Ана Адари
Элементали
Старик замялся, косясь на дом.
– В чем дело? – вскинул брови принц. – Или я, шейх Билял бен Халиф аль Рашид не достоин твоего жилища?
Старик склонился еще ниже, но посторониться, чтобы пропустить важного гостя в дом явно не спешил. Билял начал терять терпение.
– Золото ты там, что ли прячешь? Ну, так я покупаю все твое золото! Дай же мне воды!
Он увидел, как в дверном проеме мелькнул силуэт, напоминающий принцу Билялу… О, небо! Да это ведь женщина! И женщина красивая, судя по ее фигуре. Билял хищным взглядом впился в дверной проем.
Подбородок у старика задрожал. Шейхи, известные любители женщин, причем, не привыкли к отказу. Кто знает, сколько уже дней этот сиятельный красавец бродит по пустыне? А где-то за сотни километров его ждет тоскующий гарем.
– Веди же меня в дом! – велел Билял. И нетерпеливо добавил: – Я заплачУ.
Что-то, бормоча себе под нос и то и дело спотыкаясь, старик побрел к дому, явно никуда не торопясь. Стройный девичий силуэт мелькнул и тут же исчез.
«Она спряталась», – догадался Билял. Ему уже не терпелось увидеть добычу.
– Неужели ты живешь здесь один, почтенный… не знаю твоего имени, – льстиво спросил он. Владелец такого сокровища все равно, что хранитель заветного клада. Надо быть со стариком поласковее, чтобы расщедрился на ключ от сундука.
– Нияз, – неохотно сказал старик. – Меня зовут Нияз.
– А ее, – кивнул Билял на комнату, где скрылась девушка. – Ее как зовут?
– Не трогай ее, господин, – заныл старик. – Она еще ребенок.
– Что мы, в средневековье живем, – рассердился Билял. – Против ее воли никто с ней ничего не сделает.
«Против ее воли», – уныло подумал старик. «Девочка сохнет тут от тоски. И вдруг появляется смуглый синеглазый красавец, да еще и принц! Как тут ей устоять?»
– Позови ее, – велел Билял. – На стол должна накрывать женщина. Не мужское это дело.
– Бара, – крикнул старик. Голос его был хриплым от волнения. – Иди, помоги господину умыться.
– И в самом деле, у меня все лицо и волосы в песке, – рассмеялся Билял. – Скажи, почтенный Нияз, песчаная буря вас не накрыла?
– Аллах миловал, – уныло вздохнул старик.
В прохладную комнату тенью скользнула Бара. Она была в хиджабе, как и положено мусульманке, и в подобающей одежде. В лицо мужчинам не смотрела, за стол не садилась. Упаси Аллах! Билял жадно следил за ее плавными, хотя порою еще неловкими движениями, как у подростка. Она пока не вполне управляла своим телом, хотя тело это уже созрело. Девушка оказалась редкой красавицей, даже принц Билял, известный знаток и любитель женщин, был поражен.
«Цветок пустыни», – невольно улыбнулся он. «Бара… Невинность, – вот что означает ее имя. Действительно, невинность. В столице таких уже нее встретишь». Он невольно заволновался. И вдруг девушка тайком от отца подняла взгляд и жадно взглянула на молодого мужчину. Мгновение – и она прикрыла глаза огромными мохнатыми ресницами. Но красоту ее глаз принц успел оценить, равно как и любопытство. «Все-таки, избаловали красавицу вниманием туристы!» – весело подумал Билял. «Не так уж она и робка».
Азиз, заметивший интерес принца и ответную симпатию девушки, приуныл. Старик так просто не сдастся, не похоже, что он падок на деньги.
– Она твоя дочь, почтенный? – тихо спросил он.
– Внучка. Помогает мне иногда. Вот принесла нелегкая! – в сердцах сказал Нияз, кивнув на принца, увлеченного явно не обедом.
– Мой господин очень богат, – вздохнул Азиз. И некстати добавил: – У него уже есть жена и двое сыновей.
Старик еще больше помрачнел. Эх, если бы они и в самом деле жили в средневековье! А то ведь, у каждого в кармане Интернет! У принца уж точно. Да еще, небось, телефон золотой, инкрустированный бриллиантами. Они, шейхи, славятся своими причудами.
– Пожалуй, простись с ней, Нияз, – фамильярно сказал Азиз, кивнув на Бару.
«Тело человека на шестьдесят процентов состоит из воды», – невольно подумал он. «А женщина из слез. Принцу Билялу не надо прибегать к насилию, чтобы получить любую. Один Аллах знает, что Билял с ними делает, раз они его так любят. Человек, способный вызвать в пустыню морской берег, и поставить его на дыбы, легко может собрать и все слезы мира. И пролить над своей головой дождь печали. А сердце женщины не камень, чтобы не откликнуться на нее. Эта девушка теперь последует за принцем туда, куда он ее позовет».
– Я женюсь на ней, – горячо сказал Билял, когда они покидали оазис. – Куплю ей дворец, она станет матерью моих сыновей.
– О том ли нам надо сейчас думать, мой господин? – тяжело вздохнул Азиз.
Он уже знал: шейха Валида сопернице не обрадуется. Первая жена Биляла знатного рода, она пользуется покровительством правителя и его сиятельной супруги, у нее многочисленная богатая родня. А эта Бара… Приблудная, да еще и нищая. По сравнению с Валидой, конечно. Ох, что-то будет!
Шейх Абдулла встретил их на пути к столице. Два джипа, окруженные многочисленной охраной, остановились друг против друга, посреди пустыни. Два белоснежных развевающихся на ветру бурнуса стремительно шагнули друг другу навстречу. Отец раскрыл объятья и взволнованно прижал сына к своей груди.
– Что случилось? – посмотрел он прямо в глаза Билялу.
– Скажи отец, если Аллах сделал свой выбор, можем ли мы противиться ему?
– О чем ты говоришь?
– Аллах посылает мне сыновей, а моему брату Рашиду одних только дочерей. Не значит ли это, что Аллах сделал свой выбор? Но брат Рашид противится этому и подсылает ко мне наемных убийц!
– Я тебе не верю, – нахмурился шейх.
– Тогда найди моих людей среди живых! Иди – найди их. И найди Рашида. И спроси его: где мои люди? И где, по его мнению, сейчас нахожусь я?
– У него сейчас важные переговоры.
– Вот как? Я знаю, ты возлагаешь на него большие надежды. Только твои надежды напрасны, отец. Сегодня Аллах отвернулся от моего брата совсем.
… О том, что ужин будет семейным, принцу Рашиду не сказали. Увидев в комнате помимо отца своего среднего брата и его беременную жену, Рашид словно оступился. И заметно смутился. Его жена тоже была среди гостей.
– Удивлен, что я еще жив? – усмехнулся Билял.
Шейх Абдулла сделал выразительный жест рукой. Не твое слово, а мое, по праву повелителя. Старшему сыну во время всего ужина шейх Абдулла не задал ни одного вопроса. Просто смотрел на братьев, словно сравнивая их. Разговор с Рашидом состоялся на следующий день, с глазу на глаз.
А через неделю принц Рашид подписал официальный отказ от титула наследника престола в пользу своего брата Биляла.
Китай
«Нас, китайцев, слишком уж много», – привычно подумал Гуанг, когда ему сказали, что мест в отеле нет. Он давно уже привык к отказам.
Ему не повезло с самого рождения. В семье уже был ребенок, разумеется, сын. И второго никто не ждал, да и законом это было запрещено. Мать Гуанга замешкалась сделать аборт, все собирала деньги, да так и не собрала, поэтому ей пришлось уехать к родне, в глухую деревню. Там-то и родился Гуанг Чао. Там же его и забыли на долгие годы. Неизвестно чьим сыном, просто потому, что далеко не каждый житель этих мест умел считать и писать.
С раннего детства Гуанг привык обходиться малым, особенно это касалось еды. Горстка риса – больше ему за день редко перепадало. Болезненная худоба осталась у Гуанга на всю жизнь, даже тогда, когда он выбился из нищеты и стал преуспевающим бизнесменом.
– А что вы хотели? – усмехался он, в ответ на вопрос, как ему это удалось. – В тот день, когда я родился, на бирже случился грандиозный обвал. Думаю, это знак.
Это Гуанг узнал потом, когда жадно стал интересоваться не только экономикой, но и историей. Знания давались ему удивительно легко. Его имя вообще означало: самый легкий, или Гуанг.
Да, его рождение было ознаменовано биржевой паникой, которую на финансовом рынке смело можно было приравнять к концу света. Что-то невообразимое творилось с акциями ведущих компаний, брокеры просто хватались за голову. Цифры скакали, будто в лихорадке, причем, никто не мог объяснить причину. В один момент все вдруг решали: покупаю! А еще через минуту: нет, продаю! Никто не в силах был справиться со своими эмоциями. Логика в действиях людей полностью отсутствовала, а мониторы взбесились, путая цифры, будто биржу атаковал невиданный доселе вирус.
На следующий день все успокоилось. А в убогой колыбели, где до него вынянчили не один десяток таких же полунищих оборванцев, запищал и завозился мальчик Гуанг. Гуанг Чао.
В Шанхай он добирался с месяц. Денег не было, приходилось добывать их, чем только придется, даже воровством. Но Гуанг ничем не гнушался, у него вообще не было никаких принципов и, похоже, никаких чувств. Их все буквально вытравила из души и сердца жуткая нищета, в которой он вырос. Доброта, сострадание, любовь к ближнему своему? Это вы о чем? Где они, эти ближние? И почему норовят отобрать даже ту жалкую горстку риса, которая причитается Гуангу Чао, а не дать ему еще две? Что ж, китайцев на земле слишком уж много. И огромная их часть, в том числе и Гуанг, прозябает в беспросветной нищете. Эта нищета закалила его характер, сделала злым и цепким, а порою даже жестоким. В бизнесе нет места слабым, тем более, в такой стране, как перенаселенный Китай.
«Нас, китайцев, слишком уж много», – подумал Гуанг, когда узнал, что его родину смыло с лица земли чудовищное наводнение. Вместе со всеми домами и их жителями. Какие-то двести тысяч. Кто будет плакать по этим почти безграмотным, полунищим оборванцам? Какая от них польза? Разве что их много.
Сам он к тому времени уже обосновался в Шанхае. Начал с разносчика газет, потом пристроился посыльным в крупную фирму и посчитал это большой удачей. Дальше приемной его не пускали, и он с жадностью смотрел на двери кабинетов, за которыми сидели большие люди, офисные менеджеры. «Придет когда-нибудь и мой час», – думал при этом Гуанг, принимая очередной конверт или сверток.
По ночам мыл посуду в дешевом ресторанчике, мел грязные заплеванные полы, жил в такой конуре, что потом не мог вспоминать о ней без содрогания. Хорошо, что еды ему требовалось мало. А что касается одежды… Да, зимой приходилось нелегко, однажды, во время сильного снегопада Гуанг едва не замерз. Его спасло только чудо. Сердобольный прохожий, споткнувшись о лежащее посреди мостовой почти невесомое тело, почему-то задержался, и, подняв, Гуанга, на пару ночей приютил его у себя. Самых морозных и снежных.
Шанхай он поначалу возненавидел. Вот где гигантское количество китайцев прямо-таки бросалось в глаза! Огромный мегаполис был явно перенаселен, чтобы выбиться здесь в люди, надо было обладать неординарными способностями и поймать шальную удачу. Видимо, способности у Гуанга были, да и удача не обходила его стороной. Вспомнить ту страшную ночь, когда он едва не замерз! Нашелся же добрый человек, который приютил и согрел.
Нашелся и работодатель, который оценил старания Гуанга, а в особенности его трудолюбие и отсутствие принципов. Непонятно, чем именно Гуанг зацепил господина Лао. Какой-то посыльный, быть может, более старательный, чем все остальные, и более ответственный. И, разумеется, более быстрый, потому что Гуанг все ловил на лету. Он перемещался по городу с удивительной скоростью, и, казалось, никогда не уставал. И господин Лао выделил его из общей массы, приблизил к себе.
Спустя годы, когда Гуанг разорил фирму Лао, тот, размазывая слезы по жирным дрожащим щекам, пытался взывать к чувствам мистера Чао:
– Ты ведь был мне как сын. Я поднял тебя из грязи, доверял тебе.
– А не надо было, – мстительно сказал Гуанг и выставил господина Лао за дверь. Бывшего господина.
Когда тот застрелился, Гуанг пожал плечами и сказал:
– Как глупо. У него оставалось достаточно денег, чтобы до конца жизни покупать себе каждый день горстку риса. Поистине, люди с хорошим аппетитом живут меньше. Надо это запомнить.
И все. На похороны бывшего господина Лао и бывшего своего покровителя мистер Чао не дал ни юаня.
До определенного момента у Гунга еще оставались какие-то чувства. Но в тот момент, когда он разорял Лао, все уже прошло.
… Они познакомились на пляже, когда Гуанг наконец-то позволил себе отпуск и полетел на остров Хайнань. Хотя, познакомились – это неверно сказано. Девушка утонула. Во всяком случае, так сказали все, когда она, бездыханная, лежала на песке. Кроме Гуанга, который буквально навис над ней и принялся с энтузиазмом делать искусственное дыхание.
– Бесполезно, – сказал кто-то за его спиной.
Но Гуанг неутомимо давил мертвой девушке на грудь и дышал рот в рот. Потом кто-то сказал с огромным удивлением:
– Господи, откуда в нем столько воздуха?!
Да, это было одно из удивительных свойств Гуанга. Он нырял так глубоко, что вполне мог заработать кучу денег, устроившись ловцом жемчуга. Если бы море, полное жемчуга, было где-нибудь поблизости. Гуанг бесконечно долго мог пробыть под водой, несмотря на то, что его легкие не могли похвастаться своим объемом. Прикрытые тощей грудной клеткой, они, казалось, и не работали вовсе, когда он дышал. Воздух в Гуанге брался из какого-то другого источника, и, похоже, что извне. А легкие… Они были ему вообще не нужны. И грудь мертвой девушки он наполнил не своим дыханием, а просто вернул ее в окружающую среду. Которая, как известно, в большинстве своем состоит из смеси азота и кислорода. Вот что влил Гуанг в мертвые легкие, буквально-таки насильно.
И девушка ожила. Когда она открыла глаза, Гуанг и увидел, что девушка очень красивая. У нее удивительная кожа, гладкая, ровная, и такая светлая, словно на нее потрачены тонны отбеливающего крема. Хотя это вовсе не крем, а природная красота. А уж глаза… В глазах красавицы несчастный Гуанг просто утонул.
– Спасибо, – улыбнулась она. – Ты спас мне жизнь.
Если бы она об этом помнила! Гуанг справедливо считал, что Джия его собственность, раз он вернул ее с того света. Вернул для себя, а вовсе не для того мужчины, за которого Джия собралась замуж.
«Нас, китайцев, слишком уж много, всегда найдется кто-то, кому жениться на такой красавице уже по карману», – зло думал Гуанг, слушая ее восторженный лепет. Ах, какое свадебное платье купили Джие родители жениха! Они такие богатые, что заплатили за все! И за кольца! И за пышную свадебную церемонию! И за чудесное путешествие молодых на райские острова!
– Ты ведь рад за меня, Гуанг? – с надеждой заглядывала ему в глаза Джия. – Ты ведь мой лучший друг, правда?
«Я тебе не друг», – все больше злился Гуанг. «Я по тебе с ума схожу. Ты для меня все».
Но он был еще только в самом начале своей карьеры. И еще не чувствовал биржу, лишь начал понимать, что эти скачущие цифры ему подвластны. Но управлять ими Гуанг Чао еще не научился. Это пришло потом, гораздо позже, когда Джия уже была не только чужой женой, но и матерью. Увы, сына другого мужчины, не Гуанга Чао. Который тоже мечтал о сыне.
Гуанг потерял ее навсегда. Он мог бы размазать ее мужа по стенке, когда стал преуспевающим бизнесменом, а потом и медиамагнатом. Мог уничтожить, заставить покончить с собой, как бывшего господина Лао. Но Гуанг не стал этого делать. Он просто вычеркнул женщин из своей жизни, раз и навсегда решив, что все они предательницы. И переехал в Гонконг, подальше от Джии и ее семьи. После чего запер свое сердце на ключ, который утопил в самой глубокой океанской впадине. Так, чтобы больше никто не смог его оттуда достать. Никогда.
А сам воспарил ввысь. С тех пор, как Гуанга предала Джия, его полюбила другая женщина, Фортуна. Или Гуанг Чао просто повзрослел. Чем старше он становился, тем проще ему было управлять своим даром. Идеи ведь витают в воздухе, а слух у Гуанга был поистине феноменальный. Все эти идеи словно проходят через него, через его сознание, непрерывным потоком, ему остается только выбрать самые перспективные. В отличие от других людей, он слышал все, и он, единственный, владел всей полнотой информации. А уж заработать на этом деньги было делом техники. Он и заработал.
Разумеется, Гуанг не мог не задуматься над тем, откуда у него такие феноменальные способности? Уж точно не от родителей, которые забыли о нем тотчас после его рождения, и которых сам Гуанг тоже предпочел забыть. Он не просто так просиживал часами в библиотеках, глотая пыль веков, а потом, когда разбогател, стать скупать редкие книги и манускрипты, в основном, старинные. И тщательно изучив их, многое понял. Но знания свои, равно как и мысли о сотворении мира и его устройстве, Гуанг Чао предпочитал держать в тайне.
До того момента, пока не получил знак.
Это был существенный щелчок по носу, а главное, впервые. Его, Гуанга Чао, переиграли! И где! На бирже! Там, где он давно уже хозяин! У него украли идею! Идею, которую он уже считал своей! Увели из-под носа. И устроили на бирже настоящий обвал. Гуанг срочно навел справки: кто? Оказалось, конкурент живет в далекой и таинственной России. Тот, кто читает людей также легко, как и сам Гуанг Чао и владеет, похоже, всей полнотой информации. Вопрос в том, что этот человек знает, и знает ли? О себе, о том, откуда у него такие способности?
И Гуанг, не долго, думая, и никого не ставя в известность, рванул в Москву. Первым неприятным сюрпризом стало то, что мест в лучшей гостинице не оказалось.
«Вас, китайцев так много, и все вы на одно лицо», – прочитал Гуанг во взгляде у скучающего ночного администратора. Да, отель полон. Летом наплыв гостей, все хотят посмотреть на Кремль и Собор Василия Блаженного. Попробуйте устроиться в другую гостиницу мистер Чао. Я вам с удовольствием помогу, сделаю пару звонков. А вот и номер нашелся! Не сомневайтесь, конечно, люкс! Само собой, президентский! Странно, что такой богатый человек путешествует без охраны и личного секретаря.
«На кой они мне нужны, особенно охрана?» – со злостью посмотрел Гуанг на портье. «Я могу стереть пренебрежение с твоего лица одним лишь жестом. Ты еще не знаешь, какая сила таится в этом тщедушном теле! Неохота тратить ее на муравья».
– Буквально через пять минут за вами приедет такси.
Гуанг Чао, нервничая, стоял у подъезда в ожидании машины. Он пока не мог понять, что за стихия идет на него? Да, ему положено с ней объединиться, вроде как у них братство. Братство Четырех Стихий. Но зачем играть против старшего брата на бирже?
Да, Гуанг считал себя старшим.
«В конце концов, должна прийти и моя очередь. И мне решать, что будет дальше со всеми нами и с этой планетой», – напряженно думал он.
Судя по тому, что «братья» еще не объявились, они не в курсе того, что именно происходит. Значит, у него, у Гуанга Чао есть фора. И достаточно времени. Он вовсе не собирается кидаться в объятья кому бы то ни было. А вот как извлечь из своих знаний выгоду? Об этом надо подумать…
Россия
– Привет, Борька! – и она наградила парня горячим поцелуем. Настолько горячим, что Борис тут же потребовал продолжения.
Только что он обвалил курс, а потом снова поднял, и заработал на этом пару миллионов долларов. Сам бы Борис до этого никогда не додумался, до встречи с Аллой его занимали только компьютерные игры. Но Алла внушила ему, что он может гораздо больше. Такой поистине гениальный программист увлечен игрушками! Как глупо! Надо взламывать банковские сайты и сеять панику на бирже!
И Борис загорелся идеей. А сегодня разбогател на этом.
– А слабо тебе обвалить китайскую биржу? – спросила Алла после того, как они отдышались.
Эта женщина словно огонь! Так и жжет своими ласками!
– А почему именно китайскую? – вяло спросил он.
Два миллиона долларов! Теперь можно жить припеваючи! Он готов тут же повезти свою красавицу на Мальдивы, накупить ей кучу мехов и бриллиантов. Все, что она только пожелает. И просто наслаждаться жизнью. Но такова Алла. Ей всегда мало. Она не может просто жить, ей надо гореть.
Что ж, Алла родилась в то лето, когда под Москвой бушевали невиданные пожары. Сначала задымились торфяники, а потом вспыхнули и леса. В огромном мегаполисе пахло гарью, люди задыхались от дыма и дикой жары. Во время родов мать Аллы видела в окно больницы языки пламени. Слава богу, пригород, в котором находился роддом, отстояли! А новорожденную дочь женщина назвала Аллой. В честь алого пламени, на которое, крича от дикой боли, глядела, не отрываясь. И которое словно бы помогало ей рожать. Потом оказалось, что одно из толкований имени Алла – столб света.
Об этом смеясь, рассказывала сама Алла. Почему смеясь? А она, казалось, вообще не умела плакать.
– Во мне нет ни капли воды, – шутила она. – Только огонь.
В самом деле, глаза ее оставались сухими даже во время похорон матери. Что касается отца, в этой графе в свидетельстве о рождении стоял красноречивый прочерк. Сама Алла именовала себя Ивановной. А статьи в журналах подписывала без отчества: Алла Лаврова. А зачем журналисту отчество?
Дома как такого у нее не было. Алла Лаврова постоянно была в разъездах. И постоянного любовника тоже не было. Вообще ничего постоянного. Бориса она держала при себе для дела. Кто еще мог так быстро зажечь биржу? Или сотворить «пожар» в одном из крупнейших банков, взломав его сайт?
Да и зачем ей постоянный мужчина, если сама она все время в горячих точках? Там где стреляют, взрывают, или там, где начинается революция. Где вот-вот готово вспыхнуть ее пламя. Алла чувствовала это чуть ли не за год до начала событий. И неизменно оказывалась в самом интересном месте. Там, где особенно горячо. Это удивительное свойство очень помогало ей делать карьеру.
– Уж Лаврова-то знает, куда напросить в командировку! – качали головой в редакции, узнав о том, что очередной выпуск новостей с Аллой Лавровой побил все рекорды и получил сумасшедший рейтинг.
Надо сказать, что денег со своего гениального чутья Алла почти не имела, они ее вообще интересовали мало. Деньги – этот привязанность к чему-то. Надо покупать дом, обставляться, проводить там много времени. А напряжение в мире, меж тем растет. Горит все чаще, и пожары эти все сильнее. Аллу туда так и тянет. Словно бы она питается не едой, как все нормальные люди, а огнем.
Сейчас, когда она вернулась из очередной командировки, Борис предложил ей в качестве жилья свою дачу. А дача у него была солидная, отстроенная родителями-профессорами, которые временно работали за границей, читали лекции и проводили там какие-то исследования. Алла с комфортом разместилась в спальне на втором этаже. О будущем она не думала. Таким, как она, не нужна семья. Слишком уж Алла… как бы это сказать? Странная.
Человек-факел. Ему все время надо для кого-то или для чего-то гореть, вести за собой, взрывать своим присутствием тишину, распространять крамольные идеи. Какая уж тут семья! Какие дети! Не говоря уже о других странностях.
Борис каждый раз с удивлением смотрел, как Алла разжигает камин. С одной спички, даже когда Борис в качестве эксперимента подкладывал в очаг сырые дрова. А один раз даже нарочно полил их водой. И все равно загорелись! С одной спички!
– Это у меня с детства, – сказала как-то Алла, задумчиво глядя на огонь. – Я ведь выросла в деревне. Зимой мы с друзьями катались на лыжах в лесу, и меня охотно брали в любую компанию, даже те, кто был намного старше. За то, что я в любой мороз и снегопад с одной спички зажигала костер. Даже в самом глубоком и влажном снегу. И под дождем у меня это легко получалось. Странно, да?
Если бы только это! Больше всего Бориса злило, что он спит буквально на самом краешке кровати. А кровать, между прочим, огромная! Скажите на милость, зачем хрупкой женщине столько места?! Как бы они не ложились, под утро она все равно оттесняет Бориса на край, а сама занимает две трети!
Однажды он в шутку перевалился через Аллу и улегся на ее половине, а точнее, на трети кровати. И Алла вдруг разозлилась. Еще никогда Борис не видел ее такой. Ему даже показалось, что его лицо – один сплошной ожог, таким взглядом наградила его Алла. И он тут же вскочил, как ошпаренный.
– Туда нельзя, – тихо, но твердо сказала она.
– Господи, да почему?! – потер он пылающие щеки.
– Там крылья.
– Чего?!
– Они там спят, – серьезно сказала Алла.
Ему вдруг показалось, что она сумасшедшая. Какие еще крылья?! Это кто там, интересно, спит?! Он тупо смотрел на пустую кровать и думал, что от этой женщины надо бежать, как от огня. И от ее якобы крыльев. Сумасшедшая!
Но потом он смирился с этим, слишком уж Алла была хороша. И даже как-то спросил в шутку, кивнув на пустую кровать за спиной у Аллы:
– Почесать?
– Что?
– Крылья.
– А, это… Ну, почеши.
И он поскреб указательным пальцем белую простыню.
– Вообще-то они не чешутся, – насмешливо сказала Алла.
– А что они делают?
– Здесь – ничего. А вообще, как и положено крыльям, летают.
– Выходит, ты – ангел?
– Ну да. Ангел Огня. А ты разве еще не понял?
Вот такая странная женщина попросила Бориса обвалить китайскую биржу. И он поначалу отказался. Но Алла умела добиваться своего.
– Они там, в Китае, зажирели, – смеясь, сказала она. – Такое ощущение, что туда сейчас стекаются все деньги мира.
– Тебе-то что? – хмуро спросил Борис.
– А мне это не нравится! В этом есть что-то ненормальное. Их биржа, словно черная дыра. Существующий порядок вещей нарушен. Потому что деньги должны распределяться равномерно.
– Ты что, финансист? – еще больше разозлился Борис.
– Нет, но мне это не нравится, – твердо повторила Алла.
И он сделал то, что она просила, даже не догадываясь о последствиях. Странная женщина со странными же просьбами. Ну что ей за дело до китайской биржи? Равно как и до американской. Борис до последнего, кстати, не верил, что у него получится. Но нужные коды словно бы сами собой возникали у него в голове. А пальцы также сами собой забегали по клавиатуре. Он смотрел на мелькающие на дисплее цифры и хмурился. Творилось что-то невообразимое! Он, Борис Наумов, обвалил китайскую биржу! Да еще и спер гениальную идею. Купил под конец игры акции компании, которая буквально на следующий же день начала бурно развиваться. И удавила конкурентов.
Алла смеялась:
– То, что надо!
Сама она не взяла из этих денег ни доллара. Равнодушно сказала:
– Мне это не надо. А ты потом все продашь. Когда я скажу. Все акции.
– А чего тебе надо? – в упор посмотрел на нее Борис. Продашь, когда я скажу! Как же! Это уже миллиарды! С ними надо бежать, куда подальше, покупать остров в океане и всю оставшуюся жизнь наслаждаться бездельем!
– Я и сама пока не знаю, чего хочу. У меня нет на этот счет никаких идей. А у тебя?
– У меня тоже, – поспешно отвел он глаза.
– Не вздумай, – тихо сказала Алла. – Эти деньги не твои. И не мои. Они нужны для Порядка. Чтобы гасить огонь там, где особенно горячо. Если ты меня предашь, я найду другого помощника. А ты все равно все отдашь. Не знаю как, но я это сделаю.
Борис покрылся холодным потом от страха. Черт их знает, этих Ангелов! Тем более, это Ангел Огня. Еще испепелит взглядом. Пока Борис за Аллой Лавровой таких способностей не замечал, но и прогневать ее еще не успел. Он давно уже понял: вместе они не останутся. Алла получила все, что хотела. Потом она найдет кого-нибудь другого. Еще одного гениального программиста. Бог знает, как она их находит?
«Мне нечем ее удержать», – отчаянно думал Борис, глядя, как Алла расчесывает свои длинные светлые волосы. А глаза у нее необычные. Карие, но такого редкого оттенка, будто вместо зрачков – огоньки. И по радужке разливается отсвет пламени. Когда она смотрит в упор, начинают гореть щеки.
Словно в ответ на его мысли, Алла обернулась и сказала:
– Мне надо уехать.
– Куда?
– В Тунис.
– Но почему в Тунис?
– Кажется, там собираются взять заложников.
– Ты-то откуда знаешь?
– Будет взрыв, – невозмутимо сказала Алла. – И в небо поднимется столб огня. Я должна это остановить.
– Погасить огонь? – с иронией спросил он.
– Думаешь, мне это не под силу? – также с иронией парировала Алла. – Заодно отдохну от трудов праведных. Говорят, там замечательные пляжи.
– Надеюсь, из Туниса ты вернешься сюда? – хмуро спросил он.
– Надейся, – насмешливо сказала Алла и неторопливо стала одеваться, словно давая ему себя, как следует, рассмотреть.
«Фото на память», – уныло подумал он. «В самом деле, что ли ай-фон взять?»
Алла была так хороша! Стройная блондинка все при ней. А уж волосы! Поистине роскошные! Неужели все ангелы такие красивые? А какие еще, интересно, есть? Ангел Воздуха? Или Ангел Воды? Нет, все это чушь! Фантазии сумасшедшей!
– Можешь проводить меня в аэропорт, – великодушно разрешила Алла.
– А поехать с тобой в Тунис?
– Нет, – отрезала она.
… Он все увидел по телевизору.
– Репортаж с места событий. В столице Туниса захвачены заложники. Информация поступает противоречивая, количество людей, захваченных террористами неизвестно, равно как и число погибших в результате взрыва, но по счастливой случайности там оказался наш корреспондент Алла Лаврова, которая прибыла в Тунис на отдых. И очутилась вдруг прямо в гуще событий. Так что мы с вами можем все узнать из первых рук…
«Ага! По счастливой случайности!»
Борис увидел горящий дом. Похоже, что это отель. Огромный столб огня поднимался в небо. С пламенем тщетно бились пожарные, кто-то истерически рыдал, кто-то отчаянно кричал:
– Помогите! Ради бога, помогите! Спасите мою дочь!
Алла Лаврова держала перед собой микрофон и смотрела на огонь. Кажется, она что-то говорила. Но слова не имели значения, потому что главное происходило там, куда она смотрела. С огнем явно что-то творилось. Он вдруг повел себя странно и вопреки всем законам природы. Качнулся в сторону молодой женщины с микрофоном, словно кобра к заклинателю змей. И так же, как умиротворенная своим хозяином змея, стал мягко и плавно, покачиваясь на ветру, ложиться обратно в корзину, подбирая огромный хвост.
Алла протянула в его сторону руку и словно бы успокаивающе погладила. После чего сказала:
– Как видите, пожарным удалось справиться с огнем.
Вскоре из уцелевшей части отеля выводили обезумевших от страха заложников, которые мысленно уже расстались жизнью. Кто-то бормотал молитвы, кто-то рыдал от счастья. Пораженные необычным поведением огня террористы уже не сопротивлялись сотрудникам полиции.
– Говорят, сработало только одно взрывное устройство, – сказали потом в вечерних новостях. – А всего терактов было запланировано три. Два остальных пояса шахидов почему-то не взорвались, и это похоже на чудо. Потому что террористы-смертники успели привести эти взрывные устройства в действие…
Борис тут же позвонил Алле и насмешливо сказал:
– Поздравляю. Ты это сделала.
– Я тебе ничего не говорила, – быстро ответила она. – Все это лишь случайное совпадение, понял?
И дала отбой.
Позвонила она только для того, чтобы сказать, что еще дней на десять задержится в Тунисе. Поваляться на пляже и поплавать в соленой морской водичке.
