Ана Светова
Продолжение легенды
XVIII
После бала ничего не изменилось в отношениях Скарлетт с мужем. В спальню он не заходил, днем занимался детьми, вечерами беседовал с мистером Телфордом или с мистером Дормондом, который стал часто бывать в гостиной Батлеров, как и Хью Элсинг. Наедине с секретарем они говорили о чем-то серьезном, Ретт часто рисовал на листе бумаги какие-то непонятные знаки, что-то объяснял молодому человеку. Иногда всей компанией ходили гулять. Ретт держал жену под руку, и она чувствовала, что влечения к ней он не испытывает.
– То, что произошло на балу, очевидно, случайность, всего лишь привычный флирт с незнакомкой, которая не отказала ему. Не будь моё лицо скрыто маской, скорее всего, ничего бы и не было. Ненадолго же хватило моей решимости закрыть сердце для Ретта Батлера! Хоть бы скорее уехал что ли, – его присутствие становилось слишком мучительным для неё.
– Что-то тетя Питти не заходит к нам? – как-то спросил Ретт и не преминул навестить её вместе с женой.
Они подарили ей новую «обморочную» бутылочку и коробку конфет. Гостиная опять наполнилась воспоминаниями о приятных прежних застольях. Под болтовню тетушки, которую не смущало их молчание, Батлеры ласкали взглядами друг друга. Индия поняла, что им просто хочется побыть в этом доме, где зарождались их чувства, не случайно они пришли одни, без Бентинов. К счастью Эшли еще утром предупредил, что ночевать не придет.
– Нам прислали новые книги, не хотите взглянуть? – предложила она.
– С удовольствием, – согласился Ретт.
– А мы с тетушкой пока посмотрим, что делается на кухне, – попридержала Индия тетю Питти, последовавшую было за гостями, давая понять им, что они могут задержаться в библиотеке.
Скарлетт подошла к стеллажу и провела рукой по книжным корешкам. Ретт поймал её руку, приложил к своей щеке, губам, взволновал, лаская, и в лучших традициях прежних времен вдруг спокойно взял какую-то книгу и уселся на диван. Скарлетт, задыхаясь, прошептала:
– Почему вы не делаете этого дома?
– Дома я тоже читаю, – невозмутимо ответил Ретт.
– Я не об этом, вы знаете, о чем я говорю, почему вы не приходите ко мне в спальню?
– Разве наши супружеские отношения не исчерпали себя? – удивился он, мы же с вами обо всем договорились или вы, миссис Гамильтон, теперь согласны стать моей любовницей? Вы правы, дорогая, это гораздо интереснее – ни один мужчина свою жену не ласкает так, как любовницу. Вот посмотрите.
Он показал ей иллюстрацию, на которой были изображены мужчина и женщина, причем рука джентльмена терялась где– то под юбками дамы.
– Как же можно такое печатать в книге? – глаза Скарлетт округлились.
Уголок его рта пополз вниз – он наслаждался её изумлением.
– Бывают и более откровенные картины, многим нравится их рассматривать, чтобы потом доставить кому-то незабываемое удовольствие. Я, правда, не предполагал, что мистер Уилкс развлекается подобным образом. Наверное, рано или поздно, образцовые джентльмены тоже вынуждены прибегнуть к опыту авантюриста Казановы, признанного во всем мире величайшим любовником.
Имя Красотки чуть не сорвалось с его губ, но он успел вовремя остановиться. Пусть узнает об их связи от кого угодно, только не от него.
– Вы тоже учились у Казановы… брать женщин на абордаж? – съехидничала миссис Батлер.
– Вам понравилось? – осклабился Ретт. – Я польщен.
Скарлетт пришла в ярость, глаза заполыхали зеленым огнем. Батлер был доволен – перед ним стояла та, которую он любил много лет, в полной готовности запустить в него самую увесистую книгу. Поостыв, она начала анализировать поведение мужа. Он вернулся в разговорах с нею к тону легкого подтрунивания и поддразнивания, который доставлял ему прямо-таки мальчишеское удовольствие еще на их первом бале. Да и танцевали они под старые мелодии, звучавшие на том вечере! И, наверное, неслучайно он назвал ее миссис Гамильтон. Создавалось впечатление, что он хочет вернуться в то время, зачем? Неужели посмотреть, как могли бы сложиться их отношения, начни они сначала.
– Что ж и мне любопытно узнать, чем все закончится.
После дня рождения Уэйда Бентины забрали детей и уехали домой. Уилл понимал, что Скарлетт надо побыть с мужем наедине, что-то у них не ладится. Тарлтоны тоже решили уехать, хотя Скарлетт предложила им остаться пожить в Атланте. Но они были так переполнены впечатлениями, им так хотелось рассказать матери обо всем увиденном, что собрав вещи и пообещав вернуться, уехали вслед за Уиллом.
Когда все собрались – и Хэтти, и Джинси, и даже мистер Тарлтон, Камилла с Рэндой начали рассказывать, перебивая друг друга.
– Ах, мама, какая Скарлетт счастливая! Муж – красавец, сама – красавица, двое детей. Дом – шикарный, большой, четырехэтажный, с цветными стеклами. Какие там ковры, какая лестница, а кресла такие гладкие, что можно упасть. Непонятно только, зачем она его сдала?
– Время тяжелое, много денег надо, чтобы его содержать.
– Это точно. А сколько она на нас потратила, чтобы собрать на бал!
– Не зря хотя бы? Танцевать – то приглашали?
– Ну, да, ни одного танца не пропустили. Рэнда присмотрела себе жениха, приятеля Эшли Уилкса, не отходил от нее весь вечер.
– А ты что же растерялась? – золотисто-карие глаза миссис Тарлтон насмешливо округлились.
– Много очень кавалеров было, не смогла выбрать, – ответила Камилла, не глядя на мать.
– Ничего она не растерялась, боится говорить, – выдала сестру Рэнда, – Джинси, хоть бы ты погадала нам, чем дело закончится.
– Известно, чем у всех кончается, то и вас ждет, – приговаривала Джинси, раскладывая карты. – Молодой король падает, с дальней стороны прибыл, уж не янки ли, мисс Камилла?
– Там есть янки, которые не воевали.
– Ты что говоришь – то?! – рассердилась Беатриса, – за янки не отдадим, лучше в старых девах остаться.
– Как же, послушает она вас, откажется от такого красавчика, почти как мистер Батлер, – бормотала Рэнда.
– Хорошо, ма, тебе так говорить, когда с тобой рядом папа и дочери, – неожиданно поддержала сестру Хэтти, – лучше подумайте о том, чтобы он от нее не отказался. На что ему не очень юная и небогатая невеста?
Мисс Беатриса помолчала и перевела разговор на платья.
– Ой, у Скарлетт столько платьев. Она нам целый сундук отдала.
И девушки начали примерять наряды, рассказывать, как были одеты на балу.
Уж этого старый Тарлтон выдержать не мог и ушел спать.
Едва гости разъехались, как Ретт не пришел домой ночевать. Скарлетт не знала, что и думать.
– Уехал, даже не попрощавшись со мной!
Она прошла в кабинет. Саквояж был на месте, в шкафу висел парадный костюм, под ним стояли лакированные ботинки. Халат лежал на диване, она уткнулась в него лицом. До боли, до крика захотелось, чтобы муж был рядом. Уже уходя, она заметила на столе лист бумаги, прижатый папье-маше. На нем было написано: «Вернусь через пару дней» без подписи и объяснений. Теперь было все ясно.
– Паршивый лицемер! Изображал джентльмена, любящего жену, детей. Только они за дверь, как он за старое! Не иначе как отправился к Красотке!
Она нашла его бутылку с коньяком, выпила две рюмки, но не почувствовав желанного тепла, завернулась в его халат и провела ночь на диване.
Батлер отсутствовал два дня и три ночи. Утром она услышала его шаги и негромкое приказание Порку приготовить ванну. Скарлетт посмотрела в зеркало, ужаснулась своему виду, быстро собралась и ушла в лавку, надеясь, что когда она вернется, он уже уедет.
Порк ухаживал за хозяином, ничего не спрашивая и не рассказывая, тот проспал до полудня, потом пообедал и удивился, что в доме никого нет.
– Все уехали в Тару, еще при вас.
– Ну, да, я забыл, а что мисс Скарлетт?
– Была дома, только что-то нехорошо с ней, масса.
– Что ты имеешь в виду?
– Не ела ничего без вас, плакала. Дилси подумала, уж не затяжелела ли она, ведь вы уже здесь целый месяц.
– Так, слуги воссоединили нас, для них оказалось достаточно того, что я иногда курил на галерее её спальни. Теперь надо что-то предпринять, чтобы слухи об общей спальне дошли до мистера Гамильтона. Ему понравится, что его рекомендации выполнены, и этот год траура обойдется без пристального внимания к её особе. Потом пусть сама решает, что делать: прикрываться и дальше моей фамилией, оставаясь в Атланте, или уехать в другой штат, где разводы не являются проблемой. А вот о детях все-таки поговорить надо.
Ретт быстро встал и пошел в спальню. Она была пуста. Он оделся, зашел к Телфорду, но тот сообщил, что уже три дня не видел её.
– Ваша жена – затворница и, не в укор вам будет сказано, виноваты в этом вы. Она скучает без вас и находит утешение в работе.
– Да, таковы мужчины, всегда придумывают себе более важные дела. На этот раз я не смог отказаться от поручения губернатора. Кстати, о вас тоже скучают в Чарльстоне. Теперь я знаю все, леди Чайзвик сочла возможным, наконец, поведать мне правду. Я очень благодарен вам за сестру. И если вас интересует, как она к вам относится, готов выдать тайну.
– Выдавайте, – коротко разрешил полковник.
– Она сказала: или мистер Уильям или никто!
– Значит, как только отель заработает должным образом, поеду за ней.
Они распрощались, и Ретт поспешил в лавку.
– Как я сразу не догадался, что она там?
Но дверь была заперта, жалюзи опущены. Ретт подергал колокольчик, вышел приказчик и на ломаном креольском сказал, что мадам наводит порядок и никого не принимает.
– Меня примет, – уверенно отодвинул его с дороги Батлер.
Это уже была не та лавка, что прежде. Настоящий магазин, в котором был небольшой, с витринами, торговый зал, отделенный тонкой перегородкой от склада, где хранились товары, строго распределенные по отделам. В дни, когда шла бойкая торговля, все должно быть под рукой, чтобы приказчики успевали доставить вещи покупателям, развернуть во всей красе на большом новом прилавке.
Креол проводил его до дверцы в служебное помещение, а сам продолжил что-то разбирать на полках.
Скарлетт сидела за столом, уронив голову на руки. Она была пьяна. Батлер тронул её за плечо.
– Что тебе, я же все объяснила, – устало произнесла она, подняла голову и застыла в недоумении.
– Не ждали? – спросил Ретт.
– Я никогда не жду вас.
– Конечно, я же не Эшли, что меня ждать.
Скарлетт криво улыбнулась.
– Вы же всегда куда-то уезжали. У вас была своя жизнь, и я ничего о ней не знала. И если бы мы не ссорились с вами каждый раз навсегда при расставании, разве можно было бы выдержать все эти разлуки?
– Вы замечали мое отсутствие или с нетерпением ждали очередную коробку конфет? – попытался шутить Батлер.
– Ну, конфеты лишними никогда не бывают, да еще в то время, так что разлука казалась невыносимой, – отвечала она заплетающимся языком.
– Вы ели что-нибудь сегодня?
Она неуверенно пожала плечами. Ретт вышел к приказчику, велел ему все закрыть и отпустил домой. Тот уже понял, кем является грозный господин.
– А завтра приходить?
– Конечно, если работа нужна. Придите с утра, как обычно, открывайте и торгуйте. Мадам должна отдохнуть, вместо нее к вечеру приду я и все проверю.
Порк испугался, когда увидел хозяйку, едва стоявшую на ногах.
– Что с ней? Послать за доктором?
– Пошли и принеси куриный бульон в кабинет.
Ретт заставил жену выпить бульон, уложил ее на своем диване и отправился в спальню.
Доктора Мида Батлер встретил на пороге спальни в бархатном халате, накинутом на тонкую белую рубашку. Врач послушал Ретта, посчитал пульс, пощупал живот, заметив рубец, спросил:
– Пришлось сразиться врукопашную?
– Да, было дело, проявил беспечность. Это еще в блокаду.
– Судьба оказалась милостива к вам, пойди лезвие не в длину, а чуть в глубину, и нам не пришлось бы встретиться. Что сейчас беспокоит?
– Голова закружилась.
– Не мудрено, – мистер Мид кивнул на кружевную рубашку, лежащую поверх атласного покрывала, – переусердствовали, наверно? Ничего страшного, крепкий кофе пока не пейте, можно граммов 50 коньячку, больше гуляйте, особенно перед сном. Ничем не злоупотребляйте, в том числе и этим.
Доктор кивнул теперь в сторону кресла, куда Батлер сбросил свой халат, его рукава лежали так, будто обнимали, прикрывали собой нечто прозрачное, воздушное, в оборочках и воланчиках. Батлер довольно заулыбался, глаза заблестели, белки отливали синевой.
– Как будто и не пил никогда, – подумал доктор, разглядывая комнату, – будет что рассказать Кэролайн.
Пациент его не торопил, нарочито медленно убирая с подушки что-то розовое, кружевное. Множество милых мелочей в комнате говорило о присутствии молодой женщины. Все дышало свежестью, негой, манило погрузиться в нее. Мистер Мид был посрамлен, поддавшись очарованию этой неги, созданной руками хозяйки, прелестнейшей из женщин, к которой он, тем не менее, по-прежнему, испытывал неприязнь.
– Пожалуй, наши дамы правы, что только о нем и говорят, редчайший экземпляр мужской породы, – восхищался невысокий сухощавый мистер Мид, делясь с женой своими впечатлениями от визита. – Силен во всем, и никому не рассказывал про свое ранение.
На этот раз любопытство супруги было удовлетворено: доктор заметил и резную кровать с тончайшим пологом, и такой же ткани занавеси с бархатными серо-голубыми портьерами и удобное кресло атласной обивки, и небольшой секретер, изящную шифоньерку, и еще много чего-то нового, мягкого, кружевного, приятно пахнущего, чему он не знал названия. Ему хватило одного посещения алькова, чтобы найти множество подтверждений разошедшейся версии о любви миссис Батлер к неверному мужу.
– Только сдается мне его неверность осталась в прошлом. Ей удалось крепко привязать его к своему уютному гнездышку. Достаточно увидеть, с какой нежностью он прикасается к вещам жены, чтобы понять это.
Миссис Мид была очень удивлена, увидев на лице доктора давно забытое выражение, когда он подступил к ней с игривой улыбкой и произнес:
– Ну и штучка, признаться, эта Скарлетт!..
Проводив доктора, Ретт наведался к жене, она еще спала. Он сел рядом в кресло, взял её руку, сердце защемило от чувства вины перед ней. Ведь если бы он не поощрял ее своеволие, не заставлял пренебрегать приличиями и не говорил так часто, что она не леди, может она и не потянулась бы к спиртному.
– Да с чего я взял, что она пьет? По её виду этого не скажешь.
Одухотворенность ее бледного лица говорила о душевных страданиях, но никак не о пристрастии к коньяку, хотя опустевшая чарльстонская бутылка валялась возле дивана. Ретт убрал её и призвал Порка. Расспрашивать слугу не хотелось, но кого же еще?
– Скажи, друг, не употребляла ли без меня миссис Батлер крепких напитков?
– Нет, масса, даже от домашней наливки отказывалась, не до того ей было. Что это вам в голову пришло?
– Её знобит немного, хотел дать рому, чтобы согрелась, да побоялся – с непривычки может навредить. Распорядись лучше насчет ванны и доставь нам ужин в спальню.
Скарлетт так часто представляла себе ту незабываемую ночь, когда Ретт нес ее на руках вверх по лестнице, что, почувствовав его сильные руки, не удивилась, только крепче прижалась к его плечу, не понимая, во сне это происходит или наяву. Утром она не поверила своим глазам – подле неё крепко спал Ретт. Его белая, прямо королевская, рубашка с широкими рукавами, кружевами на манжетах, была распахнута, словно специально, чтобы она могла напоследок полюбоваться им и до конца своих дней сожалеть о том, кого потеряла.
Захотелось вовсе сбросить эту рубашку, она еще не видела своего мужа обнаженным. Работая в госпитале, Скарлетт до того нагляделась на немытые, волосатые, искалеченные тела, что долго не могла избавиться от стойкого отвращения к человеческой плоти. Но сейчас она испытывала совсем иные чувства, то вспоминала сон, привидевшийся в Таре, то рождественский бал.
– До чего хорош! – не могла не признать миссис Батлер, вглядываясь в лицо супруга, принявшее снова четкие очертания. – Кто же прошлой ночью созерцал этот профиль, напоминавший если и не молодого языческого вождя, то уж никак не старого опустившегося Цезаря? От Красотки он вроде не таким возвращался.
Ощущение недюжинной силы, исходившее от Ретта, как всегда, взволновало Скарлетт. Она не могла отвести глаз от его рук, его крепких плеч, груди, покрытой черными завитками приятно пахнувших волос. Как красиво они расположены, не скрывая рельефности мышц. Даже длинный рубец, пересекавший грудь и спускавшийся вниз на мускулистый живот, не портил красоту его тела.
– Как же он выжил с такой раной! – ужаснулась она и, уже не отдавая себе отчета в том, что делает, коснулась шрама губами, потом ниже, еще ниже, ещё…
Ретт глухо застонал и рывком притянул её к себе.
– Кто вас этому научил? – гневно воскликнул он.
– Чему? – испугалась Скарлетт, устремив на него непонимающий взгляд, исполненный отчаяния и тоски. – Разве этому надо учить? Разве это не естественное желание женщины – покрыть поцелуями каждый дюйм тела возлюбленного, которого она так долго ждала?
– Вы никогда не говорили, что вам это нужно, – пробормотал он в растерянности, то ли от неожиданной ласки, то ли от того, что она назвала его возлюбленным.
– Что я могла сказать, когда вы были так холодны со мной, так далеки, и всегда рядом Красотка… – горько упрекнула Скарлетт, пытаясь нащупать рукой пеньюар, но его не оказалось на привычном месте. – Потом это вообще стало невозможным. Ну да ладно, что теперь об этом говорить. Простите, больше этого не повторится.
– Да отчего же не повторится? – горячо зашептал Ретт, снова привлекая ее к себе. – Это вы меня простите, дорогая, я подумал… ах, не важно, что я подумал…
Не дождавшись господ в столовой, Дилси начала собирать поднос.
– Видно и завтрак сегодня придется подать в спальню, – многозначительно сказала она Порку.
– Неужели это не сон, – думала Скарлетт, боясь открыть глаза.
– Не слишком ли ретиво я принялся исполнять рекомендации мистера Гамильтона, – думал Ретт, гладя ее шелковистые волосы, разметавшиеся на его груди.
Оба были смущены происшедшим, так не соответствующим их душевному состоянию. Тела жили своей жизнью, нежили и ласкали друг друга, не желая расставаться, а души стыдились слабости человеческой, не способной устоять перед соблазном чувственного земного наслаждения даже в минуты глубокой скорби…
XIX
Не зная, как преодолеть затянувшееся молчание, Скарлетт снова предприняла безуспешные поиски своего пеньюара. Под руку все время попадались вещи, которые никак не должны были здесь находиться. Пообещав сегодня же задать трепку нерадивой Лу, она, наконец, заметила, что Батлер давится от смеха, как нашкодивший мальчишка, который успешно разыграл кого-то.
– Простите, дорогая, ваша горничная ни в чем не виновата. Это я без вашего разрешения воспользовался некоторыми вещами, чтобы создать интимную обстановку в нашей спальне для доктора Мида. Кажется, мне это удалось.
– Зачем вам это? – удивилась Скарлетт.
– Скорее это нужно вам, чем мне.
– Вы полагаете, мне нужно, чтобы мои панталоны обсуждала вся Атланта? – полюбопытствовала она, приподняв очередную вещичку из своего комода.
Ретт от души рассмеялся.
– Прелесть моя, не бойтесь. Он не понял, что это, ведь миссис Мид не носит такие. Доктор расскажет, какая красивая у нас спальня, в каких очаровательных рубашечках спит моя жена, и что ей удалось вырвать заблудшего мужа из цепких рук Красотки.
– Ну что вы, таких смелых целей я перед собой никогда не ставила, куда мне до неё, – насмешливо и в то же время грустно заметила Скарлетт.
– Не скромничайте, вам по силам и более сложные задачи. Не станете же вы утверждать, что не принимали участия в создании этой ловкой выдумки будущих родственников для восстановления вашего положения в обществе; что она не основана на ваших доверительных признаниях, заставивших многих женщин сочувствовать вам?
– О чем вы? Я не делала никаких признаний, не слушаю сплетен и не нуждаюсь в сочувствии.
– Мои уроки не прошли даром, вы действительно стали независимой женщиной, достойной восхищения, и я снимаю перед вами шляпу. Остается только сожалеть, что легенда, полюбившаяся горожанам, не основывается на реальных фактах, а они весьма лестны для меня.
– Перестаньте говорить загадками, если действительно есть что сказать, – решительно оборвала она его.
– Похоже, я был не последним, кто не знал о легенде, – подумал Ретт и пересказал ей все, что услышал от дяди Генри.
– Я думаю, это не выдумка, – помолчав, произнесла Скарлетт, – скорее, догадка умного, наблюдательного человека, проникшего в сущность наших отношений, чего нельзя сказать о нас с вами. Мы не смогли понять, что нам было подарено судьбой, не смогли ценить этого, ни вы с вашим хваленым умением все читать по моему лицу, ни тем более я, никогда не разбиравшаяся не только в чужих душах, но и в своей собственной.
– Но ведь еще не поздно все изменить? – неуверенно спросил он.
– Вряд ли стоит рисковать нашим спокойствием, капитан Батлер.
Она не называла его мистер Батлер, так звали злополучного пони, унесшего жизнь их дочери, хотя Ретт уже перестал вздрагивать, когда к нему так обращались посторонние.
– Может и не стоит, – согласился он, – а все же почему не стоит?
– Ну, хотя бы потому, что вы легко можете исчезнуть, когда вам вздумается. Где вы провели эти ночи?
– В одной известной вам комнате.
– С кем на этот раз?
– С мистером Дормондом.
Стук в дверь прервал их объяснение, Порк доставил завтрак.
– Теперь пока не уничтожим все, что нам приготовили, не скажу ни слова, – заявил Ретт в ответ на её изумленный взгляд.
Она опять стала для него маленькой девочкой, он кормил её чуть ли не с ложечки, в то время как она испытывала к нему совсем другие чувства. Покончив с едой, он произнес страшным голосом сказочного духа:
– Открою вам государственную тайну, и не сносить мне головы, если вы проговоритесь.
– Вас опять арестуют?
– Нет, моя дорогая, пока нет. Скажите, вы играли в детстве в игру, где надо было угадывать слова, один пишет несколько букв, а другой отгадывает все слово? Вот примерно этим мы и занимались с Джеймсом в специально отведенной для этого комнате. В Европе в ХVIII веке такие комнаты называли «черными кабинетами». Туда привозили почту, вскрывали письма, читали, наиболее важные копировали, потом конверт опечатывали поддельной печатью и отправляли адресату.
– Разве хорошо читать чужие письма? – спросила Скарлетт и покраснела, вспомнив, как сама тайком читала письма Эшли.
– Нехорошо для обычных людей, а для государственных деятелей это не считается зазорным, поскольку они действуют якобы в интересах государства, которые, правда, частенько совпадают с их собственными интересами. Чтобы никто не узнал об их планах, всю важную переписку зашифровывают. Открываешь конверт, а там криптограмма – странные символы, цифры и никакого смысла. Но некоторые люди умеют читать и такие послания. В них бывает много полезной информации, это, как все равно, вовремя подслушать что-то важное о себе. – Увидев замешательство жены, Ретт продолжил, – вот вам исторический пример: во время Войны за независимость Джордж Вашингтон – наш великий президент – сумел заполучить зашифрованные депеши о планах англичан. Их удалось прочитать и доставить французскому адмиралу графу де Грассу, выступающему на стороне повстанцев. Полученная информация помогла ему заставить английский флот отступить и тем самым приблизить окончательную победу американцев.
– Но сейчас нет войны!
– К сожалению, дорогая, война есть всегда. Если не между народами, то между некоторыми людьми, борьба за власть, богатство, влияние, борьба добра и зла. Возьмем пример ближе к нашему времени, из истории незабвенной Конфедерации, к тому же свидетельствующий о слабой подготовке южан к войне. Им не удалось прочесть ни одного шифрованного сообщения северян, порой даже свои собственные сообщения они не могли правильно расшифровать. А вот трое молодых способных шифровальщиков президента Линкольна смогли прочитать перехваченное сообщение, из которого они узнали, что в Нью-Йорке изготовлены формы для печатания денег южан. Полиция совершила налет, «захватила печатные станки и матрицы, а также уже отпечатанные деньги на сумму в несколько миллионов долларов. Конфедерация лишилась оборудования для изготовления бумажных денег, в которых она остро нуждалась».
– Откуда вы это все знаете?
– Из газет, конфедераты опубликовали несколько шифрованных сообщений с просьбой их дешифровать, расписавшись в своем бессилии. С тех пор, конечно, южане кое-чему научились, оценили важность криптоанализа не только в военном деле, но и политике, опутывающей своими хитросплетениями весь мир.
В распоряжение нашего губернатора тоже периодически поступают криптограммы. Он полагает, что среди них есть такие, которые могут свидетельствовать о покупке республиканцами голосов выборщиков, что имеет существенное значение при очередных выборах. Поэтому он попросил меня помочь мистеру Дормонду – единственному пока у нас шифровальщику – разобраться с почтой.
– Вы тоже умеете читать секретные сообщения?
– Я же говорил вам, что у меня много талантов. Я хорошо знаю язык – правильный английский, не тот, на котором говорят наши сограждане, латынь, французский язык, военное дело, инженерные фортификации и многое другое, что можно использовать при дешифровании. Обычно тема переписки известна, а каждой теме соответствует определенный набор слов.
Скарлетт слушала его и думала, как же такой мужчина мог увлечься совсем необразованной деревенской девчонкой, если не сказать больше. Может его забавляло мое невежество?
– Когда вы успели все это узнать?
– Задолго до знакомства с вами, прелесть моя. В Вест-Пойнте я входил в десятку лучших курсантов.
– Почему же вас выгнали? Из-за женщин?
– Ну, не без этого, конечно, как без них нарушить режим? Карты, вино, девочки – обычный арсенал для молодых людей хоть в университете, хоть в военной школе. Проблема была в другом. Вы ведь знаете мое свободолюбие, а выпускник Военной академии себе не принадлежит. По окончании он получает степень бакалавра, производится в младшие лейтенанты (Second Lieutenant) и обязуется прослужить в армии пять лет. Уже было понятно, что военная карьера меня не привлекает, поэтому я предпринял все, чтобы меня отчислили с последнего курса. Несколько нарушений дисциплины, и я с позором был изгнан. Зато получил свободу и смог стать коммерсантом средней руки или, как говорят, спекулянтом, но не самым алчным из них. А мог бы стать генералом и стрелять в южан.
– Ах, как бы я хотела увидеть вас в генеральской форме! – мечтательно вздохнула Скарлетт.
– Почему женщины так неравнодушны к военной форме, забывая, что стоит за нею? – усмехнулся Ретт. – Давайте, лучше вернемся к шифрам и поговорим о любви.
В глазах миссис Батлер промелькнула заинтересованность, которую Ретт, конечно, заметил и спрятал улыбку, предвкушая её разочарование.
– Эта тема всем хорошо известна и не надо особой проницательности, чтобы предположить, какие слова могут содержаться в любовном послании. Скажите, дорогая, какие слова, прежде всего, вспоминаются вам?
– А это смотря кому писать.
– Гм, я как – то этого не учел, вы всегда мыслите оригинально. Тогда сами назовите объект вашей любви, и что к нему испытываете. Так мы узнаем все ваши тайны.
– Уэйд – жалость, теплота, нежность. Если мама – то восхищение, Мелани – стыд, раскаяние.
– Эшли Уилкс? – спросил Ретт.
– Юность, Тара, Двенадцать Дубов.
– Что же для вас Ретт Батлер?
– Все для меня – экстаз, страсть, огонь, пламя, жестокость, сила, нежность, ласка, близость, поцелуй…
Она подошла к нему, положила руки на плечи, потом провела пальчиком по его губам, потом коснулась их губами.
– Мне трудно оставаться спокойной рядом с вами, да еще говорить о любви, – призналась она.
– В самом деле, дорогая? Даже после довольно бурного утра? – глаза его застыли в ожидании ответа.
– Боже мой, – подумала Скарлетт, – неужели самоуверенный Ретт, который, наверняка, слышал сотни признаний женщин о его неотразимости, как мальчишка, добивается того же и от меня? Неужели все так просто, или он хочет посмеяться надо мной? Не буду думать об этом сейчас.
– Я слишком долго ждала вас, – произнесла она тихо и очень серьезно.
– Нельзя голодному сразу давать много еды, – мягко улыбнулся Ретт. – Я боюсь вас утомить.
– Разве можно утомить любовью? – усмехнулась Скарлетт и отошла от него к окну:
– Так вы и ночью читали телеграммы?
– Ночью было особенно приятно, вы же оставили мне незабываемые воспоминания! Знал бы губернатор, чем занималось его доверенное лицо в секретном кабинете! Там можно находиться несколько дней, никуда не отлучаясь. Все есть и для отдыха, и для питания. Это обычная практика, процесс чтения идет медленно, требует чрезмерного умственного напряжения, необходима полная сосредоточенность и усердие, ничто не должно отвлекать.
– Я всегда чувствовала, что вы человек не простой и уже давно хотела спросить. Скажите, мой дорогой, на кого вы работали во время войны? Не из-за моих же прекрасных глаз или прелестей Красотки вы сидели в Атланте до самого последнего момента?
Ретт внимательно посмотрел на жену.
– Я в любой ситуации работаю на империю – Ретт Батлер.
– Как много я о вас не знаю.
– Могу предоставить вам возможность узнать меня лучше.
– Каким образом?
– Я еду в Новый Орлеан, едем со мной? – внезапно предложил Ретт, сам того не ожидая от себя, напряженно вглядываясь в ее лицо.
– Почему бы и нет! – услышала она свой голос как будто со стороны.
Сделав необходимые распоряжения, они уехали в тот же день.