Ана Гратесс
Самолет
Джон послушно отправился в кабинку, где лежали всякие снеки с напитками. Он нагрузил полную тележку съестного и отправился с ней по салону, предлагая жмурам покушать-попить, и бросал в разинутые рты бутерброды с ветчиной и сыром.
Дойдя до меня, мужчина облокотился на корточки и разложил продукты-напитки на своей коленке. Тут я вспомнила, что у него в штанах есть одна интересная штуковина, которой мне хотелось больше, чем еды.
– А ну снимай свою костюм, ублюдок.
И Джон послушно снял всю свою одежду. Его приличный член уже налился кровью и мне оставалось только раздвинуть ноги и ожидать крупных фейерверков. Ах… как хорошо ощущать в себе дружеское напоминание из далекого прошлого.
Мужчина пыхтел и плакал, проникая все глубже, а я стонала всласть, наслаждаясь окружавшим нас сюрреализмом. Его крепкие кровавые руки сжимали мои сочные бедра. В нас, казалось бы, уже не осталось жидкостей и все снова померкло, как если бы выключили освещение.
Настал оргазм и мертвецы зааплодировали нашему яркому финалу.
– То ли еще будет, когда мы очутимся близ острова, господа!
– Никогда бы не подумал, что буду радоваться будущему, моя милая Эльза. – Напарник поцеловал меня в макушку, и я отключилась от усталости.
Сон казался мне движимой полостью из теплого фетра и скользкой субстанции. Меня облепляли какие-то розовые феи и желтые лучи раскаленных звезд. Их было три.
Солнце, Сириус и Бетельгейзе. Почему они? Щипал меня их свет, а Джона рядом не было. Хотя я понимала, что стоит мне проснуться, как я обнаружу своего милого. Про своего бывшего парня я даже не вспоминаю. Он говно и дурак. Меня теперь привлекает настоящее с будущим.
Это вечная пара из бриллиантовых крошечек!
Мой сон завершился на ничего и пустого пространства. Рядом со мной находился напарник, а вокруг все те же мертвяки. В воздухе пахло сладеньким. Наверно это чей-то гнилостно-сахарный пук. Я оттолкнулась от сидения и вышла в проход.
Настала моя очередь быть стюардессой.
Собрала продукты-напитки и отправилась в рейд на раздачу содержимого. Мертвецам закуски из дряни и шампиньонов, а нам с моим мужчиной вкусные и питательные бутерброды из лосося и творожного сыра. Когда я подошла к нашим сидениям, то у меня вдруг завертелся вопрос в голове и очень захотелось спросить.
– Знаешь, чем я занимаюсь, когда никто не видит? – Спросила я Джона, который был занят тем, что выпивал остатки шампанского.
– Ну и чем же, моя милая?
– Ковырялась в мозгах у других людей. Вытаскивала наружу их странные страхи и примеряла на себе. Знаешь, порой, мне начинало казаться, что я истинно схожу с ума, а иногда – что я становлюсь гением. Все это химия нейротрансмиттеров, сечешь? Все эти ощущения.
– Когда тебе больно, когда хорошо. Теперь секу и понимаю. После тебя то, после опробования моей милой бестии.
– И можно их направлять, ты знал? Можно противиться состояниям-настроениям-мыслям. Ты как бы начинаешь находится сверху всей этой свистопляски.
– И это я знал, только вот забыл… Знаешь ли, прошлое было слишком красивым. Все из рук валится, когда хищная вульва виляет перед глазами!
– Ха-ха, соглашусь, Джонни!
– Джон!
У мертвяков снова зажегся красный свет, и кто-то из них снова типа «ожил». То была женщина из рода осей или осов, или вообще усов. На ней смешно болтался брикет из раздробленного орешка, а кожа была серая как тот асфальт, по которому мы с моим мужчиной только-только собирались на самолет.
Ей нужно было сказать пару слов, но у нее изо рта только булькала кровавая пена, а глаза указывали на что-то за нашими спинами. Я обернулась и не увидела ничего сверхъестественного.
