Алёна Ильинична Кощеева
Интервью
– Хороший вопрос, Сева, интересный! – кажется, ему действительно нравилось поразмыслить над этим, – Я двадцать пять лет не давал интервью и думал, СМИ совсем деградировали, будут спрашивать сколько стоила самая дорогая картина, кто из знаменитостей покупал мои работы, а вы про свободу, ух!
Девушка, не отводя взгляда от художника, достала из сумки коротенький карандаш. Пока мужчина делился мыслями, она вычеркнула из подготовленного списка вопросов лишние. Всё-таки творческие люди – это больше не про деньги, а про смыслы.
Через полчаса непринуждённой беседы, Северина расслабилась, опустила плечи и даже искренне улыбалась. Она спросила все, что планировала и убрала блокнот за спину, пристроив его на оставшейся площади сиденья, чтобы не мешал. Шелковистые каштановые волосы, как маленькие змейки, задорно переползали из-за спины через плечи.
– А вам тут света достаточно? – спросила девушка, поглядывая на окно.
Говорят, для художников крайне важно естественное освещение, но здесь, в мастерской Валентина Евграфовича окно расположено высоко, а за ним виднеется стена соседнего дома. Деревянные рамы скорее напоминали решетку, чем путь на волю.
Мужчина было открыл рот и собрался ответить, но в глубине комнаты раздался противный скрежет, словно открылась старая калитка из фильма ужасов, чтобы впустить в мир чудовищ, которых художник изображает на своих полотнах. Он медленно повернул голову и нахмурился.
– Света хватает, Северина, извините, мне пора работать, – Валентин Евграфович встал.
Он суетно помахал рукой в сторону двери и снова превратился из дружелюбного философа в безумного ученого. Северина медленно поднялась, повернувшись так, чтобы увидеть, что являлось источником звука. Однако огромный, почти под самый потолок, шкаф, не оставлял шансов что-то разглядеть и она, мягко ступая на носки, чтобы не провалиться каблуками в старые доски пола, пошла к выходу.
– Но всё же…, – девушка искоса пыталась заглянуть в скрытый от глаз угол, – ваши картины настолько реальны, что, кажется, вы их писали с натуры, но…
– Да, я пишу с натуры, – перебил художник.
– Но ведь этих ситуаций не может быть в реальности? – изумилась она, вздёрнув тоненькие подрисованные брови.
– Да, не может быть.
– Я не понимаю, – растерянно пошевелила она губами и заметила, что уже стоит в коридоре коммуналки.
Художник помахал рукой и с громким хлопком закрыл дверь прямо у неё перед носом.
«Диктофон для сверки, статья должна быть написана по твоим записям» – всегда говорил начальник. Северина, в мягких тапочках-зайчиках с белыми ушками, в домашних штанах, с гулькой на макушке и чашкой кофе в руке, выплыла в коридор и залезла рукой в глубокую сумку. Компактный блокнот всегда прятался у стенок, но в этот раз его не было. Точно не было. «Забыла!» – надула она губы и несколько секунд перебирала в уме возможные варианты следующих действий.
Устроившись в позе лотоса на кухонной табуретке, она взяла диктофон и включила аудиозапись с художником. Работать стенографистом – не лучшее занятие, но записать диалог с Валентином Евграфовичем теперь необходимо. А блокнот ладно, новый купить да и всё. Высунув кончик языка она стремительно набирала текст, следуя за беседой, но вдруг запись оборвала собеседника на полуслове. Сева схватила диктофон и снова нажала «плэй». Всё повторилось. Диалог не записан до конца. Нет! Даже до середины не записан. «Чертово интервью! Так и знала, что-то пойдет не так!» – в сердцах крикнула она и постаралась понять почему так произошло. Память. На этих дурацких устройствах всё время не хватает памяти. Увлеклась разговором с художником и не заметила короткий тихий щелчок остановки записи. «Севааааа! – взмолилась она сама себе, – И что, что теперь?». Ответ понятен. Ехать к Валентину Евграфовичу если не за повторной беседой, так хотя бы за блокнотом. К счастью, сумерки еще не полностью окутали город. Она быстро надела первое, что попалось под руку, это оказались легкие летние кроссовки-сеточкой, зеленая широкая толстовка, серые спортивные брюки, и решительно шагнула за порог. моросил мерзкий осенний дождь. Выплюнув себя из квартиры, девушка добежала до машины под капюшоном кофты и поехала через весь город к художнику.
