Ана Ховская
Любовь с условием и без…
– Не отходи от меня ни на шаг,– строго потребовал он.
А на любой ограничитель у меня срабатывало противодействие. Я отдернула локоть и попятилась назад, просматривая лицо Ярослава через бокал с ярко-желтым пивом.
– Уж лучше я пойду, спою. А то гостям скучно.
Не успел он отреагировать, как я уже стояла на подиуме и снимала микрофон со стойки.
– Боря, давай мою любимую,– кивнула ди-джею и оглянулась на зал.
Мужская половина уже пялилась на мои грудь, бедра и ноги. А Ярослав залпом пил виски.
– Очень милая именинница Катенька и не менее милый именинник Данил,– громко проговорила в микрофон, и на меня оглянулась вторая половина зала.– Я пришла сюда с кавалером, и его подарок вам очевиден, а мне же хочется подарить вам что-нибудь от себя и для души.
И от всей души затянула свою любимую «Не отрекаются, любя».
Не знаю, с чего вдруг навеяло такую тоску. Никогда не понимала эту песню, а после расставания с Кириллом, как прояснилось.
Так пела, так пела, что у самой эмоции зашкаливали, и глаза оказались на мокром месте. Аплодисменты были шикарные, но хотелось не их, а чтобы все, как в кино, исчезли по мановению руки, остались только музыка, я и микрофон… ну, и, пожалуй, Ярослав, раз уж он был в моей жизни.
Спуститься со сцены помог он. Галантно подал руку, проконтролировал взглядом каждый мой шаг вниз по трем ступенькам и тут же закружил в танце. Он чувствовал, что мне нравится с ним танцевать. Ну, а я и рада была стараться, ведь одна мысль, пришедшая в нетрезвом состоянии на недавнем сборище, просверлила мозги и укрепилась так, что я следовала новому курсу.
Но что-то я расхрабрилась и разошлась. А ведь не просто получала удовольствие от жизни, но и давала повод Ярославу желать удовольствия.
И вероятно, в том, что Ярослав резко решил перейти на следующую стадию отношений, виновата была сама. И вчерашний-то поцелуй подействовал на него опьяняюще: он сгорал от желания бросить меня на кровать и разорвать в клочья. Я читала это в его глазах весь вечер, а теперь и подавно.
Намеренно стала вести так, чтобы испортить ему все настроение и вышибить из его головы неугодное мне желание.
Несколько минут проторчав в туалете, а затем еще минут десять в гардеробном зале, я твердо осмыслила, что мое поведение желает быть лучшим. Не следовало провоцировать мужчину, который и так хотел от меня всего.
Что за дурацкая привычка иной раз возвращаться в юношество и быть непредсказуемой для самой себя?! Ах, чертовка! Сама перед собой не могла сдержать слова.
А потом произошло и то, что накаркал Ярослав.
Концерт был отменный! Только уже потом, когда все разошлись. Но… все по порядку…
Ярославу позвонил какой-то зануда, и он попросил меня принести что-нибудь выпить. Несмотря на раздражение, я была так добра и любезна, что пошла выполнять просьбу. У бара еще минут пять отводила душу с официантами: мы смеялись над анекдотом про подобную тусовку, а затем взяла сок и…
Наткнулась на спину мужчины, разлила часть сока себе на пиджак и ему на рубашку, выругалась, мягко говоря, и подняла голову, а тот повернулся, и мы оба замерли…
Это был тот самый директор «ООО», который собирался завалить меня на диван прямо в своем кабинете.
О-о, здесь он был при полном параде: надушен, выбрит, серьезен. И когда только здесь появился?!
Я медленно прищурилась, и он сделал то же в ответ, будто медленно узнавал меня. А затем на его лице появилась самоуверенная улыбка, и взгляд заскользил по моему декольте и узким джинсам на бедрах.
– А что, маньяков-извращенцев беспрепятственно пускают в такие места?– пренебрежительно бросила ему в лицо.
– А ты чего перья-то распушила, курица?– самодовольно скрестив руки на груди, высказался он.– Художница хренова!
Все на расстоянии трех метров любопытно обернулись в нашу сторону и ловили каждое мое движение.
Состояние допустимого спокойствия и раздражения улетучилось мгновенно. Кажется, что лицо стало просто каменным, нет – металлическим. Такого прилюдного хамства терпеть не собиралась. Я намерилась было выплеснуть на хама содержимое двух бокалов, но в ту секунду локтя коснулась рука Македонского, и я недовольно вопросительно оглянулась.
– Полин? А, Костя, привет. Думал, ты не придешь? Рад тебя видеть,– сразу переключился Ярослав на моего врага и довольно пожал ему руку.
Маньяк в смокинге перевел взгляд на Ярослава, потом на меня и снова на Ярослава.
– Привет, Яра.
И по их тону, по взгляду поняла, что эти двое очень хорошо друг друга знают. Не знаю, какие их связывали дела, но я была разочарована такой дружбой. Рука окаменела в рьяной попытке вылить сок на этого мужлана. Я отвела глаза и, молча кусая губы, подала бокал Ярославу.
– Ты, кажется, умирал от жажды? Я выйду на свежий воздух.
– Полин, подожди,– остановил Ярослав и повернул за плечи к другу.– Знакомьтесь, это Полина – моя девушка, а это – Костя, мой одноклассник.
Я даже не оглянулась на мужика, но пристально посмотрела на Ярослава. Сразу какая-то ярость проснулась к нему лично и ко всему его окружению. Тогда сквозь зубы выговорила по слогам:
– Мне на-до на све-жий воз-дух!
– Тебе плохо?– забеспокоился Ярослав.
Холодно усмехнулась, сбросила с плеч его руки и растворилась в толпе. Сейчас нужно было избавиться от дикого желания кого-нибудь разорвать на части…
На крыльце бара меня встретил Сергей.
– Ты куда?
Но я не собиралась уходить одна. Во-первых, было уже темно, во-вторых, замерзла бы на полпути к дому.
– Слушай, Серега, ты знаешь такого – Костю, одноклассника Ярослава?
– Да, они с ним дружат,– ответил тот.– А что?
– Да этот козел меня…– в запале начала я, но тут же запнулась.
Замолчала, не зная, как ярче выразить негодование и избавиться от напряжения в груди.
– Фр-р-р!– громко зарычала и потерла плечи ладонями, смахивая с себя несуществующий след от рук маньяка.
Сергей подозрительно прищурился.
– Он что, приставал к тебе?
– Мягко говоря,– прошипела сквозь зубы.
– Пойдем-ка в зал, замерзнешь?
– Не хочу туда!
– Полин, ты только Яре не говори об этом. Он озвереет, когда узнает.
– Знаешь, я язык за зубами держать не умею!
– Ладно, скажи, но только дома, а не здесь. Зачем ему настроение портить и портить чужой праздник?
– Что? Настроение?– возмутилась я.– А ты-то что так печешься о нем? Тоже мне, верный пес!
Ужас! Я была не в счет! Сплошное хамство!
Ну уж нет, я не собиралась успокаиваться, пока не отомщу этому гаду.
– Отвези меня домой!– потребовала, уже мысленно прикидывая, как могла бы отомстить дружку Ярослава.
Сергей понимающе покивал, но пожал плечами и спросил:
– Давай, я скажу Яре, а потом отвезу.
– Ты что, маленький мальчик, чтобы докладывать, куда ты и с кем?!
– Ты же знаешь Яру: выругает, только держись?
– Ну и трус!– выпалила и, круто повернувшись к дверям, вошла внутрь.
Я сразу же пошла к бару и попросила бармена вызвать такси. Тут же меня нашел этот Костя – маньяк. Случайно оглянулась назад, и взгляд уперся ему в подбородок.
Ух-х! Как меня передернуло! А из ноздрей, наверное, повалил дым.
– Вы меня извините за тот раз,– заискивающе начал он, практически не смотря в глаза, а куда-то в висок.– Я просто искал приличного работника… А то ведь, видите ли, многие девушки готовы на все, чтобы только заиметь работу, а мне нужны были высокоморальные люди…
И что за мораль он проповедовал в своем «ООО»?! Вот лицемер-то, а?!
– А за курицу у тебя тоже какое-нибудь оправдание найдется?– еле сдерживаясь, выговорила я.
– И за это, конечно, извините…
– Ты дурака-то не включай?– нетерпеливо, но еще мягко перебила я, вежливо улыбаясь, чтобы Ярослав вдруг не заметил, что между нами происходит.– Катись отсюда, петух – недоносок, пока я на тебя Македонца не натравила! Не думаю, что тебя спасет то, что ты его одноклассник. Ну, а если спасет, то вам обоим крупно не повезло!
Я живо представила, как Ярослав душу вынет из Костика за миллион, который он потратил на меня, так и не получив ничего взамен.
Костик замолк навеки. От былого самодовольства и самоуверенности не осталось и следа.
Тут как тут появился Ярослав и, подозрительно щурясь, посмотрел на одноклассника и на меня.
– Полина Алексеевна, такси будет через пять минут,– сказал бармен.
Ярослав недовольно нахмурился.
– Что за такси?
А у меня уже кровь кипела на кончике языка, чтобы выпалить все, что думала о них обоих. Немалая доза выпитого алкоголя только усиливала это желание.
Я презрительно посмотрела на Ярослава, затем на Костю и, глубоко вдохнув, ядовито проговорила:
– Знаешь, достал ты меня со своим сбродом! Не смей больше подходить ко мне!
И быстро рванула к выходу.
Что там было без меня, спиной не разглядела, а только ноги вынесли на темную улицу, где даже фонарей не хватало для того, чтобы не споткнуться на ровном месте. Темнота, хоть глаз выколи. И в ушах: бум-бум!
Черт тебя дери со всем этим балаганом, Полина!
– Полина, остановись немедленно!– послышался за спиной крик Ярослава.
– Я тебя не слышу, не слышу, не слышу,– зажала уши ладонями и пропела,– тарам-парам, тра-та-та-та-там…
– Полина, ну хватит!– резко громко вскрикнул он и остановился в метре от меня.
Я прямо-таки оторопела и, округлив глаза, уставилась перед собой.
– Ты мне не хами!– огрызнулась сурово.
– Если ты сейчас же не сядешь в машину, я свяжу тебя по рукам и ногам,– серьезно крикнул он.
Я зажмурилась. Вдруг так захотелось заплакать. Наверное, это был алкоголь?!
Я не могла быть с ним такой чувствительной, ранимой, обиженной. Но сдержалась и не заплакала, а только присела на холодный асфальт и обняла себя за колени. У меня уже зуб на зуб не попадал, несмотря на то, что прилично выпила для того, чтобы море было по колено. Да, осень была суровой!
Ярослав тут же поднял меня с асфальта и, ворча что-то про холод, повел к машине. Мы поехали по дороге куда-то вниз. От бури эмоций и шума в голове все кружилось перед глазами. Ярослав что-то говорил, спрашивал, тон его был явно не сочувствующим и не добрым, но я ничего не разбирала и только отпихивала от себя его руку.
Мы приехали в бар-караоке на моем пляже, видимо, это был любимый уголок Ярослава. Он завел меня внутрь, усадил за стол и пошел к бару.
– Два кофе,– заказал он бармену.– И дай бутылку минералки без газа.
– Пошел ты со своим кофе!– буркнула я, мало что соображая в тот момент.
Ярослав со злости отшвырнул папки с меню, лежавшие на барной стойке, и так стукнул по столешнице кулаком, что из упавшей бутылки половина минералки вылилось на его рубашку и пиджак.
– Черт!– выругался он (я бы в этом случае была более красноречива).– Полина, что происходит? Ты ведешь себя отвратительно! Чем не угодили тебе все эти люди? Я-то тебе чем не угодил?
Покачиваясь на стуле, я сложила руки на стол и легла на них лицом.
– Слушай, чё те надо от меня, а? Вот пристал, как банный лист!
Ярослав повернулся и сердитой походкой направился ко мне.
– Я тебя не понимаю!– разозлился он.
– Ой,– вздохнула я и с трудом подняла голову.
Он резко отодвинул стул и сел. Я поднялась и оперлась на спинку стула. В глазах почти двоилось и ужасно хотелось спать. Даже злость куда-то делась. Инстинкты возобладали.
– Не молчи!
– Фу-у-ух,– снова вздохнула я и совершенно ровным тоном ответила:– Просто на минуточку меня окунули в дерьмо, вынули и показали всем.
– Я что, так плохо с тобой обращаюсь?– раздраженный ответом, спросил он.– Или кто-то тебя обидел? Ты что из себя неженку корчишь?
Я почувствовала, что атмосфера накалялась с каждой секундой, и если бы сказала еще что-то невпопад или раскрыла бы ему подробности знакомства с Костей-маньяком, то Ярослав разошелся бы не на шутку. К тому же перестало нравиться, как он со мной говорил. Недолго думая, села на своего любимого конька.
– Если ты не сменишь тон,– начала таким тоном, что дальше не нужно было продолжать, и сделала угрожающую паузу.
Несмотря на то, что Ярослав был зол, как никогда, уловка в ту же секунду достигла своей цели. Он опустил глаза, зажмурился, потер лицо ладонью и с силой выдохнул:
– Все. Я отвезу тебя домой.
– А мне еще рано!– отрезала я.
Мои слова будто выбили из-под него стул. Он недоуменно поднял брови, выпрямился, завел руки за спину и медленной походкой обошел стол в моем направлении.
– И что же ты предлагаешь?
– Ну уж точно не продолжение вечера с тобой. Ты развлекай себя дальше, а я пойду гулять. Давно не была в компании сама с собой,– с усмешкой проговорила я и с демонстративной уверенностью вышла из бара.
Как собиралась в таком состоянии дойти куда глаза глядят, я даже не думала?
– Полина!– услышала за спиной крик Ярослава.– Ну что ты из меня дурака делаешь? Ты что, мстишь мне?
Но отвечать на его жалкие выдумки не собиралась, да и из-за пьяни язык вряд ли повернулся бы на меткую колкость в ответ. Я просто спрыгнула на причал и в темпе вальса скрылась из виду. Была уверена, что не побежит догонять. А еще знала, что завтра он снова появится у моих ворот, и мы будем договариваться о том, что сегодняшнего вечера не было. Я готова была на все, чтобы снять с себя всю ответственность за наш идиотский контракт. Хотя не уверена, что Ярослав так просто забудет мое поведение и не расставит все точки над «ё».
Но следующего дня ждать не пришлось. Он появился у ворот дома спустя пятнадцать минут после моего возвращения. Что ли, по пятам шел?
Я стояла на веранде и смотрела на него через окно. Он не звал меня, не манил пальцем, только гипнотизировал немигающим взглядом. А Сенька, паразит, даже не тявкнул на него! Тоже мне, любовь-морковь!
Так мы переглядывались минут семь. И, как самая нетерпеливая из нас двоих, я вышла к нему первой.
– Ты пришел разборки устроить?– спросила я, не позволяя ему пройти во двор.
– Нет,– спокойно ответил он.
Даже не нервничал. Остыл. Но смотрел на меня каким-то будоражащим взглядом.
– Ну а что тогда? Я же сказала – все кончено!
Он молчал. На его лице не было улыбки, но нутром ощущала, что смеется надо мной.
Я повела бровями, оглянулась на улицу, отстранилась от калитки и взялась за ручку.
– Тогда спокойной ночи!
Но Ярослав лихо подставил ногу и не дал закрыть калитку даже наполовину. Я нервно прищурилась. Он же как-то загадочно заглянул мне за спину и, наконец, спросил:
– А ты не хочешь познакомить меня со своей мамой?
– Зачем?!– удивилась с усмешкой и округлила глаза.
Я, в самом деле, не понимала, зачем он спрашивал об этом.
Он удивленно посмотрел в ответ и непринужденно пожал плечами:
– А что в этом странного?
– Да ничего. Но, знаешь ли, у нас с тобой не те отношения, чтобы знакомиться с родителями,– резко оборвала его я и только потом подумала, как это цинично прозвучало.
Хоть между нами и был договор (а вернее, уже его финальная часть), мне не следовало так часто напоминать Ярославу об этом и доводить ситуацию до абсурда. Хотелось бы сохранить иллюзию чистоты и романтики хотя бы для воспоминаний об этом нелепом знакомстве. Но мой бестолковый язык всегда опережал мысли и желания.
Он опустил глаза, несколько секунд помолчал, вдруг резко схватил меня за талию и выдернул из двора.
– Что ты делаешь?! С ума сошел, что ли?!– крикнула я, но не так громко, чтобы не разбудить маму и еще половину улицы.
Но Ярослав, как будто и не слышал. Перебросил меня через плечо, как пушинку, и поднес к машине. Мягко опустив на заднее сиденье, он захлопнул дверь и заблокировал замки. Я дернулась в одну дверь, потом в другую, но ничего не вышло. А Ярослав уверенно сел за руль и тронулся с места.
– Ну… и куда мы?!– возмущенно бросила я.– Ты глухой или тупой? Я же сказала, что все кончено!
Но он только хитро глянул в зеркало заднего вида и включил магнитолу на всю громкость. Я злилась от бессилия, оттого что язык не слушался, тело разваливалось от слабости, но не устроила истерики, потому что он был за рулем. А то так бы отделала, что ему перед своими стыдно бы было. Я надулась, поджала колени к подбородку и, демонстративно заткнув уши ладонями, всю дорогу сердитым взглядом сверлила затылок Ярослава.
Мы направлялись к его дому.
Когда мы оказались во дворе усадьбы, Ярослав вышел, открыл дверцу и терпеливо ждал, пока соизволю выйти. Но я и не подумала сдвинуться с места. Тогда он наклонился к моей ноге и протянул за щиколотку через все сидение. Я брыкалась и визжала, но снова оказалась на его плече.
Ярослав внес меня в дом и поставил на ноги только в гостиной. Я раздраженно одернула на себе одежду и, заметив его непреклонный взгляд, с силой и нервным всхлипом толкнула его в грудь руками.
– Ты! Сволочь!
Я так махала руками, что могла бы выбить ему глаза, но он ловко уклонялся от ударов и только улыбался, как блаженный. Дав вволю намахаться, он схватил меня за запястья и завел руки за спину. И тут что-то сломалось во мне, я зажмурилась, обмякла и захныкала.
– Ненавижу тебя!– сквозь слезы промямлила я.
– Что?– прижимая к себе, улыбаясь, спросил он.
– Сволочь!– прохныкала еще тише.
– Что?– тихо засмеялся Ярослав будто дразнясь.
А потом обнял так крепко, что дыхание перехватило. Я сопротивлялась и продолжала плакать ему в шею. Ярослав стал медленно двигаться к стене и, в конце концов, прижал меня к ней и окончательно отрезал все пути к отступлению.
– Я устал ждать,– проговорил он, впиваясь губами в шею.
В голове загудело от эмоций и еще не выветрившегося алкоголя. Я не хотела того, что происходило, но не могла заставить себя сопротивляться. Что-то во мне протестовало, что-то рвалось ему навстречу, что-то хныкало и искало защиты.
В тот момент я могла себе это позволить, потому что не стояла на ногах, алкоголь стирал порывы совести и воспоминаний, тормоза были спущены. Мое бунтарское «Я» и какое-либо вообще резко отключилось.
О боги, он был такой горячий, сильный и нежный одновременно, что мое женское начало взяло верх, особенно вперемешку с алкоголем. Я соскучилась по мужской ласке и была сбита с толку его нежностью и страстностью… и своим проснувшимся желанием.
Его губы перемешались с моими, руки переплелись с моими, тело срослось с моим. О боги, я еще никогда не принадлежала мужчине в таком состоянии и так безрассудно, страстно и отчаянно.
Все происходило как бы и со мной, и не со мной, как в тумане, как за занавеской, но было приятно тоскливо, жадно и искренне, самозабвенно и благодарно (как бы все это пафосно ни звучало).
Ярослав, конечно, не был похож на Кирилла. А где-то даже искуснее, чувственнее, сильнее… Но в тот момент я пыталась справиться не с воспоминаниями о бывшем муже, а со своими желаниями. Я боялась раскрыть глаза, чтобы не отрезветь и не испортить то, что происходило между мной и Ярославом. Я царапалась и кусалась, и это еще больше заводило его, но чувствовала, что, когда очнусь, в голове и в теле будет полный раздрай. И только крепче прижималась к Ярославу, пытаясь найти в нем спасение.
Помню белый прохладный пол зала, ступени широкой лестницы, ковровую дорожку в коридоре между спальнями наверху, теплые руки мужчины, уложившие на постель, горячие, влажные губы по всему телу и струящийся ток по венам…
Я проснулась рано. Не знаю, наверное, около пяти утра. Чувствовала, что рядом кто-то лежит, ощущала его тепло через простыню. Потом накатили воспоминания о вчерашнем вечере, и самое странное, не могла понять, что чувствую. Не было ни сожаления, ни радости, ни равнодушия, ни удовлетворенности. Голова слегка гудела, но мысли были трезвые, и глаза ясные.
Я была уверена, что Ярослав спал, но оборачиваться и смотреть на него не хотелось. Так и не шелохнулась до семи утра, бродя бесцельным взглядом по светлой спальне.
Запиликал будильник. Ярослав сразу поднялся и отключил его. А потом снова прилег и лежал смирно: и не спал, и не двигался, будто ожидал.
Я тоже выжидала.
Через некоторое время почувствовала, что он повернулся ко мне и смотрел прямо в затылок. Я смотрела прямо перед собой: на стену, на пол, где были разбросаны моя и его одежда, на потолок, на котором отражались зеркальные зайчики от мебели и окна, и гадала, что он сделает в следующую минуту.
Я была так смущена своими эмоциями, вернее, их отсутствием, что не хотела показывать замешательства. Ярослав мягко откинул простыню с моих плеч, оголил спину до ягодиц и замер. Я зажмурилась.
Но ничего страшного не произошло. Он нежно провел ребром ладони дорожку по позвоночнику от затылка до копчика, а затем положил ладонь на поясницу и снова замер.
Ничего страшного не произошло, кроме того, что я была трезва.
– Ты спишь?– тихо спросил он.
Не откликнулась и не шелохнулась, упорно создавая видимость сна. Тогда Ярослав накрыл мою спину и отвернулся.
– Ты не спишь,– уверенно, но не огорченно заключил он.
Я сморщила лоб, но не выдала себя.
– У тебя дыхание неправильное,– будто поясняя свое заключение, продолжил он.
Да, не было смысла продолжать играть. Я глубоко вздохнула, умыла лицо ладонями и лениво перевернулась на спину.
– Ну, и что тебе от меня надобно, старче?– поинтересовалась безразличным тоном.
Он наклонился и долго разглядывал мое лицо без косметики. Я вдруг вспомнила, сколько продолжалось мое (или наше?) безумство ночью, и подумала о том, как могла выглядеть теперь.
Опустила глаза и сухо бросила:
– Что?
– А что с твоим настроением?
– Горючее кончилось,– усмехнулась я.
– Мне показалось, что вчера нам было очень хорошо?– он удовлетворенно улыбнулся.– По крайней мере, у меня такого никогда не было.
– Тебе показалось,– безжалостно бросила я.
Ярослав сначала усмехнулся в ответ, а потом посмотрел таким странно-загадочным взглядом, от чего я снова отвела глаза и почувствовала себя стервой.
Да чего там, я с первых минут пробуждения чувствовала себя не в своей тарелке. И зачем снова язвила? А зачем я здесь была-то?
– Позавтракаем?
Он перебивал все размышления: что делать и как быть…
– А у тебя есть чем?– вспомнила его пустой холодильник.
– С некоторых пор есть,– довольно ответил он.
Я прищурилась и посмотрела ему точно в зрачки.
Надо же, он не обиделся на мою резкость?! А с чего это меня волновало?!
– А завтрак в постель – слабо?– вылетело у меня.
– Не вопрос.
Он лихо подскочил, накинул халат и, подмигнув, скрылся за дверью спальни.
Твою налево, что я здесь делаю?!– с глубоким смятением в тот момент подумала я и в ту же секунду обратила внимание на то, что буквально раздираю ногтями кожу вокруг безымянного пальца правой руки.
Приподнялась на локтях, оглянулась вокруг, встряхнула головой и упала в подушку.
Фу, фу, фу! Что я делаю в чужой постели с чужим мужчиной?!
Понимая, что теперь придется уступать Ярославу, мне захотелось вернуться в тот день, когда мы стояли у операционного окна в банке, и не поставить свою подпись на бланке открытия банковского счета. Сказать «НЕТ!», и пулей вылететь из банка.
Вроде бы, ничего и не случилось… Это же всего лишь мужчина, алкоголь и секс. Не такой уж и дурной секс. Ну, ладно, отличный секс! Но, черт возьми, чувствовала я себя, как собака после чумки, как кошка после стиральной машины, как ежик, натертый наждаком.
Ярослав откопал мое лицо из-под простыни и спутавшихся волос и с милой улыбкой указал на поднос в своих руках.
– Заказывали?
– Что это?– нахмурилась я.
– Твой завтрак, конечно.
– Что-то меня тошнит,– пробурчала, отворачиваясь.
– Поднимайся, позавтракай. Это от голода тошнит. Ты вчера почти ничего не ела… только пила.
– Ой-й, не напоминай!– проныла я.
– Давай, давай,– заботливо поднял меня Ярослав за плечи, усадил к спинке кровати и поставил поднос на колени.– Завтрак легкий, вот увидишь, как внутри похорошеет.
Что-то меня будоражила такая заботливость…
Сейчас понимаю, что завтрак был изумительный для утра после первой ночи с Ярославом, но тогда не почувствовала особого вкуса еды и слопала все чисто машинально.
– Пойдем погуляем по окрестностям?– предложил он, ласково заправляя мне волосы за ухо.
Он думал, что отвечу ему вниманием, а я была жутко равнодушной. Наверное, он этого не заслуживал? А чего тогда?
– Не хочешь? А что ты хочешь? Скажи, я выполню любую просьбу?
– Ой, рыба дорогая, сплавай за цитрамоном? Или еще за какой-нибудь дрянью, только чтобы голова перестала гудеть,– промямлила без какого-либо выражения.
– Пиво с лимоном подойдет?
– Ой, нет!– упала лицом в подушку.
Ярослав сочувственно улыбнулся и мягко поднялся с постели, чтобы матрас не задрожал. Он воспринял мое равнодушие как должное при мучении от головных болей. А мне хотелось, чтобы он понял, что мне тошно рядом с ним.
А что бы это дало? Еще одно испорченное настроение?
Пока он ходил за таблеткой, я неожиданно вспомнила, что сегодня должна пойти с мамой в клинику, и запись была на утро. Я резко оглянулась на будильник, и как огнем обдало. У меня было полчаса на то, чтобы быть у клиники, а мама еще не знала, где я.
Твою налево, что за безответственность?!
Я уронила поднос с остатками завтрака на пол, когда рванула с постели в ванную, затем назад за одеждой и снова в ванную.
Только бы мама все правильно поняла!
В спальню вошел Ярослав, и вероятно, был очень удивлен или недоволен тем, что я пролила на его драгоценный ковер кофе, но услышала следующее:
– Полина, что-то случилось?
– Нет.
– А почему завтрак на ковре?
– Слушай, прости,– выглянула из-за двери ванной, натягивая на себя джинсы,– я вспомнила, мне же надо к маме…
– Полин, если ты хочешь уйти, то не придумывай глупые отмазки. Скажи все, как есть,– изменился голос Ярослава.
Я вышла из ванной и холодно посмотрела ему в глаза.
– Ты обещал мне пять тысяч. Не возражаешь, если я заберу их прямо сейчас?
Он долго смотрел изучающим взглядом, а потом опустил руки с таблеткой и стаканом воды и сказал:
– Конечно, я обещал, я дам.
– Спасибо,– и оглянулась на часы.
Он опустил глаза, будто что-то уронил на ковер.
– Ну?– поторопила я.
– Ты сбиваешь меня с толку,– отозвался он и резко вышел из комнаты.
О, боги, кого я только не сбиваю! Сама-то иногда на ногах еле держусь. И какая же я была все-таки циничная стерва!
Ярослав не позволил уйти самой, он отвез по названному адресу. А чтобы у него не возникло лишних вопросов, отправила его подальше от больницы. Но предварительно он заручился моим словом, что мы увидимся после обеда и поговорим о том, что произошло. Я наобещала ему тысячу чертей, сама не зная, выполню ли обещанное.
Я чувствовала себя, как разбитое корыто, и физически, и морально. А тут еще и мама пристала с расспросами о моей странной работе, на которой я то появляюсь на мгновенье, то провожу там целые сутки. И, конечно, она заметила мой похмельный синдром.
– Ох, Полина, не нравится мне твое поведение,– беспокойно заметила мама, когда заходила в кабинет УЗИ.
– А мне-то каково?!– критично заметила я, когда дверь за ней захлопнулась.
Если бы не тело, которое трудно поддавалось контролю после бурной ночи и выпитого накануне, то я бы еще смогла поразмышлять и привести себя в чувства. Но чем ближе к полудню, тем сильнее слипались глаза, ноги слабели, и пальцы не держали сумку, в общем, я разваливалась.
Деньги отдала маме, забрала уже не нужные ей вещи и отпросилась домой поспать. Перед разговором с Ярославом мысли должны были быть на месте, а не расплываться в мозгу, как кисель.
Едва голова коснулась подушки, меня уже никто не мог разбудить: ни Сенька, ни будильник, установленный на половину второго. А телефон я забыла в сумке, брошенной у порога дома.
Мама вернулась к трем часам дня. Уставшая, разочарованная процессом обследования, она тоже прилегла отдохнуть. И если бы не молочник в пять вечера на своем драндулете, который и мертвого поднимет, я бы не проснулась до самого утра. Но даже тогда бы не вспомнила о договоренности с Ярославом, если бы он не подкатил к воротам нашего дома и не посигналил.
Мама уже возилась на кухне и первой вышла во двор. А я, как тормоз, смотрела на нее в окно и думала: а зачем она пошла к воротам, ведь туда должна была идти я? А если она задаст Македонскому несколько вопросов? Что она выяснит?
Я кинулась во двор и буквально опередила маму перед калиткой.
– Мам, это ко мне,– запыхавшись, сказала я и, не выдержав ее испытывающего взгляда, отвела глаза в сторону.– Мам, это тот самый мэр… Ну, ты поняла…
– Я поняла. Я не собираюсь вмешиваться в твои отношения с мужчинами, ты девочка взрослая, но, может, надо как-то по-человечески? Познакомь меня с ним, пригласи на ужин, что ли?
– Ой, нет. Нечего ему у нас делать,– тут же перебила я.
Она сразу замолчала и спокойно кивнула.
– Ну, как знаешь, дочь.
– Спасибо за понимание,– ответила с неловкостью.
– У тебя, правда, все хорошо?– беспокойно спросила мама напоследок.
– У меня ли не будет?– усмехнулась я.
– Ну, иди с богом.
– Угу…
Вдохнула, собралась с мыслями и вышла за калитку. Ярослав ждал у распахнутой дверцы машины.
– Выспалась?– спросил он.
Я вопросительно подняла брови и оглянулась.
– Тебе мама сказала?!
– Нет, у тебя сонные глаза,– ласково улыбаясь, ответил Шерлок Холмс.
– А-а,– опустила голову и поежилась от прохлады.
– Запрыгивай, замерзнешь?
Я села в машину и скрестила руки на груди. После сна немного успокоилась, мысли прояснились, тело взбодрилось, но что-то внутри зудело и шипело. А его попытка поцеловать меня в знак приветствия еще больше напрягла.
По дороге в ресторан (а куда же мы могли поехать еще?) мы перебросились парой формальных фраз, а по сути – не сказали друг другу ничего полезного. Казалось, мы оба были под впечатлением прошедшей ночи. Но, наверное, это только казалось, я не могла догадаться, что он чувствует. Самой же было неприятно думать о том, что такое может повториться. Причем, я не ощущала негатива к Ярославу или к тому, что произошло, но понимала, что в следующий раз не смогу быть такой естественной и откровенной, какой была в эту ночь.
Как и всегда, Ярослав выбрал самый романтичный столик с удобными креслами, уединенный за плетеной ширмой, и на мое удивление отключил сотовый. Пожалуй, именно это действие вселило необъяснимую тревогу и включило самозащиту.
– Полина, скажи мне, ты серьезно говорила вчера о полном разрыве?– неожиданно прямо начал он после первого глотка вина.
Я не могла показаться пустозвоном, хотя признаюсь, что хотела бы подписаться под каждым вчерашним словом.
– А ты что, мне этого не позволишь?– выпустила иголки я.
– Силой держать не буду, но поборюсь, сколько возможно,– честно признался он.
Редкий мужчина и удивлял своей откровенностью.
– Ты уже получил, что хотел. Дальше-то за что бороться будешь? За миллион?– усмехнулась я.
Что-то напрягало в этом разговоре. Глаза бегали, я не имела твердого решения, понятия не имела, чем закончится встреча.
– Полина, давай все по-честному?
– Давай,– не глядя на него, ответила я.
– Посмотри на меня…
Я не хотела.
– Полина, я не хочу тебя терять. Мне хорошо с тобой,– несколько смущенно или несмело признался он и дотянулся до моей руки.
