Алёна Пожарская
Из Москвы
– Здравствуйте, о, мистер Уилсон, а Вы какими судьбами? – она не ожидала увидеть такую серьёзную величину в своем офисе.
– Я здесь только для сопровождения, – просто и одновременно саркастически произнес Эдвард.
– Так что, Вы продаете нам идею? – с надеждой спросила неприятная дама, которая действительно думала, что я соглашусь.
– Нет, мисс Мухина подписала контракт с другим телеканалом, – вмешался адвокат Готлейб.
– Вы предложили больше денег за идею шоу, Эдвард? – она пыталась выйти на диалог, но мой кавалер хранил молчание.
– Мистер Уилсон предложил намного больше денег, равно как и возможность спродюсировать и возглавить шоу в качестве ведущей, – снова ответил Дэвид вместо него.
Ни я, ни Эдвард в действительности не желали продолжать этот пустой разговор. Мы приехали сюда из вежливости, а ещё для того, чтобы поставить грубую женщину на место. Она не унималась и решила идти ва-банк:
– Но Вы же понимаете, что это ничего не значит. Имея устную договоренность с Натальей, ещё до ее приезда в Нью-Йорк, мы начали подготовку к съёмкам. Я же не могу все свернуть!
– Мисс Мухина обладает эксклюзивными правами на свою идею, контракт на реализацию которой она подписала сегодня утром, – уверенно отвечал Готлейб. – На тот случай, если Вы действительно начали подготовку этого шоу, у меня имеется судебный запрет, который не позволяет Вам использовать любые из услышанных от Натальи подробностей при создании своих телепередач. Ее авторство подтверждено с помощью видеороликов, размещенных на различных видео-хостингах задолго до начала общения с Вами. Я подам иск на пятьдесят миллионов долларов и выиграю его. Так, что отступите, – адвокат держался очень убедительно.
Тетка стояла с открытым ртом, ища взглядом поддержки у меня и Эдварда… Выходя из кабинета он бросил на прощание:
– Из трёхзвездочного отеля, в котором вы разместили мисс Мухину, она съехала, можете прислать мне счёт, я оплачу все расходы.
Я чувствовала себя девочкой, которую задирают в школе, и папа пришел защитить её. Ладони и пальцы Эдварда были намного больше моих, когда он брал меня за руку, я чувствовала себя в безопасности.
Ради этого мы интересуемся взрослыми мужчинами: они заменяют нам папу. Мой благодетель был младше настоящего отца всего на несколько лет, но я не чувствовала этой разницы между нами.
Мне было любопытно, что будет дальше. Если бы я читала книгу с таким сюжетом, то непременно заглянула бы в последнюю главу, но в жизни мы следуем за повествованием…
Мы сели в Роллс-Ройс и проехали пару кварталов до банка.
– Сейчас откроем тебе счёт для гонораров, – сказал Эдвард, подавая мне руку при выходе из машины.
Я была готова следовать за ним повсюду. Работник банка взял мой паспорт, внёс данные, что-то проверил и распечатал договор сотрудничества. Я пробежалась взглядом и убедилась, что это документ на открытие вклада, после этого подписала.
Когда клерк сложил все документы по папкам и убрал в стол, Эдвард сказал:
– Мартин, переведите на этот новый счет сто тысяч.
Я повернулась к нему с молчаливым вопросом.
– Это твои авторские отчисления. Остальное поступит на баланс по завершении съемочного сезона, – спокойно пояснил он.
– Хорошо, – послушно согласилась я.
Сто тысяч долларов – это стоимость небольшой квартиры в спальном районе Москвы, большинство людей никогда не видит таких денег, и даже не зарабатывает их за всю жизнь, а я вот так легко уже получила их на свой банковский аккаунт.
В этот момент я в душе радовалась, что пошла гулять в свой первый день в Нью-Йорке и забрела в его бар!
После банка мы проехали ещё несколько кварталов и пошли в ресторан, в котором были вчера.
– Ты всегда обедаешь здесь? – спросила я, когда мы сели за свой столик.
– Да, если я в городе, в основном здесь, – ответил он, копаясь в телефоне, затем поднял голову и махнул официанту, показав два пальца, тот кивнул.
Через несколько минут я увидела то же, что и вчера. Мы обедали и обсуждали дальнейшие планы:
– Сегодня я приглашен на благотворительный бал с ужином и концертом, хочешь пойти? – спросил он так, словно это было еженедельной рутиной.
– Конечно, хочу, – с горящими глазами ответила я, ведь это будет мой первый выход «в свет» в Америке.
И, если быть совсем честной, в прошлом моим звездным часом были только редкие походы в театр, а идея посещения благотворительного, да и любого другого бала, меня вдохновляла и радовала. Эдвард прервал мои размышления:
– У тебя есть вечернее платье? Или только брючные костюмы? – кивнул он на мой черный костюм.
– Только брюки и джинсы, я не знала, что буду приглашена на бал, – кокетничала я и подмигнула.
– Все решаемо. Какой у тебя размер одежды и обуви? – спросил Эдвард.
– XL и тридцать восемь, – с улыбкой ответила я, внимательно рассматривая его лицо.
Светло-русые волосы были красиво уложены. Русые брови и ресницы привлекали внимание к серо-голубым глазам. Мужественности ему придавали красивые черты скул и подбородка, а розовые пухловатые губы заставляли думать о том, о чем мне думать не следовало…
Эдвард был очень похож на русского, возможно, поэтому меня и тянуло к нему…
Он снова уткнулся в телефон, что-то напечатал двумя большими пальцами и отправил, вернув внимание ко мне:
– После обеда поедем за платьем.
Так мы и сделали: я оказалась в большом универмаге вроде московского ЦУМа с дорогими брендовыми вещами.
Он повел меня по коридорам до вип-отдела. Судя по тому, насколько уверенно он шел, я поняла, что не являюсь первой женщиной, для которой он покупает платье.
На секунду я задумалась: сколько же моделей и актрис прошло через его постель? Сотни? Тысячи? А потом вспомнила, что я пока не одна из них, я просто возьму то, что он мне предлагает, зачем отказываться от платья в подарок?
Я не имею никаких прав на этого мужчину и не могу ревновать его к прошлым приключениям!
В отделе обслуживания важных клиентов нас уже ждали стойки с вечерними и коктейльными платьями моего размера, а снизу в ряд стояли туфли. К нам подошла блондинка с длинной косой, явно модель, очень красивая:
– Здравствуйте, мистер Уилсон, рада снова Вас видеть! Меня зовут Мишель, – обратилась она ко мне. – Я подобрала для Вас наряды, предлагаю приступить к примерке. Возможно, Вы хотите кофе, воды, шампанского?
– Принесите мне кофе, – ответил Эдвард.
Стоявшая поодаль девушка сразу побежала к кофемашине, а мы проследовали в примерочную. Мишель тянула за собой две длинных стойки с вешалками.
Подобрать для меня одежду не так просто, потому, что стандартные модели не рассчитаны на женщин с большой грудью. Приходится всегда брать на размер больше.
– Вот это очень красивое платье, – Мишель протянула мне шёлковое творение с корсетом.
– Оно красивое, но я предпочитаю другие фасоны, – ответила я, перебирая то, что она выбрала.
– Примерьте, Вам пойдёт, – настаивала модель.
– На натуральном пятом размере груди корсет не удержится и съедет вниз. Меня интересуют только модели, которые я смогу надеть с нормальным бюстгальтером, то есть корсеты и все, что без лямок, отпадает, – строго сказала я, чтобы не вступать в полемику.
– Я настаиваю, это же Прада! Поверьте, оно сядет идеально! – девушка явно навязывала мне то, что я не хотела, это напоминало не дорогой магазин, а Черкизовский рынок времен девяностых.
Каждая продавщица в каждом магазине считает себя экспертом, за много лет это порядком надоело. Сейчас я нахожусь в вип-отделе, пусть она подстраивается под меня, а не я под ее представления. Зачем терять время на примерку вещи, которая не подойдет?
Мишель разозлила меня, ладно, придётся доказать ей, что она не права. Я взяла платье и скрылась за шторкой.
Когда я надела платье, она подошла и застегнула молнию на спине. Платье действительно было очень красивым, но моя пышная грудь смотрелась сплюснутой, частично вытекая за пределы корсета.
Я недовольно произнесла:
– Спор окончен. Я хочу примерить вон то зелёное, похожее на Версаче.
Модель поняла, что больше не стоит перечить мне, и принесла зелёное. Я назвала дизайнера наобум и угадала. Не зря листала глянцевые журналы скучными вечерами, будучи дома одна, пока мой муж Женя вроде бы работал.
У каждого дома моды есть определённый стиль, который проносится сквозь каждую коллекцию десятилетиями.
Версаче смотрелось довольно хорошо, но для бала длина намного выше колена не подходила.
Эдвард сказал громко:
– Хватит тайн, я хочу увидеть эти платья на тебе!
Я вышла и продемонстрировала платье, сделала проход вперёд, покрутилась, положила руки на бёдра, прошла немного налево.
Естественно, я не была манекенщицей, но мне понравилось играть эту роль для мужчины, который меня интересовал, как босс и как потенциальный ухажёр.
Он улыбнулся и сказал:
– Очень хорошо, мне нравится, но на сегодня оно не подойдёт. Примеряй длинные!
Я нарядилась в потрясающее красное платье с глубоким декольте, с разрезом от середины правого бедра сбоку и с вышивкой пайетками. Но оно было слишком длинным для меня.
Мишель поняла это и исчезла на секунду, вернувшись с босоножками на высокой платформе и ещё более высоком, но устойчивом каблуке с открытой пяткой. С этой обувью все обрело совершенно иной вид.
Я стала ростом сантиметров на десять или даже пятнадцать выше, а подол уже не волочился по земле.
Когда я вышла из примерочной и повторила модельный проход, то заметила реакцию моего кавалера: он замер и боялся дышать.
Когда я остановилась и вылупилась на него, он обрёл речь:
– Это мы точно берём, и туфли!
Затем я показала похожее чёрное платье, тоже с глубоким декольте, но на юбке не было разрезов, она была шире и воздушнее.
– И это мне очень нравится! – одобрительно кивал Эдвард. – Его мы тоже возьмём!
Подходящих по размеру и под мои требования платьев оказалось всего три, из них одно было слишком короткое, а после чёрного показывать больше было нечего. Остальные варианты были без лямок.
Я вышла из примерочной в своем старом черном костюме, став намного ниже без тех босоножек.
– Ну, что, Мишель, упакуйте те три платья, которые я видел, и те высокие каблуки, непременно, – сказал Эдвард продавщице.
– Вам понадобится сумочка? – спросила она.
– Да, покажите, какая подойдет под два длинных платья, – рассеянно сказал мой кавалер.
Она принесла несколько клатчей, показала их Эдварду, он указал пальцем на серебристый Ланван.
Все пять покупок быстро упаковали в фирменные пакеты, Эдвард провел карточкой по переносному терминалу, взял пакеты, и мы поехали в офис.
В конференц-зале сидело несколько человек, они что-то жарко обсуждали, когда мы вошли.
– Ну что, приступим к обсуждению географии для начала, – с порога сказал Эдвард. – Я тоже хочу выступить в роли продюсера в этом тревел-шоу, и я подумал о том, что будет отлично совместить два бизнеса сразу. Я владею сетью отелей в Европе, будет логично рекламировать их в программе. Двойная польза.
Он взял скрепки-иголки с зелёными головками на концах, подошёл к большой карте Европы и начал отмечать города со своими отелями.
Там уже находились красные точки с красивыми городами, которые подобрали наши сотрудники. Мы все смотрели на карту и следили за его движениями.
– Эдвард, у тебя всего восемь отелей в Европе? – поинтересовалась я.
– Нет, их больше, но ты не включила в список Венгрию, Швейцарию, Италию и Великобританию, – не отрываясь от карты, пробурчал он.
– Италию мы оставляем на второй сезон, это сто процентов, иначе прибавится недели три к времени съёмок, – рассуждала я вслух. – Великобритания на острове, и она не вписывается в общую картину…
Эдвард повернулся ко мне и поинтересовался:
– А ты уверена, что нужно снимать в Эстонии, Латвии и Литве? Большинство американцев вряд ли вообще знают об этих странах. Давай уберём три этих страны, и добавим Венгрию со Швейцарией?
– У тебя там отели?
– Да, в Будапеште, Берне, Цюрихе и Женеве, – он произносил названия и указывал рукой их расположение на большой схеме Европы.
– Хорошо, убираем Прибалтику, – неуверенно ответила я.
– Что убираем? – брови Эдварда приподнялись.
– В России три этих страны называются Прибалтикой, – ответила я ему и убрала красные иголочки.
Мы общались вдвоём так, словно в комнате больше никого не было, остальные просто наблюдали за нами и не издавали звуков. Эдвард добавил на карту зелёные отметины в Венгрии и Швейцарии.
– Что делаем дальше? – спросил он у меня и остальных.
Я чувствовала себя серьёзным руководителем проекта и продюсером, поэтому уверенно рассуждала:
– Я подготовлю полный список городов для посещения на основе уже имеющихся отметок, займусь этим завтра. Затем мы продумаем, какие из городов посещаем проездом, а где останавливаемся на ночь, составим списки городов для поиска отелей. Эдвард, все твои отели люксовые или есть скромные?
– Почти все пять звезд, парочка четыре звезды.
– Значит, для контраста сосредоточимся на трёхзвездочных гостиницах в других городах, или даже хостелах, чтобы показать разницу и оттенить роскошь главного рекламодателя, – улыбнулась я кокетливо и посмотрела на Эдварда. Затем повернулась к сотрудникам, впервые отметив их присутствие. – Давайте обсудим количество участников и автомобилей. Какие есть предложения?
– Двадцать человек, как было в изначальной идее, – это слишком много. Как Вы вчера предложили, лучше оставить только восемь на двух машинах, – сказала темнокожая Жанин.
– Восемь. Какой типаж мы ищем? И кто целевая аудитория? – в этот момент я чувствовала себя учительницей у доски, а «школьники» с телевизионным опытом отвечали мне с места.
Девушка продолжила делиться идеями:
– Тут есть несколько вариантов. Если мы работаем под молодежь, то это будут студентки, или парни с девушками, чтобы они флиртовали друг с другом…
– Нет, никаких молодых пар! – я не дала Жанин продолжить, потому, что вдоволь наелась построением любви в российском реалити-шоу, которое уже больше пятнадцати лет никак не могут закрыть из-за популярности. – Нас интересует платёжеспособная целевая аудитория, средний класс в основном, возраст двадцать пять – сорок лет.
– Тогда возьмём восемь женщин старше двадцати пяти, – встрял в разговор Эдвард. – Но не пересечёмся ли мы с Реальными домохозяйками? Я не хочу делать дурные копии чужих проектов!
– Нет, в домохозяйках снимаются только богатые дамы за сорок, а мы возьмем двадцать пять – тридцать пять, красивых, молодых, умных, с профессией. Чтобы женщины ассоциировали себя с ними, а мужчины хотели их, – предложила я.
– Так и поступим. Записывайте за Кимберли! – повелел начальник.
Я продолжила:
– Рост от ста шестидесяти пяти сантиметров. Внешние типажи разные, непременно должна быть хоть одна рыжая! Ухоженный внешний вид, стильная стрижка, хорошо прокрашенные корни при другом цвете волос, без татуировок и пирсинга. Хорошо, если с большой грудью и стройными ногами. Профессии интересные, обязательна степень магистра, грамотная речь без сорных слов и дефектов, – я тараторила без остановки, люди за столом кивали, некоторые что-то помечали себе в блокнотах, а я продолжала. – Девушки, завтра утром жду на утверждение текст объявления о кастинге, завтра же и разошлём, предупредите человека, который этим занимается, в десять здесь будет совещание. Текст перешлите мне к девяти тридцати, пожалуйста.
Я взглянула на часы: почти половина седьмого:
– Встретимся завтра утром, все свободны, спасибо, – отпустила сотрудников я.
Когда мы остались в помещении наедине с моим новым боссом, он решил поделиться своим впечатлением:
– Мне нравится наблюдать за тобой в разных социальных ситуациях, это забавляет, – сказал Эдвард. – Когда ты рассказывала об опыте в бизнесе, я не был до конца уверен, но теперь вижу, что ты знаешь, что делать. Следующие совещания ты будешь проводить сама, у меня есть и другие задачи. А сейчас надо торопиться в отель, к восьми нам надо быть на балу…
Когда мы вернулись в мой пентхаус, там ждали стилист и визажистка, они поприветствовали нас.
– Добрый вечер, познакомься, Кимми, это Сюзан и Марк, ребята, у вас полчаса, – обозначил он сроки для наведения красоты, потом обратился ко мне. – Надень, пожалуйста, красное.
Он исчез за закрывшимися дверями, я быстро умылась и села в принесенное мастерами высокое кресло посреди холла. Марк, типичный гей с крашеной белой чёлкой, потрогал мои волосы и сказал:
– У Вас ухоженные волосы и очень хорошая стрижка. Кто делал?
– Московский мастер.
– О, так Вы из России, как интересно! – он хотел поболтать, но на это не было времени, заметив, что я больше не участвую в беседе, он взялся за плойку, зацепил большую часть волос на макушке заколкой, отделил пару прядей на затылке и начал накручивать их.
В это время Сюзан замазывала мелкие морщинки и накладывала тон на лицо. Она интересовалась:
– Платье красное, предлагаю глаза накрасить коричневым или чёрным с серебром?
– Коричневым. Это цвет, к которому я привыкла за многие годы, – ответила я, только сейчас осознав, что впервые меня красят и причёсывают для какого-то события специально приглашенные стилисты, словно я кинозвезда.
– Как основной цвет, коричневый, и добавлю розового, – она нанесла пудру и положила специальные накладки под нижнее веко, чтобы не испортить тон осыпавшимися тенями.
Марк уже накрутил половину моих волос, приближался к лицу. Сюзан закончила с тенями и отошла, чтобы он завил последние прядки. Потом Марк отошёл, она подвела мне нижнее веко по слизистой карандашом и взялась за тушь.
– Я не пользуюсь тушью, – попыталась я её остановить.
– Почему? – крайне удивилась она.
– Глаза слезятся сильно и краснеют от туши.
– Я буду очень аккуратной и обещаю, от этой не будет никаких неудобств, это Мак, она гипоаллергенная.
Сюзан аккуратно накрасила верхние ресницы и пару раз мазнула по нижним. Пока тушь сохла, Марк колдовал над моей головой. Передо мной не было зеркала, как в парикмахерской, чтобы рассмотреть результат их работы, я не была уверена, что останусь довольна.
Он побрызгал лаком сверху и поправил одну прядку, отошёл, посмотрел, вернулся и поправил ещё один локон, и тогда успокоился.
Визажистка накрасила мои губы, сверху нанесла блеск и сказала:
– Теперь готово! Мы закончили.
Сюзан сняла с меня парикмахерский плащ и сделала руками знак в сторону большого зеркала. Волосы и лицо выглядели отлично. Я не думала, что моя прическа может быть такой пышной и завитой. Укладку Марк сделал превосходную. На лице не было ни одного изъяна, а губы так и просили о поцелуе, став пухлее в два раза.
– Вам нравится? – спросил Марк.
– Очень! Вы молодцы! – ответила я с улыбкой и блестящими глазами.
Марк уже нёс мне красное платье и новые босоножки:
– Идите одеваться, осталось две минуты до прихода мистера Уилсона, – поторапливал он меня.
Я юркнула в ванную, сняла костюм, надела восхитительное творение Гуччи, неожиданно стала выше на голову и намного стройнее. Марк протянул мне серебристый клатч, оценил весь образ и молвил:
– Превосходно!
В этот момент зашел Эдвард, на его лице появилось приятное изумление, он кивнул и махнул рукой стилистам, те исчезли за секунду. Мужчина с любопытством рассматривал новую меня, превратившуюся из гусеницы в бабочку.
– Потрясающе выглядишь! Как настоящая королева!
Он принёс с собой какую-то коробку, похожую на кейс для крупных ювелирных изделий. После открытия крышки я увидела роскошное колье и крупные серьги с рубинами и бриллиантами, украшений такого размера я ещё не разглядывала так близко.
– Я хочу, чтобы ты надела это сегодня. Эти рубины мой отец подарил матери в день их свадьбы, они идеально подходят к этому платью, – говоря это, он уже застёгивал колье на моей шее, пока я придерживала волосы.
Серьги оказались неудобными и слишком тяжелыми, к тому же я не люблю застежку-гвоздик. Но сказать что-то про украшения его матушки я не посмела, только улыбнулась.
Мы спустились на первый этаж, я уже собралась идти к выходу, но Эдвард меня остановил, взял за талию и направил в другую сторону.
– Мы разве не собираемся на бал? – в недоумении спросила я.
– Мы собираемся, но ехать никуда не нужно, – Эдвард определенно любит играть со мной. – Я являюсь одним из спонсоров, бал проходит в этом отеле.
Мы пропустили фотографов у входа, встречавших городских знаменитостей, но ещё нескольких встретили у входа в зал. Там стояла бумажная декорация с логотипами спонсоров, на фоне которой все обнимались, улыбались и позировали.
Я никого не знала. Мы тоже встали у декорации, Эдвард обнимал меня за талию и прижимал к себе, мы поворачивались в разные стороны и сменили около полусотни ракурсов.
Когда мы ушли от вспышек, он ослабил хватку. Его объятия были только для объективов. В этот момент я впервые задумалась: кто я для него? Сотрудница, которой он уделяет внимание, или он ухаживает за мной? Этот вопрос посещал меня потом ещё не раз.
За круглыми столами в огромном зале отеля Уилсон сидели нарядные господа и дамы, они вели светскую беседу и периодически поглядывали на вход, чтобы оценить вновь прибывших гостей.
Когда мы вошли, я сразу ощутила на себе пару десятков оценивающих взглядов. Это было удивительно и непривычно.
Я была новой спутницей одного из самых завидных холостяков Америки, к тому же одетая в красное. Пайетки на платье и грани рубинов с бриллиантами блестели при малейшем движении, и ещё больше привлекали внимание.
Именно такого эффекта Эдвард хотел добиться. Поэтому он выбрал красный цвет, и поэтому достал мамины рубины. Этот с виду милый мужчина очень любил играть с людьми, интриговать, провоцировать и наблюдать ответную реакцию.
Я вдруг почувствовала себя маленькой пешкой на его большой шахматной доске. Я решила отогнать от себя сомнения, которые могли создать морщинку между бровями, выбросила лишние мысли из головы и весь вечер широко улыбалась, излучая обаяние.
Ничто не должно было омрачить мой первый выход в высшее общество, мой звездный час.
Гости по возможности подходили поздороваться и кланялись «большой деньге», всем им что-то было нужно от Уилсона, когда кто-то пытался завести речь о бизнес-проектах, инвестициях и другом подобном, он отвечал:
– Давайте о делах в другой раз, это благотворительный вечер. Кстати, познакомьтесь, это Кимберли – автор, продюсер и телеведущая нового шоу на моём канале.
После смены темы вернуться к бизнесу собеседникам уже было неловко. Через какое-то время я обратила внимание, что один фотограф постоянно следует за нами:
– Эдвард, ты знаешь этого папарацци? – шепнула я ему в левое ухо.
– Да, это Джим, мой лучший хроникёр, он снимает нас и лично тебя для публикаций в глянце. Если ты ещё не догадалась, этот бал – отличная площадка для начала пиара твоего шоу и твоей персоны. После этого вечера о тебе заговорит весь город, – прошептал он в ответ.
От его тихого голоса и горячего дыхания прямо в моё правое ухо по всему телу бежали мурашки. Приятный голос и придыхание всегда были моей слабостью. Женщины любят ушами, как бы банально это не звучало.
Это был первый момент, когда я поняла, что хочу его и мечтаю о физической близости, которая могла бы произойти. Сочетание его уверенности, внешней привлекательности, обаяния и того, как к нему уважительно относились окружающие…
Я поняла, почему он самый желанный холостяк города, но старалась не подавать вида, хотя мои глаза начали по-особенному блестеть и выдавали ему все сокровенные мысли без моего разрешения.
Эдвард умел читать взгляды и мимику, он заранее все знал и проанализировал, но наслаждался нашим общением и вёл свою охоту на русскую добычу…
К нашему столику подошла рыжая дама с пышным бюстом в блестящем платье, внешне она была очень похожа на Барбру Стрейзанд, особенно выделялся нос:
– Эдвард, рада тебя видеть! Спасибо, что предоставил нам этот зал в своем чудесном отеле! – сказала она ему, а потом протянула руку мне. – Привет, я Рейчел Шапиро.
– Добрый вечер, Рейчел, приятно познакомиться, я – Кимберли.
Эдвард пояснил:
– Это моя протеже. Она автор, продюсер и ведущая нового реалити-шоу на моем канале.
– Реалити-шоу? Как здорово! Я с удовольствием поучаствую, если есть свободная роль. Я очень скучаю по съёмкам, – оживилась рыжая дама.
– Мы будем иметь в виду твою заинтересованность, – ответил Эдвард.
Рейчел отошла, он придвинулся ко мне и тихонько пояснил:
– Она так тщеславна, что бесплатно снимется в любой передаче. Но будь осторожна с ней и с другими женщинами на Манхеттене, они все сплетницы, ничего лишнего нельзя им говорить. Рейчел можно задействовать в твоем личном шоу в роли подруги, её популярность сыграет тебе на руку.
Я молча слушала и кивала. Моей задачей сегодня было «торговать лицом».
Мы ужинали, смотрели выступление акробатов и танцевальные номера с чернокожими артистами в исконно африканских нарядах.
Затем, когда гости расслабились и подвыпили, Рейчел с ее приятельницей Ниной взяли микрофоны и приступили к благотворительному аукциону в помощь голодающим детям Африки.
Не то, чтобы я не переживала за голод и детей, но это все казалось наигранным. Из кинематографа, литературы и СМИ мне было известно, что на Манхеттене почти каждый день устраивают подобные мероприятия на разные темы, чтобы похвалиться новым нарядом и любовником перед обществом, или подчеркнуть свой социальный статус.
Теперь жены миллионеров не варят борщ, а занимаются благотворительностью, чтобы хоть как-то оправдать свое существование…
Я всегда хотела быть на их месте. Все хотят, если честно. Они знамениты, богаты, ведут роскошный образ жизни, посещают рестораны и галереи, мелькают на телеэкранах и на страницах светской хроники. Все стремятся к глянцу. И я постепенно становилась в один ряд с этими людьми.
За весь вечер мне понравился только один лот: золотое кольцо с жёлтым бриллиантом в двадцать три карата, когда я увидела его в увеличении на большом экране, то схватила руку Эдварда в восхищении.
– Тебе понравилось кольцо? – с усмешкой спросил он.
– Восхитительно! Я бы мечтала о нем, но не люблю желтое золото, и два широких камня по бокам будут доставлять неудобства пальцам. Если бы их сделать поменьше и не такими оттопыренными…
– Не любишь жёлтое золото, правда?
– Я предпочитаю белые металлы, а жёлтые ассоциируются с цыганами и иконами в Православной церкви.
Мои искренность и наивность часто заставляли Эдварда умиляться и усмехаться. Я говорила с ним так, словно мы давно уже являемся близкими людьми, словно мы давно женаты…
Я настолько одичала от одиночества и отсутствия общения в своем настоящем браке с Женей, что была похожа на наивную школьницу.
Другой мужчина легко мог бы воспользоваться этим и обидеть меня своими действиями, но Эдварду нравилось, что рядом с ним маленькая старшеклассница бальзаковского возраста…
Эдвард продолжал расспросы о моих ювелирных пристрастиях:
– А что скажешь о камне?
– Канареечный бриллиант? Красота! Классические тоже хороши, как и розовые, ещё мне нравятся сапфиры и изумруды, но только в огранке «принцесса» или «изумруд», – со знанием дела отвечала я, хотя весь мой опыт изучения украшений сводился только к рассматриванию картинок в журналах.
Он поднял брови в удивлении:
– Надо же, какой дорогой у тебя вкус! Даже не верится, что у тебя не было раньше мужа-миллиардера!
Эдвард хмыкнул и раскраснелся, сдерживая смех, чтобы не мешать ходу аукциона, но я не заметила этого и продолжала рассуждать:
– Я люблю большие камни, особенно в кольцах. Но предпочла бы выбирать их сама вместе с мужчиной. И не важно, какой это металл, я очень люблю серебро. В любом случае это мечты, и никто не может их ограничить, только моя собственная фантазия…
Да, я уверенно рассуждала о камнях и металлах, только не уточняла, что мои большие камни – цирконы, фианиты и кварц. Моё обручальное кольцо было точной
копией кольца Габриэль Солис из «Отчаянных домохозяек», та же форма и размер, только с цирконом в серебре.
Мой муж никогда бы не купил такое настоящее. Он вообще считал, что женщине не нужно много украшений. И много одежды тоже. Он приучил меня покупать всё только самое необходимое. Почти все мои украшения куплены лично мной или подарены родителями…
Сегодня вечером я оказалась в совершенно новом сказочном мире среди богатых и успешных людей, а раньше подобное общество я видела только в кино.
Мы флиртовали с Эдвардом весь вечер, но всё оставалось в рамках приличия. Вдруг наша идиллия была разрушена: подошла стройная блондинка в розовом платье, которое больше подошло бы кукле Барби, а не женщине пятидесяти лет:
– Эдвард, привет, давно не виделись! Познакомь меня со своей спутницей, о ней все сегодня судачат. Это очередная протеже? – она не обращала внимания на то, что я тоже нахожусь рядом, по трясущемуся голосу было ясно, что их что-то связывает, и она не может скрыть ревность.
– Привет, Джен. Кимми, познакомься, это Дженнифер, известная светская львица и бизнес-леди, – представил он ее мне, а потом обратился к ней. – Джен, это Кимберли – автор, продюсер и ведущая нового международного шоу.
Она не знала, что сказать дальше, но, вылупив глаза, прошипела язвительно:
– Кимми, будь с ним осторожна, он ещё тот игрок, который одновременно встречается с десятком женщин и не перезванивает после секса!
Это было похоже на выплеснутый стакан воды в лицо, она как раз хотела смутить меня и испортить вечер. Я ничего не сказала Эдварду, но он сам прокомментировал:
– Не слушай этих женщин, ещё не раз тебе придется вытерпеть что-то подобное, просто становись толстокожей и отстраняйся. Постепенно ты поймешь, кто есть кто, и доверять никому из них нельзя, это сто процентов… Кстати, с ней я не спал, если тебе интересно, мы пару раз сходили выпить, и на этом всё…
Мы были знакомы с ним всего пару дней, но он считал необходимым оправдываться за то, с кем и как встречался в прошлом. Мне польстило то, что его беспокоит мое мнение и восприятие.
Вечер подошёл к концу, ощущение праздника испарилось после знакомства с той сумасшедшей бабой, я была расстроена и устала, Эдвард провожал меня к лифту:
– Ты устала, моя королева? – спросил он очень нежным и заботливым голосом.
– Да, и слова Джен до сих пор звучат в ушах, – печально констатировала я. – А ещё мне жаль, что я не забрала цветы из того отеля, они были красивыми…
– Не расстраивайся, завтра будет новый чудесный день! – он улыбнулся, поцеловал мне руку и помахал на прощание, было уже за полночь.
Я вошла в свой номер и изумилась: взамен оставленных в прошлом отеле букетов, пока мы находились на мероприятии, он прислал в три раза больше. Вазы с роскошными цветами стояли повсюду.
Сильнее всего меня поразил огромный куст из сотни красных роз, ваза для них была размером с вешалку для пальто, а каждый цветок был почти с меня ростом, боюсь представить цену, но знаю, что это самые дорогие цветы, потому, что смотрела программу о цветочном бизнесе в Голландии.