Амалия Мо
В поисках потерянной любви
Рождение богини
Король Брион ворвался в покои, где с печальными лицами стояли повитухи. Женщины опустили головы вниз, боясь посмотреть в глаза правителю. Никто не решался сказать ему, не только, что королева мертва, но и то, что один из младенцев не выжил.
– Ниэлла, – Брион метнул взгляд к кровати, пропитанной кровью и накрытому телу суженой. – Что… что с ней?
Он знал ответ, но боялся услышать подтверждение своих слов. Женщина, что была выбрана им в качестве королевы и матери его детей теперь лежала без признаков жизни. На её лице замечталась гримаса страха, от которой ему стало не по себе. Что успела она пережить перед смертью оставалось только догадываться.
В углу комнаты, на руках у женщины закряхтел младенец. Брион перевёл взгляд на ребёнка и нахмурился. Его предупреждали, что во чреве королевы не один наследник, а два и что роды пройдут тяжело, но он не ждал такого исхода. Ниэлла всегда была храброй женщиной, но не все испытания оказались ей под силу.
– Это мальчик, ваше высочество, – оповестила повитуха.
– А второй? – мужчина оглянулся и замер, заметив свёрток со вторым младенцем.
В покоях королевы повисло напряжение. Брион переводил взгляды с одной женщины на другую, в надежде, что заговорит хоть кто-то, но они упрямо молчали.
Ему хотелось закричать, упасть на пол и разрыдаться, но он не мог позволить себе этого. Королева умерла при тяжёлых родах, но за что судьба распорядилась с ней так? Она носила двух младенцев, но живым остался только один.
Он – король, а значит обязан быть стойким и сильным, не показывая слабостей. Потому правитель велел повитухам ждать его, а сам развернулся и быстрым шагом пошёл в место, где хранилось самая ценная вещь в его королевстве.
«Сердце Бога».
Брион осознал, что должен использовать сердце, дарованное богиней, в своих целях. Он не стремился предавать доверие, но будущее его королевства зависело от этого решения. Два наследника лучше, чем один, а король уже не молод – силы угасали, и времени на то, чтобы жениться и заводить новых детей, оставалось всё меньше. Брион знал, что обязан был беречь этот дар, но когда выбор сужается до острия ножа, даже самые святые клятвы теряют свою значимость.
Закрытое в черный ящик сердце лежало в королевской сокровищнице. Брион не понимал природу этого дара, а потому не спрашивал у Богини ничего лишнего. Она велела хранить сердце до того дня, как она не придёт за ним, но если в этом артефакте действительно есть что-то божественное, то он может помочь спасти второго ребёнка.
Король не думал, он действовал на одном страхе, всепоглощающем и необъятном. Черный ящик оказался в руках, и он бежал по коридорам, молясь лишь о том, чтобы это сердце помогло.
– Ваше высочество. – У самых дверей в покои мужчину остановила лекарь из вольного народа – Мари.
Женщина бывала во дворце, часто помогала при недугах, но Брион не помнил, чтобы за ней посылали. Взгляд её ярких синих глаз переместился на черный ящик, и она подняла свою бровь. Времени на объяснения не было.
Король вручил ящик лекарю.
– Спасите его, – хрипло выдавил он. – Второго младенца. Умоляю…
Брион осел на холодный каменный пол, прижавшись спиной к стене, ощущая, как по телу прокатываются волны беспомощности. Женщина из вольного народа, известная целительской силой, держала в руках дар богини – сердце, что могло изменить судьбы. Он знал о её силе, знал, что она исцеляет, когда надежды больше не остаётся, но даже её искусство не могло победить смерть. И всё же Брион сделал выбор, отдав ей святой дар, надеясь, что Мари сможет найти способ использовать его.
Её лицо оставалось непроницаемым, когда она поджала губы и кивнула, приняв подношение, как будто понимала, что в этой тишине слова больше не нужны. Ни вопросов, ни сомнений. Она повернулась, молча направившись в покои королевы, где лежал мёртвый младенец, чьи крохотные ручки не коснулись жизни. Брион смотрел ей вслед, его сердце замерло, и когда двери закрылись, он прикрыл голову руками, прячась от невыносимой реальности.
Мысли и страхи молниеносно проносились в его голове. Последствия… Что последует за этим решением? Что будут делать боги, когда узнают, что их дар использован для того, чтобы вернуть его дитя? Брион знал – боги живут в своём мире, и их законы могут быть не подвластны человеческому пониманию. Желание спасти своё дитя казалось естественным, но, возможно, оно граничило с вызовом небесным силам.
Но что ещё он мог сделать?
Лекарь вошла в покои, её шаги звучали, как удары молота, вызывая трепет у тех, кто оставался внутри. Она огляделась, не говоря ни слова, и все поняли – их время вышло. Повитухи, словно по невидимому сигналу, взяли подолы платьев и, не смея больше оставаться в этих зловещих покоях, бросились прочь. Никто не хотел перечить женщине с глазами, пылающими решимостью, и с воздухом, пропитанным её яростью.
Мари осторожно приоткрыла ящик, в котором хранилось сердце, вырванное из груди бога Войны. Её пальцы замерли на мгновение, прежде чем коснуться холодной плоти. Даже на расстоянии она чувствовала, как сердце, тёмное и отравленное, пульсировало злобной энергией. В глубине души она знала, что в тот день должна была завершить начатое – уничтожить сердце и его хозяина, положив конец всему. Но не смогла.
Смерть была чужда Амарии, в отличие от её сестры Хекат, которая управляла ею с лёгкостью и бесстрастием. Богиня Любви, всегда выбирала жизнь, даже если та была наполнена ненавистью и болью. Лишь Богиня Смерти могла вынести окончательный вердикт, забрав с собой того, кто перешагнул черту, но у Мари не было такой силы. В тот момент, когда она держала сердце в руках, её захлестнуло сочувствие. Она не смогла его уничтожить, несмотря на знание того, что этот выбор обречёт на страдания в будущем.
Пальцы медленно скользили по гладкой поверхности, и она невольно почувствовала, как борьба вновь вспыхивает внутри неё. Возможно, следовало быть жестокой, как сестра, но её сущность не позволяла это сделать. Любовь, даже к самому чёрному и испорченному, была силой и проклятием.
Она глубоко вздохнула и вытащила сердце, медленно подходя к малышке, завёрнутой в холщовые тряпки.
Королевская дочь оказалась слабой и не выиграла битву за собственную жизнь. Впрочем, Мари не сочувствовала ей, считая, что ребёнку даже повезло не столкнуться со всеми тяготами мира, в котором ей бы предстояло жить.
«Глупец Брион», – прошептала Богиня и повернулась в сторону двери.
Мари склонилась над бездыханным телом младенца. Она приложила тёмное сердце к крохотной груди девочки, ощущая, как оно начинает медленно, но верно биться в унисон с её собственным сердцем. Шёпотом, почти не слышно, она произнесла слова, которые сама едва осознавала:
– Любовь… – слова были наполнены печальной мудростью. – Любовь – это сила, которая затуманивает разум, ослепляет нас. Она заставляет нас верить в невозможное, идти дорогой, что приведёт к неизбежной боли. Она даёт жизнь, но она же и разрушает.
Мари посмотрела на лицо младенца, такое безмятежное и невинное. Девочка ещё не знала, что таилось в будущем, и что этот дар принесёт ей не только жизнь, но и тяжёлое бремя. Мари погладила нежную кожу, желая передать ребёнку немного тепла и защиты.
– Жизнь, дарованная сердцем бога, полна испытаний. Любовь даст тебе силы, но она также испытает тебя, заставит выбирать между тем, что правильно, и тем, что губительно.
Рука затрепетала, когда она ощутила, как сердце начало биться всё сильнее. Жизнь вернулась в тело девочки, но Мари знала: этот ребёнок не будет обычным. Он станет частью чего-то большего, и испытания, что ждут впереди, не будут подвластны простым смертным.
– Любовь дарует тебе жизнь, – прошептала Мари, глаза затуманились от слёз. – Но будь уверена, что она приведёт тебя к таким тайнам, к которым ты не будешь готова.
На этих словах Мари щелкнула пальцами и сердце исчезло. Младенец закряхтел слабым голосом, но этого было достаточно, чтобы Брион услышал и ворвался внутрь. На его побледневшем лице скользнула тень улыбки.
– Мари, – сквозь слёзы обратился король, – Ты смогла… ты сделала это…
– Ваше высочество, – женщина склонила голову, но после вернула взгляд полный серьезности, – Девочку ждут испытания. Рано или поздно кто-то узнает про это. Храните тайну и оберегайте ребёнка.
С этими словами она вышла из покоев и покинула замок короля навсегда. Брион никогда не узнает, что в груди ребёнка нет сердца бога, но пусть думает именно так.
Именно так…
***
На палубе царила тишина, нарушаемая мягким шелестом волн, бьющихся о борта корабля. Над головами раскинулось звёздное небо – бескрайнее, сотканное из множества крошечных светлячков, застывших в небытии. Луна освещала тёмную гладь воды, отбрасывая призрачные блики на палубу.
Две девушки стояли у перил, вглядываясь в ночную даль. Легкий ветер играл с их волосами, то нежно гладя их пряди, то чуть сильнее подхватывая, намереваясь унести вместе с собой.
Одна из них, та, что стояла ближе к краю, положила ладони на деревянные края и закрыла глаза. Лицо было спокойным, почти безмятежным, как и бескрайняя вода, что окружала их корабль.
Вторая девушка стояла чуть позади, тёмные короткие волосы казались чернильными на фоне неба, а глаза, сверкающие в полумраке, отражали всё те же звёзды. Она наблюдала.
– Мой брат жив? – нарушая тишину, спросила та, что касалась руками деревянной поверхности перил.
– Да, Ивэлин. Он в порядке.
Принцесса кивнула в ответ, поджав губы.
В памяти вспыхнуло воспоминание, когда Фьори спасла её, спрятав под кроватью. До сих пор принцесса ощущала ядовитый горький вкус предательства. Она виновата в том, что произошло. И это чувство отравляло.
Всё было слишком стремительно и непредсказуемо. Отчего снадобья не сработали и почему Ивэлин не заснула крепким снов, она не понимала, но не могла пошевелиться, чтобы вмешаться. В тот миг ужас сковал тяжёлыми цепями и, как бы не было жаль Фьори, но принцесса струсила. Инстинкт самосохранения подсказывал ей не высовываться, захлопнуть рот ладонью, но не проронить ни звука.
Тяжёлая дверь закрылась, но принцесса так и лежала, пока не услышала таинственный голос, зовущий её и приказывающий немедля бежать из дворца в лес. В ту ночь страх захлестнул всё вокруг, и сейчас, пробуждался в неизвестности.
После случившегося во дворце, принцесса узнала многое, о чём ранее и помыслить не могла. Например, что она не больна, а странные видения – это отголоски загадочного последствия её спасения. Ивэлин соприкоснулась с сердцем бога, а потому ей, порой, приходили видения из его головы.
Во всяком случае, так сказала Амария, пришедшая к девушке сразу после её встречи с Катериной. Это её голос звучал в голове, предостерегая об опасности, когда на дворец напали. Богиня говорила много, но ничего конкретного, лишь загадки, которое принцессе предстояло раскрыть самостоятельно.
Любовь предупредила, что рано или поздно, за принцессой придут. Кто и когда, Ивэлин не знала, как и то, зачем она может понадобиться.
Одна из таких загадок стояла рядом с ней сейчас. Сомнар. Богиня явилась, как и полагается её ипостаси – во сне. Она рассказала, что Амария мертва и что Фьори нужна помощь. Никаких подробностей не было, лишь то, что корабль будет ожидать на рассвете.
– Как я могу помочь? – слова Ивэлин дрогнули, едва прорвавшись сквозь горло, сдавленное чувством вины.
– Ты займёшь её место.
Ивэлин вскинула голову, не веря услышанному. Она буквально вжалась спиной в перила, надеясь, что морской ветер заберёт её прочь из этого мира, где слова богов оборачивались приговорами.
– Чьё место? – Пальцы, стиснувшие края накидки, побелели от напряжения.
Сомнар сделала шаг вперёд, и ночной свет осветил миловидное лицо. В чёрных глазах отражались звёзды и тишина вечности.
– Ты займёшь место Амарии, – повторила она с той же пугающей ясностью. – Ты станешь оболочкой. Избранной. Живым сосудом для новой богини.
– Что…?
Сомнар не отводила взгляда. Она не выглядела грозной. Её лицо напоминало детское – хрупкое, уязвимое, но в этой уязвимости таилась древняя сила, такая, от которой стынет кровь.
– Я не дам ответов на твои вопросы, принцесса, – голос богини стал ниже, почти печальный. – Мне ведомо только то, что показала сестра. Дитя, что соприкоснулось с сердцем Бога Войны… и вобрало в себя его чувства. Любовь. Ненависть. Боль.
Ивэлин не сразу поняла, что её дыхание стало частым и поверхностным. Мысли, как испуганные птицы, носились в голове, ударяясь друг о друга, рвали покой на куски. Сотни «почему», тысячи «зачем» – но ни один из этих вопросов не достиг губ.
– Но я не… – начала она, но замерла, осознав, что даже не знает, кем именно она теперь не является.
– Спи, дитя, – прошептала Сомнар и коснулась пальцами её лба.
Богиня не любила говорить. Слова казались ей грубыми, как острые камни, рассыпанные по хрупкому полотну снов. В них было слишком много шума, слишком мало истины. Слово – это попытка облечь в форму нечто беспредельно тонкое. А сны не имеют формы. Они дышат, как туман над озером на рассвете, живут в замирании, в паузах между вдохом и выдохом.
Сомнар предпочитала говорить тишиной. Символами. В сновидениях человек сам открывал смысл. А всё, что произносилось вслух, чаще искажало его, чем раскрывало.
Каждое слово, слетевшее с уст богини, давалось ей с усилием. Не физическим – душевным. Потому что с каждым словом она теряла часть своей сущности, нарушая хрупкое равновесие мира между сном и явью. Её стихия – тишина.
Пусть лучше сновидения поведают принцессе о будущем, о тех словах, что должна была сказать Амария, но не успела.
Мир затих. Тело Ивэлин обмякло, как будто кто-то перерезал невидимую нить, державшую её в реальности. Она покачнулась, но прежде, чем рухнуть на палубу, Сомнар подхватила её, как мать ловит засыпающее дитя.
– Ты узнаешь то, что должна, – выдохнула богиня, глядя на лицо, постепенно теряющее сознание. – Впереди тебя ждёт долгая дорогая, но этот путь ты пройдёшь в одиночку.
Луна скользнула по небесам, а корабль плыл дальше сквозь ночь – туда, где судьба уже ждала, расправив свои нити.
Вестница снов
Катерина сидела за столом, уронив голову на руки. Глаза слипались от валящей с ног усталости, но она не могла позволить себе оторваться от страниц фолианта хоть на минуту. Сутки напролёт она сидела в библиотеке, перелистывая древние текста в поисках ответа.
Мысли о сестре поглощали целиком. Смириться с тем, что Фьори исчезла, она не могла. Каждый раз, когда глаза смыкались, перед ней вставал образ сестры, раненной, брошенной в мире, где ей никто не поможет. Ей казалось, что она так близко к ответу, что ещё немного и решение найдётся, но минуты тянулись в часы, переваливали за сутки, но ничего ценного так и не находилось.
– Тебе нужно поспать, – Виран опустился на соседний стул, с глухим звуком кинув очередную стопку фолиантов на столешницу.
Взгляд девушки говорил сам за себя, но и мужчина не собирался отступать. Он молча захлопнул книгу прямо перед лицом Катерины.
– Я почти нашла ответ, где она, – буркнула она, пытаясь выхватить книгу из чужих рук.
– Почти? – Виран сощурил светло-карие глаза и ухмыльнулся.
Все они, успевшие сбежать из дворца, спрятались в стенах Храма Знаний и сутки напролёт искали, как вызволить исчезнувшую Фьори. Они знали, что её забрала Хекат, но никто понятия не имел, как добраться до богини и освободить королеву Эстериона.
В день, когда истинная наследница вонзила клинок в сердце, только Катерина была рядом и видела всё, что происходило дальше. Она стояла к ней так близко, но ничего не могла поделать. Тёмные, скользкие щупальца Смерти сползались к телу сестры из всех уголков, они накрывали её как плотное покрывало. В тот миг Аксель пытался прорваться сквозь мглу, накрывшую тронный зал, но даже у него ничего не получилось.
Хекат злобно смеялась, ощущая победу.
«Ты глупец! Твоё сердце и твоё дитя теперь принадлежат мне!» —смерть ликовала, заполучив то, что хотела. Она забрала Фьори, тьма рассеялась и на мраморному полу остались только следы крови.
Если бы не Вердис, которая пришла на помощь и перенесла Катерину в безопасное место, Бог Войны убил бы её. Она знала это, она ощущала тот миг, когда её жизнь была почти в его руках.
– Отдай, – девушка поднялась с места и вытянула руку. Она была не в настроение вести беседы, тем более с Вираном.
– Послушай, – мужчина осторожно коснулся руки девушки, притягивая её ближе к себе, желая успокоить и утешить.
Видеть, как Катерина переживает потерю было невыносимо, но никто не мог ничего поделать. К сожалению, ни один из них не в силах даже ответить на вопрос, жива ли Фьори.
– Сегодня на собрание прибудет Сомнар, – понизив голос, начал Виран, – Ксантер как-то уговорил её помочь, чтобы проникнуть в сны Фьори…
– Что-о-о?!
– Тише, – мужчина огляделся по сторонам, боясь привлечь внимание свидетелей. Он понимал, что они в безопасности, но что-то подсказывало, что нужны быть начеку в любом месте. – Ходила бы на наши встречи – узнала бы!
– Пустая трата времени ваши собрания, – зло процедила Катерина.
– И всё же, богиня будет здесь сегодня и попытается отыскать Фьори…
Девушке не хотелось признавать, но это решение оказалось самым действенным из всех. Она не смогла найти ответов в книгах, никто в древних историях не решался связываться со Смертью, а тем более пытаться проникнуть в её Храм.
«Живым не место в Храме Смерти» —к такому выводу приходили все авторы прошлого.
– Поспи, я разбужу тебя, когда богиня прибудет, – Виран постарался улыбнуться, но в ответ получит суровый взгляд.
В голове мужчины промелькнула мысль, что сёстры так похожи между собой, нет не внешне, а по характеру. Они обе упрямы, целеустремленный и, если какая-то идея поселилась в их голове, то они сделают всё, чтобы добиться результата.
Вирана не было в тот миг, когда Фьори пожертвовала собой, чтобы уничтожить бога, но он помнил то, с каким взглядом она велела убираться им из тронного зала. В ней было столько силы и уверенности, что она могла посоперничать даже с богами.
Катерина зло выхватила руку из захвата и молча ушла из читательского зала. Он с тоской посмотрел на уходящую спину и тяжело вздохнул, понимая, что она вряд ли последует его совету. Сколько девушка не спала нормально?
С момента исчезновения Фьори прошло несколько недель, а тёмные круги под глазами Катерины росли с каждым днём. От остальных девушка полностью отдалилась. Любая попытка поговорить с ней встречала лишь холодный взгляд или односложные ответы. Её беспокойство становилось всё сильнее, и даже те, кто когда-то был ей близок, не могли прорваться через панцирь боли и страха. Она не могла простить себе то, что не защитила сестру. Словно тень, Катерина бродила по библиотеке и окрестным залам, беспрерывно исследуя любую возможность, любой малейший намёк на след Фьори.
Ночью, когда храм погружался в тишину, она продолжала перелистывать страницы книг, пытаясь подавить рыдания. Её сердце разрывалось на части, но она отказывалась это признавать, считая, что не имеет права на слабость. Катерина оставалась на ногах дольше, чем позволяли силы, потому что каждый момент бездействия казался ей предательством сестры.
Фьори поступила глупо, необдуманно и импульсивно. Старшая сестра часто ловила себя на мысли, что младшую будто подменили. Конечно, она всегда была упрямой и своенравной, но не настолько, чтобы вонзить клинок в своё сердце. Что-то было не так, но дать ответы никто из окружения не мог. Даже бог Знаний терялся в догадках, в попытках понять, что произошло.
Очевидно, что Фьори и Хекат заключили соглашение, ценой которого стал плод от Акселя. Только понять, зачем Смерти ребёнок, Ксантр так и не смог.
***
В кабинете бога Знаний собрались все, кто был заинтересован в поисках исчезнувшей королевы Эстериона. Ксантр сидел за своим столом, погружённый в собственные мысли, он не поднял головы, когда дверь тихо скрипнула и Тарий впустил в помещение Катерину.
Девушка не удосужилась поздороваться с собравшимися, лишь скользнула в угол кабинета, опустившись на свободный стул. Виран окинул её грустными глазами. Проследив за взглядом брата, Алексис поджала губы и принялась перебирать пальцами край плаща. Девушке следовало заниматься своими проблемами, но она предпочитала переключиться на всё, что угодно, лишь бы не думать о случившемся.
Алексис – королева, носящая наследника Рейнграда, но даже громкие титулы и осознание, что брат и супруг целы и невредимы не помогали отогнать поглощающее чувство тоски и одиночества. Если бы хотя бы один человек обратил внимание на состояние девушки, если бы кто-нибудь спросил её, что она переживает. Вот только для всех было важнее вернуть Фьори.
Ей не было жаль наследницу престола. Она не понимала, отчего все так носятся с ней, даже боги не сидят в стороне, пытаясь помочь. Светло-карие глаза сместились на Ксантра, который неожиданно поймал взгляд, заставив королеву немедля отвернуться. Казалось, он мог прочитать мысли Алексис и безмолвно осудил её за глупость, но дело было вовсе не в этом.
– Раз все в сборе, предлагаю начать…
– Где Сомнар? Я что-то её здесь не вижу. – Катерина не обратила внимание, что перебила божество.
– Не торопи время, – произнёс Ксантр, не повышая голоса, но в тоне проскользнула едва уловимая жёсткость. – Оно не любит, когда его подгоняют. Особенно – в присутствии тех, для кого его ход течёт иначе.
Подавив желание поспорить о течении времени, Катерина сложила руки на груди. Ей невыносимо хотелось провалиться в сон, забыться хоть на пару часов, но это казалось непозволительной роскошью.
– Нам известно, что Хекат забрала Фьори в свой храм, куда нет дороги живому существу. Впрочем, как и нам, богам. Пытаться вызволить твою сестру не имеет смысла.
Катерина уже собиралась возразить, но бог Знаний продолжил, не позволив ей вставить слово:
– Мы пойдём другими методами, но для этого понадобиться помощь…
– Зачем нам вообще спасать Фьори? – неожиданно для всех, вопрос послышался от скромной Алексис, чьи глаза пылали негодованием. – Пусть Хекат забирает её, какая разница? Войны с Акселем всё равно не избежать!
Виран широко распахнул глаза и уставился на сестру, а после перевёл взгляд на Арслана, сидящего рядом. Правитель Рейнграда был молчалив и старался лишний раз не говорить. Новый мир, где боги имеют такую власть, казался ему невообразимым. Нужно было время, чтобы привыкнуть к этому, но времени у него не было. Назревала война, в которой королевство за морем могло понести огромные потери.
Арслан не раз ловил себя на мысли, что сесть на корабль и уплыть – разумно. Вот только внутреннее чутье не позволяло ему этого сделать. Кто знает, что на уме у Акселя и через сколько он обернёт свой гнев на Рейнград. Сражаться против него тоже глупая идея… Король думал в интересах своего государства, но ответы на терзающие вопросы, найти пока не мог.
Катерина окинула королеву взглядом, полным презрения.
– Довольно, – спокойно, но не терпя возражений, сказал бог Знаний. – Алексис, мы пытаемся решить куда большую проблему, чем спасание одной… двух жизней. Фьори обладает сердцем бога Войны, носит его ребёнка, но Хекат почему-то возжелала это дитя. Смерть не просто так заключила сделку с Фьори, она что-то замышляет. И, полагаю, что мотивы моей сестры не понравится никому.
Виран кивнул и сжал кулаки, Алексис тряхнула рыжими прядями и отвернулась к двери, предпочитая рассматривать узор на полотне, а Арслан сидел также неподвижно, глядя под ноги.
– Но Алексис права, война неминуема…
Пламя свечей дрогнуло, и тень в углу вытянулась, напоминая очертания фигуры. Из воздуха, как из шёлкового покрывала, начала медленно проступать фигура. Сначала – лёгкий силуэт, затем – девичьи черты. Невысокий рост, тёмные волосы, рассыпающиеся по плечам, и огромные, непропорционально большие глаза, в которых отражались не свечи, а звёзды.
Сомнар стояла посреди комнаты, будто всегда там была, просто никто не замечал. Она медленно оглядела собравшихся и взгляд остановился на боге Знаний.
– Я исполнила твою просьбу, брат. Через две ночи принцесса будет здесь.
– Принцесса? Ивэлин?! – Впервые за всё время Арслан повысил голос, сдерживаясь, чтобы не вскочить.
– Всё так, король Рейнграда…
– Зачем она здесь?!
– Потому что ей суждено стать новой Богиней, – спокойно ответил Ксантр.
В этот раз Арслан не сдержался, вскочил на ноги и бросился к хрупкой фигуре, сотканной из теней. Вот только стоило его пальцам дотянуться до руки богини, как они, не достигнув цели, скользнули мимо.
– После недавних событий, нам стало известно, что любого бога можно уничтожить – достаточно пронзить его сердце, – тяжело вздохнув, начал Ксантр. – Признаться, я удивлён, что Амария знала об этом и не поделилась со мной… Впрочем, как и тем, что она знала, что ей суждено погибнуть. Моя сестра готовилась к смерти, но нашему миру нужна новая богиня взамен старой. У меня есть догадка, что в качестве оболочки для новой Любви и Ненависти была выбрала Фьори. Именно поэтому Амария спасла её в детстве и, возможно, решила связать Акселя и Фьори не просто так, а чтобы избежать ужасных последствий в будущем. Я прав, Катерина? – Чернильный взгляд выжидающе устремился к девушке.
Девушка не торопилась отвечать, предпочитая рассматривать собственные руки. О её последнем разговоре с Амарией не было известно никому.
В тот день, когда сестры попрощались в Доме Знаний, когда Катерина уехала на встречу с богинями, она узнала правду. Не всю – никто из богов не осмелился бы раскрыть истину до конца, но достаточно, чтобы её мир, и без того треснувший по швам, окончательно рассыпался в прах.
Амария стояла последи леса Вердис, разглядывая высохшую поляну. Она склонила голову, вслушивалась в дыхание ветра. За её спиной качались ветки деревьев, подгоняемые слабым ветром. Тогда никто не догадывался, что она уже выбрала путь – и выбрала не жизнь.
– Всё, что мы делаем, Катерина, – произнесла Амария, – мы делаем ради тех, кто придёт после нас. Ради будущего, которого мы не увидим.
– Что это значит, Мари?
Амария подошла ближе, взяла её за руки и прошептала:
– Фьори… сильнее, чем ты думаешь. Но её душа не выдержит, если остаться с этим сердцем одна. И потому… она не останется… Выбирая твою сестру, я и помыслить не могла, что она окажется втянута в наш мир так сильно. Я хотела защитить её, спасти людей от боли, сокрытой в душе Акселя… но даже боги ошибаются, Катерина… Я заблуждалась, думая, что всё просчитала. Хекат оказалась хитрее…
– Выбирая для чего? Мари, я ничего не понимаю, – вздохнула девушка, сильнее сжимая руку богини.
– Прости, что прошу тебя о таком, но ты готова умереть ради своей сестры?
Сейчас, находясь среди богов и смертных, Катерина чувствовала, как тяжелеет воздух в груди. Она медленно подняла голову и встретила взгляд Ксантара. Его глаза были бесстрастны, но в глубине зрачков плясало слабое пламя – интерес, граничащий с беспокойством.
– Ты прав, – хрипло произнесла она. – Амария знала.
– И она выбрала Фьори, – тихо подтвердил Ксантр.
Катерина кивнула.
– Потому что в ней – и то, и другое. Фьори… она может любить так, что спасёт целый мир. И ненавидеть – так, что небеса падут, – повторила она слова богини, что как-то произнесла это.
Стоило сразу рассказать обо всём Ксантру, но мысли были заняты только тем, как спасти сестру. Катерина знала свою судьбу, единственная из всех находящихся здесь – она шла по пути, подсвечиваемому Судьбой, и не боялась того, что ждало впереди.
Сомнар, всё это время молчавшая, шагнула ближе к столу, за которым сидел брат, и тени на полу слегка дрогнули, подчинившись её движению.
– Сестра явилась ко мне накануне смерти. Амария сказала, что её ждёт впереди и то, что её выбор, павший на Фьори, не может быть осуществлён. Оболочка должна принять силу бога в скорейшем времени. Осуществить это с Фьори не получится, поэтому была выбрана другая девушка. Человек, что также соприкоснулся с силой бога и выжил. Принцесса уже проходит становление…
– Мне не нравится эта идея! Моя сестра не причастна к этому миру! Вы не имеете право решать за Ивэлин! – Взревел король Рейнграда, сжимая кулаки.
Сомнар взглянула на него с лёгкой грустью:
– Это цена за спасение, король. Договор, что был совершён много лет назад. Настало время платить по долгам…
Арслан схватился за меч и резко вытащил клинок, устремив остриё на бога Знаний.
– Вы не получите мою сестру! – уверенно заявил он, сжимая оружие и готовясь сделать выпад для удара.
– Арслан! – королева кинулась к супругу, хватая его за локоть.
Глупец не понимал, против кого выставил оружие. Боги не любят, когда люди считают себя всемогущими. Как правило, за такое поведение их очень быстро ставят на место. Только ни Ксантр, ни Сомнар не пошевелились.
– Страх, смешенный с гневом, часто приводит к глупым поступкам. Опусти клинок, король.
– Она – человек! – выкрикнул он, дыхание сбилось. – Она не должна страдать из-за ваших ошибок, из-за ваших игр!
– Она уже страдает, – едва слышно отозвалась Катерина. – Сны терзают её. Она видит то, чего не должна видеть. Слышит голоса, что принадлежат не ей. Ты сам видел, Арслан. Это не случайность. Это – след.
Взгляд голубых глаз, светящихся злостью, метнулся на полубогиню.
– Делаешь всё, лишь бы спасти сестру, да? – горько усмехнулся Арслан. – Почему я не могу сделать тоже самое для своей?!
– Напомните тебе, что ты готов был отдать Фьори под нож, лишь бы защитить Ивэлин? Ты уже однажды попытался спасти свою семью, посмотри, чем всё обернулось!
– Обвиняешь меня?! Фьори – королева Эстериона! Она была предназначена для этой жизни, но моя сестра – нет!
Ксантр, всё это время молчавший, наконец поднялся с места. Комната, казалось, притихла, подчиняясь его присутствию.
– Ты ошибаешься, Арслан, – спокойно начал он. – Никто не «предназначен» для страдания. Ни твоя сестра, ни Фьори, ни кто-либо иной. Амария выбрала оболочку не исходя из того, сколько страданий ждёт впереди. Она искала ту, что будет сочетать в себе любовь и ненависть. Два сильных чувства, глубину которых может понять лишь тот, что любил и ненавидел так сильно, что готов был уничтожить. Фьори любила. Любила так, что предала. И ненавидела так, что готова была умереть. Её чувства не укладываются в простые человеческие рамки – в этом и была её сила.
Ксантр прикрыл глаза, втягивая воздух, пропитанный ароматом воска и бумаги.
– Фьори была идеальной оболочкой. Стань она богиней, Аксель бы ни за что не смог ей противостоять, – улыбка скользнула по лицу бога, когда он осознал глубину мотивов своей сестры.
