Ана Гратесс
Литургия по смыслу
«Умфа нет, есть только три!» Воистину неизгладимое впечатление какой-то тайны, нимфа которой так вскружает чувства. Неисчислимое присутствие, гладимое дощечками отборного дерева.
Я уже почти подошла к дому моего друга. Помимо увлечений иностранными языками и уфологией, он очень любил растительный мир с его зелеными и всяких цветов раскрасками. Как-то раз он мне поведал, что если б мог, то на какое-то время с удовольствием превратился бы в один из удивительных дерев, что в большом количестве и с изяществом растут у него на участке.
Моя рука постучала по светлого цвета двери. Услышав его приближающиеся шаги, я вытянула ногу в колготке, чтобы его глаза сразу упали мне на бедро. Зачем? Не знаю. Из глубин существа повеяло неким желанием.
Уважаемая и достигательная красота симпатии открылась мне, когда дверь отворилась. Друг сказал лишь «привет» и осекся, завидев мою выставленную ногу. Так мы и смотрели друг на друга, пока нас не отрезвила своим громким карком мимо пролетающая птица.
Иссиня-черные волосы дружка упали ему на глаза, и он наконец соизволил пригласить меня в дом. Ногу я спрятала под платье.
– Ты будешь что-нибудь? Чай там или кофе?
– Зеленый чай, если можно! Ты ведь знаешь мое пристрастие к чайному кофеину.
Я улыбнулась.
Дружище тоже заулыбался и прошлепал в направлении кухни. Дом у него был хорош, маленький внешне, но большой внутри! Прямо как внутренний мир каждого из нас.
Минут пять щуплое тело пробыло на кухоньке, а я уже оттуда учуяла аромат свежего зеленого чая. Как защебетало у меня в желудке и в мозгу кофеиновые ниточки принялись щелкать вовсю. Итак, все было готово, и мы расселись в светло-зеленых креслах.
– Ты пришла с какими-то новостями, просто так решила зайти или у тебя какая-то просьба?
Я повертела кружечку с чаем и начала доставать из сумки-кармана сложенные листки бумаг, которые совсем недавно захватила из «здания». Протянула бумажки другу, кивнув, что мол, поди, перевод мне нужен. Он сразу все понял, как только взял в свои тонкие ручки кремовые бумажища и принялся углубляться в иероглифическую вязь. Некоторое время были слышны только мои глотки да его едва различимое бормотание.
Внезапно большая зала означилась громким воплем, который перешел в припаднический смех. Мой драгоценный зеленый чай немного разлился, когда я от испуга и неожиданности вскочила на ноги.
Лицо дружка исказила гримаса вертлявой моли, которую болезненно ужалила оса. Глаза на лице стали вращаться в разные стороны, а по комнате пронесся запах ванили с восковыми свечами. В окнах заблистали лилово-белые молнии. Гром означился на уличной прогалине. Ах, как жутко и непонятно все стало!
Я в один короткий миг выхватила бумаги из скрюченных пальцев друга и понеслась из дому вон. Страх изнемогал мои внутренности. Нога предательски стала тянуться обратно, колготки порвались, когда я споткнулась об откуда не возьмись деревяшку.
Странно было то, что пронесясь я примерно сто шагов, небо как-то в миг расчистилось, явив собой всю ту же сверкающую солнечную красоту, что и ранее. А домишко дружка (мне было сложно обернуться к этой бестии, но скрепя сердечными чакрами я справилась) показалось скукоженным, сплюснутым по всем четырем сторонам. Из трубы, что на крыше, стал валить темно-фиолетовый дым, а из двери вылетело тонкое тело и побежало в мою сторону. О боже!
Мне ничего не оставалось делать, как побежать в самые людные места нашего небольшого города. Я думала тогда, что если кто-то заметит погоню, то придет мне на помощь, а прощелыга-тонкач сам собой улетучится обратно в свой скукоженный домик.
Солнце палило мое лицо. Бег продолжался. Где-то через пять-семь минут я обернулась и увидела, что за мной гонится не человек уже вовсе, а тонкий листочек, будто бы исписанный какой-то дьявольщиной. Как на зло навстречу или в окружности не было ни души!
