь? – его голос требователен.
– У меня сегодня пол–отгула. Я до двенадцати работала. Оля меня сменила, – отчитываюсь быстро. Тимофей не реагирует. – Я за две недели написала, Константин Эдуардович утвердил, – добавляю аргументов.
– Я не о том.
– Пришла в гости, – растерянно кусаю губу. Пазл в голосе складывается. Соня… Та самая девушка, которая вышла за его брата? Та самая, у которой дочь, которую Тим растил какое-то время и из-за которой больше не приемлет других детей. Малика?
– У Сони фамилия Сабурова. А у тебя, точнее у вас, другая.
Я и забыла, как зовут брата Тимофея, о котором он говорил. Получается, Ренат.
Тот Ренат, милый и совсем не старый на вид, который мне понравился при встрече, оказывается, совершил ужасную вещь в прошлом. Как же так?
Не складывается в моей голове ничего. Соня и Ренат хорошие люди. На ужасных лгунов, вероломных людей, построивших свое счастье на несчастье других, совсем не похожи.
– Соня после свадьбы не стала брать нашу фамилию. Она скульптор и стала известна под своей.
– Понятно, – киваю как болванчик.
За спиной Тимофея появляется Соня.
– Привет Тим, рада тебя видеть, – быстро обойдя его, она берет меня под руку. – Ты должна это увидеть. Оу, вы знакомы?
– Вместе работаем. Точнее я работаю на Тимофея Семеновича.
– Правда? В «Ланкоре»? Неожиданно, – Соня хмурит бровки. – Я украду твою сотрудницу, Тим. Это на минуту…. Только не переживай, Кать… это не конец света.
Это и есть конец света! Соня, Тимофей, Тами на улице. Чувствую себя зерном, попавшим в жернова. Еще секунда – и перемелет в муку.
Соня тащит меня безвольную на улицу. Тимофей следует за нами. Радостная толпа детей и взрослых воодушевляется при виде меня.
– Сюрприз, – два детских звонких голоска привлекают мое внимание и заставляют посмотреть вниз.
– Действительно сюрприз, – говорю сипло.
– Я объект искусства, мам, – Тамиша кружит в своем когда-то розовом платье. Сейчас все оно разукрашено разными красками и обклеено мелкими аппликациями со сказочными героями.
– Ух ты, – присаживаюсь, – вот это да. Очень красиво, – прикидываю про себя, что платью конец. Я эту красоту с него в жизни не отдеру и не ототру.
– Я так в садик завтра пойду.
– Это мы обсудим, – откашливаюсь. – Мали, ты очень талантливая.
– Я знаю, – девочка расцветает в улыбке, – и это еще не все. Вон, смотрите, – маленький пальчик, перепачканный в краске, указывает на двух лохматых мелких собак. Раньше явно белых, а теперь разноцветных. – Мы их вместе с Тамишей раскрасили.
– Мне понравилось, я тоже хочу быть художницей, – дочка кружит в платье.
– А как же балет?
– На балет тоже буду ходить.
– Хорошо, солнышко.
– А я слаймы тебе купила, целую фабрику, – вдруг вспоминает Тамила. – Пойдем сделаем?
– Может, не надо? Перевожу взгляд на Соню в поисках поддержки. Волосы Тами хотелось бы сохранить в прежней длине, я их люблю.
– А сейчас мы все идет разбивать пиньяту с конфетами, – воодушевляется Соня. Рядом появляется Ренат, сдержанно здоровающийся с братом.
Они такие разные. Тимофей – светлокожий, рыжий, улыбчивый. Ренат – жгучий брюнет с темной загорелой кожей, всегда серьезен. Заподозрить их в близком родстве нет ни одного повода.
Наши взгляды с Тимом встречаются, и я малодушно пытаюсь сбежать. Пиньята так пиньята. Становлюсь в стороне, с поддельным энтузиазмом рассматривая, как Мали под всеобщее улюлюканье молотит деревянной битой бедного щенка из щенячьего патруля. Маршала, кажется.
Я бы себе так по башке надавала за невезучесть.
Краем глаза замечаю Тимофея. Он всего в паре шагов останавливается, недобро сверлит меня взглядом. Зол. Секунда и он подходит, становясь напротив. У меня тут же мурашки по всему телу бегут. Будто я вор какой-нибудь или в чем-то виновата.
– Твоя дочь, – он задумчиво кивает на Тамишу, прыгающую с большим энтузиазмом рядом с пиньятой.
– Да, моя дочь, – крепче обнимаю себя руками.
– О которой ты не сказала…
– А нужно было?
– Мне кажется, да.
– Я решила, это не имеет смысла. Ты, вы…
– Вне работы давай на ты, – Тимофей стиснул зубы. Он на взводе.
– Ты обозначил свою позицию. Я решила не усложнять.
– И послала меня, – Тимофей повышает голос. Хорошо, что вокруг детская кутерьма, поэтому на нас внимания не обращают.
– Было не так, – опускаю голову. – Я не посылала, просто не дала телефон.
– Просто не дала телефон, это когда у тебя его случайный парень на улице спрашивает.
– Мы друг другу ничего не обещали.
– Для тебя это так легко, да? Провела с мужчиной время, уехала и забыла?
– Мне уволиться?
– Что?
– Я не понимаю, чего ты хочешь, – перехожу на шепот. – У тебя есть невеста, значит в твоей жизни все отлично.
– Идеально, – выпаливает он.
– Кать, извини за платье, – между нами появляется Соня. Она немного встревожена, смотрит на Тимофея удивленно.
Он глубоко вдыхает, беря под контроль эмоции.
– Ничего, у Тами теперь будет эксклюзивное, – цепляю на лицо улыбку. Меньше всего я хочу лишних расспросов или испортить детский праздник ссорой с крестным именинницы.
– Иногда Мали не остановить.
Ее дочь наносит удар, и из пиньяты начинают сыпаться конфеты. Дети с большим энтузиазмом ползают по траве, подбирая их.
– Она ребенок. И есть плюсяяя: теперь рисовать будет и Тамиша.
– Тим, – среди гостей появляется неуместная для детского праздника фигура. Высоченные шпильки, серебряное мини-платье без верха, в руках бутылка виски. Лиза.
Она легко лавирует между родителями и детьми, пока не достигает нас.
– Я пришла спасти тебя из этого детского ада.
Слегка покачиваясь, Лиза обнимает Тимофея и присасывается к его губам.
Она пьяна. И прилично.
– Мы записали такую потрясающую песню, тебе нужно послушать.
– Обязательно, – он стирает с губ алую помаду. Лицо непроницаемое. – Лиза, пойдем в дом, поговорим.
– Поехали лучше домой, – Лиза натыкается на наши с Соней осуждающие взгляды. – Здравствуйте. Милый праздник.
– Детский, – холодно чеканит Соня. – Тим!
– Мы уходим.
– Дурдом, – цедит она сквозь зубы. – С Мали попрощайся.
– Подожди в машине, – Тимофей отправляет невесту на выход. Сам долго прощается с племянницей. Его любовь к малышке видна невооруженным взглядом.
На меня Тимофей внимания больше не обращает. Перекидывается парой слов с братом, отойдя в сторону, и исчезает.
Я пытаюсь выбросить из головы проблемы, чтобы провести оставшееся время весело. Тамиша счастливо носится с Мали и другими детьми по газону, участвует в конкурсах, играх, ест торт. Стараюсь прочувствовать ее счастье, делаю фотографии и видео на память.
И все равно в голове крутится наш с Тимофеем неоконченный разговор. Он считает, я его послала. Я считаю совсем иначе: я подумала о чувствах нас обоих, не стала навязываться.
Ближе к шести мы с Тамишей едем домой. Стону, думая о том, что впереди меня ждет разговор с бывшим мужем.
В такси дочка засыпает, приходится нести ее домой на руках. Вваливаюсь в квартиру без ног. Мне очень хочется в душ, смыть с себя косметику и усталость сегодняшнего дня.
Перед глазами Тимофей, стирающий со своих губ алую помаду. По-моему, он счастлив поцелую со своей подвыпившей невестой не был.
– Да господи, забудь, – шепчу себе. Тихо кладу Тами на диван в зале. Сама отправляюсь на кухню. Тут все сияет чистотой. Мама осталась после нашего отъезда и выдраила каждый закуток, в который смогла заглянуть. Спасибо ей за помощь, конечно. Но теперь разговоров про мою бесхозяйственность еще на месяц будет.
– Ты пыль принципиально не вытираешь? – стирая пот со лба, мама присаживается за стол. – Наливай суп, только сварился.
– Мам, не надо было, – сажусь рядом со стеной. – Мы поели на празднике и я протираю пыль.
– Никакой благодарности, – она картинно закатывает глаза. Мне кажется, я от ее гиперопеки не избавлюсь никогда.
– Спасибо, мам, – накрываю ее ладони своими.
– Что это за платье на тебе такое смешное? Больше похоже на детское.
– Мы были на детском празднике. Там оно было уместно. Крестная вообще как Сейлормун нарядилась.
– Это кто?
– Девочка-воин из японского аниме, – стону, глядя на телефон. Бывший муж подъехал и просит спуститься.
